Imaginary lies/Мнимая ложь

От удара о дерево начинает болеть спина и затылок. До слуха доносится чей-то неприятный смех, который режет уши. Очередной удар ногой приходится в живот. Больно и неприятно. Глаза начинают слезиться, пока его уже пинают в спину. Мальчик кашляет, сплёвывая кровь. Ему уже восемь, на дворе март месяц и жалеть его не собираются. Дворовые мальчишки, более старшие чем он, видимо узнали о недостатке, раз пришли по его душу. И стоило ему сегодня выползти из приюта во время каникул? Сидел бы покойно с Ясуши на крыше или слушал бы истории Рэна. Но идея выйти на улицу была куда заманчивее, чем сидеть в помещении. — Тц, да этому выродку даже смерть не поможет. Выглядит как свинья, — брезгливо говорит высокий парень. Неприятно было это слышать спустя полгода. Одноклассники никогда до такого не доходили, боялись старших. Да и детьми они были, чтобы до такой жестокости доходить. Тайлер отчётливо помнил как в Америке к нему относились ребята. Он прекрасно ощущал на себе ту старую, почти затупившуюся, боль. До жути обидно и несправедливо. Неужели Япония такая же ужасная? Неужели его жизнь покатится снова в Ад? Ему не хотелось этого. Да и кто захочет терпеть издевательства над собой. — И как таких как он вообще земля носит?! — противный гогот впечатывается в сознание. Яги и сам этого не знает. Его существование не имело цели, являясь бессмысленным, по большей части дерьмовым. Он часто ловил себя на мысли, что неплохо было бы оборвать это всё, закончить. Но страх перед смертью был. Блондин часто слышал, что суициднки попадают в Ад, где над ними издеваются больше остальных, мол, самосуд карается. Да и шанс на перерождение очень мал. Американец старался не верить в это, отгоняя мысли по дальше. По крайней мере с ним были солидарны ребята из его комнаты. Тадао вообще не верил в загробную жизнь, считая что душа любо исчезает, либо бродит неупокоенная по миру. Иендо ни во что не верил. Ясу и Нори иногда склонялись к версии с мгновенным переселением душ, то есть в реинкарнацию. — Как жаль, что твоя мать не сделала аборт, — смеётся, видимо, самый старший из них. — Не было бы такого мусора. Знаешь, когда мне брат рассказал о беспричудном однокласснике, то я был так зол, что захотел убить тебя, но меня посадили бы. Карьеру будущего героя не особо хочется портить. Тай внутренне усмехается. Теперь понятно откуда они знают. Интересно, а учителя сделают хоть что-то, узнав об этом? Или воспитатели в их притоне? Мозг услужливо давал понять, что он никому не сдался и его самобичевание не спасёт. Хочешь жить — умей бороться, только что делать в данной ситуации? Он-то и встать нормально на ноги не может. Его вновь кидают в грязный сугроб, чуть ли не прыгая сверху. Хотелось чтобы это прекратилось и кто-нибудь спас. Для полноты картины не хватало дождя, который так часто шёл в марте. Он в страхе смотрит на своих обидчиков, истязателей, пытаясь хоть что-то сказать, сделать. Но сил попросту нет, как и желания жить после этого. Он пытается изолироваться. Некогда красивые кудри испачкались в весенней грязи, как и сам ребёнок. Белая рубашка превратилась в грязно-коричневую тряпку, пока куртка валялась где-то на другой стороне площадки. Мальчишка дрожал от холода, не чувствуя ногу, которую ему не щадя отбили. Было больно морально, физически же ребёнок старался изолировать себя от мира и ситуации. Выходило отвратительно, в прочем как и всегда. Грязный ботинок ударяет висок, заставляя потерять связь с миром. Это чувство такое манящее, одуряющее. Мальчик растягивает губы в слабой улыбке, пока на фоне слышны крики. Будто бы они сделали что-то не так. Остатки снега больше не кажутся жёсткими и холодными, наоборот, хочется утонуть в этом. Трое парней в ужасе дёргаются, когда замечают состояние ребёнка. Страх наполняет душу каждого, ведь если их уличат за содеянным, то их порядочной жизни придёт конец. Осознание приходит в их головы медленно, но этого времени достаточно, чтобы скрыться в подворотне, пока не начали подходить люди. Им нужно придумать хоть какое-то алиби, ведь полиция не оставит это без внимания. По крайней мере они надеются, что дело замнут. Прохожие не сразу замечают ребёнка в грязном сугробе. По началу их напрягает детская куртка и приличное количество крови на снегу. Думают, что какой-то алкаш был или потасовка. Мальчика выдают собаки, резко начавшие гавкать на бессознательное тело. Тогда-то люди и забеспокоились, судорожно вызывая скорую или порываясь самостоятельно его отвезти в больницу. Сказать, что на ребёнке нет практически живого места — ничего не сказать. Погода сыграла свою роль, из-за чего ребёнок был бледен. Некоторые смотрят с жалость, некоторые со страхом, а кто-то не может видеть этот кошмар. Все думают, что это сделал маньяк, наркоман, да кто угодно! Но не трое подростков, из-за ненависти к беспричудным. Да и узнай об этом, стали бы помогать? Его привозят в третью городскую больницу. Главный врач, увидя состояние ребёнка, велел немедленно отнести в операционную и подготовить палату. На тот момент вся больница переполошилась. На стойке регистрации судорожно пытались дозвониться до полиции, чтобы найти родителей и тех кто это сделал. Но всё шло к чёрту под хвост, ведь сломанная нога была только верхушкой айсберга. Сотрясение мозга, воспаление лёгких, что удалось понять при отдельном обследовании, и лёгкое обморожение пальцев левой руки. Ичиро Судзуки хотел рвать и метать, но максимально проработав с бессознательным пациентом, просит отвезти его в палату. Мужчине никогда не нравилось видеть детей в таком состоянии. Как человек, у которого есть дочь, он старался максимально помогать детям, если те нуждались в помощи. Не смотря на всю свою неприязнь к людскому народу. — Что-нибудь удалось выяснить по мальчишке? — интересуется шатен, подходя к медсестре. Та немного закусывает губу, но согласно кивает. — И что же это? Ему не нравилось, когда люди медлят. Мужчина раздражённо поправляет пучок длинных волос, смотря прямо на девушку. Та нервничает, видно что ей не комфортно под взглядом начальника. И она понимает, что если не будет хоть чуть-чуть собранной, то могут быть последствия. — Ты долго собираешься молчать? — не вытерпев, спрашивает главврач. — Мальчика зовут Тайлер Яги, он сирота из детского дома в Мусутафу. Мы вызвали директора и его воспитателя, они скоро подъедут. Полиция интересовалась им, но нужно дождаться пока приедут из приюта, — говорит медсестра, немного запинаясь. Ичиро устало выдыхает, обдумывая дальнейшие действия. Сейчас пацан лежал в палате с Тойей Тодороки, который попал сюда два дня назад с серьёзными ожогами рук. Неконтролируемая причуда, так он и поверил. Стоит поговорить с мальчиком, когда тот придёт в себя. Перелом был не сильный, за месяц пройти должен. Ещё нужно составить фоторобот нападавшего, но этим пусть полиция занимается. Но всё же, что послужило такой сильной агрессии преступника? Судзуки видел такое в последний раз, когда у ребёнка не было причуды. В первый же раз был за угнетение за «злодейскую» причуду. Отвратительно, мужчина не знал откуда в людях столько ненависти и злобы. — Хорошо, как придут, то сразу сообщи мне. И скажи Мацумото проверять этого парня и Тодороки каждые два часа, — даёт указание и уходит в кабинет. Ему было о чём подумать. В кабинете было куда прохладнее, чем в коридоре. Стопки бумаг, карточек и прочей бумажной волокиты находились не только на столе, но и на любой открытой поверхности. Мужчина уже не удивлён отсутствием пыли, которая была здесь когда он только начинал работать. Но это было настолько давно, что иногда хочется рассмеяться от грусти. Было сложно стать управляющем почти Богом забытой больницы, но всё получилось. Устало, выдохнув, мужчина достал из ящика бумаги, куда внёс пока что известную информацию о ребёнке. Карточки, по всей видимости, у него не было, поэтому придётся его зарегистрировать. Очередные ненужные хлопоты, которых хотелось бы избежать. Но всё же интерес к произошедшему был и желание узнать кто сотворил такое никуда не исчезал. Тойя вначале пугается когда к нему резко завозят мальчика в бессознательном состоянии. Его подключают к аппаратам дыхания, что-то вкалывают в капельницу и уходят. За всё это время к нему, кроме врачей, никто не приходил и не подселяли других детей. Мальчик выглядит крайне побито, из-под одеяла виднеется гипс. Присев на колени, Тодороки держит край одеяла забинтованными руками и аккуратно рассматривает. Растрёпанные волосы, испачканные в чём-то, создают некий вихрь. Отчего-то беловолосый верит, что если их расчесать, то будут прикольные кудри. Кожа бледноватая, с лёгким загаром. Потрескавшиеся губы, большая рана на носу и множество синяков и царапин не делали его симпатичным ребёнком. Но юноша понимал, что не ему это говорить. Аппаратов обеспечения нет, значит он просто спит и это успокаивало. — Тойя, всё в порядке? — неожиданно со стороны дверей доносится знакомый женский голос, но мальчик вздрагивает. Мицумото-сан умела ходить тихо, что иногда его пугало. — Новенького рассматриваешь? — Со мной всё хорошо, — кивает ребёнок. — А что с ним? Его кто-то избил? Женщина подходит к сыну героя, проверяя бинты и мазь. Про себя та отметила, что через неделю можно будет снимать повязки, чтобы ожоги хоть немного затянулись без них. Жалко было ребёнка, особенно когда знаешь причину появления данных ран. Она сочувствующе смотрит на голубоглазого и, сделав нужные махинации, направляется к новому пациенту. — Это Яги Тайлер, его нашли избитым в снегу, — с теплотой в голосе отвечает седовласая. Она проверяет капельницы, мысленно что-то отмечая. — Сейчас с ним относительно, но всё в порядке. Просто спит. — А его родителям ещё не сообщили? Или они с Судзуки-самой разговаривают? — ему и в правду интересно. Его бы отец, не взирая на всю строгость, устроил бы настоящее расследование. Мицумото какое-то время молчит, не зная что и сказать сыну героя. С одной стороны это было нормой, что ребёнок в детском доме. В их-то время это не редкость, когда родители погибают из-за злодеев или отдают по причине плохой причуды. Но с другой стороны, ей не хотелось как-то травмировать его, чтобы не было осложнений в лечении. Да и Судзуки-сама по голове не погладит, а заставит писать объяснительную. — Извини, Тойя, но я не имею права распространять эту информацию, — кивает женщина и выходит из палаты. Голубоглазый вновь переводит взгляд на незнакомого юношу. Грудная клетка спокойно подымается, давая понять что он и в правду спит. Было интересно где его родители и почему ещё не пришли к юному незнакомцу. Несмотря на свою закрытость перед незнакомыми людьми, Тойя бы хотел иметь друзей. Или хотя бы тех, с кем можно общаться не из-за отца. Мальчик выглядит как обычный ребёнок, даже не из обеспеченной семьи. Дверь вновь хлопает и в палату входит Судзуки-сама и двое незнакомых ему людей. Мужчина и женщина, Тодороки думает, что это родители Тайлера, хоть и не похожи на него. Они бросают непонятный взгляд на беловолосого мальчика, но быстро переводят глаза на блондина. — В лучшем случае он очнётся в течении недели, ближе к вечеру, в худшем — через месяц. Люди во время спохватились и заметили его, ещё немного и были бы осложнения, — говорит размеренно и спокойно Судзуки. — Ему придётся пробыть в больнице около месяца из-за перелома ноги, но и результаты его мне не нравятся. У меня будет только два вопроса. Как долго он находится в Вашем детском доме? И болел ли он чем-то за всё это время? Тойя дёргается, услышав последние предложения. Теперь понятно почему не было его родителей и к нему не пришли. Юноша замечает некую жалость в глазах женщины и как та прикрывает рот. Она подходит к своему воспитаннику и проводит ладонью по лбу, аккуратно убирая пряди. Как бы строго и холодно она не относилась к детям, но старалась не допускать подобного. Нанами не могла спокойно смотреть на всегда послушного и замкнутого Яги, который сейчас лежит в таком ужасном состоянии. Ей не стоило отпускать его одного, подозревая об этом. Но нужно было держать маску. Да, она не любила беспричудных, но блондин был ребёнком. — Он около года находится в детском доме, переехав из Бруклина. Насколько мне известно, то болел он самой обычной простудой. У Тайлера есть дурная привычка не говорить о том, что ему плохо, — говорит Нанами. — У мальчика слабый организм, которым он пренебрегает. Иноэ всё это время молчит, слушая подчинённую. Ему не нравилась эта ситуация, не нравилось, что из-за этого ребёнка появятся новые проблемы. Полиция может начать посещать их приют на время расследования, что вообще не несло большой радости. Один Сатоши Огава чего стоит, чтобы их всех поставили под наблюдение. Мужчина бы с удовольствием избавился от этой проблемы. Поймав взгляд врача, он только хмыкнул и отвернулся. — Что ж, теперь понятно почему его организм так плохо это всё переносит, — врач записывает что-то в блокнот. — Вы уже давали показания? — Да, полиция сказала, что один мужчина видел потасовку из четверых человек. Сейчас ищут ещё троих, — Нанами подходит ближе к мужчинам. Они что-то обсуждают и двое взрослых выходят из кабинета. Судзуки после разговора с ними делает свои выводы. Он не был близко знаком с политикой детских домов, но документы ребёнка теперь хотелось изучить сильнее. В мужчине частенько просыпается интерес к каким-нибудь уродцам или отличающимся особям. Именно так он их именует, даже супруга никак не может побороться с этой привычкой. Нет, ну а что? Не можешь контактировать с адекватными людьми, так создай вокруг себя культ особей, которые явно чем-то обделены. Чаще всего мозгами. Именно поэтому его приближённые частенько творили несусветную вакханалию. Когда Тойя вновь остаётся один, не считая бессознательного мальчика, то он берёт недочитанную книгу и пытается вникнуть в суть. Скоро вновь начнётся школа и стоит хоть немного, но подготовиться к ней. Отвлекало только хриплое дыхание и интерес к незнакомцу. Хочется поделиться этим с матерью, но она к сожалению не придёт. Снова. Было обидно, но уже не так сильно как три года назад, когда только-только пробудилась причуда. Отложив вещь, мальчик сильнее кутается в одеяло, пытаясь заснуть. К чёрту литературу, на загруженную голову ничего не запомнишь. Ичиро хочется смеяться, но он только усмехается, смотря в документы. А он-то думал в чём причина, в чём подвох кроется. Оказалось всё куда проще чем он думал. Беспричудность. С таким экземпляром не скучно будет. Только мнение парня стоит спросить если очнётся. Хах, он уже думал что у мальчонки родители наркоманы или ещё какая-нибудь шваль, а тут вон оно что. Американец, мать американка, а вот в графе отца прочерк. Но судя по фамилии главврач прекрасно понимал, что отец блондина японец. Дети с такими диагнозами очень редки, но также ненавистны обществом. Судзуки плевать, он загружен работой на два поколения вперёд и на дискриминацию времени нет. Его напрягало только отношение людей к этому и тому, как они учат своих детей. Но это не его дело. Совершенно. Маэдэ Нори не знает куда себя деть. Только спустя трое суток после госпитализирование Тайлера им разрешили навестить соседа. С ними никто не пошёл, Нанами-сан и так была вся в делах из-за проверки. Эти дни были слишком странными, а те трое мальчиков, которых приволокла полиция выглядели ужасно. Красноволосый ковыряет пальцы, судорожно посматривая на друзей. Рэн выглядел хмуро, пока они шли по улице. Тадао старался скрыть нервозность, Ясуши был угрюм. Не каждый день происходит такое. Больница их встречает запахами лекарств, какой-то холодностью и ещё большим угнетением. Из четверых детей здесь никому не нравится, вызывает отвратительные ощущения, пока они идут к стойке регистрации. Повсюду ходит медперсонал, внушая ещё большее смятение. — Здравствуйте, можно у Вас узнать в какой палате находится Яги Тайлер? — резко спрашивает Иендо, вырывая младших из своих мыслей. Те дёргаются, но виду не подают, выжидающе смотря на женщину средних лет. — А вы кем ему приходитесь, малышня? — интересуется она, что-то ища в картотеке. — Мы его… Друзья из детского дома и соседи по комнате, — с заминкой, но решительно произнёс старший из детей. Тучная женщина недовольно выдохнула. Она не ожидала гостей к бессознательному пациенту. — Сорок восьмая палата на втором этаже. Там будут указатели, найдёте, — небрежно сказала она, несмотря на них. Четвёрка кивнула и направилась к лестнице. На них изредка бросали вопросительные взгляды, кто-то раздражённые. Они находят палату быстро, видимо с Божьей помощью, и, постучавшись, заходят. Первым делом в глаза бросается беловолосый мальчик с книжкой, который сидит на второй кровати. Незнакомый юноша удивлённо посмотрел на них, пока Аоки пытался понять одинаковые ли у них волосы. — Вы к кому? — слишком холодно и серьёзно интересуется Тойя. — Мы к Яги, — отвечает Сугавара, показываясь из-за спины старшего. — Он тут? — А не видно? — мальчик хмурится, возвращаясь к книге. Компания, поражённая таким «приветом», прошли в палату, закрывая за собой дверь. Картина была не из приятных. Их общий сосед находился уже в относительно живом виде, но из-за состояния сжималось сердце. Не хотелось чтобы в очередной раз кто-то умер. Остаётся надеяться на лучшее и что эта крыска вернётся снова в их мрачную, серую обитель. Остаётся только ждать.