Что такое верность?

Корки пришёл на удивление рано, хотя, если учесть тот факт, что он не появлялся у Асоки несколько дней, можно было сказать, что скорее он пришёл поздно. Но ей это было неважно, она так переживала за это, что ничего не стала высказывать, просто открыла дверь и предложила войти, однако, Крайз отреагировал непривычно. Он не стал проходить в комнату, так и остался в коридоре, пока Асока сама не вышла в коридор, убедившись прежде, что Люк занят своими делами. Только тогда Тано заметила, что Корки выглядит не как обычно. Не улыбался, старательно прятал от неё глаза, взгляд которых был словно потухший, сам мужчина заметно похудел и осунулся, а в его руках не было обычных для их встреч цветов или вкусняшек. Асока тотчас поняла, что что-то не так и наконец дала волю своему беспокойству, особенно когда Корки не только не обнял её при встрече, но даже ей самой не позволил обнять его, деликатно, но решительно отстранившись. - Корки, что у тебя случилось? - спросила она встревоженно - На тебе же лица нет, натворил что-нибудь? Пойдём скорее ко мне, там и расскажешь. - Нет, Асока, я не войду, - ответил он наконец тихо и без эмоций - Иначе я не смогу уйти, а мне нужно, понимаешь? Я сейчас пришлю тебе сообщение, там всё разьясню, прослушаешь, когда я уйду. - Что за таинственость такая? - возмущённо произнесла Асока - Давай посидим за чаем и ты сам мне расскажешь про всё. - Нет, Асока, я хотел бы объяснить сам, но не могу, - упрямо продолжил Крайз - Ведь как только я тебя вижу, моя решительность тут же уходит в историю. Я давно должен был тебе сказать, но не получалось, а сейчас тянуть больше нельзя. В общем, жди сообщения, а я пойду. - Хорошо, иди, раз так, - растерянно произнесла Асока - Удерживать не стану. Корки кивнул на прощание и протянув к ней руку, словно хотел прикоснуться, на полпути опустил её, так этого и не сделав и повернувшись спиной, не оглядываясь пошёл по коридору, пока не скрылся в пролёте лестниц. Асока вернулась в комнату и тут же загрузила себя делами: помыла посуду после ужина, подготовила рабочую форму на завтра, уложила Люка спать, собрала его игрушки, при этом неосознанно оттягивая момент приближения к коммуникатору и мплодушно надеясь, что Корки ей ничего не прислал. Мог же забыть или помехи какие возникнуть. Но нет, когда же все дела были переделаны, а спать было ещё рано, Асока приказала себе перестать трусить и храбро взяла комлинк. Сообщение от Корки давно уже ждало своего часа, похоже он отправил его тут же, как только вышел от неё, а там текст заготовил ещё перед приходом, заранее. Асока прикрыла глаза, но сразу же их открыв, нажала на воспроизведение. На экране возникла голубовато-прозрачная голограмма Корки, который тихим и печальным голосом вещал: - Дорогая Асока, прошу тебя простить мне мою трусость и неспособность сказать тебе всё это лично, глядя в глаза, но когда ты рядом я забываю обо всем, даже о том, что в самом недалёком будущем я муж и отец нерожденного ещё ребёнка. Просто ты знай, что я очень сильно люблю тебя, так, как никогда и никого, и что больше такой любви в моей жизни уже не будет, знаю наверняка. И я очень хочу, чтобы ты помнила меня как мужчину, который тебя любил, а не бессовестного ловеласа, который поигрался твоими чувствами и бросил. Просто я сам долгое время не знал, что вся эта история закончится именно вот так. Лагос, моя прежняя девушка, с которой я встречался несколько лет после окончания кадетского корпуса, ушла от меня месяц назад, сказав, что больше не любит, я отпустил её, хотя ещё до этого думал сам с ней расстаться, наши отношения давно изжили себя, превратившись из радости в привычку и тяжёлую повинность. И когда она ушла, я встретил тебя, снова, как тогда, на Мандалоре, и понял, что влюбился. Я правда хотел остаться здесь, с тобой, жениться на тебе и воспитать твоего сына, как родного, но... Буквально несколько дней назад Лагос нашла меня и сказала, что хочет вернуться. Как выяснилось, она беременна и по срокам от меня, а я никак не могу оставить своего ребёнка. Я попытался ей сказать, что для этого не обязательно быть в браке и жить вместе, достаточно лишь помогать материально и проводить время с ним. Но Лагос заявила, что если я не женюсь на ней, то она сделает так, что я не увижу ребёнка никогда. А я не мог так опозорить фамилию. Поэтому, я женюсь на ней, продолжая при этой любить только тебя, Асока. Принесу в жертву свою любовь ради своего сына или дочери, буду служить в сенате, воспитывать его, а ночами сидеть на кухне без сна и с тоской вспоминать наши встречи... Голограмма погасла, Асока закрыла сообщение и убрала комлинк в сумку. Вот и всё. Слишком уж эти отношения были сказочно-идеальными, чтобы продлиться долго, Асока должна была это понять, как и то, что ей в этой жизни ничего просто так не даётся. Тогрута прошла на кухню, открыла шкаф, где хранилось спиртное, достала бутылку крепкого коньяка и от души плеснула в чайную чашку до краёв. Не думала ли она сама об этом каждый раз, когда Корки вечером уходил? О том, что такие отношения не длятся долго и рано, или поздно всё закончится. И тут же горячо убеждала себя, что напрасно себя накручивает и что если с одним мужчиной ей не повезло, это не значит, что так будет и с другими. Что скоро они с Корки поженятся и все опасения покажутся просто нелепыми и смешными. Но вот, вышло не так. И что же делать Асоке? Найти Лагос, встретится с ней и убедить оставить Корки, разрешив видеть ребёнка? Нет, только не это, ходила уже один раз к сопернице, хватило на всю жизнь. И всё же, есть в этих двух ситуациях некая связь. Один отверг ребёнка ради любимой, второй отказался от любимой ради ребёнка. И общее здесь то, что Асока оставалась не в плюсе. Хотя, возможно то, что случилось сегодня вовсе не горе, а счастье? Ведь Корки ушёл от неё, чтобы быть с ребёнком, частью себя и это для него было важно, то, что он ему родной. А Люк ему был никто, всего лишь сын женщины, которую он любил. Нет, Корки относился бы к нему хорошо, но если бы Асока родила ему общего, то отношение к Люку могло существенно поменяться, а теперь этого не случится и Люк не будет страдать от того, что он больше не на первом месте. А ей не хотелось бы, чтобы её сын был для кого-то вторым сортом. Асока взяла чашку и одним махом выпила половину. Крепкий алкоголь с непривычки обжег горло и на несколько секунд перехватил дыхание, заставив глаза слезиться, но Тано решила мужественно допить до дна эту горькую чашу. - Ну и ладно, - махнула она рукой - Может оно и к лучшему, пусть Корки делает, как решил, в конце-концов, я его даже и не любила особо. Нравился, да, подходил для замужества, тоже да, но сердце моё навеки осталось там, на далёком Корусанте, в маленькой комнате храма джедаев, рядом с высоким и худым юношей с растрепанными русыми волосами, с глазами цвета неба...

***

Наконец-то формальности были улажены, необходимые документы подписаны, теперь можно было идти на посадочную платформу и уютно устроившись в кабине любимого Сокола, отправиться в долгий полет. И взяв свою любимую дорожную сумку, Хан вышел из комнаты отдыха пилотов, попутно заглянув, что же Лея припасла ему на обед в рейсе. Так, салат, бутерброды, термос с кофе, неплохо. И вот, уже у самой платформы Соло догнала Гера Синдулла, молодая, но удивительно способная лётчик-испытатель. - Привет, Хан, - поздоровалась она весело, поправляя коричневый кожаный шлем, что почти всегда был на ней. - Привет, Гера, тоже летишь? - ответил ей Хан. - Нет, тебя ищу, - сказала она прямо - Не можешь в воскресение слетать за меня на Мандалор? Прошу тебя, как друга. - Думаю, смогу, - ответил Хан, сверившись со своим графиком. - А мне когда за тебя слетать? - тут же последовала ответная просьба. - Честно, не знаю, но, может, сегодня? - предложил Соло единственно возможное на данный момент. - А что, неплохо, - мигом согласилась Гера, плотоядно глядя на корабль Хана, но тот мигом присек это намерение: - Чур Сокола моего не трогать, бери свой Х-крыл, в протоколах я его не указал, держи рацион на день, а я пошёл! Хан передал Гере свёрток с обедом и поспешил на выход, пользуясь свободой, которой он вскоре окажется не рад.