ханнен

мона облажалась. причём по-крупному. это заметно по улыбке яэ мико. улыбке лисицы, которая держит зайца в когтях и наслаждается его страхом. мона не знает, могут ли наслаждаться страхом лисицы, но яэ мико — может. — повторю ещё раз, — ласково говорит она. — я получила анонимную жалобу на то, что ты продаёшь ученикам сладкое и зарабатываешь на них деньги; а это, как ты, полагаю, знаешь, запрещено школьными правилами… — клевета, — сразу же отвечает мона: неуверенность равна признанию. — доказательства есть? яэ мико улыбается. — есть видео, на котором запечатлён процесс обмена. показать? — конечно. мона отвечает уверенно, но паника в ней уже высовывает голову из укрытия и оглядывается, ожидая момента, когда можно будет заполнить всё тело. а что если у неё и правда есть видео, а что если у неё и правда есть доказательства, а что если мону исключат или — хуже — отберут все деньги? яэ мико разворачивает ноутбук в её сторону и включает видео. оно в шакальном качестве, чёрно-белое и постоянно трясётся, но чем дольше мона его смотрит, тем яснее понимает: ей конец. когда видео заканчивается, она сидит, рассматривая своё лицо в чёрном экране, и подгоняет мозги, чтобы поскорее что-нибудь придумали. если она будет молчать слишком долго, яэ мико её раскусит. срочно, срочно, срочно нужна идея, хотя бы одна здравая мысль, озарение, что-нибудь!.. тук-тук. в дверь стучат. мона поднимает взгляд на яэ мико, спрашивает глазами: «вы кого-то звали?» и вроде как удивляется, но нет — радуется отсрочке. ура, она успеет придумать отговорку! кем ни окажется вошедший, мона скажет ему «спасибо». яэ мико говорит: «войдите», дверь открывается, мона отворачивается, спаситель входит, и, э, погодите. а кто это? нет, мона уже видела этого парня с тёмными волосами и сомнительной причёской, но их разговорные пути раньше не пересекались. но спасибо ему за помощь, да. вслух мона благодарить не собирается и надеется обойтись взглядом, но парень её как будто и не замечает. он не здоровается, не спрашивает разрешения — проходит и садится на второй гостевой стул, глядит на неё один раз, вскользь, и после его взгляда мона передумывает говорить ему добрые слова. ну и рожа, честное слово. — о? — яэ мико ставит локти на стол и ложится щекой на ладонь. — ни приветствия, ни «можно войти» — полагаю, дело срочное и повод, по которому ты пришёл, достаточно веский, чтобы оправдать грубость? — ага, — кивает парень. — переведите меня в другую школу. парень даёт понять, что мона для него — часть интерьера, и она не против поддерживать взаимный игнор, но! это! возмутительно! она, значит, всеми силами пытается удержаться здесь, в этой столичной школе, а он вот так вот запросто отказывается от редкой возможности? идиот. — о? — яэ мико удивляется тоже. — и почему это я должна заниматься делом столь нудным и неблагодарным? — потому что я опасный для общества элемент, почти преступник, — лениво отвечает парень, и мона на пару вдохов-выдохов забывает, зачем она здесь. он же шутит, да? наверное, шутит. не может в их школе учиться «опасный элемент». шутит же, да? — это мне известно, — кивает яэ мико, разворачивая ноутбук экраном обратно к себе, и моне бы радоваться, что про её проступок забыли, но она не декорация и не цветочный горшок! — но разве мы не договорились оставить это в прошлом? я весьма рисковала, принимая тебя сюда, скарамучча. и так ты меня благодаришь?.. — мне что, поклониться? они дальше о чём-то спорят, но мона решает их не слушать: раз её не замечают, то и она займётся своими делами. чтобы сосредоточиться на внутренних голосах, а не на внешних, она рассматривает свои пальцы так, словно видит их в первый раз. хоть ей и жуть как хочется узнать, что за история с «опасным элементом», но у неё есть свои дела. как минимум, срочно нужно придумать оправдание. крепкое и убедительное. но в голову что-то ничего не лезет, потому что на заднем фоне переговариваются два человека с выразительными голосами. вот если бы они бубнили, мона бы сосредоточилась, а так у неё соображалка что-то никак не заводится. она оглядывает кабинет в поисках свежих идей, но ничего не находит. да и какие свежие идеи будут жить в кабинете, в котором мебель не переставляли лет сто? стол, шкаф с папками, шкаф с книгами, серое пальто, сейф, зачем-то — второй, книга… хм… «разбуди во мне зверя»?! нет, мона себя ценителем литературы не считает и осуждать никого не собирается, но от яэ мико она ожидала чего-то более… осмысленного. и когда ей наконец удаётся уйти в себя и превратить разговоры неблагодарного парня и лисьей директрисы в фоновый шум, случается это. парень встаёт: сначала — со стула, потом — позади моны, одну руку кладёт на её плечо, а другой, ну. как бы обнимает. и приставляет к её подбородку нож. мона замирает. не двигается, не дышит, не думает, не существует, какого хрена?! взгляд с этим вопросом она бросает в яэ мико, но та в ответ улыбается и лишь на миллиметр шире распахивает глаза. — о? к чему этот спектакль? — к тому, чтобы показать, что я опасный для общества элемент, — преспокойненько произносят над головой моны, как будто для этого скарамуччи (она со страху даже имя его вспоминает) угрожать людям — привычное дело. — верите? — верю, верю, — кивает яэ мико. — а теперь, будь добр, отпусти девочку. всё заканчивается быстрее, чем мона успевает всерьёз, до ядра сердца, испугаться за собственную жизнь. вот её подбородка касается лезвие, а вот — нет. паника плещется в животе, а потом успокаивается. тоже быстро сдаётся, предательница. одной моне, что ли, дорога её жизнь?! потому что дальше яэ мико спрашивает так, как будто они погоду обсуждают: — твой нож? — не-а, — пожимает плечами парень. — выиграл. и после этого, кажется, собираются продолжать разговор, как будто ничего не случилось. моне надоедает, что к ней относятся хуже мебели. — ты чего творишь?! — взрывается она и хватает парня (как там его?) за плечо. — пусти, — требует тот и пытается оттолкнуть её ладонь, но хватка у моны крепкая. — пусти, сказал! моне не страшен его злой — по-настоящему злой — тон. — а если бы ты меня поранил?! совсем мозгов нет?! скарамучча убирает ладонь, которой пытался оттолкнуть её, перебрасывает в неё нож и подносит к руке моны. в глазах его — удивительных, синих — неприязнь. настоящая, пусть и разбавленная, злость. мона отдёргивает руку — страшно, но парень продолжает наставлять на неё лезвие. — скарамучча, дорогой, перестань угрожать, пожалуйста, — яэ мико вовремя вспоминает о своих обязанностях. — я осознала всю серьёзность твоих намерений и готова принять твои условия. а если сдашь нож, я постараюсь исполнить то, что ты хочешь, как можно быстрее. ты ведь этого желаешь? — ага, — кивает парень и встаёт. — тогда я пошёл. он кидает нож на стол и уходит так же, как и пришёл — ни прощания, ни извинения, ни благодарности. как будто его и не было в этом кабинете, в этой школе. как будто бы он был призраком, городской легендой: появился, напугал и всполошил всех, а потом исчез без следа, оставив после себя только слухи и домыслы. мона смотрит на яэ мико, и та качает головой. может, хотя бы она извинится за случившееся. ха-ха. — очень жаль, очень жаль… — бормочет яэ мико. — терять такой козырь… хм… ну, ничего не поделаешь. он изначально должен был оказаться там, и, если бы не просьба мальчика каэдехары и некоторая выгода для школы… м-м-м… что же у них случилось, интересно? она всё продолжает бубнить, и гордость моны, конечно, окончательно растоптана, но она вдруг вспоминает, что её тоже могут исключить, и, чтобы этого не допустить, нужно… яэ мико смотрит прямо на неё. мона сглатывает. вот чёрт. она что, и мысли читает? — полагаю, после такого стресса тебе нелегко будет придумать хорошее оправдание, — улыбается яэ мико. — да и у меня появились заботы, а с тобой возиться… хм… можешь не напрягаться, дорогая. я уже придумала. скажем… две тысячи моры в месяц, и это видео волшебным образом исчезает со всех моих файлонакопителей. идёт? мона вздыхает. с этого и надо было начинать. а если всё, что случилось полторы минуты назад, было спектаклем, чтобы её запугать… ну, яэ мико явно недооценила её любовь к деньгам. — тысяча шестьсот.