***
— Ну, и? — спросил мракоборец, уже несколько минут сверлящий их глазами. — Что вы от нас хотите, сэр? — устало спросил Бродяга, не выдержав. Сэр еще раз обошел стол, за которым они сидели, постукивая тростью, а потом снова плюхнулся на стул напротив них. — А вы не понимаете? — прищурился своими черными глазками он. — Не понимаем, — как ни в чем не бывало пожал плечами Сириус. — Откуда вы знали, что он там, и что вы делали в коридоре школы ночью? И какого хрена у вас оказалась эта мантия-невидимка? Она слишком качественная, такую не сделать самому с помощью заклинания, — басил он. — Слишком много вопросов, — зевнул Сириус и потер пальцами переносицу. — Я тебе тут не шутки шучу, парень! — страшно громко завопил он. — Извините, сэр, — обратился к нему Ремус, в ответ на что мракоборец, не ожидавший такого вежливого обращения, удивленно посмотрел на него. — Мы случайно узнали про Гиффани. Я имею ввиду о том, что ей угрожает опасность. А потом… — Рем растерянно посмотрел на Сириуса, потому что, если честно сам толком не понимал, как это произошло. Бродяга, получается, знал, что убийца именно в этот момент будет там… А еще, он выяснил кто такая Гиффани, и почему за ней охотятся. Но не успел рассказать об этом Ремусу. Того человека в форме мракоборца тут же вывели из школы и трансгрессировали с ним куда-то. Здесь вариантов немного: либо в Министерство, либо в Азкабан… Лунатика передернуло. Сириус, поймав его испуганный взгляд, тут же продолжил: — Мы узнали, что вы зачаровали ее, чтобы следить за ней и таким образом вычислить убийцу, — сообщил он. — Но вы не знали, что убийца знал об этом. Этот человек должен был дежурить сегодня возле входа в Гриффиндорскую башню, разве нет? — Да, — угрюмо подтвердил мракоборец. — Мы с моим другом вышли из гостиной, чтобы походить по школе. Вышли мы без плаща-невидимки, — уточнил Сириус. — Он тогда еще стоял возле входа. И пропустил нас — разрешил нам выйти. Предупредил, что минут через пятнадцать ему нужно будет уйти на другое задание и чтобы мы к этому времени были в башне. — Другое задание, — усмехнулся грузный мужчина. — Мы тут же вернулись назад. Его уже не было. Потом, минут через десять, я позвал Рема, и мы пошли к аудитории, в которой должна была быть Гиффани. — Откуда ты знал, где она будет? — рявкнул мракоборец. — Она сестра моего знакомого, с которым мы собирались выйти из гостиной, — объяснил ему Сириус, как тупому. — Он мне и рассказал. А Ремус, — он кивнул головой в сторону Лунатика, — Здесь вообще не причем, это я его сюда притащил. — Хорош геройствовать, — оборвал мракоборец. — И так уже наделали делов. — Вообще-то мы поймали маньяка! — как бы между прочим заметил Бродяга. — Он не маньяк, — покачал головой мракоборец. — Вы хотите сказать, что он охранял аудиторию? — испуганно спросил Рем, надеясь, что это неправда. Ведь это значит, что они ужасно накосячили… И исправить это теперь будет очень сложно… Как потом смотреть в глаза профессору Макгонаголл? А профессору Дамблдору? А если их вообще исключат. Лунатика обдало холодным потом. Сириус заметил, что он ужасно переживает, и утешительно, многозначительно посмотрел на него, поджав губы. Рем лишь судорожно вздохнул. — Нет конечно, — усмехнулся мракоборец. — У него был приказ — стоять возле входа в Гриффиндорскую башню, около этой картины. Приказ есть приказ, — пробарабанил он. — Приказ не может быть отменен. Если бы нам понадобилась другая охрана, мы вызвали бы других своих людей, а не срывали уже занятых. — Вполне логично, — небрежно пожал плечами Сириус, поглядывая на Рема взглядом «вот видишь, все нормально». Тот сразу успокоился и выдохнул. А от поддержки Сириуса стало совсем хорошо… Так, стоп, Земля вызывает Ремуса. Не улетать. Здесь других проблем по горло. — Да помолчи ты уже, — отмахнулся от него мракоборец. — Что-то у вас нервишки шалят, сэр, — заметил Сириус, сдерживая смех. — Как вы черных магов-то и преступников терпите? Кажется, ему нравилось его бесить. Рем посмотрел на него и покачал головой, имея ввиду «Сириус, не надо». Но Бродяга лишь весело отмахнулся. Вот бы и Рему его стрессоустойчивость и жизнерадостность… — Слушай, щенок! — взбесился мракоборец. — Как вы верно подметили, — тихо хохотнул Сириус. Мракоборец со всей силы ударил ладонью по столу. — Заткнись, — процедил он. — У меня и без тебя здесь дурдом творится. У меня здесь либо огромная ловушка, либо предатель в отделе. — Сэр, а почему он не маньяк, раз его поймали с оружием и в месте, где его не должно было быть? — осторожно спросил Ремус. — Вообще, это не ваше дело… — задумчиво проговорил мракоборец. — Ладно, раз уж вы такие сообразительные и активные, посвящу вас в курс дела. Все равно вы уже почти все знаете, а стирать вам память Дамблдор запретил. За мной. Он встал со стула и вышел вон из кабинета в ночную школу, подсвечивая себе путь Люмосом. Сириус и Рем переглянулись. — Сириус, может не надо? — практически безнадежно взмолился Ремус. — Да ладно тебе, Лунатик, — ответил тот, хватая его за руку и вытягивая за собой, вслед за мракоборцем. «Здравствуйте, мы снова забыли, как дышать, » — пронеслось в голове. У Рема сердечко чуть не разорвалось от обилия эмоций. Сириус схватил его за руку. Нет, конечно же, он сделал это без какого-либо подтекста, но… Мерлин, как же прекрасно рука Ремуса помещалась в его руке… Но руки тут же пришлось отпустить, чтобы достать палочки и подсветить себе путь. Эх, эти мгновения… Они просто шли по темному коридору школы, сворачивая, спускаясь по лестницам и так далее. А Лунатик изо всех сил старался собрать все свои мысли в кучу, чтобы из них получилось хоть что-то цельное. Но почему-то ничего не выходило… Значит так, они с Сириусом (во-первых они ввязались в это вместе, только вдвоем, не время, конечно, думать об этом, но все же этот факт очень радует) застали на предполагаемом месте преступления министерского работника, мракоборца. Но при этом, другой мракоборец говорит, что тот не может быть разыскиваемым убийцей. И причину не называет. Бродяга же, пропал сегодня, видимо, потому, что разговаривал с тем рейвенкловцем, который оказался братом Гиффани. Рем пока не знает, что именно они обсуждали, но уже может предположить. Ладно, это и так было ясно. Только вот совершенно не ясно, кто такая Гиффани и почему именно ее собирались убить. Бродяга узнал это, но так и не рассказал. И Лунатика, если честно это немного волновало. В чем может быть причина охоты на одиннадцатилетнюю девочку? Можно предположить, что дело в ее родителях или других родственниках. Может, она просто магглорожденная? Рем вспомнил, что Фоули сегодня утром упомянул что-то про Тайную Комнату. А в Тайной Комнате, как известно, жило чудовище, уничтожающее магглорожденных… Но тогда странно, что выбрали именно ее — в Хогвартсе куча магглорожденных студентов. Или у нее богатые и влиятельные родители, которые, например, не поддерживают идеи Воландеморта? Но это тоже странно, потому что тогда они скорее всего были бы здесь, в школе вместе с учителями и мракоборцами… Ладно, с этим разберемся. Еще не очень понятно, кто этот человек, который постукивает тростью перед ними, и куда он их ведет. Казалось бы, очевидно, что мракоборец. Но после всех событий Ремус уже начал в этом сомневаться. Нет, он точно мракоборец. Он же был в той аудитории вместе с преподавателями, в том числе с профессором Дамблдором. И они доверили ему двух студентов, посреди ночи, кстати. Все равно, все это никак не укладывалось в голове. Как вообще может произойти столько событий за один вечер? Что это за вечеринка такая? Хотя, это был день рождения Сириуса, так что не удивительно. На чьем еще празднике может твориться подобное? Грузный мракоборец привел их к кабинету профессора Макгонаголл. Рем сразу заметил, что там горит свет. «Спасибо, что не в подземелье, » — подумал он и посмотрел на Сириуса, чтоб оценить его реакцию на происходящее. У него все это время глаза светились от предвкушения приключений. Но, как только он увидал до боли знакомый кабинет, он разочарованно вздохнул и тоже обернулся на Лунатика. Тот пожал плечами, мол «все к лучшему», а Бродяга снова вздохнул и недовольно поджал губы. Какой же он все-таки красивый… Вообще всегда. Он сейчас так по-детски дулся, будто бы малышу не дали конфету или сказали, что надо заканчивать игру и ложиться спать. И было в этом нечто такое искреннее и очаровательное, что… Рем просто не мог сдержать улыбку. Физически не мог. Мракоборец распахнул дверь и угрюмо пригласил их войти первыми, провожая их кровожадным взглядом. В эту секунду Рем всерьез задумался мракоборец ли он. А может быть Пожиратель Смерти? Если честно, больше похож. Парни послушно зашли в кабинет, осторожно переглядываясь друг с другом. И тут же к ним кинулась профессор Макгонаголл: — Блэк и Люпин! — возопила она одновременно разгневанно и тревожно. — Вы в своем уме вообще, оба? Вы что забыли здесь в такое время? А, впрочем, не отвечайте, я знаю, что вы здесь забыли… Но у вас головы вообще есть на плечах?! В школе стоит ночная охрана! Вы оба прекрасно знали, по какой причине! Но вместо того, чтобы подумать о своей безопасности, вы решили что? Прогуляться по школе ночью? Самим напасть на убийцу? Вы кем себя возомнили? — Профессор, мы… — начал Сириус, качая головой, но Макгонаголл его перебила. Обычно Бродяга спокойно выслушивал причитания учителей, не принимая их всерьез, но сейчас… Рем заметил, что ему было как-то не по себе. Неловко что-ли… — Молчите, Блэк! — оборвала декан. — От вас я, конечно, ожидала, но чтобы вы, Люпин? — Ремуса тут же окатила неконтролируемая волна стыда. — Никогда в жизни бы не поверила в то, что вы можете поступить так безрассудно! Пойти на поводу у своих друзей! Ну вы же умный человек, честное слово… — Профессор! — недовольно вскричал Сириус. — Рем здесь не причем! — Сириус, перестань… — залепетал Лунатик, хватая его за рукав возле предплечья. — Нет, — возразил ему Бродяга, убирая руку от его руки. А того окатило еще одной волной. Волной стыда, неловкости, вины и всего такого. Но Сириус тут же опустил свою ладонь на предплечье Рема, каким-то мягким подбадривающим жестом. По всему телу привычно пронеслись мурашки, а место соприкосновения загорелось. — Нет, — повторил Бродяга, глядя уже на Макгонаголл. — Профессор, Рем тут не причем. Это все я. Я сказал, что хочу ему кое-что показать, мы пошли к аудитории, где у вас было собрание по поводу Гиффани. Я думал, что мы просто что-нибудь выясним и может быть увидим где-нибудь маньяка, который затаился поблизости. А получилось так, что мы смогли его атаковать! Мракоборец, который все это время стоял у них за спиной, возле двери, ехидно усмехнулся. А рука Сириуса, кстати, все еще была на предплечье у Рема. Но это так, к слову. Просто так ему было немного сложнее сосредоточиться на происходящем. — Так, — выдохнула совсем уставшая от этого Макгонаголл. — Я даже знать не хочу, откуда вы все это узнали. Нет, Блэк, — перебила она Бродягу. — Скажите спасибо, что остались живы. И можете не сомневаться, вы оба понесете наказание, молчите, Блэк, — снова осадила его профессор. — А, да, баллы я с вас снимать не буду. Все-таки благодаря вам, дуракам, его задержали. Мы посоветовались с профессором Дамблдором и решили, что вас стоит сейчас передать в руки мистеру Грюму. Вы знаете куда больше, чем следовало бы. Значит, будете разбираться в этом с профессионалами. Все. И не опоздайте завтра на учебу, будте добры. — Простите нас, пожалуйста, профессор, мы не хотели доставлять вам хлопот, — не выдержал Ремус. Все-таки такое чувство вины для него было невыносимо. — Не извиняйтесь, Люпин, — покачала головой Макгонаголл. — Говорю же, главное — не опоздайте завтра. Я никогда не привыкну к фокусам вашей «четверки»… Я удивлена, если честно, что среди вас не было Поттера. Рем поджал губы. Ладно, все не так плохо, как могло бы быть. И Сириус опять его защищал… А еще он зачем-то убрал руку… «Ремус, — очень строго сказал он сам себе. — Хватит». — Ладно, профессор, не волнуйтесь, — пророкотал вдруг мракоборец Грюм. — Я с ними разберусь и верну их в Гриффиндорскую башню как можно скорее. Спокойной ночи. — Спокойной ночи, Аластор, — кивнула профессор Макгонаголл, последний раз взглянув на Сириуса и Ремуса и вышла из кабинета. — Ну что, пиздюки, — хохотнул мракоборец, потирая шершавые ладони и подходя к камину. — Вы что это, ругаетесь при детях? — искренне возмутился Сириус. — А еще министерский работник, — покачал головой он. Рема тоже, кстати, немного удивило то, как этот мистер Грюм легко сматерился при них. Хотя… Если судить по его внешнему виду, то можно предположить, что он только этими словами и разговаривает. — Вот, ты знаешь, я тебя вижу впервые в жизни, а ты меня уже достал, — честно признался Грюм, взяв с камина горшочек и снимая с него крышку. Летучий Порох. Неужто они сейчас пойдут куда-нибудь… в Министерство? — Я польщен, сэр, — широко улыбнулся Бродяга. Грюм пронзил его взглядом. Сириус тут же приставил руку ко рту, изобразив покорное молчание. — Значит так, — пробасил мракоборец, — Меня зовут Аластор Грюм. Я уже почти двадцать лет работаю в Министерстве, в Мракоборческом центре. Так что если здесь кто-то хочет блеснуть остроумием, помните, что терпение мое не безгранично, — обратился он к Сириусу. — Я церемониться с вами не буду, я вам не профессор Макгонаголл. — Да вы и не очень похожи, если честно, — тихонько сказал Бродяга и тут же прикусил себе язык, шкодливо улыбаясь. Рем еле-еле сдержал смешок. Какой же он все-таки… Даже слов не подобрать. Именно про таких людей, как он, говорят, что, если бы их не существовало, их обязательно нужно было бы выдумать. Лунатик в очередной раз поймал себя на мысли, что в этого человека невозможно не влюбиться. Аластор Грюм просто проигнорировал это высказывание. — Сейчас мы с вами прогуляемся по Министерству, — сообщил он. — Вы расскажете все, что знаете, а я, если посчитаю нужным, посвящу вас в курс дела. Макгонаголл и директор рассказали мне о вас. Вы здесь, походу, вечно влипаете в то, во что не должны совать свои длинные носы? А где еще двое, кстати? — Спят, — пожал плечами Сириус. — Типа того, — неловко согласился Ремус. — Спят, — усмехнулся Грюм. — Ладно. Вперед, в камин. Начнем с тебя, — обрадовал он Лунатика, — Потому что ему я не доверяю. Вторым пойдешь, — рыкнул он на Бродягу. — Ладно, я понял, зачем так кричать? — отозвался тот. Мракоборец подал Рему горшочек, чтоб он взял оттуда горсть Пороха. Ремус встал в камин и четко сказал «Министерство магии», рассыпая горсть и прижимая руки к бокам. Его тут же привычно закрутило на месте и он зажмурился, ощущая жар по всему телу. Вращение все усиливалось и усиливалось. И вдруг прекратилось. Лунатик открыл глаза, выходя из камина. Перед ним предстал вестибюль. Знакомый черный блестящий паркет, темно-синий потолок с золотыми символами, напоминающий извращенное или карикатурное звездное небо, огромное широкое пространство и множество каминов, выстроенных в ряд по обеим стенам. Выглядело все это, конечно, впечатляюще, но… Как жаль, что все воспоминания, связанные с этим местом оставляют желать лучшего. Из-за них Рему было не по себе. Огромные стены, как будто давили со всех сторон. Узнаваемые интерьеры вызывали неприятное чувство дежавю. Нет, он никогда раньше не бывал здесь вместе с Сириусом, в сопровождении мракоборца, да еще и в час ночи, да еще и по причине того, что в Хогвартсе поймали подозреваемого в убийстве. Но он не раз бывал здесь с отцом, на работе. Это было, правда, в очень раннем детстве и пару раз в одиннадцать лет, до поступления в школу. Ремуса передернуло. В его подсознании прекрасно отложились все эти огромные люди, вечно куда-то спешащие, злые дяди и тети в строгой форме, председатели судов, тащащие с собой огромные стопки пергамента и переговаривающиеся, пока никто не видит. Богачи-аристократы, беседующие с приближенными Министра. Бедные сотрудники, уставшие от самой жизни, но все равно сидящие за своими столами или носящиеся по всему зданию. Приставучие журналисты, которым вечно до всего есть дело… Отец Рема относился как раз к тем бедным пашущим колдунам, которые отдают всех себя, но ничего не получают взамен. Точнее получают, но только пренебрежительное отношение от вышестоящих и тридцать галлеонов в месяц. Бывает и тридцать пять, но это, само собой, роскошь. Папа работал в Отделе регулирования магических популяций и контроля над ними. Работа была направлена в основном на практическую деятельность, по крайней мере раньше. Он ездил в командировки, где боролся с выходящими из-под контроля боггартами и полтергейстами. Потому к тому времени, как Рем поступил в Хогвартс (что было, конечно же, шоком для всей семьи, учитывая некоторые его особенности), он уже знал все о различных магических тварях. Это частенько помогало ему на уроках ЗоТИ, а в остальной жизни он мало сталкивался с ними. Отец, кстати, к своим тридцати годам стал всемирно известным специалистом по Явлениям нечеловеческих духов. Он ездил на конференции, у него брали интервью, и он даже собирался написать свою книгу. Когда среди общественности только появились первые слухи о неком Воландеморте, он был известен как колдун, собирающий вокруг себя сторонников нечеловеческих видов. И тогда отец был одним из главных борцов с ними. А потом Рема укусил оборотень. Как и почему это произошло — Рем понятия не имел. Он знал только то, что это произошло из-за отца. Кто-то из сторонников Воландеморта хотел насолить ему. И это получилось. Папа был в отчаянии. Он не верил в то, что у Рема будет хоть какая-то то жизнь с таким «диагнозом». И потому он был до глубины души поражен, когда его сына приняли в Хогвартс. Хотя, если честно, это не сильно улучшило ситуацию в семье, которая тогда начала зарождаться. А сейчас была в самом разгаре. Несколько лет назад вся жизнь Люпинов начала катиться в тартарары. Отца все понижали, все хуже относились к нему. Одной из причин было то, что кто-то из, так называемой, «интеллигенции», вроде Малфоев, Блэков и Розье, узнал о том, что мама Рема — маггл. Вот ужас. Отец становился все менее востребованным. Он все больше заседал в кабинете с бумагами и все меньше выезжал на нормальные задания. Он погряз в долгах. Люпины переехали из Лондона в пригородную деревеньку. Между супругами начались проблемы. Они все больше ссорились, с каждым днем все больше и больше. Рем уже смирился с тем, что его родители разошлись. У них обоих уже была своя жизнь, не связанная друг с другом. Но знаете что? Они оба до сих пор жили в одном доме и не были разведены. А все из-за долгов. Ремус не раз обсуждал с ними то, что если они официально разведутся, то им придется делить дом через суд. А это значило, что они оба останутся практически ни с чем, на улице. Как они будут жить — непонятно. У Лунатика голова от всего этого просто кипела. Его то и дело рвали на части родители, спрашивая с кем он останется, если что. Он все время оказывался между ними. Например, если он о чем-то поговорил с мамой, повеселился, посмеялся с ней, то отец уже становился холоден к нему и все время упоминал то, что с матерью его сыну, видимо, намного лучше. И также наоборот. Это невозможно было больше выносить. А самое главное — Рем не знал, что делать. Единственный выход был — дождаться своего совершеннолетия, самому съехать, чтоб они смогли спокойно развестись, устроиться на работу и помогать им деньгами. Так он и решил. Как хорошо, что в его жизни есть Хогвартс, друзья и, конечно же, Сириус. Только это отвлекало его от всего того, что происходило дома. Рем никогда не хотел возвращаться туда. Он понимал, что поступает неправильно, убегая от проблем, но по-другому он уже не справлялся. Он устроился на маггловскую работу летом, чтобы как можно меньше времени проводить дома. Он постоянно выходил прогуляться и тому подобное. Но вечером, когда он был вынужден прийти домой, все это снова сваливалось на него. Бесконечное презрение друг к другу, дележка имущества, дележка сына и подсчет долгов, которые почему-то только возрастали. Рем говорил на эту тему только с Сириусом. Раньше у них частенько речь заходила о семейных проблемах. И Рем искренне восхищался Бродягой, потому что тот смог перешагнуть через себя, через то, с чем был не согласен и просто ушел из дома, потеряв при этом кучу денег и статус в глазах своей огромной семьи, которая, как ни странно, все время оказывала на него огромное влияние. Рем так не мог. Во-первых, потому что у него была совсем другая ситуация, а во-вторых, потому что он бы просто не осмелился так всех подвести ради себя любимого. Потому что его родители, как бы они его не делили, хорошие люди, и они искренне любят Лунатика. Чего не скажешь о родителях Сириуса, которых вообще сложно назвать родителями — они не растят детей, а выращивают себе идеальных приемников, не позволяя им «отклоняться от нормы». Поэтому, все, что оставалось Ремусу — терпеть и ждать своего совершеннолетия. Вот такие мысли и воспоминания вызывало в нем Министерство. Неприятное место. Неприятная атмосфера… В воздухе летает тревога, осуждение и ощущение, что за тобой кто-то наблюдает. Журналисты, например. Или сотрудники-сплетники. Рем снова поежился и вздрогнул, когда из камина вышел Сириус. — Еп твою мать, ненавижу это место, — прокашлялся он, оглядывая вестибюль и озвучивая ровно все мысли Ремуса. — Это точно, — хмуро отозвался Рем. — Надеюсь, что мы не в суд путь держим. — Ага, в суд в час ночи, — хохотнул Сириус, постукивая по наручным магическим часам, которые ему сегодня подарил кто-то из присутствующих на тусовке. — Ну да, — протянул Рем, смотря вдаль. Сириус посмотрел на него, и его лицо вдруг изменилось. В голубых глазах сверкнула вина. — Слушай, Рем… Ты прости меня, пожалуйста, — пожал плечами он, очень серьезно глядя ему в глаза. — За что? — очень удивился он. — Ну как, — усмехнулся Бродяга, — Я ничего тебе не объяснил, потащил тебя непонятно куда посреди ночи, а теперь у тебя будут проблемы из-за меня. Еще и Макгонаголл на тебя наехала. Кстати, это и вправду задело Рема. Он ненавидел когда в нем разочаровывались люди, которые хорошо к нему относились. Вот эти фразы — «ну вы же умный человек» и «не ожидала от вас, Люпин» просто добивали его. Но он точно не винил во всем этом Сириуса, да и вообще ему было ужасно неловко слышать извинения в свою сторону, тем более от него. — Да ты чего, все в порядке, — серьезно ответил Ремус, удивленно смотря на него. — За то мы поймали предполагаемого убийцу. — Интересно, кстати, почему этот Грюм говорит, что он не убийца? — задал логичный вопрос Бродяга. — Да, мне тоже интересно. Надеюсь, что он его не защищает потому, что он тоже мракоборец. — Ну это был бы совсем пиздец, — покачал головой Сириус. — Хотя… Не очень-то удивительно. Учитывая обстановку. Вот куда он сейчас нас поведет? — Не знаю, — вздохнул Рем. — Успокаивает только то, что ему нас отдала Макгонаголл. Вряд-ли бы она сделала это, если бы не была уверена в том, что нас… я не знаю… Не будут пытать или не посадят в Азкабан. — Мне кажется этот чувак запросто сделает и то, и то, — заметил Сириус, указывая большим пальцем на камин. А в камине как раз появился Грюм. Окинул их своим орлиным взглядом. И захромал вперед по вестибюлю, постукивая тростью. — За мной, — только и пробасил он. Рем и Сириус переглянулись и тут же пошли за ним вслед. Лунатик пострался спрятать улыбку, которая сама собой расползлась по лицу от такого незначительного, но такого важного для него взаимодействия. Пустое Министерство выглядело ужасно странно. Когда Рем раньше бывал здесь, вокруг всегда была куча людей. А сейчас, ночью, когда никто давно уже не работает, царила такая пустота и тишина, что даже было страшновато. Шумел один только огромный фонтан, посвященный дружбе колдовских народов. Рему даже показалось, что это просто снится ему. Слишком нереально. Грюм доковылял до лифта (кстати, несмотря на забинтованную ногу, он шел куда быстрее их, приходилось сильно ускорять шаг, чтобы угнаться за ним) и остановился, ожидая когда подойдут Сириус с Ремусом. Двери открылись, и они вошли. Лифт стремительно направился вниз, даже голова немного закружилась. Лунатик заметил, как Бродяга и Грюм сверлят друг друга глазами. Зная Сириуса, само собой было понятно, что это не всерьез. И потому, наблюдать за этим было забавно. Они приехали, и Грюм выскочил из лифта, оглядываясь по сторонам. Рем никогда не был в этой части здания. Как странно… Длинный коридор. Но под ногами не привычный министерский черный отполированный паркет, а обыкновенный каменный пол, застелянный явно недорогими коврами. На таких же каменных стенах висели факелы, прямо как в Хогвартсе. Лунатик крутил головой по сторонам, открыв рот и не забывая оценить реакцию Сириуса. Тот, кажется, был не в меньшей заинтересованности от «штаба» мракоборцев. Он внимательно разглядывал портрет какого-то грозного колдуна и вчитывался в подпись под ним. Этими портретами был увешан весь коридор. Отличившиеся мракоборцы, герои разных времен. Рем уже увидел несколько знакомых имен, хорошо известных либо из уроков истории, либо из уст отца. Грюм зашаркал направо, и они двинулись за ним, не переставая разглядывать стены. Еще одна странная вещь — все портреты, хоть и наблюдали за ними и не спали, не произносили ни слова. Рем привык к тому, что люди на картинах обычно очень разговорчивы, но эти просто молча провожали их глазами. Это место было совершенно не похоже на Министерство магии. Здесь все было иначе: не было того пафоса и напряженности, была правда странноватая атмосфера средневековья, но это почему-то даже привлекало. Надо отметить, что это место полностью отражало характер мракоборца Грюма. Такое же грубоватое, бросающееся в глаза. Грюм, тем временем, подвел их к какому-то кабинету, подгоняя внутрь. Посреди кабинета стоял огромный стол и огромное кожаное кресло, как раз подходящее под размеры, по всей видимости, владельца. Стол, стеллажи с книгами и листами пергамента, тумбочки, сундуки — все было заставлено какими-то приборчиками, приспособлениями и необычными предметами. Зеркала, крутящиеся стрелки, сооружения, телескопы, совсем не похожие на астрономические, какие-то радарчики. Рем узнал пару из них — их иногда использовал его отец, чтобы обнаружить полтергейстов. А вот все остальное было незнакомо и выглядело вполне устрашающе. Так выглядят кабинеты всех мракоборцев или это только Грюм такой молодец? Лунатику тут же стало жутко интересно, где тот повредил ногу и заработал шрамы, которые во всю красовались у него на лице. Но немного подумав, он решил, что все же не хочет это знать. — Ну слава Мерлину, — послышался знакомый голос откуда-то сбоку. Рем обернулся и тут же ужасно обрадовался. Перед ними стоял взволнованный профессор Фоули. — Профессор! — в один голос воскликнули Сириус и Ремус. Последний тут же поджал губы, снова пряча улыбку и немного смущаясь. «Третьекурсница, » — обозвал он сам себя. — Профессор… — ядовито усмехнулся Грюм. — Ну не язви, — отмахнулся от него Фоули. — Профессор, извините конечно за такой вопрос, но что происходит? — неловко спросил Рем. Фоули вздохнул и покачал головой. — Знаете, что меня удивляет? — вздыхая, спросил он. — Догадываемся, — тихо хохотнул Сириус, в ответ на что Грюм закатил глаза. — Как вы умудряетесь все время влипать во что-нибудь? Это же просто сверхспособность какая-то! Что бы ни случилось — вы четверо шныряете где-то неподалеку. Как это происходит? Вы нарочно это делаете? — Когда как, — задумчиво ответил Сириус, на что Грюм выдохнул сквозь зубы. Да у них просто химия образовалась! Если Бродяга все же станет мракоборцем, кое-кого ждет большой сюрприз. — Да хватит тебе, — обратился Фоули к Грюму. — Я молчу, молчу. В твои преподавательские дела не лезу. Только вот, этот парень, — выплюнул он, тыча пальцем в Сириуса, — В первые пять минут меня вывел. — Не переживайте, нам с вами еще работать, — радостно сообщил Бродяга, едва сдерживая рвущийся наружу смех. Точно, как Рем и подумал. — Где это нам с тобой работать? — усмехнулся Грюм, а потом его лицо медленно озарило понимание. — Ты на курсы мракоборцев что-ли собрался? — Ага, — улыбнулся Сириус. А Грюму уже, кажется, стало плохо. — Почему я так и думал… — Хорош вам, мы здесь по делу, — напомнил Фоули. Грюм тяжело вздохнул и уселся в свое кресло. — Профессор, расскажите, пожалуйста, в чем дело? — снова попросил Рем, которого это волновало все сильнее. — Почему тот, кого мы поймали — не убийца? Кто такая Гиффани, почему за ней охотились? Почему вы здесь? А мы почему здесь? — Ремус, не переживай, — успокоил его Фоули. — Исключать или в Азкабан сажать вас никто не собирается. Наоборот, профессор Дамблдор, как и я, и профессор Макгонаголл, считает, что вы знаете что-то чего не знаем мы. Вечно вы в центре событий. Так вот, выкладывайте все, что знаете и мы ответим на ваши вопросы. — Раз уж один из вас будущий, — подхватил Грюм, запинаясь на следующем слове, — мракоборец, то вы тем более дожны знать, как себя вести в опасных ситуациях. А также вы каким-то образом оказались в курсе того, чего не знаем мы. В общем, мы хотим, чтоб вы помогли нам кое-чем. — В смысле — рассказать вам все, что мы знаем? — уточнил Сириус. — Но, сэр, Сириус вам все уже рассказал еще в школе, — заметил Ремус, в ответ на что Бродяга закивал. — Я не понимаю, что вы хотите от нас услышать. — Что рассказал? — удивился Фоули. — Он пообщался с братом девочки, — объяснил ему Грюм. — С каким братом? — в полном замешательстве спросил профессор. — Не может быть у нее брата! Она только одна такая в Хогвартсе, ты же знаешь. — Какая? — спросил Рем. Сириус уже хотел ему ответить, но его перебил громкоголосый Грюм, разъясняющий ситуацию Фоули: — Это ее сводный брат. Отец один — матери разные. — А, подожди, — задумался Фоули. — Тогда понятно! — А мне вот ничего не понятно, — сдался Ремус. — У нее оба родителя — сквибы, — сообщил ему Сириус. — Парень, которого убили, тоже был сквибом. Маньяк, судя по всему, охотится на них и на всех, кто с ними связан. — А потом обещал переключиться на магглорожденных, как только закончит со сквибами, — подтвердил Фоули. Так вот оно в чем дело, это все объясняет. Это прекрасно состыкуется с идеологией Воландеморта, кстати… Теперь у Рема не было никаких сомнений в его причастности. — А после Гиффани он обещал добраться до Филча, — добавил профессор. — Тварина, — процедил Грюм. — Дементорам бы его, на засос. — Знать бы кого, Аластор, — вздохнул Фоули. — Воландеморта — кого-кого, — огрызнулся Аластор. — Ладно, хуй с ним. Разберемся и засадим их всех. — Мистер Грюм, а почему тот человек не убийца, которого вы искали? — вежливо спросил Рем, чтобы не вызвать новую волну агрессии. Мракоборец удивился такому обращению. Он, видимо, не мог никак привыкнуть к такому контрасту между Ремусом и Сириусом. — У него есть алиби на то убийство, — пророкотал Грюм. — Он был здесь с нами, в штабе. Понимаешь, парень, здесь все гораздо сложнее и серьезнее, чем ты думаешь. Все это делает не один человек. Пару недель назад мы тоже арестовали одного подозреваемого, который следил за девочкой. Но и он не мог совершить то убийство. — Хотите сказать, это разные люди? — не понял Рем. — И типа ими управляет Воландеморт? — поддержал Сириус. — Именно, — кивнул Фоули. — Правда мы еще не знаем насколько он… управляет. Есть гипотеза, что управляет он, будь здоров как. — То есть?.. — протянул Ремус. — Вы знаете что такое Непростительные заклятия, дети? — осведомился Грюм. — Знаем, — усмехнулся Сириус, с какой-то легкой обидой. — Так вот, мы подозреваем, что он использует одно из них. Я уже давно не видел такого влияния на людей, а ведь в своей жизни я многое видел, поверь, — убедил Грюм. — Каждое заклятие приравнивается к пожизненному сроку в Азкабане, — нахмурился Фоули. — Давно уже никто не осмеливался их использовать. Воцарилась тишина. Рем никак не мог уложить все в голове… Это слишком. Слишком для одного дня. Грюм молча пялился в стену, гладя больную ногу. Фоули пребывал в тревожной задумчивости, Сириус в такой же. Нет, правда, у него было такое же выражение лица. Еще немного, и Ремус совсем перестанет сомневаться в их родстве. За Сириуса, кстати, было немного страшно. Рем видел, как он переживал. Не из-за себя, а из-за родителей, поддерживающих идеологию Воландеморта, и брата, который связался не с теми людьми. Да, он все время говорил, что ему плевать на них, что они ему не семья и так далее, но он переживал. Он действительно переживал. У Рема сжалось сердце. Он не заслуживает такого… Почему самым прекрасным людям выпадают самые тяжелые и неприятные испытания? Это же несправедливо. — Ладно, а мы чем можем помочь? — спросил Сириус. Его голос изменился. Он стал сдавленным, встревоженным. Лунатику до боли захотелось его обнять. — Вы, как уже сказал Аарон, всегда в теме, — рокотнул Грюм. — Знаете все лучше учителей. Так вот, если что-то узнаете, если куда-нибудь влипнете, залезете — все, что угодно — сообщайте нам. Делайте все то же, что и всегда — лезьте не в свои дела. Только теперь всегда посвящайте в это меня или Аарона. Ничего себе. То есть они… дают им задание? Они, можно сказать, работают на Мракоборческий центр? Рем, конечно, никогда не был в восторге от Министерства, но мракоборцы вызывали в нем только симпатию. А сейчас они с Сириусом практически работают с ними? Они с Сириусом… Ну что за романтика. «Наверняка Грюм имел ввиду вас вчетвером, юный мечтатель,» — пронеслось в голове. Да уж, Джеймс точно будет в восторге… У Бродяги загорелись глаза. Конечно, его, считай, приняли на работу, на которую он хотел. Да и влипать в истории он любил не меньше Джейма. Нескончаемый дух авантюризма жил в сердце Сириуса, как группа Queen. Рем улыбнулся, отводя от него глаза. Он не мог не радоваться, когда радовался Сириус, это было невозможно. — Это была идея профессора Дамблдора, если что, — добавил Фоули. — Он доверяет вам четверым. И уверен, что вы сохраните все это в секрете. — Конечно, профессор, о чем речь, — оскорбился Сириус, уже почти прыгая от счастья. — Не делайте больше, чем вы делали раньше. Просто продолжайте в том же духе, только докладывая нам обо всем, что узнаете, — закончил Фоули. — Поняли? — рыкнул Грюм. — Абсолютно, — кивнул Сириус. — Да, — отозвался Ремус. — А теперь, идите-ка в койку, — отправил Грюм. — Нельзя опаздывать к профессору Макгонаголл.***
Рем и Сириус вышли из кабинета Макгонаголл и направились в сторону Гриффиндорской башни. — Нихуя себе денек, — вздохнул Бродяга. — У нас наверное сейчас разгром. Когда мы все это убирать будем? — Если там еще не идет тусовка, конечно, — покачал головой Ремус. — Да вряд-ли, время — два часа. Все уже, как сказал Грюм, в койке, — ответил Сириус, указывая на часы. — Это было бы о-очень хорошо, — протянул Рем. — Не любишь ты людей, Лунатик, — заметил Сириус, хитро жмурясь и очаровательно улыбаясь. — Не очень, — признался тот, улыбаясь в ответ. — Тебя трудно не понять, на самом деле, — кивнул Бродяга, филосовски устремив глаза вдаль. В свете Люмоса эти глаза еще ярче. — Да ладно, ты же у нас самый компанейский, — неверяще помотал головой Лунатик. — А вот так, люди меняются, — подал плечами Сириус. — Блин, не знаю, что ты думаешь, но я очень рад такому исходу событий. То есть, ты прикинь, мы будем работать типа… мракоборцами? Мы, как секретные агенты. — Ага, — улыбнулся Рем в ответ на его счастливый взгляд. — Нет, я думаю, что это правда к лучшему. Дамблдор знает, что делает. Они решили пойти против системы. Вместо того, чтобы пресекать ваши делишки, почему бы и не извлечь из них пользу? — Что значит — «ваши»? — ошеломился Бродяга. — Это и твои делишки тоже, между прочим. Ты что это, отсоединиться от нас решил, Лунатик? — Нет, — засмеялся Рем. — Просто я же не во всем принимаю участие. Не во всех ваших с Сохатым похождениях. — Так ты всегда можешь ходить с нами, — напомнил Сириус. — Ты же знаешь. — Как я могу разрушить такой гармоничный дуэт? — покачал головой Лунатик. — Гармоничный дуэт — это у нас с Грюмом, — усмехнулся Бродяга, а Ремус не выдержал и рассмеялся. — Думаю мы будем лучшими друзьями, когда станем коллегами. А может даже больше… — заиграл бровями, Сириус и Лунатика просто прорвало. Бродяга засмеялся вместе с ним. — А что? — рассуждал он сквозь смех. — Мне кажется, я ему понравился. Сразу же видно, разве нет? — Конечно, — еле ответил Рем, ни в силах остановиться. — Я в этом вообще не сомневаюсь. — Интересно, если я замучу с ним, я смогу по блату поступить на курсы? — задумался Бродяга. — Я думаю, сможешь, — предположил Ремус. — Знаешь, он так смотрел на тебя, что мне кажется даже не на курсы, а сразу на работу. Без экзаменов. Сириус снова заливисто рассмеялся, а Рема просто расперло от счастья. Они просто шли вот так, продолжая шутить и смеяться, плечо к плечу. Особенно Лунатика вело от моментов, когда Сириус касался его, смеясь. Его невероятная рука, оказывалась на плече или на предплечье у Ремуса. Вот как прекратить тешить себя надеждами и фантазиями? Рем понимал, что он сам себе все выдумывает. Но не мог остановиться делать это. Было слишком хорошо от этих мыслей. Это как наркотик. Головой он понимал, что это неправда, но ему все равно казалось, что Сириус смотрит на него как-то по-особенному, что он смеется с ним так, как не смеется с Джеймсом или с кем-нибудь другим… Подойдя к Полной Даме он одернул себя, поняв, что все это время лыбился во весь рот как дурак.