Клинок и лотос

Когда я вошел, отец даже не повернул головы. Махнул рукой в сторону кресла. Выдержал длинную, строгую паузу и лишь затем мрачно прошагал к своему столу и сел. С некоторых пор меня забавляли эти ритуалы. Словно происходило что-то важное. Судьбоносное. Значительное. Словно пафосом можно было замазать грязную игру, которую вел мой дорогой папаша. Будто я не знаю, чего ожидать. — У компании «Прометей» новый химик — разработчик, — говорит он, небрежно толкая в мою сторону цветное фото, — ходят слухи, что он настоящий гений, почти изобрел эликсир бессмертия. Нам нужен его секрет. Я пожимаю плечами, беру со стола снимок. Мужчина с фотографии привлекателен и серьезен. Ничего сложного. Такие обычно ломаются на четвертом свидании. Две недели максимум. На журнальном столике красуется свежий «Forbеs» где успеху нашей компании отведено пять разворотов. «Миллениум» как высший гарант качества в сфере красоты и здоровья, надежный партнер на вашем пути к лучшей жизни. С нами вы сохраните молодость на долгие годы.» Мне кажется, что в офисе пахнет тухлятиной. Чуть поддаюсь назад, опираюсь на спинку кресла. Борюсь с тошнотой. Спрашиваю. — Какой план? Отец поднимает на меня взгляд и медово скалится. — Немного удачи и обаяния. Служба безопасности проверила — господин Е играет на твоем поле. Я уверен, что для тебя это приключение будет приятным. Все что мне сейчас нужно — сыграть сыновье подобострастие. И крепкий виски. Мы проделываем подобный фокус не первый раз. Папаша называет это «тактическими играми». Искусство боя на простынях. Воздает почести богам которые подарили ему смазливого сына, а миру достаточное количество геев. Не то, чтобы я чувствовал себя пешкой в его подлой игре, в конце концов, все, кто проходил через мою постель, делились информацией добровольно, а не под пытками. Впрочем, некоторые любили пожестче. — Се Ван! — отец нервничает. Это видно по темнеющей радужке глаз и крепко сплетенным пальцам, — ты согласен? Смотрит так, будто мое слово имеет значение. Люди думают, что, если ты наследник миллионной корпорации, твой мир полон возможностей. Сюрприз-сюрприз. Я задерживаю дыхание (блядская тошнота) и еще раз смотрю на фото. Такие проницательные глаза. — Я должен знать что-то еще? Взгляд папаши становится мягче. Он молчит, словно сомневается в последнем приказе. Теребит дизайнерский галстук. — Все дополнительные сведения пришлю тебе на личную почту. Киваю и поднимаюсь уходить, сунув фотки в рюкзак. Он останавливает меня примирительным жестом. Подходит, закованный в тонкий шоколадный твид, оглядывает меня с головы до ног, словно только сейчас увидел. — Ты же не считаешь меня монстром? Черная тьма плещется в отцовских глазах. Он использует меня в своих целях, но каждый раз одержим ревностью. Это его слабость и он, наверняка, ненавидит меня за нее. — Будь осторожен, Се Ван, — скользит ладонью по моему плечу. Лазурный шелк льнет к телу. Я вздрагиваю и приоткрываю губы чтобы возразить. Секретарша, тощая, как рыба-игла, очень вовремя прерывает наш интимный этюд. Я делаю шаг назад, хватаю рюкзак и ухожу не прощаясь. Солнечный свет слепит в глаза, а ступеньки кидаются навстречу, когда стеклянный великан «Миллениум inc» выплевывает меня на улицу. Тошнота становится невыносимой, и я едва успеваю свернуть в спасительную тень переулка. Дышу. Нашариваю в кармане брюк смятый блистер. Проталкиваю в горло две последние таблетки. Закрываю глаза. *** На Pharmchina 2022 многолюдно. Павильон разбитый на сотню неравных секторов напоминал мутировавшие соты и целый рой посетителей что снуют туда-сюда монотонно гудит. Громада стенда «Прометей» занимает половину центрального сектора, а отделения корпорации разбросаны по всем уголкам выставки. Наша экспозиция не уступает конкуренту по масштабу и роскоши. Но я здесь не затем, чтобы восхищаться битвой гигантов. Неприметная одежда, потертые кеды, кепка, фотоаппарат и маска на половину лица — вот все что нужно, чтобы ни один сотрудник «Миллениума» не узнал во мне эксцентричного сыночка учредителя. Я двигаюсь неспешно, высматривая в объектив свою будущую жертву, аккуратно лавируя между многочисленными гостями выставки: любопытными обывателями и профессионалами от медицины. Я сегодня «пантера» и у меня есть блестящий план. Господин Е выделяется из толпы, как монаршая фигура среди простолюдинов. Он стоит рядом с стендом «Криотерапия», вежливо улыбаясь посетительнице, проигравшей марафон в погоне за вечной красотой еще десяток лет назад. Корпоративные правила «Прометея» таковы, то каждый сотрудник время от времени пробует себя в новой деятельности. Знакомится с полным циклом работы корпорации изнутри. Только так можно легко встретить кабинетную мышь типа разработчика в свете выставочных софитов, где он судорожно пытается социализироваться и не грохнуться в обморок. Но кажется у моего гениального химика все в порядке. Темно синий классический костюм выгодно подчеркивает крепкое, подтянутое тело, идеальная прическа оттеняет мягкую линию скул, а обманчиво светло карие глаза излучают уверенность и покой. Отцовские фото откровенно врут, на вид мужчине не больше тридцати пяти. Прямо Будда от мира медицины. Я выжидаю, отираясь у стойки с журналами, пока мистер совершенство закончит разговор. Задница у него, конечно, что надо, я бы на месте дамочки давно потек от такой красоты. Легкое чувство эйфории охватывает меня. Интересно, это действие новых препаратов или я действительно соскучился по крепкому члену? Наконец тетушка отлипает от господина разработчика и, кокетливо машет ему веером рекламных флаеров. Сучка. Вот он мой звездный час. Я разворачиваюсь спиной и делаю несколько быстрых, широких шагов назад, прицельно сметая со стола стопку брошюр, легонько толкая надоедливую мадам и, со всего размаху врезаюсь в господина Е, смачно наступая пяткой на безупречный бархат его туфель. На мгновение, мягко, словно кошка, падаю на него и чувствую, как крепкие руки подхватывают меня за талию. Охаю и оборачиваюсь. Даже безупречных можно застать врасплох. — Простите ради бога! Простите, я сейчас все исправлю! — голос испуганный, но не лишенный сексуальности. Господин Е отступает и недоверчиво смотрит на меня пока я непрерывно кланяюсь, прижимая к себе фотокамеру. Толпа посетителей омывает нас неспешным потоком, равнодушно шагая по рекламным проспектам. Кто-то со стороны бросается поднимать бумажки, а я бухаюсь на колени перед застывшим мужчиной. — Простите господин, — поднимаю глаза, полные раскаяния и тяну из кармана чистый платок. Ловлю себя на мысли, что с этого ракурса растерянный химик выглядит чертовски соблазнительно. Секс в публичных местах всегда меня заводил. — Все в порядке, пожалуйста подниметесь — маска доброжелательности возвращается на идеальное лицо господина Е. Он наклоняется ко мне, пока я, чуть приподнявшись, не утыкаюсь лицом в его пах. Кажется, я успеваю сделать горячий выдох, перед тем как мужчина рывком ставит меня на ноги. Румянец медленно заливает нас обоих. Идеально. *** Через полчаса я опять появляюсь в зале двумя стаканчиками кофе из «Старбакс» расположенном через дорогу. Caramel Macchiato (восьмая строчка в анкете господина Е) помечен аккуратным сердечком. Сотрудники компаний уходят на пересменку: перекусить в ресторане выставочного центра и обсудить последние новости в курилке. Восхитительный мужчина в синем еще на месте. Его туфли снова безукоризненно чисты. Зануда. Я останавливаюсь на почтительном расстоянии так, чтобы мужчина меня заметил. Стаскиваю маску, смущенно киваю на кофе. Предоставляю партнеру сделать свой ход. Господин Е смотрит на часы, медлит. Я волнуюсь и снова кланяюсь. — Мне так неловко, господин… — делаю вид, что вглядываюсь в бедж, когда «добыча» наконец подходит, — господин Е. Я такой неосторожный. Взгляд карих глаз сверлит меня рентгеном. — Вот! — протягиваю кофе, — я не знаю какой Вы любите и взял на свой вкус. Обожаю этот момент. Оценивание. Нарушение хрупкого баланса ради возможного удовольствия. Молчаливая попытка угадать наверняка, стоит ли игра свеч. Еле сдерживаюсь, чтобы не облизать в миг пересохшие губы и утыкаюсь в свой стакан. — Позволь, я угощу тебя обедом? — голос с легкой хрипотцой, проникает в меня как наркотик. Эйфория взлетает до отметки «критическая». Я смотрю так, что только кретин не поймет, что я еще могу позволить тебе сделать со мной, красавчик. Из зала мы выходим вместе. Натягиваю благодарную улыбку, когда мужчина заказывает две порции жареной лапши в местном ресторанчике за углом. Прижимаю к груди камеру и пялюсь на него, изображая восхищение. — Как тебя зовут? — наконец спрашивает «фармагений» — Дай Кунь. Ли Дай Кунь. — Я Хуан Мин, — он указывает на бедж, — фирма «Прометей», слышал о такой? Я быстро киваю и вываливаю на собеседника легенду: студент — медик, начинающий блогер, мечтаю работать в крупной корпорации, а пока освещаю новости медицины для свой крохотной аудитории на Ютуб. Хуан Мин внимательно слушает, интересуется темами последних постов, статистикой просмотров и выглядит скучно гетеросексуальным. Меня охватывает сомнение. Может быть «цепные псы» отца ошиблись, и я зря здесь играю шавку во время течки? Я даже расстраиваюсь от таких перспектив, с кислой миной ковыряя лапшу. Не кормить же он меня привел в самом деле? Господин Е, само очарование и щедрость, оплачивает счет и, отодвинув тарелку, осторожно накрывает мою ладонь своей. *** Два часа спустя я снимаю с себя дурацкие шмотки и ныряю под душ. Неторопливо мастурбирую, представляя Хуан Мина голым, властно обхватывающим мои ягодицы. Напряжение спадает, но картинка в голове остается. Как и номер телефона на визитной карточке. Господин Е предоставил мне свободу выбора, продолжить наше знакомство или нет, и, признаюсь, я с наслаждением нырнул бы в его постель и без коварного шпионского плана. Я даже влюбился бы в такого мужчину. Но я не верю во все эти бредни. Любовь не больше чем химический процесс — даже не оргия, а так, тройничок «дофамин-окситоцин-эндорфин», приятная иллюзия в нашей скучной, однообразной жизни. В спальне меня ждет подарок — кружевной корсет от Derek Rose, сшитый по индивидуальным меркам, совершенное сочетание кожи и кружева. Аванс от похотливого папаши. Знает мою слабость. Крючки приятно холодят кожу, а кружево невесомо касается бедер. Любуюсь на себя в зеркало: тонкая кость, розовые горошины сосков, гладкий член и нежная, как поцелуй девственницы, дырочка. Если я отправлю господину Е фотографию в таком наряде это будет достаточно конкретное намерение? Откидываюсь на кровать. Широко расставляю ноги, оглаживаю ладонью яички, пробегаю пальцами по кубикам пресса. Возбуждение поднимается снова. Представляю торчащий член Хуан Мина, который идеально подойдет к моему горлу. Смачиваю пальцы слюной и толкаюсь сразу на два. Я хорошо знаю, как доставить себе удовольствие. Телефон на тумбочке тихо вибрирует. — Чего ты хочешь? — спрашиваю, свапая по экрану на громкую связь. — Хотел узнать, как все прошло и… — голос отца замирает вместе с моим стоном, — что ты делаешь? — Трахаю себя в жопу, папа, ты не слишком вовремя! — я задеваю пальцем заветный бугорок. В трубке молчат. Учредитель корпорации «Миллениум», всемогущий босс Чжао Цин зачарованно внимает, как его драгоценный сын придаётся плотским утехам. Я усмехаюсь и увеличиваю темп. Да, мой папаша любит меня. Во всех смыслах. Где-то там, в небольшой комнате отдыха, совместимой с кабинетом гендиректора, слышится возня и сдавленный стон. Я закрываю глаза, отдаваясь нахлынувшим ощущениям. Воображаемый стояк Хуан Мина сменяет толстый, чуть изогнутый член моего отца. Мне сейчас без разницы. — Давай, сынок, давай, кончи для меня, — шепот в трубке, будто раскаленный провод на моей горячей коже. Поджимаю булки и выгибаюсь, засовывая пальцы особенно глубоко. Оргазм скручивается змеей и, выстрелив, рассыпается по всему телу смертоносными бабочками. — Ты гребаный извращенец, — опустошенно выдыхаю в трубку, но мои слова тонут в глухом зверином рыке.