***
- Ацуши-кун, он ушёл? Мягкий голос раздался из-за двери с надписью «Служебный персонал», откуда почти сразу же показалась кудрявая копна каштановых волос, а за ней и пара больших зелёных глаз. - Ушёл, - выдохнул Накаджима, опираясь о стойку руками и бессильно опуская голову вниз. Коллега бармена, заметив это, неслышно порхнул к нему и аккуратно приобнял за плечи, позволив себе даже слегка потереться подбородком о плечо Ацуши. - Что-то случилось? - отстранившись, обеспокоено спросил парень, заправляя выбившуюся прядь своих каштановых волос и встревоженно хлопая большими зелёными глазами. - Доставать «экстренные запасы»? - Нет, просто устал немного, - с сухим смешком произнёс бармен, поднимая голову и обнадеживающе, насколько это вообще было возможно, улыбаясь. - Но «экстренные запасы» бы не помешали. Коллега молча кивнул и потянулся рукой под стойку, откуда тут же ловким движением выудил едва начатую бутылку белого молодого вина. - Напиваться на рабочем месте, пусть и из собственных запасов - то ещё занятие, поэтому вот тебе самое лёгкое, - шатен, хихикнув, снял два бокала и наполнил оба наполовину, обойдя стойку и придвинув один из них ближе к Ацуши. - Оно даже больше на шампанское похоже, вот пузырьки кислорода на поверхности… Ох! Я же совсем забыл повесить табличку о закрытии! Накаджима усмехнулся, чуть-чуть отпив из бокала. И правда - сладкий вкус молодого искристого вина чем-то напоминал шампанское. Не самое то для расслабления, когда парень ожидал какой-нибудь изысканный Мерло с бархатным вкусом и густыми оттенками винограда, но тоже подойдёт. Привычно тараторящий что-то товарищ напротив, вечно бегающий туда-сюда и пытающийся объяснить что-то Ацуши, тыкая в этикетку на бутылке, лишь усыплял бармена. А вино, приобретающее более спокойный оттенок, только подталкивало его ко вратам в сонное царство Морфея. - Так почему ты ему всё никак не расскажешь? - звонкий голос парня подействовал на сознание Накаджимы как отрезвитель. Тот уже допил содержимое своего бокала и разумно спрятал бутылку от греха подальше, если вдруг его белобрысый приятель внезапно увлечётся лёгким алкогольным напитком. Молчание, итак раньше царившее между коллегами, теперь приобрело напряжённый оттенок. Шатен заправил завивающуюся прядь за ухо, неловко опустив взгляд вниз и коснувшись губами бокала, допивая последние капельки. - Сидзима-кун, - со вздохом произнёс наконец Ацуши, поднимая взгляд на коллегу, но тут же переводя на деревянную столешницу. Выдержав ещё одну длительную паузу, парень тихо, но серьёзно произнёс, - Понимаешь, люди разные. И не все могут отреагировать так мягко, как ты, на то, что я вырос в трущобах и фактически являюсь отбросом. Было видно что Сидзима собрался было что-то возразить, но вовремя одёрнул себя, поправив алый галстук, внезапно сам по себе затянувшийся слишком туго.***
Трущобы… Серое неприветливое местечко, даже само название которого вызывает не самые приятные ассоциации. Летом слишком сухо и жарко, зимой слишком сыро и холодно - среднего не дано. Дети, живущие… нет, правильнее будет сказать «выживающие» там, наблюдали столько смертей собственных друзей, что вскоре не было сил копать даже поминальный холмик. Что касается еды, так её в лучшем случае с сильным натягом хватало на половину группки детей. А при худшем раскладе… Ацуши помнит, как ранним зимним утром он выходил с парой приятелей, поднимался на далёкий-далёкий холм, пару секунд любовался розоватым рассветом, думая, кем бы он сейчас был и как бы жил «там», если бы его не выгнали из приюта по до сих пор неизвестной ему причине, и принимался раскапывать свежий нетронутый снег, обмораживая пальцы, но вырывая заветные стебельки чего-то, похожего на колоски пшеницы. Горьковатый привкус вряд ли съедобного растения до сих пор отдавался в горле Накаджимы, напоминая о тех голодных днях. Ещё Ацуши помнит, как однажды зимней ночью он проснулся из-за пронзительных криков со стороны одного из его товарищей. Зажигать ценную спичку он не хотел, так как поутру ему бы все равно досталось за «бесцельную порчу жизненно важного материала». Но его глаза быстро выцепили костлявое тельце приятеля с воткнутым в него ножом, извивающееся в предсмертных судорогах. Позже выяснилось, что это какой-то голодный человекоподобный обитатель трущоб вышел на поиски хоть какой-то пищи, и, судя по всему, услышал мирное сопение ребят в холодном подвале, решив, что они-то и станут его ужином. Да-да, голод и такое может сделать с «самым разумным существом на планете». Ацуши всё помнит. Каждый день в этом отвратительном месте, каждую ночь, несущую за собой несметное количество смертей. Каждую ходячую, ползающую и летающую тварь, так и намеревающуюся вцепиться своими острыми когтями в тонкую кожу маленьких продрогших детей и алчно рвать её, удовлетворяя свою потребность. А потом он встретил Джуна. Не сразу, конечно же. До этого Накаджиме наконец-то удалось выбраться из трущоб, привести себя в более-менее нормальный вид и даже познакомиться с какой-то очаровательной леди, так и не сказавшей своё имя за весь тот продолжительный срок, в который она оказывала невероятную помощь и поддержку бедному мальчику из трущоб. И вот только после всего этого Ацуши встретил Джуна. Невысокий весёлый парнишка с каштановыми волосами и зелёными глазами быстро нашёл с новым знакомым общий язык. Иногда юный Накаджима допускал предположение о том, что тот умеет читать мысли, иначе как этот внезапно появившийся в его жизни человек так хорошо понимает Ацуши? Например, только парень однажды вскользь упомянул свою финансовую проблему, как Сидзима тут же предложил ему работу в «одном тихом местечке, где за свою сохранность ты можешь не волноваться».***
Неловкое молчание прервал звон горлышка стеклянной бутылки о край бокала. Джун тяжело вздохнул, делая глоток немного успокоившегося вина. Ацуши пальцем по деревянной столешнице нервно настукивал какую-то незамысловатую мелодию, пытаясь избавиться от этого ужасного тихого напряжения хоть как-то. - Я скоро пойду, - подал наконец голос Сидзима, поднимаясь с места, закупоривая бутылку и ловко беря ножки бокалов между пальцами. - Можешь уже собираться. Я помою. Накаджима не подавал признаков как согласия, так и отрицания. Он проигнорировал все последующие движения шатена к моечной раковине, но вдруг будто не свой подорвался с места, подлетел к парню и мёртвой хваткой вцепился ему в плечо. Джун заметно дрогнул, когда разгорячённое алкоголем дыхание приятеля обожгло ухо, прошептав: - Можешь помочь мне?