Не голодай

Всё казалось не тем. Пресным, пересоленным, просто противным. Юный маг не находил себе места, стал раздражительным и более медлительным. Сил катастрофически не хватало. Ещё бы, ведь насыщаться низкоранговыми проклятьями, как было поначалу, не получалось. Все мысли были заняты Сукуной. Его руками, по которым стекала аппетитная кровь, его дыханием в районе уха и шеи. Его жаром, в котором хотелось отдохнуть от тягот реального мира. Итадори проклинал себя за эти мысли, за то, как отзывалось на воспоминания тело. Голод в такие моменты казался спасением: он был важнее влечения. Юного шамана хватило на неделю. После произошедшего Сукуна никак не проявлял себя: даже поглощение проклятий не заставило его показаться и высказать хоть что-то. И, если для остальных это было хорошим знаком, то первокурсник в какой-то момент начал нервничать. Однако удача свалилась, откуда не ждали: на очередном задании Годжо достал палец Двуликого и, по возвращении в техникум, отдал его ученику. Магический предмет был проглочен в мгновение ока, но ничего не произошло. Даже татуировки не расползлись на юношеском лице, не говоря о хоть каком-то проявлении Короля проклятий. Его сосуд был настолько зол, что, на свою голову, пообещал выяснить, в чём дело. На вкус палец был отвратителен, как и всегда, но мысли были заняты горячей кровью, наполненной проклятой энергией. Нужно ещё. Нужно больше. Хотя бы чуть-чуть, чтобы утолить эту чёртову жажду. Вспомнил про своё обещание Юджи достаточно быстро, когда, отправившись спать, внезапно оказался в чужих владениях. Там, наверху, всё так же восседал Сукуна, крутя в руке свой собственный палец. — А я уж думал, что ты так и будешь слоняться без дела и питаться подножным кормом, — пусть внимание его и было приковано к проклятому предмету, нижний глаз смотрел точно на гостя. — Стоит отдать должное белобрысому за… — Дай, — перебили Короля проклятий. Тот едва заметно усмехнулся — ловушка захлопнулась. Желанный гость продолжил, — у тебя ещё один палец, дай мне нормальную энергию! — сейчас, казалось, плевать было на всё: неделю маг думал о том, как насытиться. О том, как можно «купить» хотя бы немного этого нектара, от которого плавится мозг. Низкоранговые проклятья казались мерзкой жижей, иссушать их приходилось через силу. Практически каждый раз Итадори жалел, что попробовал проклятую энергию Сукуны, но… Каждый раз понимал, что не может без неё. — Но его добыл не ты, — хозяин Территории будто разговаривал с маленьким капризным ребёнком. — Так что придётся дать мне что-то другое. Может, вырвешь свои собственные пальцы? — на губах его расцвела улыбка, — уже представляю лица твоих друзей, когда ты сделаешь это при них, — смех эхом разнёсся в разные стороны, растворился в пустоте, не найдя никакого сопротивления. Рёмен впился взглядом в растерянного мальчишку, который смотрел в пол, представляя, как будет это делать. Бездна в желудке требовала топлива, проклятая энергия витала в воздухе. Казалось бы, просто собери её языком! — Или можешь попросить. Прямо здесь. Стоя на коленях и умоляя дать тебе хотя бы каплю. Как тебе идея? Легкотня! — Короля проклятий сложившаяся ситуация веселила. Он дал своему сосуду несколько выборов, и для него все исходы казались интересными. Юджи стоял, сжав кулаки. Смотрел под ноги, хмурился и думал. Пойти на поводу чудовища? Ввязаться в драку и попробовать урвать несколько капель крови, наполненных проклятой энергией? Или, может, рассказать тому же учителю Годжо, и он что-нибудь придумает? Мыслительный процесс затягивался. У них была целая вечность, которая стремительно сужалась, подобно петле на шее смертника. — Тогда мы умрём от голода, — мальчишка хмыкнул на манер собеседника и скрестил руки на груди. Только бы скрыть урчание в животе. — Какая жалость, Король проклятий, проспавший тысячу лет, откинется на столько же из-за такой глупой смерти сосуда… — по-детски наигранный вздох, забавное покачивание головой. В актёрском мастерстве Итадори или не преуспел, или вовсе не старался скрыть своё раздражение. Гогот, стальной и колючий, разлетелся по всей Территории. Сукуна не сдвинулся ни на сантиметр, когда злой и голодный маг сократил расстояние до минимума за несколько секунд. Всего-то понадобилось, что прокусить собственную губу, дать волю проклятой энергии, сконцентрировав её в одном месте. Недобро горящие жёлтые глаза выдавали с потрохами. Как бы ни бахвалился Юджи, пытаясь совладать с собственной природой, инстинкты выживания оказались гораздо сильнее. — Ну и… пожалуйста… — шаман, не то злой, не то раздосадованный, опёрся коленями на трон по обе стороны от Короля проклятий. Брови его были сведены, и это смотрелось, скорее, как каприз, когда идёшь от противного. «Съем, маме назло, кашу, чтобы она видела, как мне не нравится!» Руки легли на широкие плечи, скрытые белой тканью кимоно. — Что-что? Не понимаю намёков, пацан, — ранка на губе быстро затянулась, а сам Рёмен сидел, подобно статуе, прикрыв глаза. Лишь один нижний смотрел на чужие душевные терзания, хотя, казалось, всё было ясно и так. Они не хотели уступать друг другу, играть строго по чужим правилам представлялось абсурдной идеей. — Сукуна, пожалуйста, — от мягкого голоса Двуликий едва заметно дрогнул. Не от страха, а от предвкушения. То утробное рычание, с которым Итадори сказал всего два слова, прежде чем припасть к его губам, было понятнее сотни слов. Мальчишку притянули ближе, несдержанно, собственнически. Клыки голодного гостя терзали губы хозяина Территории, превращая их в кровавое месиво, стекающее по подбородку. Такое восхитительное и бесподобное, вкусное-вкусное-вкусное, насыщенное истинной проклятой энергией, которой нет у тех жалких низкоранговых букашек. Неумелый лихорадочный поцелуй больше походил на каннибализм. И Королю проклятий, определённо, нравилось. Он ощутимо провёл когтями по чужой спине, и Юджи бросило в дрожь лишь от одного такого движения. Были ли это чувства внутреннего демона или самого сосуда? Они оба даже не хотели выяснять. Как, когда и почему — столько бесполезной и ненужной сейчас информации. Разорвав поцелуй, Двуликий увидел, по его меркам, чудеснейшую картину: пунцовый мальчишка, подбородок которого перепачкала смешанная с кровью слюна, смотрел на него диким голодным взглядом. Мало. Слишком мало. Руки обвили сильную шею, словно смертельная ловушка. Сукуна надавил на чужую поясницу, притягивая ещё ближе, теснее, так, чтобы даже сквозь одежду почувствовать биение человеческого ли? сердца. Его совсем не волновало, что маг изо всех сил упирался коленями в костяной трон, что это неудобно, что ещё немного, и тот бы съехал, возможно, сломав себе что-нибудь. Но они ведь не в физическом мире, так что никаких физических увечий отсюда не вынести, если Король проклятий не постарается. Вторая рука Рёмена по-хозяйски гладила чужое бедро; пальцы то и дело впивались в ткань, а когда шаман из вредности или, скорее всего, увлёкшись поглощением проклятой энергии, прикусил его язык, настало время расплаты. Теперь же губы мальчишки терзали, а когти рвали одежду на спине и бедре, не оставляя, тем не менее, серьёзных повреждений. После такой трёпки это были лишь тряпки, которые только и оставалось, что снять до конца. Хорошее настроение или повод припугнуть, показать, кто здесь хозяин положения — какая разница? В таком небезопасном месте подвох мог быть везде. Всё ещё голодный, Итадори постанывал в этот животный поцелуй, дрожал в чужих руках, жмурился, невольно концентрируясь на ощущениях ещё сильнее. Пальцы его нервно гладили загривок Короля проклятий, рисовали причудливые узоры на плечах и спине, везде, куда могли дотянуться. Было так жарко, что не хотелось даже думать. — Что… гх… эй! — рука мальчишки легла на когтистую кисть, скользнувшую вверх по бедру, под боксеры. Грудь вздымалась, а сердце колотилось, грозясь проломить рёбра. Когти, до этого рвущие одежду на юношеской спине, скользнули выше, на затылок. — Ты серьёзно думал, что насытишься, — Итадори зашипел, когда волосы с силой сжали в кулак и потянули, открывая доступ к шее, — но при этом не дашь насытиться мне? Ещё чего, — последние слова вместе с горячим дыханием пробежались по нежной коже за секунду до того, как в неё впились губами. Зубы и язык плавили мозг не хуже проклятой энергии. Юджи и не заметил, как ослабил хватку на наглой руке, как вцепился в кимоно, будто оно было спасательным кругом, брошенным тонущему в океане. Когти хозяина Территории ощутимо мяли ягодицы, то сжимали до боли, то оставляли в покое. Но в какой-то момент всё прекратилось. Пропал жар демонических губ, исчезли будоражащие руки. Сукуна, шумно и показательно облизнувшись, сел ровно. Ухмылка на его лице не предвещала ничего хорошего, однако мальчишке было всё равно. Его тело горело, желая большего, взгляд, до этого расфокусированный, безуспешно пытался собраться. Бездонная пропасть в желудке уже давно захлопнулась, переваривая проклятую энергию, но сейчас не она была двигателем. Нужно было взять себя в руки — шаман поставил это первостепенной задачей. Но сконцентрироваться удавалось лишь на горящей влажной шее, которую Двуликий, судя по всему, покрыл багровыми засосами. — Услуга за услугу, пацан. Удовлетворишь меня — получишь больше, — издевательский тон дал брешь, и Юджи это заметил. Любитель манипуляций тоже был не каменным, и собственное возбуждение перекрывало весь пафос речей. Рёмен взялся за подбородок мальчишки, с нажимом провёл большим пальцем по губам. Намекая. Давая понять, что сегодня они ограничатся этим. Горячий язык скользнул по наглому пальцу, сразу же утаскивая в плен губ. Стоило лишь немного надавить зубами, чтобы блеснули алые глаза напротив. Сукуну заводила эта игра с огнём, попытки спрятать взгляд и ощутимые, но осторожные движения. Кажется, это должно было быть быстро и унизительно… Но то, как юный маг старался, воссоздавая всё то, о чём смотрел и читал, вызывало умиление. Грозный на вид хищник, убийца проклятий, дрожал от возбуждения и смущения, не смея даже опуститься на колени своего господина. И тогда тот решил помочь сам. Хватило всего одной руки, чтобы надавить на поясницу Итадори и заставить его колени разъехаться. — Что такое, пацан? Весь пыл растерял? — Рёмен улыбался, как отожравшийся кот. Добыча под его рукой в полной мере ощущала последствия своих действий, и с этим, определённо, придётся разбираться. Когтистая ладонь сползла ниже, в очередной раз сжимая подтянутую ягодицу и заодно притягивая теснее. Юджи шипел и хмурился, пытаясь скрыть смущение. И, что напрягало его ещё больше, собственное возбуждение. Сильнее, чем на ту же Дженнифер, у него стояло только на полуголого Сукуну, облизывающего собственные пальцы. На фантазии о том, как тот проводит языком от основания вверх, задерживаясь на фаланге. Зачастую воображение добивало бедного первокурсника концовкой. В ней язык Короля проклятий, подобно мазку на холсте, коротко срывался с самого кончика подушечки пальца, едва задевая длинный чёрный ноготь. Как жизнь дошла до такого — явно какая-то сложная загадка. Пусть они и были похожи, как близнецы, начинающий шаман ничего не мог с собой поделать. И благодарил (боготворил) Годжо за то, что тот изначально научил ставить ментальный блок. В полуразорванных штанах было неудобно, в порванной на спине кофте — тем более. Так что, особо не задумываясь, обрывки кофты мальчишка скинул. Сперва поёжившись, он хотел было вновь припасть к чужим губам и ухватить проклятой энергии, но его ловким движением спустили вниз. Почти с небес на землю, только с горячих колен на костяной пол. Зашуршал пояс кимоно, белая ткань спала с плеч, открывая вид на татуированную грудь, мускулистые руки и бесподобные, будто созданные лучшими скульпторами, ключицы. Стоило ещё раз поблагодарить учителя за то, что научил ментальному блоку. Это был чистой воды ужас, кошмар, который Итадори так боялся представить. Особенно в присутствии главного действующего лица. Особенно сидя сейчас вот так, меж разведённых ног того, не имея даже малюсенькой возможности провалиться сквозь землю. Мальчишка завороженно наблюдал за этим незаконным обнажением, не в силах отвести взгляд, так что благополучно пропустил момент, когда его за волосы притянули ближе, заставляя упереться щекой в стоящий член. Смазка запачкала кожу, глаз инстинктивно закрылся. Пальцы Итадори впились в чужие колени, а собственный стояк болезненно сдерживался теснотой белья. Двуликий издевался. Смотрел победоносно, запоминал каждое мгновение, медлил. Правда, совсем немного: не прошло и минуты, как головка требовательно коснулась чужих губ. — Ну же, скажи «а-а-а», — чертовски глупо, но одурманенному возбуждением сознанию было не до шуток. Стоило лишь сделать, как сказали, как в рот вошли едва ли не наполовину. Глотать пальцы Короля проклятий и заглатывать его плоть — вещи разные. Было даже как-то странно думать о том, что стоишь на коленях перед ужаснейшим из существующих проклятий с его же членом во рту. Не так давно юный маг, борец на стороне людей, ненавидел существо, с которым вынужден был делить тело. А сейчас тот самый «запечатанный ужас» вбивался в его глотку почти до основания, рыча от возбуждения и задавая темп. Дышать было проблематично: член с завидной частотой долбился в горло, и Юджи не успевал сглатывать слюну, поэтому она шла вверх, в нос. Он шмыгал им, будто подхватил где-то простуду, а во рту с характерным хлюпающим звуком безостановочно двигался член. И из-за амплитуды движения глаза быстро начали застилать слезы. Шаман дышал в лучшем случае через раз, но при всём этом плыл от пелены возбуждения. Однако у Рёмена такое состояние мальчишки вызывало, определённо, еще большее желание. Судя по всему, потерять сознание или задохнуться в пределах Территории было нельзя. Это вряд ли было по правилам, которые здешний правитель установил на сегодня. Собственное возбуждение болезненным комом отзывалось внизу. Юджи хотел бы получить разрядку, но что-то подсказывало, что хозяин положения явно будет против. Потом, когда вернётся в реальность. Он утолил свой основной голод, а это главное. Через некоторое время движения стали более слаженными и даже дерзкими: маг уже сам двигал головой. Чем быстрее они закончат, тем быстрее можно будет приняться за себя. Порой Итадори вынимал член изо рта, чтобы, как минимум, отдышаться. Тогда он изменял темп, неторопливо проходился языком по стволу с крупно выступающими венами, касался тонкой нежной кожи уздечки, игриво и мягко прикусывал зубами крайнюю плоть. Снова накрывал ртом член, опускался губами практически до основания и замирал на пару секунд, пока не начал закашливаться от давления головки члена на гортань. Затем опускался ниже, брал в рот мошонку, немного посасывая и проводя горячим языком по тонкой кожи шва. Наградой его наивной мальчишеской дерзости было утробное, звериное, но довольное рычание сверху. Двуликий едва ощутимо гладил его волосы рукой, иногда резко запуская пальцы в пряди, затем опуская кисть и ласково (забываясь) поглаживая когтями шею. Глаза у Сукуны были закрыты. Верхняя пара плотно: брови и переносица были нахмурены, веки мелко подрагивали. Чёрные зрачки нижней пары глаз как обычно проглядывали через прищур, однако и их застилала та пелена жадности и возбуждения. Тело Короля проклятий, как и тело Итадори, порой потряхивало, будто по трону разливался разряд электричества и устремлялся к ним двоим. Через кожу, по венам, рассыпаясь на множество игл и смешиваясь с кровью. Знаний, полученных из терабайтов порно, хватало на то, чтобы более-менее справляться со своей задачей, но вот силы из-за недостатка практики предательски быстро уходили из тела. Шея Юджи от такого рьяного энтузиазма быстро устала и начала деревенеть; челюсти сводило, а колени из-за жесткого холодного пола уже практически не чувствовались. Темп ощутимо замедлился, и милость сменилась недовольством. — Ты там уснул, что ли? — Итадори пришлось открыть сомкнутые до этого веки. Расфокусированный взгляд устремился вверх, по обнажённой груди, к мощной шее и, наконец, горящим алым глазам. Сукуна сжал когтистой рукой чужие волосы и задал куда более быстрый темп. — Смотри мне в глаза и не смей отворачиваться, — и вновь этот властный тон, не терпящий возражений. С хрипотцой и шумным выдохом в конце. Хотелось возразить, что, собственно, Итадори и попытался сделать, замычав (или застонав). «Электрические» импульсы прошивали с ног до головы, безумно хотелось собственной разрядки. И, когда темп уже перешёл едва ли не на галоп (удивительно, что воздуха хватало, хоть голова и кружилась), правая рука мага осторожно потянулась вниз. Но не успела. Рёмен, постанывающий сквозь сжатые зубы и шипящий не хуже клубка змей, толкнулся до основания и замер, не давая отпрянуть. Дышать оказалось решительно нечем, и Юджи пришлось сильно постараться, чтобы рефлекторно не сомкнуть челюсти. Он сильный, он пройдёт это испытание, даже если отключится или умрёт с распахнутыми веками в такой позе! Горячее семя хлынуло в глотку, в сводящее спазмом горло. Не особо приятно, для первого раза уж точно, но Королю проклятий было чхать на удобства малыша-шамана, заключившего с ним сделку. Но сегодня, как истинный учитель, над учеником он всё-таки сжалился. Поспешил вытащить член из такого соблазнительного рта, пачкая раскрасневшееся лицо белёсыми каплями. Отпустил розовые пряди, в которые впился пальцами и, судя по всему, сделал ой как больно. Юджи отпрянул назад, шлёпнувшись на пятую точку. Закашлялся, прикрыв рот рукой, второй опираясь на костяной пол. Вкус не особо приятный, но с нотками той умопомрачительной проклятой энергии. Мальчишка машинально облизнулся, слизывая каплю спермы с верхней губы. — Сгодится. И, раз уж ты так старался, предоставлю тебе бонус, — Сукуна провёл ногтями по волосам, зачёсывая их назад. Встал, позволяя широкой одежде спасть с бёдер и плеч, а после… подошёл и присел так близко, что можно было разглядеть его зрачки. Одним мощным движением разорвав клочья одежды (потянув штаны и бельё так, чтобы возникло как можно меньше болезненных ощущений у самого Итадори), он мягко провёл ладонью по немного опавшему члену мальчишки. Неожиданная ласка вкупе с саднящим горлом была похожа на сочетание сладкого и острого. Хватило всего нескольких движений, чтобы плоть вновь налилась кровью. Двуликий смотрел. Изучал каждую реакцию и каждый раз, когда человек в его руках забывал делать вдох. Тот сидел, не в силах сделать хоть что-то. Не зная, как поступать. — Правило то же: смотри и не отворачивайся, — в этот раз голос короля проклятий звучал куда более тихо, но не менее властно. Раскаты грома грозились вот-вот вырваться из его горла. — И запоминай. На будущее. Чего ученик магического техникума и борец с проклятьями не ожидал, так это того, с какой точностью из него будут выбивать стоны. Пришлось прикрыть рот рукой и стараться из последних сил смотреть на татуированное лицо перед собой. Это приказ. Часть сделки. Желание. Но мир перед глазами не то поплыл, не то начал сходить с ума, когда Сукуна, победоносно улыбнувшись, сжал член у основания и… лизнул собственный указательный палец растопыренной кисти. Его язык медленно заскользил по нижней фаланге, задержался на стыке. И, одним неспешным движением, скользнул выше, срываясь с самого кончика с чмокающим звуком. Если бы не хватка, Юджи кончил бы без рук от одного зрелища. И, если бы это был урок математики, то это можно было бы назвать «встал в квадрате». Отпираться было бессмысленно. Однажды мальчишка забыл о ментальном блоке: не досмотрел, был слишком уставшим и возбуждённым. И это стало его ошибкой. Или благословением. Грозное «убери руку от лица» далось крайне тяжело. Итадори сгорал от смущения. И от похоти. А ещё от желания. Король проклятий же не медлил: быстрый темп, взгляд точно в глаза, облизанный средний палец — и юный сосуд тряхнуло, бросило не то в жар, не то в холод. Он помнил, что изливался в когтистую руку долго, слышал раскатистый смех. А потом очнулся, чувствуя, как накрывает оргазм и в реальности. Пришлось лежать, словно труп, некоторое время, отходя от ощущений. Вкус Двуликого фантомно ощущался на языке, всё тело было будто в отпечатках проклятья. Это прошло лишь после душа посреди ночи и сна в несколько часов. *** — Уже проголодался? — спросил Сукуна буднично, но с нотками озорства. Они смотрели друг на друга всё теми же взглядами хищников, решивших сотрудничать, чтобы пережить непростые времена. И Юджи понял одну банальную вещь: их контракт был не на один раз. Поэтому, кивнув утвердительно, он сделал решительный шаг вперёд, опираясь на костяной трон коленом и подаваясь к желанным губам своего личного проклятья. — Ты слишком вкусный. Хочу больше.