Гравитация Венеры

POV: Том       Ева была уже на шестом месяце беременности, которая протекала непросто. Ее настроение менялось внезапно, как и пристрастие в еде. Она могла разбудить меня посреди ночи, ссылаясь на рьяное желание того, чего у нас не было дома. Я ехал в ближайший супермаркет то за черникой, то за апельсинами, то ещё бог знает, зачем. Бывало даже такое, что я привозил ей желанный продукт, а ее от него уже воротило. Тогда я сажал ее в машину, и мы уже вместе ехали в магазин. Не думаю, что она мне так мстила за номинальный статус нашей помолвки, но в моменты дикой усталости только это и приходило на ум, хотя она ни разу не заводила об этом разговор вплоть до сегодняшнего дня.       Съёмки у меня уже закончились, и начался процесс постпродакшена. Как только смонтируют фильм, мы приступим к озвучке. А пока я впервые за долгое время вернулся к своим поискам Айлин. Хотя сейчас они больше носили мифический характер. Я не знал, где искать, не знал, как. И пока просто читал в интернете статью за статьей о параллельных мирах и других реальностях. Наткнулся на интересный доклад одного ученого, как раз в тот момент, когда Ева вошла в мой кабинет. — Мне звонили из Harper’s Bazaar. Нас приглашают на интервью. — Она говорила властно, с напором. Всем видом желая показать свою решительность и твердость намерения пойти на интервью. — Мне они тоже звонили. — ответил я. — И? — Думаю, сейчас не самое подходящее время для интервью. — Ты боишься, что разговор может зайти о свадьбе? — В том числе. — Я не стал увиливать и сказал, как есть. — Помимо того, что ты себя всю беременность плохо чувствуешь. — Послушай, я не дура и вижу, что у тебя не сложились отношения с той, из-за которой ты помолвку хотел разорвать. Поэтому… — она сделала паузу, не решаясь закончить предложение. — Поэтому, что? — Мы все еще помолвлены, у нас будет ребенок. — вкрадчивым голосом рассуждала она. — Тебе не кажется, что свадьба была бы очень кстати? Хотя бы как пиар. А там посмотрим. — Ева, я сделаю все для нашего ребёнка и буду участвовать в его воспитании, и о тебе позабочусь, если ты того пожелаешь. Но хочу быть честным с тобой. Однажды, в более подходящий момент для нас обоих нам придется расторгнуть помолвку и объявить об этом. — Черт тебя подери, Хиддлстон! — психанула она, а следом схватилась за живот и, громко простонав от боли, чуть не упала на колени.       Я буквально выпрыгнул из кресла и в ту же секунду уже был рядом с Евой, позволив ей опереться на меня. Из нее вырывались жуткие крики боли, крайне напугав меня, что первую секунду я пребывал в ступоре. — Нужно в больницу, — опомнившись, сказал я больше себе, чем ей. Но она и шагу ступить не могла, а лишь захлебывалась болью и стенаниями. Я подхватил ее на руки и, усадив в машину, понесся в больницу.       Оказалось, это были ложные схватки, которые у Евы проявлялись слишком болезненно. — В следующий раз, когда почувствуете их, можно выпить травяной чай и прилечь. — давал свои рекомендации доктор. — Было бы хорошо, если вам кто-нибудь погладит живот.       Ева посмотрела на меня жалостливым взглядом, отчего я почувствовал себя бессердечным монстром. И снова это невыносимое чувство вины сверлило меня. Я не должен был говорить ей о расторжении помолвки, пока она в положении, но и врать тоже не мог, как и жениться на ней. Я уже был женат. Хотя кому ни скажи — никто не поверит.       После этого случая у Евы еще были подобные схватки, но боль была уже не такой острой. В этот момент я ей заваривал ромашковый чай, думая об Айлин, которая его очень любила. Айлин! — каждый атом моей сущности звал ее. — Том! — услышал я голос Евы. — Твой телефон звонит.       Я принес Еве чай, и пока она пила, проверил звонок. Себастьян. Как ни странно, но мы с ним отлично поладили. У нас было несколько деловых встреч после нашего знакомства на Каннском фестивале. Так началось наше сотрудничество. В скором времени мы приступим к предпродакшену фильма на мою пьесу, как я и планировал, будучи еще на Венере. Тогда я был безоговорочно уверен, что и моя муза будет всегда со мной. А сейчас, когда ее нет здесь, я просто обязан был постараться вдвойне и сделать все возможное, чтобы пьесу увидело как можно больше людей. Хотя бы так, но Айлни должна присутствовать в моем мире. — Все в порядке? — спросила Ева. — Да. — отложив телефон, сел рядом с ней и начал поглаживать ее живот. И тут под рукой я почувствовал легкий толчок. — Ты заметила? Он только что толкнулся?       Все внутри у меня затрепетало. Там в животе находилось живое существо, моя частичка. Голова шла кругом от этого осознания, которое таким теплом растеклось по моему сердцу. — Да, да я тоже чувствую! — оживленно подхватила Ева.       Ее глаза светились от радости, а в их уголках нарисовались слёзы. Так необыкновенно было осознавать, что совсем скоро часть меня родится в этом мир. Я был рад, безумно рад, но в тоже время думал о том, как бы было прекрасно испытывать эти чувства вместе с Айлин. — Знаешь, — начала Ева, — я все-таки хочу узнать, кто это будет. — Уверена? — спросил я.       Она закивала, пытаясь сказать «да», но эмоции взяли верх, слезы радости потекли двумя змейками по щекам, за которыми последовали всхлипы радости и лучезарная улыбка.       Сначала мы оба приняли решение, что узнаем пол ребенка при родах. Но теперь, когда мы были переполнены новыми чувствами, нам не терпелось выяснить, кто входит в нашу жизнь: девочка или мальчик. Мы не стали дожидаться очередного осмотра, и отправились к доктору, как только Еве полегчало. — Мальчик! — объявил врач, глядя в монитор аппарата узи.       Сын! У меня будет сын. Сердце колотилось. Мне сложно было сдерживать слезы, как и Еве. В тот момент мы держали друг друга за руку, и все разногласия сами собой отошли на второй план.       Наши отношения с Евой стали теплее с тех пор. Она не заводила разговора о свадьбе или интервью, полностью погрузившись в подготовку к родам. В свободное от озвучки время я тоже к ней присоединялся. Я стану отцом. Это осознание бередило мои чувства, восхищая сакральностью всего происходящего. Но даже такое важное событие не смогло перекрыть моей боли от потери Айлин. Я не хотел мириться с тем, что больше никогда ее не увижу. Каждый месяц иногда не по разу я вновь и вновь возвращался на утес в надежде встретить ее там. А сегодня после озвучки планировал посетить лекции того самого ученого, что вещал о параллельных мирах. Ничего нового я на ней не узнал. Он перечислил все те же аномальные зоны, что и в его докладах и никакой конкретики. После лекции я все же решил задать ему пару вопросов. — Вы говорили, что есть на Земле такие зоны, где может быть пересечение миров. — Верно. — Вы на лекции все назвали или есть и другие места, о которых вы не упомянули? — Я перечислил все известные мне. А те, что мне не известны, еще не найдены. — Вы лично знакомы с людьми, которые пропадали, но потом вернулись? — Да. Но от них мало толку.       Я вопросительно уставился на него. — Рассудок у них уже помутился. — А где я мог бы с ними встретиться и поговорить? — Зачем вам это? — Хочу написать книгу об аномальных местах. Художественную разумеется. Собираю материал. — придумывал я на ходу. — Я посмотрю, что смогу сделать для вас. Оставьте ваш контакт.       Я вышел от него немного приободренный. Может, если встречусь с этими людьми, мне что-то откроется. Я достал телефон, чтобы включить его, и как только экран зажегся, пришли около полусотни сообщений о пропущенных звонках, а следом и сообщения от Евы, Эмми, Салли, мамы и родителей Евы. Я открыл первое сообщение. Оно было от Салли. «Том, ответь. У Евы начались преждевременные роды.» Озноб пробежал по телу. Не помню, как я спустился в метро и сел на поезд. Мне казалось, что он полз, как черепаха. Время между остановками длилось бесконечно долго. Словно ужаленный я выскочил из вагона, как только двери открылись на моей станции.       В больнице меня проводили в комнату ожидания, где уже была моя сестра. — Эмми, что случилось? — Куда ты пропал? Мы до тебя не могли дозвониться. — Что с Евой? — допытывался я, охваченный нетерпение и страхом. — Ей стало плохо в магазине. — объясняла она. — Одна из продавцов вызвала скорую. До тебя Ева не дозвонилась, и позвонила мне и родителям. — Как она сейчас? — Я пока тоже ничего не знаю. Она в операционной. — А где родители? — Мама в пути. Родители Евы приедут только завтра. Они где-то в Индонезии в отпуске. — А врачи? Что сказали врачи? — Ничего не сказали. Я ничего не знаю, как и ты.       Моя тревога усилилась. Я не находил себе места. С ней же все было в порядке на протяжении всей беременности. Ну, да — настроение колебалось и не всегда в лучшую сторону, но с медицинской точки зрения все было идеально. Я ходил по коридору взад вперед, заламывая и потирая кисти рук от беспокойства. Дверь операционной открылась, и акушерка или медсестра, заметив сначала только Эмму, спросила у нее: — Где отец ребенка? — Я здесь. — подбежал я. — Малышу срочно нужно переливание крови. — Что случилось? — ужаснулся я. Этот момент длился вечность, будто кадр остановился. Медсестра говорила, а я ни слов, ни смысла разобрать не мог. — Гемолитическая болезнь. — повторила она. — Следуйте за мной. — стараясь сохранять спокойствие сказала она, поясняя на ходу. — Несовместимость резус фактора матери и ребёнка.       Она привела меня в лабораторию, где пахло спиртом и стерильностью. Яркий свет в купе с бело-голубыми стенами скорее давил, чем успокаивал. Медсестра взяла у меня образцы крови, достала планшет с тремя лунками и начала капать в них сначала какой-то раствор, а затем кровь из пробирки. — Это очень странно. — смотрела она на лунки. — Вы не биологический отец?       Ее вопрос будто прострелил меня. — Что? Нет. Я биологических отец. — Сомневаюсь. У вас 3 группа крови. У ребёнка вторая положительная. У матери первая отрицательная. У отца должна быть вторая группа. Но никак не 3. Мне очень жаль. Вы не отец этого ребёнка. А нам срочно нужна донорская кровь 2 группы. POV: Айлин       Каждый день я смотрела в глаза маленькой копии Тома, в котором угадывались движения и жесты моего возлюбленного. Удивительно насколько они были похожи, что даже сердце щемило от такой идентичности. Я вернулась в свой мир, к которому Том никогда и не принадлежал. К таким выводам я пришла после долгих раздумий и сопоставления очевидных фактов. Где искать того, кого нет физически в твоем мире? Как он смог оказаться в нем тогда на утёсе? Ответа не было, и на меня накатывала очередная волна безысходности. Бесконечные слёзы по ночам стали моим неизменным ритуалом. Продолжать жить и не сойти с ума от горя, разрывавшего меня на части, мне помогли улыбка, практически не сходившая с лица маленького Тома и его живые любознательные глаза, цвет которых напоминал мне полуденное небо Венеры и счастье, которое я там испытала.       Я любовалась им каждую секунду времени, что мы проводили вместе. Восхищалась его желанием и целеустремленностью выучить французский. Необычное увлечение для мальчика его возраста. Именно таким я и представляла Тома в детстве. Тысячи вопросов я задавала сама себе и одним из них был: Для чего? Для чего нас свели вместе, если мы из разных миров, а потом так жестоко разлучили. Почему я сейчас здесь? С маленькой копией Тома? Хотя если бы Том в моем мире оказался старше, это причинило бы мне еще большую боль. Он был бы таким же как мой, но не узнавал бы меня. А худшее заключалось в том, что я до сих пор могла бы и не догадаться, о том, что имею дело с параллельными мирами. Думала бы, что Том просто забыл меня. В какой-то степени мне повезло. Я могла наблюдать, каким мой Том мог быть в своем детстве. Может он так же вот, как сейчас маленький Том сидел за столом и тщательно выполнял письменные задания от своего учителя. Такое сконцентрированное лицо у него было и немного поджатые губы, и напряженный лоб, сдвигающий брови. А потом внезапно лицо прояснялось в момент, когда он находил решение в своем задании. Я не могла не запечатлеть эти милые мгновения. Открыла блокнот, и рука сама повела меня. Вырисовывала каждый завиток его ещё совсем светлых волос, каждое изменение эмоций на лице, наклон головы, изменение ракурса, когда он отвлекался на кошку, которая беспардонно запрыгивала на стол. Это занятие так меня увлекло, что Томми заметил мои взгляды и методичные движения карандашом. — Ты что-то рисуешь? — Он с любопытством смотрел на меня.       Господи! Эти глаза, в которых отражалось небо! Он поднялся с места и буквально подлетел ко мне. — Ух ты! Это я? — Ага. Нравится? — Еще бы! Ты так красиво рисуешь. Ты художница? — Да. — Я тоже хочу попробовать. Научишь меня? — Конечно. Но только после того, как ты доделаешь задание.       Вот так помимо французского мы начали заниматься ещё и рисованием. Конечно же Диане об этом тоже стало известно, потому что первый же рисунок Том помчался показывать маме. — Том, здорово! — хвалила она его.       А вечером ко мне на карту поступили деньги в бОльшем количестве, чем было оговорено изначально. — Я включила к оплате ещё и уроки рисования. — ответила мне Диана. — Я это делаю не из-за денег. — Знаю, вам нравится то, чем вы занимаетесь и делаете это высоко профессионально, и Том от вас в восторге. Но тем не менее труд должен оплачиваться.       Я не стала с ней спорить. К тому же это позволило мне каждый месяц летать в Антиб на утёс. Глупо, конечно, ожидать, что Том меня там может ждать. Но каждый раз, когда я бывала на утёсе, будто чувствовала там его присутствие. Или я просто себя в этом убеждала. Несколько раз я заезжала в Париж, стараясь повидаться с Жуди, но не заставала ее там. Они с тетей Коллетт немного злились на меня за мой внезапный отъезд в Лондон, но успокоились, узнав, что я хорошо здесь устроилась. Хотя все ещё не понимали, почему вдруг я выбрала именно Лондон, расценив это, как желание отгородиться от родных. Зато теперь они не должны были больше сомневаться в том, что я в состоянии и сама о себе позаботиться. С Жуди мы не виделись уже более полугода, хотя часто переписывались. «Надеюсь ты рождество будешь с нами отмечать?» — спросила Жуди за несколько дней до Рождества. «Где же ещё 😊»       Декабрь не жаловал хорошей погодой. Неприятный ветер и нудный дождь хозяйничали в Лондоне уже несколько дней. Эта погода омрачала предрождественское настроение. Пейзаж был серый и унылый. И только к вечеру, когда загорались огни, а из пабов доносились громкие разговоры и смех, город наполнялся духом рождества. Но все же больше мне нравились дни, когда проглядывало солнце. Тогда мы с Томом выходили на прогулку.       В остальные дни мы создавали хорошую погоду на холстах. Зеленые, желтые и голубые оттенки Том любил больше всего. Эти цвета и заканчивались быстрее остальных. Сегодня мы выбрались с ним вместе в художественный магазин докупить красок, кистей, холстов. Здесь он был впервые, и бросился к самой яркой и красочной витрине. А я зависла у витрины с красками. — Привет. Не можете выбрать? — спросил меня доброжелательный продавец, на рубашке которого я заметила пятно от краски на манжете. — Я всегда покупала вот эти. — указала я на те, которые использовала со времён своей учебы. — Но меня заинтересовали те, что лежат рядом на витрине.       Именно этим брендом пользовалась я на Венере, как и Массимо. Через 500 лет он будет одним из лучших. Понятно, что сейчас эти краски не обладают теми же свойствами, что в будущем. Но меня восхитил сам факт того, что бренд все ещё будет существовать, да ещё и на Венере. — Художники, которые их попробовали, хвалят. Признаюсь, мне самому они тоже понравились. — Вы художник? — Любитель. А вы? — Айлин, настоящий художник! — ответил за меня Том, который подошел ко мне сразу же, как услышал разговор про краски. — Да. Я закончила академию искусств. — Ух ты класс, Айлин. — ответил продавец, загадочно выделив мое имя. — Я Брайан. Помимо красок мы еще взяли мастихин и несколько холстов разных размеров. — Может мы как-нибудь сходим на выставку? — передавая мне пакет с красками, спросил он. Я протянула руку, чтобы забрать пакет. Увидев кольцо на пальце, он изменился в лице. — Я так полагаю вы не согласитесь?       Взглядом я дала понять, что он прав. — Что ж, мне не повезло. Жаль, что вы замужем. Простите, — сразу же спохватился он. — Я имел ввиду… — Он растерялся и не знал, как закончить фразу. — Все в порядке. Я вас поняла. — Хорошо. — выдохнул он. — Хорошо, что у вас есть любовь. И жаль, что у меня ее нет. — И у вас будет. — Постаралась я подбодрить его, но у самой снова подкатили слезы.       Мои переживания всколыхнулись, а на улице усилились вдвойне от вопроса Тома. — Он сказал, что ты замужем. А где твой муж?       Боль сковала горло. Того гляди потекли слезы. Я, как рыба, заглатывала воздух и быстро моргала, прогоняя их. Крепко держась за руки, мы шли с Томми по направлению к дому. Не дождавшись ответа, Том остановился и взглянул на меня. — Ты выглядишь расстроенной. Твой муж потерялся? — Да, Томми, вроде того. — Я тоже расстраиваюсь, когда у меня что-то теряется. Но потом нахожу в неожиданном месте. И ты найдешь. А если не найдешь, я вырасту и женюсь на тебе.       Его слова заставили меня улыбнуться. И все же остаток дня я провела в тяжелых думах. После ужина я спряталась в своей комнате. Вдохновения рисовать тоже не было. Бездумно скролила ленты соцсетей. Не досматривая ролик, я переходила к другому. В ушах мелькали обрывки тех самых роликов, создавая неприятный звуковой фон. Поэтому я отключила телефон и положила его на тумбочку, где лежала книга Гильермо. Все эти месяцы я никак не могла начать ее читать. Меня терзала жуткая ностальгия по Венере. Но сейчас, думаю, это был идеальный момент наконец заглянуть в нее. И как только я раскрыла, то с первых строк поняла, что зря откладывала ее чтение. Эта поэма была, как глоток фантастического вдохновения, несмотря ни на что. Весь вечер и полночи я провела за чтением и ближе к концу, когда прочитала эти строки, никак не могла найти покоя. Почему то они мне казались важными. Все думала и думала, что это могло значить. … И если вдруг однажды ты увидишь, Что ясный путь в тупик оборотился, Ответы в Анатолии найдешь лишь, Войдя в Тетрапилон. Я мигом воротился Душой и телом, одолев коллизию, Из Афродисии в родную Афродисию. Том рассказывал мне, что Гильермо пытался вернуться на Венеру через портал, который нашла Лилит. И сама она тоже прибыла на Венеру через этот портал. Тогда он не раскрыл Тому, где это место. Но теперь кажется я знаю, где оно. Мне срочно нужен билет до Турции. Какой город рядом с руинами Афродисии? Денизли. Я лечу в Денизли и как можно скорее. Не знаю, что и как я буду делать там на месте. В пути подумаю об этом. Может у меня получится вернуться на Венеру, а там мне Саша наверняка сможет помочь. Неужели я смогла найти выход. Внутри все заходило ходуном. Меня бросало то в холод, то в жар. Адреналин в крови зашкаливал. Гильермо знал, что дарить. Я невольно улыбнулась себе и прижала его книгу к груди.