* * *
Через пару дней нас выписали. Когда мы отправились домой, я ничего не видела, но готова была поклясться, что жили мы точно не в городе. Ну, или дом и больница находились в тихом районе, будто в деревне. Мы вошли в дом, и теперь я могла уже хорошенечко оглядеться. Комнаты были выполнены в стиле конца 80-х, то есть не было евроремонта, каких-то навесных потолков, да и обои были простенькими. В зале стоял телевизор, и далеко не плазма, а обычная коробка, как я назвала ее. На кухне был какой-то странный предмет, но потом я поняла, что это всего лишь рисоварка. Все остальное, казалось, было старым. Да, безусловно, хорошо сохранившееся, но старое. С каждым разом, прислушиваясь к разговорам своих родителей, я все больше убеждалась, что это японский. Ну, значит, ученики по обмену: отучились и решили остаться жить в Азии. Не так-то плохо. Через день к нам пришли гости, они тоже были европейской внешности, но все разговаривали на одном языке. Но что меня больше смутило, так это их цвет глаз (ярко-бирюзовый или розовый), но я все списала на линзы; или странная форма, которую носили мужчины и некоторые женщины. Форма эта включала в себя спортивный темно-синий костюм, темно-синие сандалии, причем явно те были очень плотными и сделаны из хорошего материала; ну, а поверх всего они носили темно-зеленый бронежилет со множеством карманов, со спины имевший эмблему в виде красного круга. И это еще не все. У всех, кто заходил к нам в дом обязательно была повязка, цвет которой варьировался от черного до синего. В самом ее центре была расположена металлическая пластина с выгравированным на ней символом. Что он обозначал, я даже не представляла. Тогда у меня закрылась мысль, что я родилась в семье сектантов, но все оказалось куда хуже. В один из вечеров отец принялся одновременно передвигать полку и диван. Да, именно одновременно! Он посадил меня на кресло, а сам сделал движение пальцами — и в белой дымке появилась его точная копия. Рот у меня открылся непроизвольно. Я сразу же поспешила потереть глаза и заодно посильнее ущипнуть себя, ибо то, что я увидела, не могло быть правдой. Как так-то? Может, мне это снится? Ведь такого просто не может быть в реальности! Это что, магия? Я уж подумала, что схожу с ума, но когда мы наконец вышли, чтобы прогуляться на улице, я убедилась в том, что либо это закрытая лаборатория для существ, способных самостоятельно клонировать себя, либо — эта мысль показалось мне даже страшнее первой — я попала в абсолютно другой мир. Сами по себе улицы, по которым мы гуляли, были довольно необычно устроены. Смутили меня и круглые крыши домов, а традиционные японские заборы совсем таковыми не являлись, наоборот, они больше соответствовали европейскому стилю. Даже сами люди странно одевались! Но что больше всего бросалось в глаза, так это огромная скала, с вырезанными на ней лицами каких-то людей. У одного из них, например, на голове был шлем, а вот четвертому лицу только предстояло увидеть этот город — работа над ним как раз завершалась. Но особенно меня убеждало в том, что это совершенно другой мир, это люди, спокойно запрыгивающие и бегающие по крышам. Тогда я окончательно удостоверилась, что, видимо, никогда не встречусь со своими родными. Мои планы просто пошли крахом.***
Мебуки распирало от гордости, она цвела назло всем своим подружкам, которые говорили, что с маленьким ребенком та может забыть про сон, внешний вид и досуг. Ее дочка была настоящим подарком. Если она и плакала, то не как визжащий поросенок, а просто хныкала, и то не просто так, а исключительно когда нужно было сменить ползунки или когда была голодна. Сакура не была капризной, совсем наоборот — она была тихой; уже через пару месяцев после рождения вовсю пыталась поднимать ложку самостоятельно и даже вставать на ноги, а ползать начала и вовсе через месяц. Знакомые и друзья по службе тогда сказали, что у Мебуки родился настоящий гений и что, возможно, малышка будет ровней Четвертому Хокаге: в свое время Минато Намикадзе считался гением, каких свет не видывал. Старшая Харуно давно закончила карьеру шиноби. Она дослужилась до звания чуунина и сразу же, как узнала о беременности, бросила службу и не намерена была возвращаться. Кизаши тоже подумывал оставить всё и заняться старым делом своих родителей, а именно продажей тканей. Рождение дочки лишь утвердило его желание. С тех пор как Мебуки вывела на улицу свою дочку, у той было такое озадаченное лицо, причём иногда она словно грустила, но не плакала. У Харуно сердце кровью обливалось при виде своего дитя в таком состоянии. Однажды она решила сходить с Сакурой к врачу: мало ли, может, девочка заболела чем-то, а заодно и прививки положенные сделают.* * *
Моя мама решила сходить со мной в больницу. Видимо, пришло время для плановых прививок для детей, и хотя мир был другим, но уколы от самых распространенных заболеваний никто не отменял. Прошло уже четыре месяца, как я родилась в этом мире. Через два месяца, когда я это осознала, на меня накатила апатия от того, что я больше никогда не встречусь со своей прошлой семьей. Сейчас же началась стадия принятия. А чего мне жаловаться? Мне достались хорошие родители. Они любят друг друга, судя по громким стонам в их спальне и иногда со стороны дивана — я тогда тактично отворачивалась и делала вид, что крепко сплю. А мой отец был, опять же, судя по отзывам, довольно хорош. Но самое главное — они любили меня. Мебуки хоть и била отца, но потом они оба мирились, подходили ко мне и смотрели на меня так, словно я самое ценное, что есть в их жизни. Я не могла жаловаться. Да, мир был странный: начиная японским языком и заканчивая японской культурой в целом. У меня даже были мысли, что в мире наступил апокалипсис: в живых остались только некоторые грозные японцы, а все европейцы им подчинились, да так исправно, что даже забыли другие языки и теперь живут исключительно по азиатским традициям и обычаям. Но все мои догадки и предположения оказались несостоятельны перед магией этого мира и странным цветом волос и глаз живущих здесь людей — да, впрочем, и всем. Как-то раз, гуляя с мамой по улице, я увидела компанию мужчин в форме, когда вдруг у одного из них глаза вспыхнули красным, а вокруг зрачка появились запятые. Это было и жутко, и завораживающе одновременно. Тогда я окончательно убедилась, что это точно другой мир, хоть и осознавать это было странно. — Какая милая у вас дочка, — вдруг прощебетала медсестра, проверяющая мое состояние. То ли из-за того, что я в детском теле, то ли еще что-то, но учить на слух новый язык оказалось легче, чем я думала. Я буквально впитывала все, как губка. И хоть пока говорить получалось плохо, но священные слова «мама» и «папа» я все-таки произнесла. Мебуки тогда расплакалась, а Кизаши купил мне еще одну куклу, с которой я для их спокойствия поиграла пару часов. — Да, Сакура настоящее чудо. Правда хандрит в последнее время. — Вот как? Давайте посмотрим, — руки девушки засветились зеленым свечением. Хоть я и смирилась с тем, что здесь существует магия, но видеть это каждый раз оказалось для меня каким-то чудом, не меньше. — С вашей дочкой все в порядке. У нее уже хорошо сформировано внутреннее строение. Возможно, она раньше всех почувствует чакру. — Вы уверены? У нее просто иногда лицо такое грустное. — Да, с вашим ребёнком всё хорошо. Детям свойственно меняться в лице. Возможно, она просто недовольна игрушкой. В любом случае, я не вижу отклонений или заболеваний. Можете быть спокойны, — вслед за этими словами последовал облегченный вздох Мебуки. — Но обязательные прививки стоит сделать. Так что подверните дочке правый рукав — я начну. Кстати, от уколов у ребенка будет сонное состояние. После процедуры уложите её спать, и все. Мне сделали прививку, после чего мы оделись и вышли из больницы. То, что говорила медсестра, я толком не поняла, но ужасно захотелось спать: видимо, последствие уколов. Мы шли по улице, и мама решила прикупить домой фруктов, как вдруг нас кто-то окликнул: — Ками, какая милашка, даттебане, — это была безумно красивая девушка с округлым лицом и прекрасными длинными красными волосами, похожими… Я не сразу смогла найти подходящее сравнение, но позади этой девушки стояла лавка с помидорами, увидев которые, я даже хмыкнула от того, насколько идентичен был цвет этого овоща, ну, или фрукта (в Японии помидор считается фруктом) цвету её волос. Девушка подошла к нам, и я заметила, что она была в положении, причем на месяце седьмом, а может, даже восьмом, не меньше. — Ох, Кушина. Ведь так, да? — Да! Ты меня помнишь? Мы учились в одном классе, толком не общались. Ты ведь Мебуки? — моя мама кивнула. Красноволосая подошла еще ближе и уставилась на меня с улыбкой во все тридцать два зуба. — Какая она у тебя милая! Как назвали? Давно родила, даттебане? — Её зовут Сакура. Родила я её двадцать восьмого марта. — Вай-и… Как ей подходит это имя. Сакура-чан, у тебя такой милый лобик, что мне так и хочется его поцеловать, — на её фразу я мило улыбнулась, чем заставила девушку очаровательно покраснеть. А потом она словно задала немой вопрос моей матери. Та лишь улыбнулась, давая ей разрешение, и красноволосая чмокнула меня прямо в лоб. Это было забавно. — Я смотрю, ты тоже в положении. Когда ждёте ребёнка? — Врач сказал, где-то в начале октября, — вдруг девушка забеспокоилась, сложила руки в замок и уставилась потерянными глазами на маму. — Скажи, а рожать больно, даттебане? — Кушина, ты что, боишься? Ну, я свою дочку быстро родила, поэтому боли и не почувствовала, — только мама успела закончить предложение, как неизвестно откуда появился сам Аполлон, по‐другому этого блондина с голубыми глазами я не могла назвать. Он был одет в белый плащ, и все, кто его видел, включая мою маму, сразу же поклонились. Видимо, большая шишка в этой деревне. Он нежно приобнял за талию красноволосую девушку и поздоровался с моей мамой кивком, а потом глянул на меня и улыбнулся. — Какой милый ребенок! Она очень похожа на тебя, Мебуки. — Правда? А мне кажется, она пошла в Кизаши больше, — оглядев меня, произнесла мама. — Возможно... немного есть, но глаза явно твои. Сейчас время спокойное, и я рад, что на свет начало появляться новое поколение, — он нежно улыбнулся, а потом аккуратно поцеловал в щеку свою девушку. Я же уставилась на него, будто на бога. Настолько красивых парней я даже в прошлой жизни не видела, поэтому решила действовать. Если он какая-то шишка, я должна ему понравиться уже с пеленок, так жизнь будет легче устроить. Отпустив плечи мамы, я потянула руки к блондину. — Эй, Сакура, дочка, ты чего? Неужто к господину Хокаге захотела на ручки? — Мебуки уставилась на меня, а затем глянула на немного шокированного парня и до безобразия улыбчивую Кушину рядом с ним. — Вы не против? — Нет, конечно. А можно? — мама кивнула, а парень протянул ко мне свои руки. Они были у него твёрдые, но держал он меня аккуратно, как фарфоровую куклу, боясь как-то задеть. — Вай-и… Как это мило, даттебане. — Меня зовут Минато, а тебя, я слышал, зовут Сакура? — он ласково улыбался мне, а я, не теряя времени, потянулась к его щеке и осторожно чмокнула, отчего услыхала умилительный писк от красноволосой и увидела широко распахнутые глаза в начале, но после нежную улыбку от блондина. Хоть меня и клонило в сон, но этот момент я выдержала сполна. Потом парень передал меня маме, и на ее руках я уже потихоньку задремала, надеясь еще раз увидеть эту приветливую пару.***
После похода по магазинам Минато и Кушина вернулись домой, приготовили ужин, поели и уселись на диван в обнимку друг с другом. — Завтра придёт Джирайя-сенсей, объявим ему, что он будет крестным нашего ребенка? — обратился к любимой Минато. — Угу, и ещё предупредим его, что имя выбрали из его книги — Наруто. — Ты так уверена, что это будет мальчик? Может, всё-таки будет девочка? — Я просто знаю, ведь я его мать, — Кушина решительно посмотрела на своего мужа, а тот под её взглядом стушевался, слегка покраснев, — Тем более я поговорила с Мебуки, она тоже была уверена в поле ребёнка. И вот, пожалуйста, родила девочку, даттебане, — девушка поудобнее легла на плечо мужа, пока он гладил ее живот. — Эта девочка такая милашка, я прям влюбилась, даттебане. — Да, чудный ребенок. Скорее всего, она пойдет в один класс с нашим малышом, и, возможно, они станут друзьями, вот только… — Минато задумался. Встреча с семьей Харуно была приятной. Он уже слышал, что у многих семей было пополнение, и новое поколение скоро сменит старое. Эта мысль его не могла не радовать. Но сама девочка ему показалась странной, что-то в ней было не то. — Что? — в нетерпении обернулась Кушина, среагировав на заминку мужа. — Знаешь, у нее взгляд такой… осознанный что ли, будто я не ребенка держал на руках, а уже взрослого человека. — Пф, опять твои закидоны. — Кушина! — возмутился Минато от слов жены. — Нет, ну правда. Девочка просто умненькой растет. Мебуки мне все уши прожужжала про то, какая у нее послушная дочка. И я не могла не согласиться: ей всего четыре месяца, а она не капризничает и даже первые слова начала говорить, и вовсю ползает, и даже пытается стоять и ходить. Не ребенок, а настоящий подарок судьбы, — Кушина погладила свой живот и проговорила: — Наруто, вот появится у тебя такой друг, как Сакура-чан, будешь у нее спрашивать, как правильно записывать эти нудные лекции в академии. — Милая, наш малыш должен сам учиться, — попытался вклиниться Минато, но потом вспомнил слова жены в те времена, когда его команда еще была в полном составе. Кушина мечтала о сыне, который будет похож на его погибшего ученика Обито. «Он часть моей мечты. Однажды, если у нас будет ребенок, я хочу, чтобы он был таким же светлым и открытым, как Обито. Пусть он даже не будет умным. Даже будет задирой и хулиганом, но я хочу, чтобы он ценил дружбу и был жизнерадостным, а его дух никто бы не смог сломить. Я хочу, чтобы наш ребенок был сильным, как он,» — как-то ответила Кушина на вопрос Минато, почему её любимцем из команды мужа был Обито. — Думаю, помощь друга всегда будет нужна и никогда не будет лишней, — ответила Узумаки. — Да, наверное, ты всё-таки права. Кстати, ты слышала? Микото родила второго, — на что Кушина тут же подорвалась. — Правда, даттебане?! — Да, Третий-сама сказал, что Фугаку приходил и спрашивал разрешения на имя Саске — так звали его отца. — Так у нее мальчик, даттебане? — Ну, вроде как да, хотя я могу и ошибаться. Лучше встреться с Микото сама. — Ты же знаешь: она, как вышла замуж и родила первого, всю себя отдала клану. Я её не виню, можно сказать, понимаю, но просто как-то резко это произошло, даттебане. — Это нормально, милая, просто мы уже не дети, — Кушина на это лишь кивнула. — Кстати, роды у тебя будет принимать Бивако-сама. Мы уже уточняли некоторые детали по поводу сдерживания печати. — Скоро появится Наруто, а я все переживаю, — девушка резко изменилась в лице, при этом не переставая гладить живот. — Не думай об этом. Я смогу защитить тебя и нашего ребенка. Верь мне. — Верю, даттебане.***
Я жила в этом мире, судя по моим подсчетам и смене времён года, уже 7 месяцев. Мама с папой были хорошими, заботились обо мне и любили. Второго ребенка вроде как не планировали. Поначалу мне покупали куколок и всякие развивающие игрушки, но, поняв, что мне это неинтересно, Мебуки решилась начать учить меня иероглифам, и я вовсю уже проговаривала целые предложения. Но оказалось, что в этом месте не первый раз рождаются гении, которые так же быстро учились всему. В один из таких дней, когда мама занималась со мной чтением, прозвучал громкий взрыв. Мебуки тут же сорвалась с места. Оказалось, что все селение начали эвакуировать. Простые люди бросали свои дома и бежали в убежище, а люди в форме — в противоположную сторону. Я хоть и была прижата к маме вплотную, но головой успела повернуть в сторону взрыва, и мельком увидела что-то огромное с хвостами. Неужто я опять умру? А смогу ли снова переродиться? А где папа? Мебуки вся дрожала и буквально чуть не плакала. Перед тем как зайти в убежище, мы с ней увидели, как в сторону домов полетел огромный черный шар, который сносил все на своем пути. От него летели только щепки уже разрушенных сооружений. Мы все сидели в ущелье. Здесь была вода и даже подобие туалетных кабинок. В углу были носилки и спальные принадлежности, а стены были увешаны белыми с красными узорами листочками, причем их было очень много. За все время прозвучало как минимум три взрыва, но потом все затихло. Иногда я чувствовала, как все вокруг колеблется, даже воздух, но снаружи не доносилось ни звука. Некоторые маленькие дети плакали, и родители не могли их успокоить; моя мама вся дрожала и только крепче прижимала меня к себе, временами проговаривая: «Кизаши, вернись. Кизаши, выживи», после чего целовала меня в лоб. Я хоть и пыталась быть спокойной, но даже на меня действовала атмосфера страха и ужаса. Все боялись. Время от времени в убежище заходили окровавленные дети, которые чудом выжили.* * *
Мебуки никак не могла успокоиться, хоть в прошлом и была куноичи. Страх за жизнь ребёнка, страх за мужа, который до сих пор нёс службу, страх перед огромным чудовищем — всё сковывало её. Она не была сенсором, но даже маленький ребёнок, который уже почувствовал чакру, мог ощутить, какая жажда убийства исходила от лиса. Рядом стояла девушка, которая тоже, как и Мебуки, держала на руках ребёнка. Малышка была намного младше её дочери, и, судя по эмблеме клана Яманака, она была женой главы Иноичи. В их семье недавно родилась наследница. Девочка очень громко плакала, а мать все никак не могла ее успокоить. Мебуки посмотрела на свою дочурку, хоть в ее глазах и читалось замешательство и непонимание, но она молчала. Старшая Харуно попыталась взять себя в руки. Хотя бы ради дочки, она должна быть сильной. Вдруг убежище открылось, люди в форме сказали, что демон был побежден. В комнате раздались аплодисменты и крики радости параллельно со вздохами облегчения. Но потом все резко замолчали: объявляли списки погибших. Мебуки прислушалась. Кизаши был в десятом отряде; к ее счастью, отряд мужа не пострадал. Зато следующие новости заставили кровь в жилах стынуть. Как оказалось, Четвертый Хокаге и его жена Кушина Узумаки героически погибли на благо деревни, ведь именно они смогли устранить лиса. В помещении повисла гробовая тишина, никто не смел шелохнуться. Спустя время послышались всхлипы, а дальше — слёзы. Это победа, которая обошлась всем слишком дорого. Когда Мебуки с дочкой вышли из укрытия, она увидела, что их район не пострадал от бомб хвостатого. Они дошли до дома, а уже там к ней полным ходом немного потрепанный, но главное здоровый, бежал любимый муж. — Мебуки!!! Слава Ками, вы не пострадали! Я так за вас переживал, — Кизаши крепко обнял своих девочек и не смог сдержать слёз, пока Мебуки вовсю уже рыдала, а их маленькая дочка вплотную прижималась к родителям. Уже дома, обрабатывая некоторые царапины мужа, Мебуки сказала: — Поверить не могу, что Четвёртый погиб, как и Кушина. Я ведь только несколько месяцев назад разговаривала с ней! Кизаши не пострадал, отделался лишь мелкими царапинами. Обращаться в больницу не хотелось — там и так не было места от пострадавших. Мебуки продолжила: — Она же ведь ребёнка под сердцем носила. Я не слышала новости, что у Хокаге кто-то родился. Неужто она умерла беременной? — Вроде бы она успела родить, именно это и повлияло на освобождение лиса. Но… знаешь, я хоть и видел его с безопасного расстояния, но… — словно не решаясь и боясь свой догадки, Кизаши все-таки произнес: — У лиса был в глазах шаринган. Хотя я могу и ошибаться. Возможно, мне вообще почудилось: все-таки эти взрывы и яркие вспышки после техник... Мебуки вздрогнула от услышанного. — Шаринган? Если не уверен, то молчи… а лучше — вообще не распространяйся, даже если уверен. Всё-таки не стоит после такой трагедии сваливать вину на самый сильный клан деревни. — Да, ты права. — Так значит, ребёнок Хокаге остался сиротой? — Это тайна, но, скорее всего, в него запечатали лиса. По крайней мере это я тайком услышал из разговора джоунинов, приближённых к Хокаге. Старшая Харуно уставилась на своего мужа. Она не была гением Фууиндзюцу, но даже представить не могла, как можно такого огромного зверя запечатать в крошечном ребёнке. Кизаши продолжил: — В основном об этом будут знать только семьи шиноби, но и до обычного населения эта новость скоро дойдёт. Пока же Третий-сама издал указ, чтобы все держали рот на замке. — Бедное дитя. — Его уже нельзя считать обычным ребенком. Он оружие под покровительством Третьего Хокаге. Лучше думай о другом, — мужчина хоть и не был самым сильным шиноби, зато костями лег бы, но не дал бы своей жене и дочери пострадать. — Как там наша крошка? — попытался перевести тему мужчина. — Ты же знаешь её. Она у нас настоящая умница, даже не плакала. Это, скорее, я слабость проявила. — Ты далеко не слабая, любимая, просто так бывает, — принял попытку утешить жену Кизаши. Он и сам дрожал, когда увидел такую разницу в силе. Даже Четвертому было тяжело сражаться против демона, а тут он, обычный рядовой чуунин. По факту в прямое сопротивление он не встревал, а лишь помогал военной полиции эвакуировать людей, максимум оттаскивал раненных. — Спасибо… Как думаешь, деревня скоро восстановится? — Деревня может и восстановится меньше, чем через пару недель, но вот боль от потери близких ещё долго будет с нами. Последний раз так мы пережили нечто подобное после Третьей мировой. После войны люди только успели вздохнуть, а тут такое. Знаешь, я помогу своим товарищам, но, мне кажется, действительно нужно уходить со службы; буду заниматься тканями, хотя некоторые задания все-таки буду брать: разного рода сопровождения или, может, патруль. — Угу, давно пора. Я так боялась потерять тебя сегодня, — Мебуки уткнулась мужу в плечо, пока тот шептал слова утешения, поглаживая при этом спину жены. — Как думаешь, кто будет следующим Хокаге? Без главы деревня долго не протянет. — Без понятия. Есть много хороших воинов, не стоит забыть и про Великую Тройку. Хотя про Орочимару поговаривают неладное. Но ты не думай об этом. Я уверен, что все будет хорошо. Через несколько дней после похорон погибших в битве против лиса объявили, что пост Хокаге вновь займет Третий, Хирузен Сарутоби. Деревня вздохнула с облегчением и постепенно восстанавливалась. Подрастало следующее поколение ниндзя.