Дракон уходит в небо

      Люди считают нас животными, бессловесными хищниками, которых либо убивают, либо приручают. Приручают! Никто толком не пытается с нами договориться. Хотя договариваться с нами тоже гиблое дело — мы гордые и характерные, люди нам не указ. Ты это понял давно, Иккинг. Ты освободил нас. А теперь мы уходим. Один за другим погружаемся в пучину вод, где вы нас не достанете. Предвижу твой вопрос, но я не могу ответить. Не знаю.       Я Зубоскрип, мой век на излёте, и я тоже уйду в океан вслед за сородичами, но прежде расскажу историю. Эта история о необычном викинге. Ты не знаешь его и никогда не встречал, а жаль — вы бы поладили. Он вырастил меня, вместе со мной покорил небо и нашёл там себя. Он лечил и растил всех драконов, которые попадали к нему. Чудак! Предпочитал нас своему виду. Даже ты, который нянчился со своим дракончиком, общался с нами, но не забывал о своем происхождении и жил с людьми. Мы бы никогда не приняли тебя как своего. Но викинг, мой приемный отец (да, ты не ослышался!), был не такой.       С чего бы начать? С его имени, конечно. Люди знают имена своих героев, драконы тоже. Мы все его помним и заберём с собой в океан. Я же сообщу его тебе, Иккинг, так как только ты достоин его знать. Остальные меня осудят, ведь это тайна. Не пойму, с чего. Так вот.       Звали его…

***

      — Варульв, я хочу есть!       — Ты ел только что.       — Мало. Ещё.       — Ведра рыбы мало? Обжорство тебя погубит. Ты же летать не сможешь.       — Не буду летать, мне лень! А ещё моя лапа опять болит.       Зубоскрип выпустил облако дыма из пасти, заставив викинга закашляться и закрыть лицо тряпкой.       — Я не помогу тебе, если ты продолжишь дышать мне в лицо дымом. Подними лапу и постой смирно хоть немного.       —Не буду, — дракон отскочил от Варульва, опрокинул два ведра с водой и встал в позу оскорблённого достоинства. — Ты меня не покормил, поэтому смирно стоять не буду.       А лапа между тем болела всё сильнее. Но Зубоскрип считал своим долгом не поддаваться уговорам. Человек не должен забывать, что имеет дело с самым прекрасным существом в мире, сильным и гордым. Исключительно из благородных побуждений Зубоскрип позволяет лечить себя. Хозяин ему не указ.       Варульв, крепко сложенный юноша внушительного роста, однажды оглушивший разбушевавшегося громмеля ударом кулака, намочил тряпку в воде, взял чашку с травяной мазью и сел перед драконом. Тот выпрямился ещё сильнее и напустил побольше аристократического достоинства. Со стороны походило на грубо сложенного добермана с двумя парами витых рогов, дымом из ноздрей и растекающейся лужей воды под ним.       — Болит лапа, да? — участливо спросил Варульв. — И будет болеть всё сильнее, потом она раздуется и станет дурно пахнуть.       — Пусть болит! Пусть раздуется! Я умру, и тебя замучает совесть, потому что такой чудесный дракон погиб из-за твоей жадности.       — Если ты умрёшь, твоё ведро рыбы достанется Лоботрясу.       — Лечи!       Зубоскрип царственным жестом вытянул покалеченную лапу.       «Чтобы этот обжора-громмель и мою порцию съел? Никогда!»       Невзирая на боль, дракон старался сохранять невозмутимый вид, пока викинг обмазывал рану буро-зелёной жидкостью и заматывал полоской ткани.       — Вот молодец. Я знал, что ты очень умный и здравомыслящий дракон. Сейчас я проведаю остальных, и мы с тобой отправимся в деревню.       — Не хочу туда, — буркнул Зубоскрип, устраиваясь на кровати викинга. Она жалобно заскрипела и просела под массивной тушей. — Там живут грубые и недалёкие драконы, а про твоих сородичей и говорить нечего — дураки!       — Как хочешь. Оставайся здесь и присмотри за яслями. Дети с минуты на минуту проснутся. В это время они обычно играют со мной… Варульв перекинул два мешка за спину, вышел за порог дома и крикнул:       — Или с любым, кто попадется им на глаза!       Зубоскрип с ужасом вспомнил, сколько мелких, проказливых и прожорливых чудовищ храпят сейчас в яслях и стрелой вылетел за дверь вслед за викингом.       — Я считаю, что тебе не помешает прикрытие. По пути может случиться всё, что угодно!