Гравитация Венеры

POV: Том       Жизнь продолжала преподносить мне сюрпризы. И раз за разом испытывала меня. Думал, больнее уже не может быть, ан нет: подразнить радужными перспективами и отобрать — сценарий, который преследует меня последнее время. Как тут не взорваться? Я вылетел из процедурной, кипя от злости, досады и обиды. Хотелось на воздух и как можно подальше отсюда, от лжи и удушающей стерильности. Пусть эгоистично, мне уже плевать. Гнев затуманил взгляд. Ничего и никого не замечая, я рванул по длинному коридору вон из больницы. — Том, ты куда? — Слышал я вдогонку голос Эмми. — Подальше от этого цирка! — Крикнул я так громко, что люди в приемной, куда я в этот момент вышел, начали на меня оборачиваться, чем сильно смутили. Образ благовоспитанности трещал по швам. Собрав последние капли своей выдержанности, я нацепил маску невозмутимости, под которой кипела адская смесь нелицеприятных эмоций. — Я должен прямо сейчас уйти отсюда, — процедил я еле слышно. — Да в чем дело? — Взяв меня за руку, шепотом спросила Эмми. Я встретился с ее растерянным, непонимающим взглядом.       Молча сжав ее руку в своей и сканируя боковым зрением пространство вокруг, я повел ее за собой к выходу под взгляды любопытных глаз. На улице вдохнув прохладный ноябрьский воздух, чувство сдавливания отпустило, но мы не остановились. Так и шли молча под едва моросящим дождем вдоль окутанной легким туманом Бейкер Стрит, пока наконец Эмми не прервала тишину. — Том, думаю, мы достаточно далеко ушли. Скажи, что случилось? — Ребёнок Евы не от меня. — Слегка замедлив шаг, выдавил я. — Как? Подожди. — Она дернула меня за руку, и мы остановились. — А чей тогда? — Даже не знаю. Самое паршивое, что я уже ощутил себя отцом и так ждал этого ребёнка. — Том, мне очень жаль. — Сочувствующе произнесла Эмми. — Хочешь, я останусь сегодня с тобой?       Заботливый жест от сестры. Я даже и не сомневался. Эм всегда лучше всех меня понимала. Мне и правда не хотелось сейчас оставаться одному. — Как насчет партии в шахматы у камина? — предложил я и улыбнулся, вуалируя поганое настроение. — Хочешь отыграться за прошлый раз? — Ты жульничала в прошлый раз.       Изморось вмиг сменилась проливным дождем. Благо мы стояли возле кафе. Каждый раз, когда двери его открывались, аромат кофе и свежей выпечки заманивал внутрь. Дождь буквально втолкнул нас туда. Пока я делал заказ, Эм заняла столик в укромном месте. — Я сегодня не могу. Мы можем перенести нашу встречу? — Говорила Эм кому-то по телефону, когда к нашему столику я подходил с двумя чашками горячего шоколада и булочками. — С кем это ты? — Познакомилась с парнем. У нас было одно свидание. — Эмми, не отменяй свидание из-за меня. Я в полном порядке. — Теплая улыбки и веселый тон всегда могли спрятать мое настоящее состояние. — Уверен? — Абсолютно. Что за парень? — Зовут Сэм, Сэмуэль. — Ответила Эм, убирая телефон в сумочку. Мы познакомились … — не успела она закончить фразу, как снова раздалась мелодия вызова. — Мам, — ответила Эмми. — Да.       Я застыл с куском Челси бан во рту, напряжённо вслушиваясь в разговор. — Мы отошли за кофе. Сейчас придём. — Мама приехала в больницу, а нас нет. — пояснила Эм, как только закончила разговор. — Что у тебя с телефоном? Она тебе тоже звонила.       Достав телефон из кармана, я увидел выключенный экран. — Сел. Почему она в больнице? — Я же говорила, что позвонила ей, когда не смогла до тебя дозвониться. — Черт.       Конечно же я был так взволнован преждевременными родами, что пропустил мимо ушей некоторые моменты из разговора с Эм. — Прости, — протянула она. — Это не твоя вина. Придётся вернуться. — Ева, конечно, ужасно поступила. Но мне ее почему то жаль. Она сейчас совсем одна. Ее родители приедут только завтра. — Ты права. Поступим так, — наклонившись ближе к Эм, я продолжил, — ты идёшь собираться на свидание, а я все улажу с Евой и мамой. Договорились? — Может мне все-таки с тобой пойти? — Переспросила Эм, а у самой глаза блестели от желание отправиться на свидание с Сэмом. Как я мог удерживать ее от столь сладостных мгновений.       Ливень не прекращался, а туман стал еще плотней, затрудняя видимость дальше пары ярдов. Погода явно отражала мое нежелание идти снова в больницу. Хотя дойти до нее было совсем недалеко, я все же вызвал такси, иначе промок бы до нитки. Из-за тумана трафик замедлился, и вместо пяти минут мы добирались полчаса до больницы. Мама ждала меня на ресепшене, щуря глаза, так как в спешке забыла очки. — А где Эмма? — У нее дела. — ответил я, не вдаваясь в подробности. — Мне сказали, что с Евой и малышом уже все в порядке. Зачем делали переливание?       Я пересказал маме слова акушерки, и не забыл и о самой важной части: о моем несостоявшемся отцовстве и о расставании с Евой. Мама не верила своим ушам, но и не показала, что расстроилась. Хотя я был уверен, что она переживает за меня. Она крепко обняла меня и, похлопав по плечу, сказала: — Твоя любовь еще впереди. Никогда не знаешь, где ее встретишь. Ее спокойствие передалось и мне. Каждый раз она удивляла меня своей внутренней силой. — Внешние процессы лишь отражают внутренние. Где-то в глубине души, ты понимаешь, что она не твой человек. — Как же она была права. — Я конечно могла бы задержаться, но мне нужно возвращаться в театр.       Думал, мне придётся остаться с Евой на ночь здесь. Но ее родители каким-то чудом приехали раньше. Сама Ева ещё спала после напряжённых родов. Объяснение с ее родителями прошло не так радужно, как с моей мамой. — Что за наглая ложь! — возмутилась Миссис Лейн. — Этого не может быть! — Это ты ей все нервы истрепал! — Зло прошипел Мистер Лейн. — Будешь отрицать, что хотел от нее уйти? — Нет, не буду. Хотел, — согласился я. — И не горжусь этим. Но факт остается фактом — ребенок не мой.       Этот скандал дорого мне обошелся. Он стоил моей репутации. Из благонравного Джентельмена я превратился в бессердечного распутника, бросившего невесту с ребенком. Здесь никто не разбирался — мой это ребёнок или нет. Всех волновала лишь сплетня, которая в интернете постепенно обрастала небылицами. Оправдываться я не видел смысла. Интернет пестрил оскорблениями в мой адрес. Некоторые из моих фанатов превращались в хейтеров. Журналы надоедали звонками, желая заполучить интервью со мной и урвать сенсацию пожирнее. — Я же уже сотню раз вам сказал, что ни на какие интервью не согласен! — срываясь на крик, отвечал я на очередное предложение интервью и, не дослушав, положил трубку. И секунды не прошло, как телефон снова загудел в руке. — Вам слово нет знакомо?! — злобно рявкнул я. — Добрый день. Это доктор Мартин. — Я смутился, услышав голос ученого, чью лекцию я недавно посетил. — Вы мне оставляли этот контрактный телефон. — Прошу прощения, доктор. — Вы просили организовать встречу с испытавшими на себе действие аномальных мест. — Да, да. Я слушаю. — Записывайте адрес.       Встреча оказалась бесполезной. После нее были и другие, и каждый раз один и тот же сюжет. Полная амнезия. Человек не помнил, куда пропадал на несколько лет. Мучился ночными кошмарами и галлюцинациями. Все они стали постоянными клиентами психиатров. После очередной такой встречи, я понял, что иду по ложному пути, который меня снова привел на стартовую площадку и с исчерпанным ресурсом идей. В тот день погода была ясной, без единой капли дождя. Легкие облачка безмятежно плыли по небу. Едва гревшее декабрьское солнце стремилось к горизонту, сменяя день на не менее колоритные сумерки. Народ гулял, радуясь предстоящему рождеству и хорошей погоде. Я шел по Лестер-сквер, любуясь один из самых зрелищных рождественских рынков. Пабы и рестораны здесь были ничуть не хуже. В один из пабов я решил зайти сыграть в бильярд и отвлечься от неприятностей. Но и здесь не обошлось без драмы. Я буквально притягивал неудачу за неудачей. Чем я не угодил парню, что докопался до меня, я так толком и не понял. — Думаешь, если ты известный актёр, то тебе все можно?       Я молчал, продолжая партию в бильярд. — Иди восвояси и не лезь к нам. — Ответил ему мой партнер, но тот, будто не слыша его, продолжал беседу со мной. — Смотри в лицо, когда с тобой разговаривают, кусок дерьма. — Аккуратней со словами. — предупредил я его. — А то что? — Эй, Джек, успокойся. — Начали окликать его друзья, в которых было меньше алкоголя и больше здравого смысла. Но это не помогало. Парень нарывался на драку. Он подошел вплотную ко мне и, петушась, начал пихать меня, за что получил в глаз кулаком. И понеслась.       Видео с дракой завирусилось в тот же вечер. И снова нескончаемый поток звонков донимал меня. Не выдержав в какой-то момент, я разбил телефон о каменный камин в моей гостиной. Какая же наступила тишина. Я включил экран венерианской связи и весь вечер провел, рассматривая фотографии и видео с Айлин, пока кто-то не постучал в дверь. Сначала было желание проигнорировать, но что-то заставило меня встать и открыть дверь. На пороге стоял Себастьян.       Увидев мое разукрашенное лицо, он поднял брови от удивления. — Выглядишь не очень. Не выспался что-ли? — Его тонкий юмор заставил меня улыбнуться. — Заходи. — Я проездом в Лондоне. Звонил тебе, но ты недоступен, — проходя в гостиную, говорил Себастьян, а заметив на полу вдребезги разбитый телефон, продолжил, — и понятно, почему. У меня для тебя отличные новости. — О это что-то новенькое. — саркастично ответил я. — Ты искал помещение для галереи.       Я сразу встрепенулся. Видимо это была действительно хорошая новость. — Есть отличный вариант. Хочешь прямо сейчас посмотрим? — Да, поехали. — тут же согласился я. — Переодеться не хочешь? — Предложил Себастьян, указав рукой на мою рубашку, которая была вся в крови.       В моей реальности Себастьян оказался настоящим талисманом. Помещение, которое он нашел превзошло все мои ожидания. Именно такой я видел галерею для моей возлюбленной. Здание это строилось в Лондоне в течении нескольких лет. Невероятно красивое, в форме ракушки. Главный вход был через огромных размеров жемчужину. — Это же совсем новое здание. — ошарашенный красотой и огромными размерами постройки говорил я, стоя перед входом. — Да, должно было стать музеем современного искусства или что-то вроде того. Но владелец здания проспорил мне его. Юридически здание теперь мое.       Всю следующую неделю я был занят галереей. По договору, который мы заключили с Себастьяном, галерея имени Айлин Виардо имела право на постоянную аренду здания. Оплата аренды была прописана чисто символическая. Так что, пока кипели интернетные страсти, я был занят поиском управляющего галереей. И уже просмотрел с десяток претендентов и никто не подошел. Уже выходя из здания в один из дней, я столкнулся с молодой девушкой. — Вы уже закрываетесь? — мягким вкрадчивым голосом спросила она. — Галерея еще не открыта. Идет набор персонала. — Я слышала, вы ищите управляющего. — Вы хотите записаться на интервью? — А можно? — робко спросила она. — Да, конечно. — Вы искусствовед? Художник? — Интересовался я. — И то и другое. — Где учились? — Парижская академия искусств. «Как и моя Айлин» — подумал я. Она даже чем-то напоминала мне ее. Что-то общее было в движении головы и рук. И вот тут я поплыл. Без каких-либо дальнейших уточнения, я просто выпалил: «Вы приняты» Айлин       Предрождественская суета ощущалась во всем: толкотня в магазинах, аншлаги в кафе и на рождественских рынках. Такой же ажиотаж наблюдался и на сайтах авиакомпаний в виде ограниченного количества билетов и огромных цен на них. Самые удобные рейсы были раскуплены задолго до рождества. Оставались те, что были с огромным количеством пересадок и совершенно не выгодные по цене. Выбирать не приходилось. Я твердо решила отправиться в Афродисию на следующий же день, и мне было все равно, какая у него цена и уж тем более сколько там будет пересадок. Свою спешку я оправдывала тем, что впервые за долгое время появилась хоть какая-то надежда найти моего Тома, и я боялась, что она раствориться как мираж.       Такси везло меня по загруженным дорогам Лондона, из-за чего двигались мы медленно. В руках я нервно теребила замок от сумки и каждые пару минут доставала телефон отследить пробки и время, опасаясь не успеть на свой рейс. В ушах все еще стояли крики и слезы маленького Тома, когда он побежал за только что тронувшемся такси. — Айлин! Айлин! — звал он меня, тщетно пытаясь удержаться на уровне заднего бокового окна. — Не уезжай пожалуйста! — Том, вернись! — слышался голос Дианы.       Я кусала губы, соленые от слез. — Прикипел к вам парнишка. — Водитель посмотрел на меня через зеркало, и увидев мое заплаканное лицо, продолжил. — Ничего ничего, дети быстро переключаются. — Взгляд его снова устремился на дорогу и спустя пару минут он добавил, — со взрослыми это происходит медленнее.       К выходу на посадку я подлетела уже к закрывающимся воротам, держа наготове паспорт и билеты. — Вы вовремя, — успокоил меня сотрудник аэропорта.       Вся взмыленная я поднялась на борт самолета. Как всегда с милой улыбкой на лице и гипнотически ласковым голосом стюардесса приветствовала меня, окунув в ауру своего спокойствия, что замедлило меня, и я размеренно без какой-либо спешки начала двигаться вдоль рядов к своему месту в хвосте самолета, на которое мне указала стюардесса. Пассажирской суматохи уже не было. Почти все сидели на своих местах. Кто-то отключал телефон, кто-то доставал наушники, а кто-то беруши. В основном слышался итальянский язык. Неудивительно. Моя первая пересадка должна была состояться в Риме.       Я плюхнулась на своё место, которое находилось у прохода, и облегченно выдохнула. Также как и все остальные я машинально сделала то, что необходимо до взлёта: отключила телефон, пристегнула ремень и немного опустила спинку сидения. За последние полтора года моя жизнь успела поменяться не один раз, будто я прожила их несколько. Сейчас был новый поворот. Я не планировала расторгать договор с Дианой. Хотела взять лишь небольшой отпуск на Рождество. Но после прочтения книги Гильермо, поняла, что мой отъезд из Англии может оказаться путём в один конец. Получится или нет попасть на Венеру через Афродисию — я не знала. Если нет — мне придётся смириться и жить дальше. А в Лондоне в семье Тома вряд ли это получится. Было больно, но я сожгла мосты.       Всю эту ночь мысли мешали мне уснуть. Поэтому, как только мы взлетели, я задремала. Хоровод абсурдных сновидений отражал мое хаотичное состояние. Меня разбудил звонок. Но не телефона. Сотовый был отключен на время полета. Всплыл экран и голограмма Тома передо мной. Я уставилась на него, не веря своим глазам. — Том, Том! — без перерыва забубнила я. — Любимая. — Впервые за долгое время я слышала его голос, на который сейчас реагировала как на бальзам от всех душевных мук. Родное звучание окутывало меня ощущением «все хорошо, я дома». — Когда ты придёшь? — продолжил Том. — Куда? Куда я должна прийти?       Связь начала прерываться. Голограмма замелькала, а звук слышался урывками. — Лю….я….жду……ки. — Это было последнее, что сказал Том. После голограмма окончательно исчезла. — Том, Том! — начала я кричать, как будто это могло вернуть оборвавшуюся связь. Люди оборачивались и косились на меня. — Чего-нибудь желаете? — Как ни в чем не бывало спросила стюардесса, подкатившая тележку с едой и напитками к нашему ряду. Я чувствовала себя неловко, потому что люди продолжали пялиться на меня. Пребывая в полной растерянности, я уставилась на миловидную стюардессу, которая с вежливой улыбкой на лице ожидала моего ответа. — Кофе, будьте добры. — наконец промямлила я. — Кофе? — удивилась она. А пассажиры, продолжающие за мной наблюдать, засмеялись.       Она смахнула скатерть с тележки, и я увидела на подносе книгу Гильермо. — Какую вам страницу? — Снова обратилась ко мне стюардесса. — Простите? — Я находилась в полном замешательстве. А потом поняла, что это сон. Другого объяснения я не находила. Но это означало, что и звонок от Тома ненастоящий. Думаю вся боль этого осознания отразилась на моем лице, потому что Стюардесса обеспокоенно посмотрела на меня. — С вами все в порядке?       Я слегка кивнула, а она продолжила допытываться до меня: — Так какую вам страницу? — настаивала стюардесса. — Я не знаю. — растерянно ответила я. — Могу порекомендовать 108. — Хорошо, — согласилась я.       Она аккуратно взяла книгу и вырвала оттуда листок, который тут же оказался в моих руках. На нем не было текста. Только рисунок. Вернее портрет Гильермо и Лилит. Будто я в руках держала старинную фотографию. Листок в руках задрожал, и я почувствовала тряску, от которой уже по-настоящему проснулась. Самолет вошел в зону турбулентности, что и объявил пилот. А я не могла понять, к чему мне приснился этот сон. В голове звучало число 108. Мне не терпелось достать книгу Гильермо и взглянуть на эту страницу, но она находилась в сумке на полке для ручной клади. Придется ждать посадки. Взглянув на экран полета, я поняла что ждать совсем не долго. Самолет приближался к пункту назначения — Рим.       По прибытии в аэропорт Леонардо да Винчи я зашла в самое первое кафе транзитной зоны, заказала кофе и села за свободный столик в углу комнаты. До следующей посадки оставалось три часа. Я полезла в сумку за книгой. Первым в руку попался мой телефон. Я его включила, и сразу же, как телефонная сеть заработала, посыпался нескончаемый поток смс-сообщений. Все они были от Жуди. Какое-то неприятное предчувствие отозвалось глухой пульсацией в затылке. Я открыла первое сообщение: «Срочно позвони. Тетя в больнице.» Трясущимися руками я набрала Жуди. — Айлин, куда ты пропала! — тут же ответила она. Ее голос звучал сдавленно, что я даже не сразу узнала его. — Что c тетей, Жуди? — Сердечный приступ. — Вылетаю ближайшим рейсом.       Почва из-под ног уходила. Тело казалось тяжелым, и каждый шаг требовал немалых усилий, словно я шла по болоту и вязла в нем. Покинув транзитную зону, я направилась к кассам. Мне неимоверно повезло. Кто-то сдал билет до Парижа прямо перед самым вылетом. И уже через полчаса я сидела в самолете, нервно наблюдая за точкой на экране и мысленно ее подгоняя. Бесполезное занятие. Неведение убивало меня. Страх не успеть напряг каждый мой мускул, натянув их, как тетиву, готовую в любой момент сорваться. Афродисия, книга Гильремо и все мои переживания о Томе отошли на второй план. Я ругала себя за то, что редко виделась с тетей последние месяцы.       От Шарля де Голля до 10 округа, где находилась больница, я добиралась на такси, мысленно ругая всех, кто мешал нам ехать быстрее. Выходя из такси у больницы, я споткнулась из-за своей спешки и жестко упала на ступеньки у входа. Но даже не обратив никакого внимания на разбитую коленку, из которой текла кровь, я поднялась как ни в чем не бывало и зашагала вверх по лестнице. Подходя к палате, я слышала рыдания. Это плакала Жуди. Еще никогда в своей жизни я не видела ее в таком разбитом состоянии. Луи обнимал ее, гладя по спине, а у самого тоже текли слезы. Я перевела взгляд на кушетку. Тетя Колетт лежала с закрытыми глазами, будто спала. Именно это я и подумала или хотела так думать. Но отключенный прикроватный кардиомонитор четко давал понять, что случилось непоправимое. Как только я не старалась сфокусировать своё новое зрение, чтобы увидеть то самое красное свечение тепла от тела тети — все было напрасно. Ее с нами больше не было. — Жуди, — стоя все еще в дверях, произнесла я, трясущимся от волнения голосом. — Айлин, — всхлипнула она, обернувшись. — Тетя. — Слезы и рыдания возобновились с новой силой. Я подбежала к ней, и мы крепко-крепко друг друга обняли. Краем глаза, я видела, что Луи отошёл и сел у кровати тети.       Сейчас мы с Жуди остались вдвоём. У нас не было больше родных. Тетя Колетт была единственной. От этих мыслей я ещё сильней обняла свою сестру. — Айлин, мне больно, — прокряхтела она. — Извини. — Я ослабила хватку. — Прошу прощения. — В палату зашёл врач тети Колетт. — Сожалею о вашей утрате.Тело нужно уже отправлять в морг. — Нет, — возразила Жуди. — Жуди, нужно отпустить. — Гладила я ее по волосам и щеке. Она закивала мне, и на глазах преобразилась в мою прежнюю сестру — волевую и непоколебимую, что сразу отразилось на ее лице. Проницательный взгляд служителя закона вернулся на свое место. — Она хотела кремацию. И развеять прах над Средиземным морем. — Мы сделаем это. — ответила я Жуди.       Эти несколько дней после смерти Колетт были очень напряженными. Оформление документов, организация церковного обряда прощания, кремации и поминок. Но все это было ничто по сравнению с пустотой, пришедшей на смену нашей суете. Мы с Жуди решили остаться в квартире Колетт ещё на пару дней после поминок. Нужно было прибраться и разобрать вещи. — Смотри, что я нашла. — Наводя порядок в письменном столе, Жуди достала из ящика листок. — Твой детский рисунок. После него Колетт решила записать тебя в художественный кружок. — Она протянула мне листок, и я перехватила его в момент, когда у Жуди зазвонил телефон. — Добрый день, слушаю. — ответила она. С каждой секундой ее лицо становилось все более озадаченным. — Когда?.. Диктуйте адрес. — Кто это? — настороженно спросила я. — Адвокат Колетт. — Разве не ты ее адвокат? — Задавала я вопрос в полном недоумении. — Я удивлена не меньше твоего. Просит прийти в его офис для оглашения завещания. — Ты же уже огласила его. Что еще может быть в завещании? — Завтра узнаем.       Ночь мы спали плохо. Мысли в голове крутились так же, как и мы обе на кровати в нашей детской спальне, не находя удобного положения. А моя коленка, которая вроде бы уже проходила, снова начала ныть. Уснули мы под утро, а через часа два прозвенел будильник. Обе выглядели как зомби с синяками под глазами и лицом, лишенным всякой жизненной краски. Такими мы и предстали перед адвокатом мьесье Корбин. — Мадам Виардо меня предупредила, что вы будете удивлены. — Что же это такое, чего она не смогла доверить Жуди? — Если бы я знал. — Этот ответ нас поразил еще больше. — Но думаю, вам будет понятно, когда вы вскроете этот контейнер. — Адвокат поставил ящик размером со стандартную коробку для туфель на середину стола и слегка подтолкнул его к нам.       Придвинув ящик к себе, Жуди начала его рассматривать. — Здесь кодовый замок. — Жуди вопросительно посмотрела на адвоката. — На вашу почту должен прийти пароль для замка.       Она тут же зашла с телефона на свой аккатунт. — Мой клиент просила вас открыть контейнер дома, не здесь. — предупредил месье Корбин, когда Жуди собралась ввести пароль. — Вам нужно расписаться здесь и здесь. — Указал адвокат на нужные места в документе. — Моя работа на этом закончена. — добавил он и попрощался с нами.       Уже дома мы открыли ящик. Внутри лежал конверт, а под ним книга в мягкой кожанной обложке. Жуди тут же вскрыла письмо и начала читать. А я достала книжку, которая оказалась чьим-то дневником. — «Мои дорогие девочки. Если вы читаете эти строки, значит я уже наблюдаю за вами с неба. Я так и не смогла при жизни открыть вам правду о вашем происхождении. Каждый раз, когда собиралась вам об этом рассказать, в последний момент пасовала. Я не хотела наполнять переживаниями и сомнениями вашу так хорошо складывающуюся жизнь. Права я или нет? Не знаю. И если вы меня сейчас ругаете в сердцах. Простите меня. В детстве вы часто спрашивали меня о родителях. Я всегда боялась этих вопросов. Не потому, что не хотела вам говорить правду, а я сама ее не знала полностью. По мере взросления вы все реже и реже спрашивали о них, чувствуя, что эта тема по какой-то причине неудобна, болезненна. У меня никогда не было сестры…»       На этих строках Жуди оторвалась от чтения, взглянув на меня. — Я не понимаю, Жуди, — в полнейшем шоке я сидела впечатанная в стул. — «Помню, когда впервые вас увидела. — вернулась она к чтению. — Это было в Турции, в Афродисии. — В Афродисии? — взволнованно переспросила я. — Жуди остановилась. — Да. Тут так написано. — Продолжай, пожалуйста, — сгорая от нетерпения попросила я. — “ Был теплый вечер, огромная луна уже взошла над горизонтом. Сквозь таинственную перекличку цикад, я начала различать чьи-то всхлипывания. Они привели меня к храму Афродиты. На его ступенях стояла девочка трех лет и плакала. Рядом стояла корзинка, в которой потом я обнаружила новорожденного ребенка. Подойдя к девочке, я начала ее успокаивать, глазами ища родителей или взрослых, с кем могли бы быть эти две малютки. — Она о нас говорит. — Больше утверждая, чем спрашивая, произнесла я. — Я помню этот момент. Но какими-то отдельными урывками. — сказала Жуди, на мгновение отвлекшаяся от повествования, и следом продолжила читать. — «В какой-то момент я поняла, что вы были там совсем одни. У Жуди я спросила имя. Но она меня не понимала. Я переспросила на английском, и тогда она ответила — Джудит. Малышку она не помнила, как зовут. Поэтому я назвала ее Айлин. Сияние луны на турецком. Тогда была просто огромных размеров Луна. Вы обе были моим благословением, который случился со мной в самый тяжелый период в моей жизни. В тот год мой муж погиб, и я потеряла ребенка. Мне пришлось пройти все круги ада, чтобы удочерить вас. Но вначале я все же пыталась найти ваших родителй. Дневник, который лежал с вами, был единственной ниточкой, которая могла бы привести к пониманию, кем они являлись. Я столько лет пыталась это выяснить. Эксперты датировали дневник 16 веком. “ — Что в дневнике? — спросила Жуди.       Я повторно открыла и начала листать, стараясь найти что-то, что я могла бы прочитать, но на первых страницах был незнакомый мне диалект. Я заметила, что написанный текст сопровождался красивыми рисунками. По большей степени это были изображения растений. Через несколько страниц начали мелькать строчки и на английском. — Похоже на сборник лекарственных растений и приготовление снадобий из них. — пояснила я Жуди.       Из дневника выдавалась одна страница, как будто выдранный листок. Я открыла дневник в том месте, и пред собой увидела рисунок Гильермо, а внизу подпись. «Моему возлюбленному Гильермо. От Лилит.» Догадаться было нетрудно, кому принадлежал дневник. А в моей голове кусочек за кусочком складывался пазл. — Жуди, я знаю, кто наши родители. Видео формат этой части уже есть на телеграмм канале. https://t.me/loki_yours