Imaginary lies/Мнимая ложь

Аэропорт казался странным местом. Люди толкали друг друга, куда-то спешили, ругались. Было слишком шумно и многолюдно. Хотелось вернуться обратно в детский дом или к матери. Тайлер сжимает руку Мэри сильнее, стараясь спрятаться. Голова потихоньку начинала болеть, а руки трястись. Он боялся многолюдных мест, они казались жуткими. Он ожидал косых взглядов, но их не было. Мэри разговаривала по телефону, но сына держала за руку. Её не волновало малое количество вещей у сына, ведь за багаж доплачивать не пришлось. А вот маленького Яги это немного смутило. В отличие от других людей из вещей у него был только рюкзак, в который уместились все вещи.  — Так, твой самолëт будет через час, — проговорила брюнетка. — Всё это время от меня не отходить. Искать тебя здесь никто не будет.  — Хорошо, — кивает ребëнок. — А это нормально, что у меня так мало вещей?  — Да, — кратко отзывается та. — Пойдём немного перекусим, шкет. Она треплет его по волосам и они направляются к ближайшему буфету. К удивлению Тая, то народу там было не особо много и это ему нравилось. Мэри купила пару пирожков с яйцом и луком, ребёнку газировку, а себе кофе. Они сели за маленький столик подальше от выхода. Не хотелось слушать лишний шум и чувствовать как на тебя смотрят. Юноша с наслаждением откусывал от пирожка кусочки, наблюдая за людьми. В буфете были дети, были взрослые, были старики. В основном ребёнок смотрел на детей, изучая их. Они о чём-то громко разговаривали с родителями, болтали ногами, мусорили и смеялись. Обычные счастливые дети, как казалось на первый взгляд. И Яги был искренне в этом убеждён. В глаза бросалась девочка в ярко-лимонном платье. Мысленно мальчик отметил, что она очень красивая. Она крутилась вокруг матери, о чём-то без умолку крича. Явно была гиперактивной. Мэри нахмурилась, недовольно смотря на это чадо. Где-то в глубине подсознания она радовалась, что смогла выдрессировать сына так, что он не ведёт себя подобным образом. Но видя его восхищённый взгляд, всего-лишь выдохнула.  — Мэри, эта девочка очень красивая, правда? — обращается к матери блондин. — А Кэтрин вырастет такой же красивой? Последний вопрос прозвучал как-то слишком странно и неожиданно. Мальчик никогда не спрашивал у старших насчёт сестры. Конечно, Мэри не отрицает того факта, что видела с какой завистью смотрел на неё её первенец, но слов о красоте или милоте никогда не было. Они с мужем-то никогда и не оставляли ребёнка с этим.  — Да, эта девочка и в правду красивая, и Кэт станет красивой, — в некой прострации отвечает женщина. — К чему эти вопросы?  — Просто так. Я подумал, что тишина не самое лучшее последнее времяпровождение, — пожимает плечами юноша. — Мы видимся последний раз, так ведь? Девушка заторможенно кивает. Неужели этот ребёнок слышал её разговоры с мужем и бывшим любовником? Она не хмурится из-за мыслей, лишь заинтересованно смотрит на ребёнка.  — Так, почему бы хоть немного не поговорить? — в его голосе звучала некая надежда. — Чтобы хоть какие-то воспоминания остались. Он пожимает плечами, а вот Мэри напрягается. Брюнетка прекрасно знала тонкости детского сознания и такие слова часто говорили дети, у которых были провалы в памяти. Нет, она не жалела о том, как обращалась с ребёнком, ведь ненавидеть и испытывать неприязнь это норма. Но не одна же Монтгомери могла нанести какие-то травмы? Верно, нужно брать общество в котором он находился.  — Неужели ты ничего не помнишь? Вроде взрослый парень, амнезией не страдаешь, — слишком мягко произнесла она. Ей этот тон не нравился, был слишком приторный. Она старалась с детства ни с кем так не разговаривать. Своего рода неприятный триггер.  — Почему не помню? Всë помню. И это спокойствие заставляет её расслабиться. Совсем скоро этот ребёнок перестанет быть её заботой. Она забудет о его существовании, сожжёт абсолютно всё, позаботится чтобы тот стал лишь воспоминанием. Всё будет закончено, Мэри ненавидит этого ребёнка. Когда-то её заставляли его оставить, потом отпустили на аборт, но было поздно. Ей пришлось бросить учёбу, пришлось отказаться от многого и только из-за нежеланного существа. Брюнетка ведёт себя крайне спокойно после его рождения и врачи думают, что вот она, настоящая мать! Но её планы их шокируют и маленькое тельце относят к таким же заранее поломанным судьбам. Сейчас её задача отправить его подальше от себя. Тайлер с некоторым страхом смотрит в иллюминатор. Это всё закончилось и начинается своеобразная глава. Было безумно интересно как отнесётся к нему отец. Будет любить или выкинет, как щенка? Хотелось верить в лучшее, ведь раз мать его так просто выкинула, то отец… Мальчик не хотел накручивать себя раньше времени. Это было глупо и бессмысленно. Вокруг суетились люди, что казалось странным. В детском доме живность наблюдалась только во время расформирования и то, была полудохлой. Закрыв глаза, мальчик надеялся, что заснёт в данном шуме до конца полёта. Хотелось абстрагироваться от этого. Его не трогают, не толкают в попытке привлечь внимание и это хорошо. Ему комфортно сейчас одному. Погода в Японии была тёплой. Лучше чем в США, из-за чего юноша снимает ветровку. Со стороны это всё выглядело странно, но люди упорно игнорировали ребёнка, который был один среди толпы. Ему предстояло найти высокого блондина. Что ж, описание размытое, а таких людей он насчитал уже три штуки. К слову, это было единственное, что запомнил ребёнок из внешности отца. В голове пронеслась самая разумная и адекватная мысль — подойти к женщине на ресепшне и найти этого Яги Тошинори. Нахмурившись, Тай пытается пройти через толпу взрослых, тихо ругаясь себе под нос, когда те толкают его. Для семилетнего ребёнка, который толком-то мир не видел, это было подвигом. Особенно когда привезли тебя сюда явно не по своей воле. Он держит крепко в своих руках рюкзак, глазами выискивая нужное место. И находит. Он еле достаёт до стола, из-за чего виднеется только его блондиниста макушка. Что поделать, но ростом парень пошёл в мать.  — Здравствуйте, извините пожалуйста! — окликает он женщину. Та вздрагивает, ведь не сразу замечает ребёнка. Выглянув из-за стола, она сталкивается с измученным взглядом зелёных глаз. Это напрягает. Особенно когда на щеке ребёнка красуется не хилый такой синяк, а в руках он держит рюкзак и ветровку. Стоило бы вызвать полицию, но для начала не помешало бы выслушать ребёнка.  — Да, что-то случилось, малыш? — она рукой подзывает его за стойку, куда он послушно идёт. Она аккуратно касается его головы, чувствуя как парнишка напрягается.  — Да, я приехал из штатов и не могу найти отца, его зовут Яги Тошинори, — говорит блондин, аккуратно убирая руку женщины. — Меня зовут Яги Тайлер. Кивнув, женщина нажимает кнопку микрофона и довольно громко диктует: «Яги Тошинори, подойдите к информационной стойке, чтобы забрать своего сына Яги Тайлера!» И так было несколько раз. Теперь мальчишке оставалось только ждать. Женщина же про себя отметила, что юнец имеет акцент и некоторые слова произносились не правильно, но узнав откуда он, то перестала предавать этому значение. Улыбнувшись себе, она достала шоколад с клубникой. Ей было жаль мальчика, ведь не понятно откуда у него такие синяки.  — Держи, подождём его здесь, — она протягивает сладость ребёнку, внимательно наблюдая за его реакцией. Тот какое-то время словно в прострации смотрит на предложенную вещь, а потом аккуратно берёт в руки.  — Спасибо большое, — слабо улыбается ребёнок и кивает. Он ставит рюкзак около ног и открывает шоколад. Отломив ломтик, он пробует на вкус, ведь в последний раз он ел подобное только на Новый Год. — Ммм, очень вкусно! Спасибо, спасибо, спасибо! — такого от себя не ожидал даже юный Яги, но проявленная доброта этой женщины заставляла чувствовать себя лучше. Ему пришлось отвлечься, ведь к столу подошёл довольно-таки высокий мужчина. Он немного растерянно смотрел на ребёнка и женщину. Последняя уловила их явные внешние сходства. Она бы и без паспорта бы отдала ребёнка, видя насколько они похожи. Глаза только разные, да и кудри у парнишки были. Она заметила как ребёнок смотрит на него с чистым интересом. В голове проскользнула мысль, что эта их первая встреча.  — Добрый день, я Яги Тошинори, отец мальчика, — представляется мужчина. Он с интересом смотрит на нежеланного ребёнка, разочаровываясь в том, что тот не соответствует его представлениям.  — Документы Ваши можно?  — Да, конечно. Тайлер, наблюдая за разговором взрослых, всё больше убеждается в том, что он похож на отца. Прям как Мэри говорила. Высокий, красивый и глаза добрые-добрые. Такие как он не бросают своих детей на произвол судьбы. Они не отрекаются, а помогают, спасая чью-то надежду и догорающую мечту. Хочется верить, что наконец у Тайлера начнётся нормальная жизнь. Но в голове появляются моменты, когда мать почти истерично кричала в трубку с желанием спихнуть ненавистное чадо бывшему любовнику. Тонкие брови изгибаются на манер неодобрения и Яги делает шаг назад. С этим человеком он делит не только внешность и фамилию, но и ДНК. Как забавно выходит. Шоколадка в руках начинает по немного таять и Тай убирает её в рюкзак, с мыслью, что лакомство надо будет заморозить где-то, иначе больше сладкого он не увидит. Но его взгляд всё ещё изучал старшего мужчину. Было интересно сколько ему лет, есть ли семья или друзья. Всё что знал Тайлер об отце это то, что тот был Символом Мира. Звучит слишком пафосно, замечает ребёнок. К сожалению, не ему судить взрослого мужчину, который самостоятельно всего добился. Вот только в голове вопрос: «Как у двух людей с сильными причудами родился пустой ребёнок?» Возможно он когда-нибудь ответит на этот вопрос. Сам же Тошинори был в замешательстве. Перед ним стоял его сын, которого он никогда не хотел. Сама мысль о том, что у него могут быть дети — бросала в некую дрожь. Он герой, у него не должно быть семьи. Она может пострадать и близких людей могут убить или взять в плен. По крайне мере так думал старший блондин. Золотые кудряшки ребёнка мятые и не аккуратные, весь его образ кажется отталкивающим. Неужели это из-за напоминания о прошлом? Конечно героя напрягают многочисленные ссадины и синяки на теле ребёнка, но что он может сделать? Тем более у него с Мэри был уговор, он берёт ребёнка сюда с тем учётом, что отдаст того в приют. Не в его интересах заниматься столь юным ребёнком. Тем более он уже договорился с детским домом в префектуре Мусутафу, что сегодня привезёт им ребёнка семи лет, он точно не знает сколько ему. Вроде с того момента прошло около восьми, может девяти лет, Тошинори уже путается в числах и датах. Он благодарит женщину и они выходят из аэропорта. Где-то в стороне Яги слышит восхищённые возгласы молодых мамочек. На улице по прежнему жарко, у них разное отношение к этой погоде. Старшему нравились тёплые лучи солнца, которые приятно грели. Младший ненавидел это всей душой. Оно напоминало ему старую духоту, пыльные помещения и людей с гнилью внутри. Они неспеша направляются к такси, которое заранее вызвал мужчина. Почему-то его спокойствие и молчание напрягало ребёнка.  — Могу лишь догадываться об этом, но думаю после полёта ты голоден, а шоколад не всегда полезен для юного организма, — спокойный тон убивает. — Предлагаю заехать в кафе и перекусить. Мальчик согласно кивает, ведь выбора у него как такового нет. В салоне прохладно, он чуть блаженно тихо выдыхает. Они едут в полной тишине. Она кажется гнетущей, но всяко лучше неловкого и ненужного разговора. Каждый предпочитает смотреть в окно, ведь неловкости между двумя Яги и так много. Тайлер поражается тому, что здесь в такси предпочитают ехать тихо, ведь в штатах такого не было. Япония вообще казалась ему странной, не доброжелательной, сухой. Хочется вернуться обратно к матери, но дороги назад нет. В кафе Тошинори даёт ему выбор, отмечая для себя только чай. Он не наблюдает за ребёнком, но отчего-то вопросы до сих пор в его голове. Почему Мэри не бросила его, а все же приглядывала? Неужели у этой женщины есть совесть? Навряд-ли, раз она угрожала ему, что расскажет общественности об этом недоразумении. Мальчик выбирает просто сок, что в какой-то степени не удивляет старшего. Он вообще не планировал задерживаться здесь дольше положенного, поэтому когда официант уходит, мужчина ловит взгляд ребёнка, чтобы начать разговор.  — Давай не будем ходить вокруг да около и я тебе сразу всё объясню. Пока твоя мать собирала документы, я оформил тебя в детский дом в префектуре Мусутафу, там ты будешь ходить в младшую Альдера. К сожалению, но я не смогу тебя забирать оттуда на выходные, так как у меня есть своя жизнь и работа, — как на духу выложил Тошинори. Тайлер отчего-то не реагирует на слова, только детская надежда с треском разбивается. Ему в очередной раз нет места в чьей-то жизни. Было неприятно, а мозг услужливо напомнил, что он всего-лишь жертва неудачного аборта. Отвратительное чувство вперемешку с горечью. Он сжимает ладошки на стакане, чуть обиженно, но с пониманием смотря на Тошинори. Тот больше и слова не проронил, какая досада. Таю вдруг стало интересно, что ещё он может сказать по поводу этого всего. Ведь не каждый день встречаешься с сыном и не каждый день отказываешься от него. В душе, искренне и трепетно, мальчишка пожелал чтобы у него вообще больше детей не было. Это самая справедливая надежда, по его мнению.  — Хорошо, я понял Вас, — и прежняя доброжелательность к этому человеку мгновенно исчезает. Сколько Тайлер себя помнил, то безоговорочно доверял и верил воспитателям в детском доме и матери. Всё, остальные были теми, кому приходилось иногда испытывать на себе крайне замученный взгляд. Временами блондин осознавал, что устаёт плакать и быть рохлей. Но такими же временами ему было безумно лень что-то исправлять в себе. Обычный зашуганный ребёнок. Тошинори удивляет такой настрой, он ожидал не этого. Слёзы, просьбы оставить и не отдавать, но никак не уставший взгляд и полное смирение. Тайлер лишь берёт рюкзак и, допив напиток, выжидающе смотрит на старшего. Яги это не нравится, но лучше уж он без истерик отдаст его, чем будет слушать рыдания. Они выходят из помещения, предварительно заплатив за заказ. В машине снова душно, невозможно, противно. Хочется избежать этого, что и случается. Они выезжают чуть-ли не за город, но эта иллюзия быстро исчезает, когда ребёнок видит многоэтажки спального района. Уж лучше природа, чем удушающе-маленькое пространство. Тайлер готов сотни раз кричать, что ему страшно и хочется обратно в Америку. И не важно, что обстановка там страшнее, не важно, что он жил от синяка до синяка — это просто детская жестокость. Здесь страшнее, ему жутко оставаться здесь одному. Его отец молчит и эта тишина медленно убивает всё в нём. А на что он, собственно, рассчитывал? Что он его примет? Иногда блондин слишком много и сильно любит мечтать. Удивительно, но Тайлер не шугается в незнакомом месте. За окном вечереет и дети были расслаблены, не придавая новенькому внимания. Оно и хорошо. Хотя неизвестность отталкивала, казалась жуткой. Здесь всё было иначе и отчего-то напоминало больницы. Всё белое или выполнено в нежных тонах. Проходя мимо комнат, Яги отметил, что в этом плане ничего не меняется — также по пять человек. Только если его не занесут к каким-нибудь смертельно больным. Атмосфера здесь… Была куда лучше. В кабинете директора было свежо. Мальчонка не особо вслушивается в разговор взрослых, пока ему не выдают какую-то одежду и комплект постельного белья. Странно и непривычно. Если Тай не ошибается, то там делали это технички. Но Иноэ-сама, директор, объяснил, что такое только с новенькими. А комплект одежды входило обычное полотенце и халат, будто больничный. Мальчишка даже не прощается со стариком, когда приходит его воспитатель — Нанами-сенсей. От женщины веет теплом, отчего ей хочется доверять. Но, наученный малым горьким опытом, мальчишка не спешит этого делать. От греха подальше. И он не жалеет, что не поставил своеобразную точку с отцом. Его ведут странными и непонятными коридорами на третий этаж в самый конец коридора. Он отмечает, что здесь в основном дети его возраста или чуть старше. Нанами не смотрит на него, ведь изучила дело этой проблемы. Она лишь сухо даёт указания и где можно найти расписание. И в какой-то степени мальчик принимает её сухость, всё-таки она на работе. Но он снова позволил себе маленькую надежду — жить без вечных издёвок и насилия. Комната довольно просторная для пяти людей. На кроватях сидят парни: кто-то его возраста, кто-то старше. Они удивлённо смотрят на Нанами, видимо ожидая выговоров, если судить по лицу черноволосого мальчишки, на вид которому лет десять. Они все разные, не выглядят безобидно.  — Нанами-сан, что-то произошло? — интересуется этот же брюнет. Его не заметили и это хорошо, в какой-то степени.  — Это Яги Тайлер, его сегодня перевели в наш детский дом из Штатов, — холодно произносит она, толкая в плечо. И теперь четыре пары глаз устремились на него. — Осваивайся, Яги, завтра у тебя первый школьный день. Утром постараюсь занести тебе все нужные вещи для этого. Спокойного вечера, мальчики. И вот он остаётся с ними один на один, так сказать. Он видит свободную койку в углу комнаты и, положив вещи на рядом стоящую тумбочку, начинает заправлять постель. Его спину всё также сверлят взглядом. Становится неловко.  — Что-то не так? — тихо интересуется он, кидая подушку в угол кровати. Было бы неплохо принять хоть какой-нибудь душ или переодеться в свежее.  — Ты похож на какую-то зашуганную крысу. Что ты здесь вообще забыл? — теперь уже голос подаёт парень с верхней полки кровати, находящейся напротив его.  — Перевели. Наш детский дом расформировали, а девать было некуда.  — В жизни не поверю что только из-за этого тебя отправили сюда. Кались, что натворил? Или подохли твои предки? — в грубой форме спрашивает брюнет. Остальные молчат либо из-за страха перед черноволосым, либо из-за интереса.  — Оба родителя живы, просто родился не в то время и не в том месте, — фыркнул блондин. — Как вас зовут? Моё имя-то вы знаете.  — Маэдэ Нори, причуда пар и мне семь, — резко со второго яруса свесился парень с красными волосами. — Вон тот черноволосый мудак — Иендо Рэн, он самый старший в комнате, ему одиннадцать. Вон тот белобрысый — это Аоки Тадао, ему девять и он сам попал сюда недавно. Вроде три года назад. А вон тот нелюдимый фиолетововолосый парень — это Сугавара Ясуши, он здесь с рождения как и Рэн, ему семь, как нам. А какая у тебя причуда?  — Нори, ты можешь хоть немного помолчать? — тут же осаждает его Иендо. — Но и в правду, какая у тебя особенность, крыска? Я, к примеру, могу контролировать и изменять сны людей, а Ясуши способен растворяться в темноте.  — О, а у меня вампирская причуда, из-за чего мне иногда кровь привозят! — подпрыгивает Тадао.  — Это всё здорово, но я беспричуден, — хмурится Тайлер, залезая на кровать. — В прошлом приюте меня считали заразным.  — И правильно делали, — доносится из угла. — Вы, беспричудные, обычные дефектные люди. Какого хрена мы должны жить с тобой?  — Что-что, но здесь все согласны с Сугаварой, — теперь уже шипит Маэдэ. — Учти, жизни тебе не дадут, крыска.  — Совет на будущее: Никогда не подходи к Огаве Сатоши, если не хочешь окончательно лишится психики, выблядок, — говорит брюнет. — Он самый старший на этаже и ему пятнадцать. Никто, кроме более старших ребят, этому придурку не может дать ладу. И отчего-то Тайлер понимает, что если его жизнь и не будет прежней, то будет в разы хуже. Всё-таки здесь все прекрасно знали на что могут быть способны дети. До него не сразу доходит что ванная здесь не в том же месте и ещё минут десять блуждает по этажу, но зато засыпает с чистой, так сказать, душой. И он не удивляется привычной ночной тишине, в которой можно изредка услышать собственные мысли. Эта ночь проходит лучше чем ожидалось.