Язык мой – друг мой.

Дискорду сложившаяся ситуация нравилась меньше, чем можно было предположить. Дружеское тепло, которое дарила ему Флаттершай, обволакивало, словно одеяло, которое утром, когда ещё скован по рукам и ногам приятной дрёмой, вряд ли хочется сбрасывать. Просто хотелось иного. Ему казалось, что их с Флаттершай отношения находились в градиенте «передружба-недолюбовь», и ей отчаянно не хотелось перешагивать эту грань. Иногда Дискорд подозревал: его чувства взаимны, просто юную подругу страшит совместное будущее. «Очень зря, - хмурился он перед зеркалом. – До Флатти я не встречал людей, которые столь стоически переживали удары судьбы. Она может заплакать, но никогда не отвернётся от тебя, не бросит друзей. А совместная близость поможет нам быстрее справиться с трудностями». - Мат, - почти прошептала Флаттершай, ставя на некогда пустующую клетку коня. Казалось, даже сейчас, когда соперничество было довольно условным, она не хотела выиграть, боясь, что её победа причинит боль другу. - Ты всё лучше играешь, дорогая, - улыбнулся Дискорд. - Если бы не ты, Диззи, я бы по-прежнему путала слона с ладьёй и допускала прочие ошибки, свойственные новичку, - смущённо потупила взор Флаттершай. – Спасибо тебе. - Без твоего усердия, умения учиться на своих ошибках ты вряд ли стала бы столь сильным игроком. - А я до сих пор уверена, что это какое-то чудо. Впрочем, зачем так долго рассуждать о уже случившейся партии? Вот же я дурная хозяйка – поставила чайник, он давно закипел и даже, наверное, остыл. А ведь гость в первую очередь стремится поесть! - Я хожу в гости за впечатлениями, - прищурился Дискорд. – Предположим, каркаде и пончики есть и у меня дома. Просто одному расправляться с ними скучно. Когда ужин приправлен дружеской беседой, становишься счастливее. - Да ты мудрец, - Флаттершай рассмеялась и шутливо уткнулась ему в плечо. – И, судя по всему, телепат – догадался, что я припасла к нашему чаепитию именно твои любимые пончики с вишнёвым вареньем из кондитерской Пинки! Тоже их обожаю. - Не обладаю способностью читать мысли. Просто чек на пуфике увидел, а зрение у меня не по годам острое. В ходе диалога за чаем они обсуждали работу Флаттершай в ветеринарной клинике, успехи бара, владельцем которого был Дискорд, а также их прошлое. Она рассказывала ему свой кошмарный сон, напоминающий ей об ужасах травли в младшей школе; он делился с ней своей болью, произрастающей из тех времён, когда он сидел в тюрьме за ограбление. - Я помню, как шёл дождь, а я смотрел на прозрачные капли сквозь окно, загороженное решёткой, - рассказывал Дискорд. – Наверное, единственный в моей камере помышлял, что вот эта влага и проделывает путь по-настоящему свободного странника. Мечтал быть вольным, как этот ливень. Осознавал, что здесь, на соседних койках, собрались люди хуже меня, обуреваемые жестокостью и похотью. Я ещё способен измениться, в отличие от них, сказал я тогда себе. Не для того чтобы восстановить утраченное реноме. Разве я когда-то зависел от чужого мнения? Просто захотел вернуть чувство путешествия, во время которого никто не следит за тобой. И то, что стезя, идя по которой ты ищешь богатство, чуть длиннее предыдущей – ничего. Ты можешь обратить страх в глазах другого человека в надежду – вот истинная власть. После условно-досрочного освобождения я принялся посещать психолога, и кажется, что мысли о преступлениях стали реже появляться. Понял, что свою боль я не должен многократно возвращать людям, которые её не причиняли. И некоторые, в их числе прежде всего ты, сумели принять меня. Вчерашний циник высмеял бы понятие «душа», но не я сегодняшний. Флаттершай пыталась скрыть, что очень тронута рассказом друга. К чему она пытается сморгнуть слёзы и проглотить ком в горле – Дискорд так и не понял. «Почему ей всегда стыдно за искренние эмоции? Флатти боится себя саму, как и я раньше. Это ведь часть её индивидуальности – чуткое сердце. Я всегда готов защитить её во что бы то ни стало». - Казалось бы, ты рассказывал о заключении сотни раз, но всегда находишь новые мысли о данном периоде твоей жизни. И неизменно доводишь меня до слёз. - Я и до оргазма могу, - быстро и с прежним самодовольством произнёс Дискорд. И тут же в ужасе зажал себе рот. «Чурбан ты, старина! Что она сейчас подумает? Что я притворялся её другом для достижения прозаической цели – секса?». Флаттершай молча встала из-за стола и ринулась в свою комнату. - Вернись, - крикнул ей вслед Дискорд. – Закрой дверь. Я ухожу. Пока. Три дня они не разговаривали, и всё это время ему приходила на ум эта опрометчивая реплика. Даже после начала работы над собой Дискорд едва ли был в состоянии всецело контролировать собственную эксцентричность. Непредсказуемость иногда превалировала над адекватностью. Утром четвёртого дня в мессенджере его телефона высветилось сообщение: «Диззи, если ты сегодня не занят, приходи в семь вечера ко мне. Нам нужно срочно поговорить». Не явиться на встречу Дискорд не мог. Хотя бы извиниться он был обязан. Флаттершай поставила на стол коробку роллов и бутылку вина, теперь наступила очередь хрустальных бокалов. Она боялась, что хрупкие сосуды для спиртного могут разбиться, выпав из её трясущихся рук. «Ну не мог же он шутить без повода! – Флаттершай, наконец, справилась с заданием. – Когда мои знакомые узнали про нашу с Диззи дружбу, сразу стали шутить по поводу мая с декабрём и всякого такого. Я тактично втолковывала им, что общаюсь с мужчиной на двадцать лет старше меня не ради романтики. Но однажды всё изменилось». Сколько раз она ублажала себя пальцами и небольшим розоватым вибратором, воображая, что пальцы, язык, достоинство Дискорда касаются её лона, сколько раз ругала себя за подобные мысли! Теперь, когда зыбкая надежда на взаимность появилась, Флаттершай всё ещё было страшно. Но любопытство пересиливало панику. Под бирюзовым платьем крылось белое кружевное бельё. «Ему должно понравиться», - размышляла она, как вдруг услышала звонок в дверь. - Флатти, извини меня… - с печальным взглядом начал Дискорд, протягивая подруге букет белых роз. – Я не должен был совершать такую глупость, ведь это, по сути, домогательство. Давай не будем прекращать нашу дружбу? - Тебе не за что извиняться, - Флаттершай приняла цветы и приблизилась к гостю. И только тогда он приметил накрытый стол в кухне и элегантный наряд хозяйки дома. – Ты дорог мне больше, чем остальные мои приятели. Её губы коснулись губ Дискорда. Он нежно водил длинными пальцами по розовым волосам. - Пойдём? – Флаттершай с неохотой отстранилась от друга (впрочем, теперь уже не просто друга). Дискорд кивнул, и вскоре они уже ужинали, на этот раз молча. За окном становилось всё темнее. Трапеза подошла к логическому завершению, но двое по-прежнему не выходили из-за стола. Она коснулась его ладони своей и улыбнулась – шире и откровеннее, чем обычно. «Что за тёплые руки», - с улыбкой подумал Дискорд. Ни с кем до Флаттершай он не ощущал прилива счастья – всестороннего и нерушимого. Вино сделало её чуть более откровенной. - А теперь проверим, не лгал ли ты в день чаепития за пончиками, - Флаттершай привстала, и Дискорд очаровался румянцем, разлившимся по чуть впалым щекам, и тем, как цвет платья гармонирует с оттенком её глаз. «Скоро настанет время его снять». - Разве я когда-то обманывал тебя, Флатти? – вот уже и его взгляд излучает жажду новых впечатлений. - Вижу, к тебе возвратился былой задор, - усмехнулась она. Покрывало, прячущее постельное бельё, Флаттершай аккуратно сложила и отнесла в шкаф – Дискорд восхитился этой аккуратностью. Другая бы небрежно швырнула шерстяной прямоугольник на пол. А его возлюбленная, даже горя желанием, не теряла адекватного восприятия реальности. - Надеюсь, ты не собираешься его порвать? Оно недешёвое. - Мог бы, но не хочу, - он вжикает молнией на том самом платье, что быстро спадает. – Про бельё тоже можешь на время забыть, кстати, симпатичный комплект… Примерно таким Дискорд и представлял себе тело Флаттершай – хрупкое, бледное, с проглядывающими сквозь тонкую кожу речушками-венками и малочисленными точками родинок на руках и ногах. Иного бы земная оболочка этой девушки не привлекла – но осознание того, что внутри кроется моральная сила, ввергало его в трепет. Её почти плоские соски взбугрились под прикосновением подушечек его пальцев. В сжатые кисти идеально поместились полушария небольшой груди. Окончательно Дискорд потерял голову, когда Флаттершай коснулась ширинки его брюк. Он почувствовал, как внутри всё напрягается. - Я тоже помогал себе, думая о тебе… - вымолвил Дискорд. – Теперь я перестану волноваться, что это неправильно. - Всё, что ты сейчас делаешь, правильно, - успокоила его возлюбленная. – Мне также было страшно. Но в данный момент тревога постепенно уступила место чему-то новому. - А что это я до сих пор стою одетый? – дёрнулся Дискорд. – Непорядок! Другая бы возмутилась, что в ответ на экзистенциальное признание получает недоумение, связанное с одеждой. Но не Флаттершай, что освободила его от футболки. Штаны Дискорд снял сам. Её прикосновения заставляли таять. Он иногда ассоциировал себя с предметами. Так вот, в данный конкретный момент чувствовал себя эскимо – своим любимым мороженым. Проворные пальцы Флаттершай спускались всё ниже. Ладонь сжала его член, а затем Дискорд почувствовал прикосновение её губ, что сомкнулись на головке. Кисть в это время продолжала гладить основание пениса, затем переключилась на яички. Он мельком взглянул в её глаза – туман счастья читался в них. Туман нежелания прекращать. Опомнился Дискорд лишь тогда, когда Флаттершай отстранилась от его органа и вытащила из стоящей на столе упаковки салфеток одну. «Это лучше, чем возня с собственной рукой», - ему не терпелось продолжить достойнейшую из взрослых игр. Дискорд начал ласкать её языком, а после – пальцами. Флаттершай учащённо дышала, и кажется, он чувствовал, как её сердце бьётся в ускоренном ритме. - Я готова, - она поднялась и достала из косметички с того же стола упаковку презервативов. – За час до встречи я вынула их из холодильника. Хорошо, что не забыла, а то бы пришлось заниматься любовью как будто в Антарктиде! - Уж я бы тебя согрел, - Дискорд надел один из презервативов. - Не сомневаюсь, просто решила перестраховаться, - Флаттершай улеглась на кровать, напомнив возлюбленному героинь картин с обнажённой натурой. – А твой язык способен не только на живописные рассказы. - Мне очень лестно, дорогая, - он начал входить в неё. – Скажи, если тебе будет больно. - Я не девственница, так что можешь не бояться, - обнадёжила Дискорда Флаттершай. Сперва он двигался неспешно, затем слегка ускорил темп. Обоим нравился первый совместный секс, никак не похожий на поединок. Скорее это напоминало рождественский праздник, когда каждый получает желанные подарки. - Диззи, ааа, я рада, что ты тогда случайно оговорился, ааа, - Флаттершай, давно не испытывавшая подобного наслаждения, экспрессивно сжимала белую простыню руками. - А я-то как рад! – Дискорд шумно выдохнул, предчувствуя, что они оба близятся к развязке. Так и произошло. А после разъединения тел Флаттершай запечатлела на его щеке горячий поцелуй благодарности. - Так чего ты боялась? – вопрошал он, заплетая тонкие косички из её розовых прядей. - Того, что тебе не понравится, и ты оставишь меня. Вдобавок твоё признание так неожиданно прозвучало, - отвечала Флаттершай. – Обещание ты сдержал, и я не разочарована. - Как видишь, твой страх оказался побеждён, - Дискорд придвинулся к ней ближе. - Лишь благодаря тебе. Не хочешь остаться на ночь? - С великим удовольствием.