Бесконечно

***

Горячие струи воды быстро стекали по спине, обжигая кожу и испаряясь под чужими пальцами. —Мхн!— Такемичи соскальзывал руками по стенке, отчаянно пытаясь ухватиться хотя бы за что-то . Резкий толчок — и из горла снова вылетает стон. Вода под ногами стекала в сток розовыми ручейками, оставляя небольшой неприятный металический запах. — Не сжимайся так сильно. — Осипший голос скакал по интонациям, поэтому звучали слова как недоприказы-полупросьбы. —Мммг! Ах! Блять, ка…как я по твоему должен это контролировать??— Ханагаки прикусывает губу, ощущая как разгоряченные от душа ладони сжимают бедра и проскальзывают вперёд.— Ах! Темп толчков внутри него сбивался почти так же часто, как его голос. Болезненное напряжение скоблило мозг, заставляя коленки подрагивать и подгибаться. Как бы ему не хотелось упасть— сильные руки и почти вдавленное положение не давали такой возможности. — Расслабься. Или тебе помочь?— Язык проходится по затылку.— Я знаю, что тебе нужно. Такие неожиданные изменения были сюрпризом даже для Такемичи, поэтому, когда его голова впечаталась скулой в холодную плитку стены, а движение сзади слетело с критериев оценки «адекватного секса», заворачивая куда-то в стезю «изнасилования»— удивленный всхлип и низкий стон боли разлетелись по всей ванной комнате. Слёзы быстро смешивались с чужой кровью на лице и водой , превращаясь в одну сплошную розовую кашу. — Ах!Агх, Ман..ах! — Шею саднило из-за неудобного поворота, но парень не сопротивлялся, хоть и понимал, что происходящее уже больше выглядело как преступление. Потому что …потому что его устраивало. Тем временем Сано накрывало непроглядной волной неудержимого мрака и ненависти. Его губы оставляли красные отпечатки на оголенном теле везде, где их не было. Любой свободный участок кожи сразу же окрашивался в оттенки бардовых. — Мандж…Манджиро, я …Ах! — Рука на голове придавила сильнее, выбивая стон наслаждения. — Кончай. Давай, Такемичи. — Нет… поверни меня, гх…Как ты меня сейчас на….? Ах! Ханагаки ловит пустой взгляд на себе и его передавливает изнутри, буквально спуская в блендер все внутренности и нажимая на кнопку «пуск». — Такемичи. Ты мой, знаешь это? — Его мокрые волосы прилипают ко лбу, когда он шепчет это на ухо, зажимая мочку и прикусывая ее зубами.— А значит, когда я говорю тебе — ты делаешь. Если я говорю тебе кончать, ты кончаешь. Майки сильно толкается внутри, выбивая почти все сознание из своего партнера, и ощущает как стенки подрагивают и сжимаются. —Мнг…кха! Манджиро!— Ханагаки рвано выдыхает, ощущая оргазм почти всеми частями тела одновременно. Пальцы на ногах поджимаются и содрогаются. К розовой воде в стоке прибавляются прозрачно-белые капли, что сейчас стекали со стены . — Умница. Можешь, когда хочешь. А теперь…— Отпустив голову, он поворачивает на себя покрасневшее лицо, оборачивая парня всем телом, и входит снова. — Я прислушаюсь к твоей просьбе, Такемичи. Но только потому, что люблю тебя. Сано расплывается в зловещей улыбке, наблюдая за потерянным выражением лица партнера, который все ещё не отошёл от оргазма, и начинает процесс сначала. Мы прокляты. Теперь ты тоже проклят. Я сам. Я проклял тебя.

***

— Режь . Давай. — …. — Не сдерживайся, ты можешь отпустить это. Я…не против. Голубоглазый парень обнимал руками угловатые колени над собой, ощущая остриё ножа где-то у сердца. Сано не решался на что-то. И это явно не было связано с его состоянием сейчас. Отстранённое выражение лица пугало всех его коллег, именно поэтому, в такие моменты он обычно был один. Но сегодня это случилось раньше, чем должно было. — Манджиро, режь. — Мичи. Нож медленно скользит по коже, выводя узоры из маленьких ранок. Словно играясь с чужой целостностью и сохранностью, он надавливал лишь слегка, пуская маленькие капли жизни прогуляться. — Такемичи. — Да. Майки улыбается, погружая лезвие глубже. Достаточно глубоко, чтобы остались шрамы, но недостаточно, чтобы убить. Красные полосы складываются в кандзи, растекаясь и расплываясь в крови как тушь по воде. Стекающие багровые капли пачкают постель. Пока те впитываются тканью и засыхают в разнообразных пятнах, свет из-за окна отражает в них блики луны. Процесс длился нарочито медленно, растягиваясь и останавливаясь на любование Сано его творением. Ханагаки под ним молчал. Его лицо даже не дрогнуло от неприятной прохлады лезвия, которое раздирало его кожу и входило в мясо. Майки улыбается. Он улыбается . Мысли крутились в голове слишком быстро, чтобы поймать хотя бы одну. — Тебе нравится? — Манджиро откидывает нож к подушкам, впиваясь кончиками пальцев в открытые раны. — Мх! Что…именно? — Твоя новая фамилия. Проходит несколько секунд тишины, пока Такемичи анализирует вопрос. Что? — Мичи, назови мне свою фамилию. — Э… Меня зовут Такемичи Хана… — Назови мне свою фамилию.— Он склоняется к открытой груди и проходится языком по будущим шрамам, пробуя кровь на вкус. —… Я… — На тебе буквально подписано имя того, кому ты принадлежишь. Назови. Мне. Свою. Фамилию. Очередная техническая заминка, которая сопровождается кучей сбивчивых предположений в темноволосой голове, и вот парень пытается найти правильный ответ прямо находу. — Сано… Я— Такемичи Сано?— Он сглатывает комок волнения, подозревая к чему все это идёт. — Молодец. — Это.. можно ли считать… что это предложение… — Это не предложение. Ханагаки ( Сано?) прикусывает губу, мысленно ударяя себе по лбу за вопрос, однако, когда бледное лицо с красным румянцем приближается к его собственному, быстро возвращается в реальность. — Это факт. Ты будешь моим мужем. Почему-то вопли, которые сейчас звучали в голове, не выходили наружу, оставляя открытый от ошеломления рот молчать. И хоть Такемичи дышал — было ощущение, что он задыхается, а все что происходит сейчас, это его предсмертный бред. Сано Манджиро сделал ему предложение руки и сердца, вырезав перед этим на нем своё имя и грубо отымев в душе. Ситуация сюр, что вообще отвечать на такое ? Если учитывать, что это даже не вопрос , отвечать по сути дела и не нужно, но как-то странно будет, если оставить ситуацию без комментария… — Я…я…я буду. —Ты снова плачешь. — Заткнись, я не специально это делаю…— Он закрывает лицо руками, прячась от пытливого взгляда в своих пальцах.— Нам нужно поговорить. Серьезно поговорить. Майки смеётся очень жутким, надломленным смехом, так тихо и так близко к уху Мичи, что мурашки бегут по позвоночнику. Тёплое дыхание у кожи возвращает ощущения от разодранной плоти у его груди. Кровь все ещё текла, видимо шрамы останутся навсегда. Возможно, это к лучшему.