***
Дверь захлопнулась, и Саске повернул замок, закрыв ее. Сняв обувь и аккуратно поставив ее на коврик у порога, он пошел в ванную, чтобы помыть руки. Включив конфорку, он поставил сковороду на плиту, достал из холодильника мясо, параллельно промывая рис и закидывая его в рисоварку. День выдался тяжелым… Миссия по доставке почты была утомительной: видимо, почтовый сервис Конохи решил раздать жителям все посылки, которые накопились за год, сегодня. Они с командой потратили на это целых восемь часов, даже перекуса не было. А после он уговорил Какаши на личную тренировку — Шаринган против Шарингана. И это было… шикарно! Обычно Саске скуп на комплименты или вообще их не говорит, но сегодня это был совсем другой уровень тренировок. Он видел все будто в замедленной съемке, все движения Хатаке. Это не могло не радовать. Он рос и становился сильнее. После ужина и водных процедур брюнет по рекомендации Сакуры нацепил на глаза повязку, пропитанную лекарственными травами в перемешку с чакрой. — На… — протянула ему девочка коробку. — Это для твоих глаз. Снимает усталость и восстанавливает зрение. Можешь не благодарить. — Хм… Мне не нужно, — ответил он. — Перестань строить из себя невинную девственницу, — язвительно сказала она. — Это поможет тебе после длительного использования Шарингана. Я, как лечащий врач, советую тебе это взять. Иначе ослепнешь… — розоволосая усмехнулась. — И Наруто станет сильнее тебя. Яд и усмешка в дополнение с заботой были чем-то странным для Саске, но он все-таки взял коробку, набитую повязками. Теперь же он не мог не насладиться их эффектом: они действительно приятно охлаждали глаза, а еле ощутимый поток чакры буквально их восстанавливал. Сняв использованную повязку перед сном, мальчик бережно положил ее обратно в коробку, чтобы та снова пропиталась целебным раствором. Его взгляд остановился на их совместной фотографии, стоявшей на прикроватной тумбе. Он так и не понял, зачем ему этот снимок. В тот день Узумаки все никак не мог успокоиться и старался прижаться к Сакуре поближе. Когда Саске шикнул на него, обозвав дебилом, то получил шлепок по руке от девочки, а потом грозное: — Прекратите! Встаньте ровно, а то как идиоты! — А потом тихое: — Сопляки… Харуно всегда их так называла, строя из себя взрослую. Они встали по струнке смирно, словно готовились к священной войне. Сакура спокойно улыбалась, взяв обоих мальчишек за локти, а Какаши-сенсей расположил свои руки прямо у мальчиков на головах, путая их волосы. Вот такая фотка у них получилось. Сейчас, лежа на кровати и смотря в потолок, Саске задумался. — В тринадцать лет я стал генином. «А Итачи стал генином в семь». Он нахмурился. — В тринадцать лет я пробудил Шаринган. «А Итачи в семь». Саске напрягся как струна. — В тринадцать я… «А в тринадцать Итачи вырезал весь свой клан», — как приговор пронеслось в сознании. Саске сжал пальцы рук до крови. Он должен стать сильнее.***
Мужчина, постучав в дверь и услышав характерное «Входите», открыл ее. Закончив миссию генинов пораньше, Хатаке Какаши забежал на чай к Кику, но вскоре его вызвали к Хокаге. — У тебя будет два дня выходных. Этого достаточно, чтобы выполнить одну миссию, — Хирузен взял папку и подтолкнул ее к джоунину. — Твои навыки там пригодятся. — Будет исполнено, — без лишних вопросов ответил Хатаке. — Ты хорошо поработал в Стране Волн, — бросил невзначай Хокаге. Пепельноволосый пристально посмотрел на него, а потом со вздохом сказал: — Я не мог упустить такую возможность. Как только увидел братьев-демонов и покопался в их воспоминаниях, то уже знал, что стоит об этом доложить. — Да-а-а… гражданская война в другой деревне, словно мед для нас… Хирузен встал со своего места и подошёл к окну. Вид на деревню всегда успокаивал его. Это было для него личной молитвой покаяния. Беззаботно пробегающие дети, целующаяся за деревом пара, старики, спокойно сидящие на лавке и обсуждающие, что приготовить на обед. Для Сарутоби это значило, что он все делает правильно. Что его руки, испачканные в детской крови, можно отмыть. — Третий-сама, можно задать вам вопрос? — Говори…. — Хирузен все так же смотрел в окно. — Вы знали, что Гато захочет ликвидировать строителя? — Нет, — незамедлительно ответил он. — Я даже предположить не мог, что этот чертов бизнесмен позарится на их деревню. Я думал, что он в очередной раз лишь нагреет на этом руки. Всем давно известно, что Гато начал свое дело благодаря взиманию налогов на перевезенные товары. И с точки зрения закона никто не мог к нему придраться. Страна Травы и вовсе извлекла из этого только выгоду, поэтому все закрывали глаза на его выходки. А что? Твоя команда задавала много вопросов? Какаши не особо хотел вдаваться в подробности о том, как миссия повлияла на командный дух его генинов. Ведь если бы он не покопался в памяти братьев-демонов с помощью Шарингана и не узнал, что в Скрытом Тумане переворот, он бы незамедлительно сменил направление и вернулся в деревню, дабы не подвергать детей опасности. Но вышло так, как вышло. Сакура буквально кричала на него, по несколько раз на дню доказывая, что эта миссия опасна для них. Она приводила весомые аргументы, но мужчина уже отправил Паккуна доложить обо всем Хокаге, а тот приказал узнать о деле как можно больше. Какаши и узнал, особенно когда на него напал сам Забуза Момочи. В итоге принцип заключался в том, чтобы перед убийством покопаться в воспоминаниях. Но миссия слегка усложнилась. Не привыкать. — Мою команду не устроил мой героизм, ведь правила, как известно, запрещено нарушать, а я их нарушил. Неоднократно. — Ничего страшного, — как от мухи, отмахнулся старик. — Когда получат зеленые жилеты, тогда поймут, что за героизмом всегда кроется второе дно. А пока пусть растут… Скажи, судя по твоему рапорту, печать лиса наконец дала слабину? — Не совсем. Скорее, на эмоциях Наруто смог выпустить некоторое количество чакры. Печать на нем стоит сильная. — Минато был гением. Проживи он хоть на год дольше, и деревня бы стала еще лучше и сильнее. Слова Третьего Какаши решил оставить без ответа. Боль от утраты сенсея до сих пор была ощутима, хоть и притупилась с годами. Однако для Хатаке образцом настоящего Хокаге являлся именно Сарутоби Хирузен. Старый матерый волк, прикидывающийся толстой овцой, безмерно уважаемый и делающий для деревни все, что в его силах. Даже если его методы далеко не такие моральные. В миссиях АНБУ он и сам их применял. — Я отправил Джирайю, чтобы он разузнал о Скрытом Тумане хоть что-то. Ни у кого нет сомнений, что свои секреты они прячут за семью замками. Он уже отправил весть, что не смог даже приблизиться к Кири. — А что было бы в том случае, если бы Джирайя-сама узнал, в чем причина их раздора? Следовало бы нам напасть на них? И есть ли в этом смысл, ведь у нас договорённость? — Договорённость у нас была только со Скрытым Водоворотом. Узнай наши шпионы хотя бы на неделю раньше, что на них нападут, сейчас бы у нас в деревне проживал клан Узумаки… Какаши, запомни: любая проблема или слабина со стороны деревни — это приманка для чужаков. Случись переворот в Конохе, и к нам бы на следующий день пришли шиноби других деревень в поисках наживы или чтобы раздобыть то, что осталось, словно падальщики. То же самое и в этом случае. Скрытый Туман таит множество секретов. Помимо техник и не подлежащих разглашению данных о чужих деревнях, мы можем присвоить себе людей с уникальными геномами, а это, уж извини меня, боевая мощь для Конохи. Ты думаешь, над Скрытым Водоворотом никто не хотел поглумиться? Чего греха таить, даже когда мы узнали об их падении, я лично отправил шиноби на поиски любых свитков. Однако Узумаки не зря прослыли красными демонами — они сумели выжить, спрятаться, а все свои тайны унесли в могилу. Наверное, те, кто напал на них, были весьма и весьма разочарованны. — Я понял вас. — Раз понял, то можешь идти, — не оборачиваясь, сказал Сарутоби. Хатаке поклонился и вышел из кабинета.***
Было жарко, можно даже сказать, аномально жарко. Идти после трудового дня домой и чувствовать этот спертый запах не особо приятно. Возникло ощущение, что солнце будто издевалось, даже не собираясь садиться, и только с большим остервенением обжигало своими горячими лучами. Купив замороженные моти и глотая их прямо на ходу, я решила пойти домой через парк, где были деревья, которые хоть и немного, но все же укрывали от жары. Оказавшись возле речки, я с детским озорством сняла туфли и зашла по колено в воду, искренне радуясь приятной прохладе. — Ай! — среди деревьев послышался негромкий крик. Судя по голосу, это была маленькая девочка. Немного поворчав на свою доброту, решила узнать, откуда донесся этот звук. Идти пришлось недалеко. Сразу за деревьями виднелась ухоженная поляна, вокруг которой были расположены спиленные и тщательно обработанные стволы деревьев, больше напоминавшие манекены. В голове всплыла карта Конохи, и я предположила, что нахожусь на клановой территории Хьюга. Увиденная мной иссиня-черная макушка была тому подтверждением. — Хината, здравствуй! Девчушка тут же подпрыгнула и уставилась на меня своими белесыми глазами. Годы идут, а она не меняется. — Сакура-сан? Что вы тут делаете? — мой взгляд остановился на ее искалеченной руке, которая успела покрыться синими пятнами, а на пальцах выступила кровь. — Я проходила мимо и услышала чей-то крик, — объяснила я и аккуратно взяла ее руку в свои руки для первичного осмотра. — И, видимо, не зря. Ты решила заняться самобичеванием? Судя по твоим рукам, гематомы появились далеко не сегодня. И ты все равно тренировалась? — Да… я… хотела отработать новый прием. Сакура-сан, ты уж прости, но это территория моего клана — сюда без разрешения нельзя. — Так сделали бы ограждение. По факту к вам любой ребенок может забежать. — Да… но… — Я сейчас уйду, не переживай, — поспешила ее успокоить, а затем медленно приступила к обработке раны. Пока я доставала из подсумка все необходимые мази, она лишь молчала и даже не пыталась заговорить. — Эй, Хината! Я, конечно, все понимаю, тренировки необходимы, но ты практически сломала себе пальцы. Мы, шиноби, стойкие, но все равно… всему должен быть предел. — Я… я просто не хочу быть обузой для своей команды, — Хьюга потупила взгляд и говорила настолько тихо, что мне казалось, лучше всего я слышу свое дыхание, чем ее слова. — Кто тебе сказал, что ты обуза? Этот дурак Киба, да? Тогда не обр… — Нет, — замотала головой она. — Киба-кун хороший, да и Шина-кун тоже. Они, бывает, ссорятся, но сразу же мирится. — Тогда твой сенсей? — Нет… Куренай-сенсей замечательная. Она добрая и заботливая. — Тогда кто? — Я сама… Я просто не хочу отставать и быть тем, кто тянет команду вниз. Я присвистнула, уже заканчивая с перевязкой. — Хината, у тебя же Бьякуган. Ты от природы просто-напросто не можешь быть бесполезной. Видеть сквозь стены и на огромных расстояниях — это настоящий подарок судьбы. Тебе даже не нужно принимать участие в ближнем бою просто потому, что можешь избежать его. — Так не всегда, Сакура-сан. Однажды у нас была миссия, когда сам заказчик был, так скажем, нашим вредителем. Я не могла это увидеть своими глазами. — Это исключение, а не правило, Хината. — Да, но все равно ребята развиваются, становятся сильнее. Недавно мы встретились с Наруто-куном, и он тебя расхваливал, говорил, что ты каждый раз лечишь их и без тебя они умерли бы уже. — Ха-хах, ну и дуралей! Если для него смертельная рана — пронзенная кунаем рука, — причем, спешу заметить, он сам ее проколол, — и пара синяков, то Наруто недолго осталось жить. Я, конечно, полезна как медик, но пока не сильно блистала своими навыками. — Все равно, Сакура-сан… Я слышала Ино-сан тоже хочет заниматься медициной, и из других команд некоторые ребята записались на курсы ирьёнина… — Это и я слышала, а некоторых даже видела. А вот насчет Ино не знала. Наверное, мы ходим в больницу в разные дни… — Я тоже собираюсь записаться на курсы. — Молодец, так держать! Вот только третье правило ниндзя-медика гласит: «Ниндзя-медик обязан умереть последним». А это значит, что ты должна быть в прекрасной форме, чтобы спасать своих товарищей. Толку от тебя, если ты вся изранена? Тогда ты точно станешь и балластом, и бесполезной в одном флаконе. Поэтому не истязай себя, — сказала я, введя в руку Хинаты лечащую чакру, заставив тем самым девочку покрыться румянцем, а затем нежно улыбнуться. — Спасибо тебе, Сакура-сан! — Вот так должны улыбаться маленькие девочки, да и мальчики тоже, а не тренироваться до крови. — Такова жизнь шиноби, — в кои-то веки слова девочки были произнесены твердо и уверенно. — Дерьмовая жизнь, знаешь ли, Хината. Кто вообще додумался отпускать детей тринадцати лет резать других людей? — Но так было всегда. А во времена клановых воин большая часть отрядов состояла из шестилетних и восьмилетних детей. Так что нам, можно сказать, повезло. Я думала, ты знала это… — брюнетка вперила в меня свои глаза Бэмби, из-за чего я заерзала на месте. Конечно, я знала о клановых войнах и о среднем возрасте шиноби тоже. Но это не значит, что я приняла эти факты. Ну, во-первых, в этом мире хоть какая-то, но цивилизация присутствует. Это не средневековье: здесь есть законы, административное и уголовное право; здесь вершатся суды, и они тоже подразделяются на группы; в какой-то степени здесь есть и равноправие, и свободный выбор партнера для жизни, и не нужно под конвоем идти под венец — родители оставляют выбор за своим ребенком, даже у клановых детей есть определенная свобода. Но при этом дети здесь до сих пор берут кунаи в руки и идут убивать, изучив лишь школьную программу. — Да, я знаю. Но это не изменит моего мнения, что мы слишком малы и что пускать на поле боя можно как минимум лет в шестнадцать, а то и в восемнадцать… — А какая разница? — искренне удивилась девочка. — Те, в ком было обнаружено достаточное количество чакры, все равно должны пройти обучение. А где есть обучение, там будет и лучший, и худший. Мы бы все равно соревновались между собой, и кровавые тренировки не заканчивались бы. — Конечно, есть разница! — горячо воскликнула я. — Прежде всего это касается неокрепшей психики ребенка, в чем огромный минус шиноби-юнцов. Дети ломаются под таким напором, и не все из них, уж извини меня, смогут спокойно жить в дальнейшем. Думаешь, такие неокрепшие умы смогут спокойно существовать, не терзаясь ночными кошмарами или сомнениями, правильно ли он поступил? Да и… — Но люди ведь как-то живут, — перебила меня Хьюга. — Не всё сразу, нужно установить хоть какой-то мир, а потом постепенно укреплять его общими усилиями. Такова жизнь, Сакура-сан, и мы вряд ли сильно на нее повлияем. Посмотрев в эти абсолютно белые глаза, я тяжело вздохнула. Действительно, чего это я так разгорячилась? Хината сейчас говорит истину, от которой я хотела спрятаться. Однако такова суть этого мира. Даже если в Конохе изменится средний возраст шиноби, это еще не значит, что другие деревни поступят так же. Наоборот, они лишь посмеются и примут решение напасть, а многие дети-ниндзя могут свалить замертво даже опытного джоунина. Для того чтобы изменить что-то кардинально, нужен ум и сила. И если умных людей мы можем найти, то вот силу… Причем не просто силу, а именно силу в абсолютном значении этого слова, сравнимую, например, с такой, какой обладал Первый Хокаге. Да, тогда что-то поменяется, а так все это лишь пустой звук. — Хината, скажи, а ты ведь принцесса, да? — спросила я, отчего девочка опустила глаза и покраснела. — Да, я химэ клана. А что? — Вот скажи, ты, по сути, наследница клана, тебя ведь должны беречь как зеницу ока. Понятное дело, тренировки для самообороны нужны, но ведь можно не становиться ниндзя. — Я не совсем наследница… этот титул был передан моей младшей сестре Ханаби. — Почему? Я думала, он наследуется согласно возрасту или… — Нет, — девочка покачала головой, — раньше титул наследовался исключительно по возрасту. Даже мой папа, родившись на пару минут раньше, чем его брат-близнец, занял место наследника, а дядю стали относить к побочной ветви. — Подожди-подожди… я, конечно, плохо разбираюсь в вашей иерархии, но побочную ветвь в вашем клане воспринимают как слуг, так? — после моих слов брюнетка совсем поникла, а над ней словно образовалась невидимая взору гора, которую ее хрупкие плечи пытались нести на себе. — Да, все так… — Тогда зачем отдавать хоть и второго ребенка, но изначально рожденного в семье главной ветви, в слуги? — Я точно не знаю, но так было необходимо. — Хорошо… А что изменилось после твоего рождения? — Ничего… — Хината, казалось, хотела высказать все, что накопилось внутри, но, то ли из-за природной застенчивости, а может, из-за клятвы о неразглашении тайн клана, она продолжала молчать. От вида такой картины у меня сжалось сердце, и в какой-то степени проснулся материнский инстинкт, поэтому, недолго думая, я обняла девочку, почувствовав, как малышка замерла. — Можешь не рассказывать, если тебе трудно об этом говорить или совсем нельзя, я не прошу. Но знай: если тебе нужно выговориться, твои тайны умрут вместе со мной. Клянусь тебе. — Я аккуратно начала гладить ее по спине, пытаясь показать, что она не одна и ей не стоит бояться. Спустя минуту девочка все-таки ответила: — Это не тайна… просто… я слабая и всегда была такой, а Ханаби гений… Но, когда нас попросили вступить друг с другом в поединок, я была сильнее ее и могла победить… — Хината тяжело задышала. Казалось, еще чуть-чуть и она расплачется от обиды и несправедливости. — Но я специально проиграла, потому что не хотела, чтобы ее заклеймили. Уж лучше я… но и меня… не приписали к побочной ветви… — и девочка выложила все как на духу, да так быстро, что я напрягалась. Хината рассказала, что отец не стал порицать ее из-за чистого Бьякугана, вследствие чего побочная ветвь разозлилась на главную. Так, внутри клана чуть не разгорелся конфликт. С того дня на Хинату смотрели как на прокаженную, а отец начал относится к ней еще холоднее. Уж лучше бы сделал слугой — к ним он проявлял больше уважения. Детский организм девочки не выдержал, но мои мягкие слова и нежные поглаживания по спине сделали свое дело, и она всхлипнула. — С чего ты взяла, что не нужна своему отцу? М? — я слегка отстранилась от нее, продолжая держать ее плечи в своих руках, и пристально взглянула в глаза. — Если бы отец не заботился о тебе, я сомневаюсь, что его остановил бы какой-то там чистый Бьякуган и он бы не пошел против системы. Да и в чем ты виновата? В том, что родилась в главной семье? Ну так ты этого не просила, так получилось само собой. Не ты придумала эти печати подчинения, или как вы их там называете. Твоя главная проблема, Хината, это застенчивость. И, честно говоря, меня поражает, что она у тебя есть, ведь ты росла как наследница, окруженная любовью, да и отец тренировал тебя как воина — но не суть важно. Так получилось, что из тебя не сделали прислугу — ты этому должна радоваться, а не ходить с опущенной головой. Некоторым везет, а некоторым нет — это правда жизни. Знаешь, есть сказка о Спящей Красавице. Когда народ красавицы заколдовали на вечный сон, все заснули на сотню лет, а потом ее нашел принц и поцеловал, пока она спала. Она проснулась, а дальше у них была свадьба и дети. И вот скажи, что она такого сделала, что обошла всех других соперниц, заслужив любовь принца? А ведь других девиц было предостаточно, многие из них, возможно, были образованны и богаты и могли бы стать опорой для принца, но он выбрал лишь Красавицу. Я к чему все это веду? Даже лежа в постели и ничего не делая, ты можешь добиться намного большего, чем кто-либо. У каждого ведь своя судьба, и она уже написана. Возможно, завтра мы умрем, а возможно, проживем долгую жизнь — здесь не предугадаешь. Поэтому, Хината, не плачь, оно того не стоит. Ты не виновата, — я нежно приподняла ее лицо за подборок. — Ты умная, красивая и сильная. У тебя, как оказалось, чистый Бьякуган. Ты химэ клана Хьюга. Поэтому ходи с гордо поднятой головой, и хватит себя калечить. Полюби себя. Под моим взглядом девочка, у которой глаза были на мокром месте, вдруг перестала моргать. Она покраснела, а потом резко отошла от меня и стала елозить ногами по траве, не зная, что ответить. Вдруг послышались голоса, и девочка испуганно посмотрела на меня. — Ладно… Подумай над моими словами, ясно? — на это Хината лишь быстро закивала головой, а я направилась обратно туда, откуда и пришла, затылком чувствуя этот горящий взгляд белых глаз и совсем не задумываясь о том, как моя речь могла повлиять на девочку.