Ритм сердца (A Heart's Rhythm)

Дорогой ты,

Счастлив ли ты там, где сейчас?

Высоко в небе, среди звезд?

***

Прошло уже шесть месяцев. Каждый день проходит как страшный сон; сон, в котором неясно, что по-настоящему, а что — нет. Вместе с осенью приходят прохлада, ранние закаты и бессонные ночи. Эти дни проходят внутри переполненных кабинетов и шумных коридоров, но чаще — дома, за закрытой дверью спальни. В эти дни рана в сердце еще свежа, еще бесконечно кровоточит, хоть и тело — по большей части — продолжает функционировать как обычно. В эти дни время проходит в отрицании, в эти дни он начинает каждое утро с тихой молитвы; умоляет, чтобы его наконец разбудили от этого кошмара. И это дни, когда кажется, что ситуация не может ухудшиться. Конечно, она ухудшается. Зима еще беспощаднее, ведь это время года означает вечную тишину и острую нехватку отвлечения во время каникул — хотя не то чтобы они делали погоду, ведь прогулы стали новой нормой. Но выходные приходят и уходят легким ветерком, нежным, неуловимым прикосновением к его прохладной щеке. Эти дни он проводит в глубоком мраке, где отрицание сменяется отчаянием и затем онемением. Эти дни проходят во сне и без него, ведь лежать без сознания всяко лучше, чем бодрствовать, хоть сны преследуют его, как только он смыкает веки. Однако есть среди них и приятные сновидения; сны, от которых он совсем не хочет просыпаться. Внезапно наступает новый год, но не таким уж и новым он кажется. И вновь все ощущается нереальным на протяжении нескольких месяцев. Пусть так, жизнь идет дальше. А Юнги — нет. Не может? Вероятно, и то, и другое. Как бы там ни было, Земля вертится, и январь постепенно оттаивает в февраль — ведь жизнь продолжается. У нее нет иного выбора. Прошло уже шесть месяцев, и Юнги решает не идти сегодня в школу. Уже официально наступила середина его выпускного года. Выпускной год должен быть напряженным, ведь любой нормальный ученик стрессует, пытается пережить последний год старшей школы — последний год детства, поступление в университет, принятие решения, чем заниматься всю оставшуюся жизнь. Нормальный ученик переживает из-за выпускного и поступления в колледж вдали от дома. Нормальный ученик не окончательно безразличен к миру вокруг и вряд ли проводит в кровати целые сутки, переключаясь с бодрствования на глубокой сон и по кругу. Когда Юнги вновь открывает глаза, комната наполнена естественным темно-оранжевым светом. Кажется, прошли считанные минуты до момента, как свет исчез, оставив за собой полный мрак. Юнги все это время не двигался; сейчас же его мочевой пузырь умоляет встать, а еще парень не ел с тех пор как… ну, он и не припомнит. Судя по тишине, привычные звуки доносятся с других уголков дома — один или оба родителя должны быть уже дома. Если они заметят, что он опять прогулял уроки, они, вероятно, ни слова не скажут ему. По крайней мере, на этот раз. Да и сказать им особо нечего. В темноте Юнги шарит рукой по кровати, пока не натыкается на что-то твердое, ледянее его костлявых пальцев. Свет от маленького экрана его тут же ослепляет. Он понижает яркость и щурится, чтобы посмотреть время, но в итоге вчитывается в несколько уведомлений за день: Сообщение от некоего Ким Намджуна, спрашивающего, придет ли тот в школу сегодня. Другое сообщение, присланное несколькими часами позже, все от того же самого Намджуна — только теперь это пиксельная картинка еды, которую Юнги различить не может, ведь Намджун пользуется паршивым телефоном, который и фоткает, и в целом работает, как кирпич. В третьем — и последнем — сообщении от Намджуна сказано, что его завтра нужно подвезти в школу, то есть он не поедет на автобусе. Это также значит, что он заставляет Юнги пойти в школу с ним, ведь они лучшие друзья, а лучший друг никогда не откажется отвезти другого. В целом, это толком не замаскированная попытка вытащить Юнги из комнаты и хоть разочек провести день как нормальный человек. И оба это понимают. Если Намджун и правда мелкий манипулирующий говнюк, значит так тому и быть. И лишь одно уведомление из этих от Ким Сокджина, и судя по тексту, тому не понравился ленивый ответ, которым Юнги его наградил в прошлый раз, когда соизволил взять в руки телефон и пообщаться. Раздражительность старшего друга — лишь маска. Оба это знают. Ибо как и Намджун, Сокджин лишь хочет, чтобы между ними все было нормально. Нормальные беседы, нормальные подколы, нормальные приглашения погулять, когда Сокджин свободен от колледжа и прочих обязанностей. Ведь нормальность — это то, что оба его друга жаждут, и порой Юнги думает, что ему стоило бы постараться им это дать, но… В эти дни Юнги больше не осознает смысл слова «нормально». Сейчас Юнги пишет короткие ответы обоим; отвечает Намджуну, что подбросит его на машине завтра утром и чтоб тот был готов, затем потакает Сокджину забавным ответом, на который тот, вероятно, надеялся. Правда, Юнги смутно помнит, о чем они до этого болтали. Неважно, ведь ничего больше не имеет значения. До тех пор, конечно, пока Юнги время от времени старается казаться нормальным человеком. Может, он и совершенно бесполезен в последнее время, но он мало что может поделать. В какой-то момент Юнги ужинает в спальне в одиночестве; сколько бы он ни притворялся, но целую вечность игнорировать желудок он не может. Его тело использует жалкий остаток энергии, чтобы набить рот острым рагу, ложкой за ложкой, пока тепло и насыщение не сменит холод с пустотой. Обычно такие блюда едят за столом, в кругу семьи. По сути, родители в детстве не разрешали ему проносить еду в комнату. Теперь ему многое позволено. Будь то из-за его взросления или они просто-напросто не знают, что с ним теперь делать, Юнги не уверен. Такое облегчение, что они, вероятно, решили дать ему немного продохнуть, а не давить, чтоб он продолжал ломать себя и делать то же, что и раньше. Например, раньше Юнги ходил в школу каждый божий день. Проводил время с друзьями. Больше всего он любил играть на гитаре, ни дня не проходило без проведения по струнам кончиками его мозолистых пальцев. Теперь же инструмент лежит в неприглядном уголке его мрачной комнаты, заваленный старыми джинсовками и свитерами, что однажды свалил в кучу и не удосужился разобрать. Порой его тошнит от инструмента, слегка выглядывающего из-под этой горы. А иногда парень задается вопросом, где б он был и как бы повернулась его судьба, не влюбись он в игру на гитаре. Не влюбись он вообще. Прошло уже шесть месяцев с того момента, как Юнги касался чего-либо из того, что раньше дарило ему нескончаемые часы счастья. Он бы не признал, что он сдался, нет, признание превратило бы это в нечто реальное, бесповоротное. Но разве он не уже опустил руки? В конце концов, прошли месяцы. Если ему и было отведено время, чтобы вернуться к былой страсти и усердному труду, разве оно бы не закончилось к этому моменту? Быть может, уже поздно возвращаться. Быть может, корабль отчалил очень давно, а он не уследил, ибо все это время задыхался. Сегодня Юнги сидит за столом и глядит на изображение пятнадцатилетнего мальчишки, которого уже и не напоминает, и не узнает. У паренька, что глядит на него по ту сторону экрана, есть некий шарм — скромная улыбка, обнажающая десны, и маленькие глазки, полные надежды и любопытства. Но этот мальчик не более чем незнакомец для нынешнего Юнги, который не может припомнить, зачем он вообще выложил это видео. Может, он жаждал получить внимания. Он, должно быть, хотел много внимания, ведь за несколько месяцев выложил бесчисленное количество видео, пока аккаунт еще был активен. У каждого из видео просмотров совсем немного, но тогда это не имело значения. Все, что имело значение для Юнги, это наслаждение от съемок исполнения на гитаре его любимых песен и выкладывание их на всеобщее обозрение. Но, может, время двигаться дальше. Курсор наведен на судьбоносную кнопку; она спрашивает, уверен ли он, что хочет удалить аккаунт — кажется, она его осуждает. Ему всего-то нужно нажать на левую кнопку мыши, чтобы подтвердить действие. Это было бы так просто — избавиться от своего прошлого. Как только он от него избавится, — с лучшими намерениями — может, и перестанет ощущать эту боль. Никогда не узнаешь, пока не попробуешь. Он только собирается удалить все свидетельства, как взгляд цепляется за иконку непрочитанных уведомлений. Логично, он же не пользовался аккаунтом с прошлого года. Ему кажется, что не будет лишним проверить их перед принятием решения. Любопытство, не более. Большинство уведомлений от новых (ну, теперь старых) подписчиков канала, и их не особо много, что не удивительно. Однако есть и новый комментарий на одном из свежих видео, выложенных незадолго до того как он забросил канал. Хоть Юнги получал и немного комментариев на выложенные каверы, он всегда был благодарен каждому из них. Несмотря на все произошедшее с ним с тех пор, все те же бабочки порхают где-то в животе, совсем как раньше. Странно. Он думал, что уже и не способен на такое ребяческое волнение. Комментарий написан полностью на корейском: SmileyHoya • Неделю назад вау~! ты так талантлив! я случайно наткнулся, но очень этому рад спасибо, что сделал кавер на мою любимую песню~ xD продолжай в том же духе!!! отредактировано: оу… ты больше не постишь ㅠㅠ Что-то в этом полном энтузиазма комментарии заставляет Юнги приулыбнуться. В то же время, его мелкой волной накрывает чувство вины от последней строчки, хоть это и констатация факта. Он не выкладывал ничего с прошлого лета, но опять же, он и не ожидал, что кто-то другой этого захочет. Не то чтобы у Юнги были «фанаты», он просто семнадцатилетний пацан из Лос-Анджелеса с доступом в интернет и кучей свободного времени. Не говоря уже о том, что конкретно это видео — самое непопулярное у Юнги, ведь это акустический кавер на корейскую колыбельную, которую вряд ли кто-то из другой страны стал бы искать на Ютюбе. Хотя бы SmileyHoya это почему-то ценит. После недолгих раздумий, Юнги отвечает: 93Gloss • несколько секунд назад хэй, спасибо за добрые слова :) и да… я тут уже не активничаю. вообще, я собирался удалить канал. но все равно я это очень ценю Кажется, проходит лишь несколько минут. Юнги не знает, зачем он сидит все на той же странице и перечитывает комментарий незнакомца раз за разом, думая, был ли смысл на него отвечать. Затем, вдруг из ниоткуда, он получает еще одно уведомление. Обновив страничку, он читает свежий комментарий от того же пользователя. SmileyHoya • две минуты назад оу вау, не ждал, что ты ответишь@-@; и всегда пожалуйста, хотя… я понимаюㅠㅠ это меня немного расстроит, но уверен, у тебя есть на это свои причины что бы ты ни предпринял, это твой выбор^^ 93Gloss • минуту назад спасибки… а почему это тебя расстроит? SmileyHoya • несколько секунд назад а… эта песня просто очень важна для меня; ее сейчас трудно найти вот и все~(>w<) Не зная, как лучше написать в ответ на это, он решает вовсе не отвечать. И Юнги также решает пока не удалять свой канал.

***

Прошло уже семь месяцев. Сегодня Юнги исполняется восемнадцать лет. По правде говоря, дни рождения уже не так важны, когда ты взрослый. Не то чтобы Юнги думает, что он взрослый, он знает, что вовсе не такой; просто ощущается так, словно он повзрослел — и об этом не хочется думать. К тому же, концепция взрослой жизни его дико тревожит, а у него тревог хоть отбавляй. Не поймите неверно; это не значит, что он хочет навеки остаться ребенком. Но, если честно, он не может сказать наверняка, чего хочет от жизни на самом деле. Хотя бы его родители не делают из этого дня нечто особенное, вероятно потому, что чувствуют, что Юнги не хочет такого отношения. Тихий ужин дома — все, что нужно для Юнги, и он оправдывается вполне реальным, грядущим через два дня, экзаменом, к которому он основательно готовился. Не секрет, что он уже пропустил слишком много учебных дней; завали он хоть один предмет, его шансы выпуститься вместе с одноклассниками этим летом испарились бы вмиг. Юнги не хочет плестись за остальными, несмотря на чувство, что он уже остался позади. И он не хочет об этом рассуждать. К счастью, ему вообще не приходится думать, когда Намджун наконец появляется, полувыбегая из дома и чуть не спотыкаясь о развязанные шнурки, пока добирается до машины Юнги. Спустя секунду он делает вид, что ничего не произошло, а Юнги недоумевающе качает головой. Без понятия, как они умудряются оставаться друзьями вот уже на протяжении шести лет. Наверняка здесь замешана склонность Юнги оберегать и неспособность сопротивляться людям, нуждающимся в его заботе. Ну, это и, может, тот факт, что Намджун тоже о нем заботится. — Почему ты выглядишь так, словно пять минут назад очнулся? — спрашивает его Юнги, как только распахивается дверь машины. Намджун небрежно закидывает рюкзак на пол и плюхается в пассажирское сидение, словно на его плечах лежит тяжесть всей планеты. Юнги уж было собрался протянуть руку и поправить его эмо-челку, но он едва сопротивляется машинальному порыву сделать это. Юнги не может себе позволить быть настолько заботливым, иначе Намджун ни за что не выживет в дикой природе в одиночку. Ему в какой-то степени надо бы повзрослеть. Это не значит, что Юнги не может подсказать ему поправить челку самому. Лучшие друзья поддерживают друг друга, несмотря ни на что. — Потому что я и правда только проснулся, — бессовестно подтверждает Намджун. Вдруг он бросает что-то небольшое на колени Юнги и улыбается до ушей, сверкая идеальными ямочками на обеих щеках. — С днем рождения, кстати. Юнги пару секунд пялится на странно обернутый подарок, лежащий у него на ногах. После, он протяжно и жалобно стонет, горько признавая, что ну конечно Намджун ему купил подарок. Он никогда не слушался Юнги, зачем же сейчас делать исключение? — Кажется, я говорил, что не хочу подарков? — бубнит Юнги. Он все равно аккуратно берет тонкий завернутый подарок, приковав к нему взгляд и избегая тем самым зрительного контакта с Намджуном. Он в какой-то степени ненавидит быть смущенным и уязвимым, даже перед близкими друзьями. Наверное, он ни за что не преодолеет эту робость, предательски проявляющуюся в моменты, подобные этому. — Знаю-знаю, ничего ты не хочешь, но тебе это нужно, — парирует Намджун; он всегда спорит, даже сейчас, когда он вот так пристегивается, делая вид, что это пустяки. Наверняка, не пустяки. По крайней мере, не для него. — Да, кстати, я это с Джин-хеном подбирал, так что технически это подарок от нас обоих. Поблагодари его тоже потом. К горлу Юнги подбирается еще один раздраженный стон, который он не в силах подавить, ведь ну конечно Сокджин в этом тоже замешан. Он всегда замешан, и это только хуже, ведь он искренне обожает смущать Юнги. Ну, хотя бы старший из его друзей занят своей бурной школьной жизнью на другом конце города, так что Юнги не придется видеться с ним сегодня. Было бы гораздо проще расправиться с ним через мессенджер. К удивлению Юнги, под оберткой пряталась обложка альбома, которого он никогда не слушал. Даже не слышал о таком артисте, и это его немного смущает. Все же, он наверняка достоин гораздо меньшего, если учесть его поведение в последние месяцы. И, конечно, для них естественно справляться с определенными ситуациями по-своему, ведь они разные люди. Очевидно, Сокджин с Намджуном стараются справиться изо всех сил, чего вряд ли сказал бы о себе Юнги. — Хм, Mogwai? — Юнги переворачивает альбом и просматривает трек-лист. — Никогда о них не слышал. Намджун на это смеется: — Именно. Я решил, что тебе бы понравилось что-то новое, что-то… другое. Они очень хороши, и это их свежайший релиз. Вроде, в прошлом месяце вышел. Юнги гумкает, показывая, что внимательно слушает, пока бережно вытаскивает диск из сидибокса. Он собирается вставить диск в магнитолу, но Намджун обрывает его. — Еще не время! Послушай, когда домой вернешься, — поясняет он, снова смеясь. Это еще сильнее разжигает любопытство Юнги; даже как-то жалко, что он быстро купился на эту уловку. Честно говоря, ему не нравится, когда ему приказывает младший, особенно если этот «младший» — панк-переросток типа Намджуна без водительского удостоверения и умения завязывать шнурки. — Это мой день рождения, — хнычет Юнги. — Делаю, что хочу. — Конечно. Но тебе все равно стоит подождать до дома. Ты будешь часто отвлекаться за рулем, если включишь сейчас, — поясняет его назойливый друг с еще более назойливой логикой. Намджун останавливается, только чтобы глянуть время на телефоне. — А, кстати, мы скоро поедем? Я весь семестр не опаздывал… Хоть Юнги и закатывает глаза на внезапную нетерпеливость друга, он тянется к ключам, чтобы перезапустить мотор старой тачки. — Ага, и это по большей части моя заслуга, — добавляет Юнги. Последнее слово всегда должно быть за ним. В этот раз Намджун позволяет ему это ребяческое удовольствие без каких-либо жалоб. В конце концов это и есть его день рождения. Намного позже, только Юнги возвращается домой, он успевает лишь быстро перекусить, как жужжит телефон. Держа сочную дольку мандарина в одной руке и телефон в другой, Юнги хмыкает, читая уведомление. Джун: эй уже послушал альбом?

Юнги:

я буквально только домой зашел

успокойся пж

Джун: хен, послушай его сейчас даваааайййй

Юнги:

ладно-ладно

послушаю, если перестанешь мне строчить

Кинув телефон на кровать на случай, если Намджун его не послушается, Юнги доедает свой драгоценный мандарин прежде чем рыскать в рюкзаке в поисках альбома. Он должен признать, что все же заинтригован. Очень. Музыка была неотъемлемой частью жизни Юнги сколько он себя помнит, но по-настоящему он прочувствовал, что значит влюбиться в искусство, лишь в старшей школе; ведь музыка и есть искусство. И музыка — это их язык любви, всегда им была и, вероятно, будет. Так что, не стоит воспринимать этот подарок как легкомысленный. Хотя, сложно не заржать, прочитав название альбома: «Хардкор никогда не умрет, а ты — да». Юнги переслушал много edgy музыки за свою юность, но от этого название не кажется менее смешным. Иногда музыканты просто чертовски странные. Юнги может так говорить, ведь он сам был одним из них. Вставив диск в древнюю стерео-систему, Юнги плюхается спиной на кровать; музыка заполняет пустоту комнаты. Первая песня — совсем не то, что Юнги ожидал, а что он может ожидать от группы, чью музыку до сегодняшнего дня не слышал. Гитара, бас, барабан, клавишные — но текста нет, здесь никто не поет. Даже интересно. Юнги обычно не слушает инструментальную музыку, особенно сейчас, когда он едва что-либо слушает. Может, поэтому его друзья хотели его познакомить с чем-то новым и иным. Вдруг пойдет ему на пользу. Mogwai определенно иные во всех смыслах этого слова, не то чтобы это плохо. Юнги лучше знаком с группами вроде Fall Out Boy, Green Day, Arctic Monkeys и Blink-182. Ему нравятся песни с лирикой, которую можно проанализировать, когда скучно, подпевать в одиночестве, когда никто его точно не услышит. В какие-то дни ему нравятся треки, где исполнители кричат на него, в другие — шепчут ему. Любит песни, где изливают душу. Однако он может привыкнуть и к звучанию Mogwai; странно, но такие песни заставляют его ностальгировать, хотя он ни разу не слушал их до этого. Пусть с ними и не связано никаких воспоминаний и реальных событий, с которыми бы можно было ассоциировать каждую инструменталку, льющуюся в его гостеприимные уши. Да, несмотря на все это, Юнги не понимает, почему внезапно плачет. Проходит неопределенное количество времени. Час, может два; сложно сказать наверняка. В какой-то момент альбом заканчивается, и уставшему телу приходится встать с кровати, чтобы перемотать в начало — но Юнги это едва помнит. В середине второго прослушивания знакомый рингтон оповещает его о новом сообщении. Джун: только не злись, просто проверяю ты уже долго молчишь кстати, мама поздравляет тебя с днем рождения (я ей не говорил, она сама вспомнила) Цепочка сообщений смешит Юнги, прячущего свое лицо глубоко в подушке и размышляющего, сколько он уже так пролежал и был ли он вообще в сознании все это время. Неважно, ведь ничего больше не имеет значения. Ему… хорошо, или почти хорошо вперемешку с небольшой горечью. Ему, скорее, горько-сладко. Мудреное слово, но оно его сейчас и описывает.

Юнги:

в любом случае передай ей спасибо

и да, я слушаю

все еще в процессе

Джун: отлично и что думаешь? Что же Юнги думает? По правде, он не особо-то и думал последние пару часов. И ему это нравится. Не думать — прекрасно. Прекрасное ощущение свободы от собственного разума, хотя бы ненадолго, чтобы просто сесть, послушать и ничего больше не делать. Потому что никто и не ждет от него другого. И это же хорошо, верно? Юнги тоже может наслаждаться приятными вещами время от времени.

Юнги:

он хорош

мне правда нравится, джуни

спасибо за подарок :)

***

В последующие дни со дня рождения, у Юнги начинает сильно зудеть. Не физически, — от чего можно было бы легко избавиться — а словно неотвратимый порыв что-то сделать. Он не знает, что из себя представляет это «что-то». Пока. План пооткровенничать с Сокджином не сработал, ведь тот с озабоченной миной спросил, как часто моется Юнги. Намджун тоже не особо помог; он утверждает, что это так называемый «прилив вдохновения», звучит уж слишком просто и несколько отвратно (будто бы звать это «зудом» чем-то лучше). Однако, пусть Юнги не хочет это признавать, в словах друга и правда может быть щепотка истины. Он не перестает слушать Mogwai с тех пор, как получил их альбом в подарок неделю назад, и ему стоит направить это в нужное русло. Что ж, что бы он ни ощущал, это чувство его буквально с ума сводит — например, он отыскивает старую вебку, на которую раньше снимал гитарные каверы. Что-то будто овладевает им, когда он подключает и настраивает камеру, но затем он теряется, что сказать. Понятия не имеет, что стоит за этой смутной мыслью, подаренной ему мозгом с утра пораньше и убеждающей, что было бы классно снять обзор альбома на камеру, поделиться мыслями и выложить видео. Неважно, что он никогда не обозревал альбомы или что его канал неактивен вот уже почти год, или что парень все еще планирует его когда-нибудь удалить. Неважно, что остальным на это наплевать. Да и что вообще он собирается сказать об альбоме, в котором едва ли найдется лирика? Достаточно ли хорош как музыкант, чтобы комментировать, как кто-то другой креативно использует гитарные риффы или синтезаторы? Вероятно, нет, но ему все равно очень хочется. Если странный ментальный зуд пройдет, сними он видео про понравившийся альбом, так тому и быть. Все, что осталось сделать, это нажать на кнопку записи. Закончив, Юнги не удосуживается пересмотреть пятиминутный ролик. Наверное, зря, раз он записал его с первого раза, но это не имеет значения, ему плевать. Загружает видео — со всеми его возможными недостатками и косяками — и тут же закрывает браузер. Вместо пересмотра, он решает надолго вздремнуть, поужинать с родителями, помыть посуду и провести оставшийся вечер, пялясь на открытые учебники. Любопытство с тревогой дуэтом нападают на его совесть на следующий учебный день. Даже Намджун несколько раз интересуется, все ли у того в порядке; Юнги в ответ перестает грызть ногти и кивает, уверяя, что да. Ведь он и правда в порядке. Вроде того. Вчерашний импульсивный поступок не должен был сильно повлиять на него. Сейчас хотя бы пятница, Юнги может пойти домой и остальную часть дня посвятить анализу всех возможных последствий. В этом плане все почти идеально. Едва наступило четыре вечера, Юнги обнаруживает, что он снова сидит один в своей комнате и переглядывается с домашней страницей Ютюба на ярком мониторе. Удивительно, у него немало уведомлений. Что еще удивительней: они все — о комментариях под последним видео, целых двенадцать штук. Двенадцать комментариев. С тревогой в груди, Юнги листает комментарии; вдруг они негативные и все пользователи не согласны с тем, что он сказал? Тревожится он напрасно. Большинство из них это все виды комментариев типа «хорошее видео», «классный обзор» — и вишенка на торте: «Я люблю этот альбом, он такой крутой!», с чем Юнги легко соглашается. Один пользователь даже осмелился попросить его снять обзор на старые альбомы Mogwai, потому что ему «понравилась его цепочка мыслей». Юнги не знает, как сказать, что перечисленные альбомы он даже не слушал — оттого и вовсе не отвечает. Про все перечисленное он вмиг забывает, прочитав коммент со знакомым никнеймом: SmileyHoya • 12 часов назад снова привет! @-@/ во-первых, я бы хотел тебя поблагодарить за то, что ты не удалил канал, а еще я так удивился, когда ютюб мне это порекомендовал лолллл но… я не могу понять всего, что ты говоришь (ах… английский><;) видео все равно хорошее, я потом послушаю их музыку хехе еще раз спасибочки~ Прочитав комментарий пять раз подряд, Юнги перестает искать в этих словах скрытый мотив, какое-то объяснение тому, что этот незнакомец снова комментирует его видео. Может, здесь и нет определенной причины, это может быть один из тех общительных юзеров, что оставляют комменты на каждое открытое ими видео. Для Юнги это не жизненно. Оставлять комментарии под видео почти так же страшно, как их получать. Как бы там ни было, вежливые комментарии достойны вежливых ответов. 93Gloss • несколько секунд назад приветик, спасибо за просмотр^^ и не переживай из-за английского лол я не говорил ничего особо важного, просто поделился мыслями также, тебе не стоит меня благодарить. я правда не знаю, что сделаю с каналом в любом случае, обязательно послушай Mogwai. они классные Как и в прошлую их переписку, Юнги ничего не успевает сделать, как уже приходит ответ. Он задается вопросом, живет и дышит ли этот человек Ютюбом. У него наверняка включены все возможные уведомления, чтобы ничего не пропустить. Это странно. SmileyHoya • 5 минут назад оу, ты снова ответил! хмм… а что насчет твоих каверов? ты мог бы снова выложить еще парочку, уверен, людям они понравятся и обзоры на альбомы только звучит как хорошая идея~ этот обзор очень хорошо сделан. что если бы ты рассказал и про другие альбомы, которые тебе нравятся? 93Gloss • 4 минуты назад что ж я рад, что ты так думаешь, но не знаю… Я никогда не планировал становиться контент-мейкером Я по большей части хотел исполнять музыку, чтобы другие люди ее услышали, а ютюб тогда был моим единственным вариантом Я и сейчас вроде хочу лол… но моя группа неактивна SmileyHoya • 3 минуты назад вау, ты в группе?? это невероятно! (°ｏ°) я почти завидую я недавно думал о том, чтобы научиться на гитаре играть… правда, у меня ее нет ㅠㅠ это трудно? 93Gloss • 2 минуты назад конечно трудно лол но все же трудно в первый раз, верно? как только поймешь, как играть, уже не разучишься тебе стоит попробовать, если можешь. есть великое множество видео с советами и всем таким, которые тебе помогут :) я бы поделился своими советами, но это б продлилось вечность, их трудно все уместить в комменты на ют хаха SmileyHoya • 3 минуты назад понял-принял~ спасибо за честность xD ну а если бы мы переписывались в мессенджере? только если ты захочешь^^ у меня есть MSN и Skype Наверняка найдется множество причин, почему это плохая идея. Обыкновенная логика напоминает ему, что они оба незнакомцы, об этом человеке он не знает ничего, кроме его чрезмерного использования смайликов и переизбытка энтузиазма. Но опять же, Юнги всегда был человеком любопытным. А еще они в интернете. Если их общение станет слишком странным или напрягающим, достаточно пары кликов, чтобы все закончить. В конце концов, Юнги думает, нет ничего особенного в этом и в том, чтобы дать свой номер телефона. Более того, он должен гордиться, что он немного напрягается, чтобы общаться с другими людьми. Ну, с другими, кто не Намджун или Сокджин. По мнению Юнги, это можно считать личностным ростом. Хорошие новости: вероятность, что SmileyHoya — обычный человек, немножко возросли; так решил Юнги, добавив его в Скайпе. Первое, за что цепляется взгляд, это, конечно, аватарка, потому что на ней обычное пиксельное селфи мальчика-подростка с темными волосами и вздернутым носом. Пока ничего необычного. Правда, есть плохие новости: аватарка Юнги — хреново обработанная фотка, где у него гигантский рот; пару лет назад это было просто глупым мемом среди его друзей. Он совершенно о ней позабыл и не менял. Не с тех пор, как Юнги бросил Скайп и перешел к вещам побольше и получше. Как забросить ютюб-канал, например. Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) пхахаххахах это что такое твоя ава меня очень удивила!!!

МунГи нда… не спрашивай;

не смогу объяснить, даже если попытаюсь сорри, я ее как-нибудь изменю

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) хахах нееет не стоит кстати, мне стоит представиться@-@; я Хосок! 94 года рождения а ты Мунги, да? можешь сказать свой возраст?

МунГи вообще это Юнги Мунги было что-то вроде прозвища, но,,, забей на это лол и кажется, я тебя постарше :Р 93-лайн здесь

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) аххх (; ω ;) справедливо… хен

МунГи что, уже разочаровался? лол

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) ах вовсе нет! ну… может слегка но я уже привык быть младшим

МунГи

оу. среди всех своих друзей?

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) младшим в семье (╥ω╥) так, а откуда ты? ты в своих видео так хорошо говоришь по-английски ты студент по обмену?

МунГи хаха не я не настолько шикую вообще я кореец-американец

ну, я родился в тэгу

но живу в штатах с детства

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) вау правда??? это круто

МунГи да? лол

мне все равно как-то но плохо, что типа мы не были в тэгу уже лет 6

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) это правда круто!! для меня по крайней мере если честно, я никогда не покидал кванджу но надеюсь когда-нибудь попутешествовать по миру

МунГи прям по всему миру? это очень большая цель может, стоит начать с чего-то более достижимого как научиться играть на гитаре лмао

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) а точно!!! я совсем забыл про это

МунГи

вау

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) окей я готов пожалуйста, представь мне свой лист лучших советов (b ᵔ▽ᵔ)b Иронично, но они тратят на обсуждение никому-не-известных-супер-секретных советов по игре на гитаре от Юнги не более пяти минут и большую часть времени болтают о музыке в целом. Юнги советует некоторые любимые рок-группы, на которых вырос, а Хосок рекомендует ему все на свете, от к-попа до лоуфай хип-хопа. В некоторых местах их вкусы и пересекаются, на что Хосок каждый раз бурно реагирует, а Юнги всерьез задается вопросом, как вообще можно передать настолько яркую энергию через текст. Может лишь вообразить, каков этот парень в жизни. Как минимум, занятно. В один момент, во время их затянувшегося разговора, Юнги зевает и глядит на время в правом углу экрана, только чтобы осознать, что сейчас почти полночь. Это пустяк по сравнению с его бессонными ночами, которые он устраивал будучи тинейджером, но Юнги, по сути, уже взрослый. Его тело постарело, а разум и подавно, а сон прекрасен, потому что он искренне рад быть в отключке. Ему нравится ни о чем не думать. Сегодняшний день, собственно, прошел не так плохо. Даже довольно хорошо, ведь он думает о музыке и всем, что с ней связано, и это тема, о которой Юнги не умолкая может говорить часами, если захочет. Он не знает, как Хосок еще от него не устал или хотя бы не понял, что Юнги на самом деле не такой уж и «крутой» ютюбер, с которым бы все мечтали подружиться. Ведь Юнги и не ютюбер вовсе. Он едва ли музыкант. Тем не менее, Хосока это, видимо, не смущает. Возможно, странная череда событий, приведшая их туда, где они сейчас, не была напрасной, и не о чем было сожалеть. Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) вау, думаю, последняя песня это моя любимая из этих она правда так классно звучит? @-@ когда заканчиваются все громкие партии в начале хочу еще у них что-нибудь послушать

МунГи а я говорил :Р

но слушай, я обещаю попозже скинуть еще песен а сейчас я пойду отдыхать

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) окей-окей ;n; стой а сколько у там у тебя времени??

МунГи щас около 12 ночи

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) !!!!! (°ロ°) вау я не знал правда жаль, что я тебя так задерживаю…

МунГи не стоит! было правда весело давненько у меня не было возможности подушнить о своих любимых группах

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) правда? даже с друзьями?

МунГи ну с ними по-другому мы примерно одного типа музыканты по сути поэтому и стали друзьями так что да, нет смысла выпендриваться всем этим перед ними

они все уже все знают и любят то же самое

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) понимаю, понимаю так получается ты выпендривался передо мной?

МунГи

ну типо технически да…? ладно, поболтаем попозже? доброй ночи/дня/чего там у тебя

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) хахах ладушки спокойной ночи! (o´ω`o)ﾉ Прочитав последнее сообщение этой ночи, Юнги пропускает машинального закрытия всех открытых окон и вкладок и просто выключает компьютер, в очередной раз зевая. Он не уверен, что им овладело, чтоб он провел весь вечер переписываясь и бесконечно слушая музыку, но насколько он наслаждался каждой минутой этого, настолько и устал к концу. Прошло несколько лет с момента, как он был настолько увлечен общением. Все же, обещание есть обещание. Раз Юнги тот человек, что держит слово, на следующий день он присылает Хосоку еще больше рекомендованных песен, как и пообещал. И уже второй раз они разговаривают часами.

***

Прошло уже девять месяцев. Спальня Намджуна выглядит и пахнет ровно так, как Юнги запомнил. Аниме-фигурки и различные плюшевые игрушки, сломанная люстра-вентилятор, что так и не починена, порванный постер с Slipknot, упрямо висящий на стене напротив кровати; с последнего визита Юнги в доме друга ничего не поменялось — и так уже несколько лет. Эти мелкие детали будто больше остальных дарят ощущение комфорта. Это, конечно, временно, как и все остальное в жизни. Но если быть честным с самим собой, Юнги и не помнит, когда последний раз ночевал дома у Намджуна. Странно, ведь раньше они всегда устраивали ночевки, особенно в средней школе, когда друг у друга были только они и никто больше. Однако это было безумно давно. Ну, не безумно, но время так летит, словно прошли годы с того времени. И кажется, что теперь они совершенно другие люди. Хотя они не изменились — и это облегчение. Ведь Намджун все еще херовый хозяин, который не разрешает Юнги трогать его компьютер и ругает Сокджина за то, что тот захомячил пачку попкорна в масле (при этом они все видели, как минимум половину нее съел сам Намджун). Мать Намджуна тоже не изменилась, не считая ее странного выражения лица, что-то между шоком и радостью, когда она видит Юнги впервые за, вроде бы, несколько месяцев. И она все еще отчитывает его, как и всегда, говоря, чтоб он перестал стесняться и заходил к ним почаще, ведь она скучает по нему. Слыша это, Юнги бросает все свои ментальные силы, лишь бы не заплакать. Сейчас Юнги игнорирует слезы от третьего зевка подряд, ведь они как бы должны посмотреть вместе фильм, а Сокджин два часа подряд играет в Guitar Hero, и Намджун листает вебтун, который, как тот клянется, «займет лишь несколько минуточек». Впрочем, пофиг. У каждого из них свои слабости, и сейчас такой слабостью у Юнги является мягкая подушка под щекой и знакомая комната вокруг. В общем, все это гораздо лучше, чем сходить на переоцененный выпускной из старшей школы. Только Юнги засыпает, теплая рука мягко хлопает по щеке. Он хмурится, усталыми глазами разглядывая, кто вторгся в его покой. — Хватит притворяться спящим и поиграй со мной, — велит Сокджин; он часто приказывает, нежели просит. Он кладет вторую игрушечную гитару на живот Юнги. — Должны же мы повеселиться, а? Еще даже десяти вечера нет. Проигнорив минимум половину сказанного, Юнги стягивает с себя твердую пластиковую игрушку и переворачивается на бок, обнимая ее. Очень комфортно лежать вот так на полу в компании тонкого одеяла и подушки Намджуна. — Настоящие гитаристы не играют в Guitar Hero, — бормочет Юнги и сопровождает это смелое заявление еще одним драматичным зевком. — Потому что ты в ней плох, верно? Я-то знаю, но мы можем и на простом режиме сыграть, — отвечает Сокджин. Где-то на фоне звенит смех Намджуна. Юнги все еще не шевелится, а тот его все будит, — Юнги. Юнги-а. Я знаю, ты не спишь. Может сыграем одну песню? Ну че ты, ты же пропустил выпускной, не просто чтобы уснуть до полуночи. — Нет, я пропустил выпускной, потому что это хрень полная. — Жиза, — соглашается Намджун. Поначалу Сокджин лишь вздыхает и возвращается к игре, Юнги думает, что выиграл. Конечно, он ошибается. К этому моменту он должен был понять, что его другой лучший друг может быть таким же упрямцем. — Это не совсем правда. Я же был на своем выпускном. Было не так уж плохо, — продолжает Сокджин, листая старые рок-песни в игре. — В любом случае, нет ничего постыдного в том, чтоб признать, что вы просто не нашли себе парочку. Могли бы и друг с другом сходить, если в этом дело. — Иу, — одновременного выпаливают младшие, и Сокджин как обычно ржет. — Но Намджун танцевать не умеет. Мы все это знаем, — спорит Юнги. На что Намджун отвечает: — Справедливо. Но ты в любом случае до моих плеч не дотянешься. — Оу, это был мощный удар! — комментирует Сокджин в сторонке, он все еще хихикает, хоть его лицо все красное. — Что наш бывший чемпион может сказать по этому поводу? Держа воображаемый микрофон, Сокджин протягивает руку Юнги; ответ в виде среднего пальца не заставляет себя долго ждать. Естественно, Сокджин убирает свой «микрофон» и с жалостью качает головой. — Ах, обиженка-неудачник, — продолжает он дразнить. — Как плохо. У него впереди была такая многообещающая карьера. Но, к сожалению, того последнего удара Намджуни он не вынес… Наслушавшись вдоволь насмешек и желая отомстить, Юнги садится прямо, берет игрушечную гитару и поворачивается к маленькому телевизору. Ему не нужно бросать взгляд на лицо Сокджина, и так знает, что этот хитрюга доволен. — Выбирай песню, хен. И вновь Сокджин с него смеется, в этот раз подыгрывает, звуча словно какой-то аниме-злодей: — Что же это, ты наконец готов поиграть? Юнги качает головой и настраивает гитару: — Не-а. Я сначала надеру задницу тебе Guitar Hero, а затем Намджуну — в реальной жизни. — Кому, мне? — спрашивает Намджун, впервые за полчаса отвлекаясь от экрана компьютера. И пока он пытается звучать невинно, его подводят губы, растягивающиеся в широкой улыбке. — Ты это сам начал! — И сам это закончу, — бормочет Юнги в ответ, только теперь он слишком занят видео-игрой, чтобы понять, как избито это звучит. В конце концов, отомстить оказалось не так легко, особенно после того как Сокджин обыгрывает его в Guitar Hero несколько раз подряд, хоть играет на более высоком уровне сложности, чем Юнги. Единственная победа Юнги — заслуга не его навыков в игре, а в разряжающейся гитаре Сокджина; это в конечном итоге приводит к дальнейшему хаосу и читерству. Они успокаиваются, только когда Намджун решает, что ему надоело наблюдать за их бессмысленной битвой и хочет продолжить читать вебтун в тишине. Кажется, никому нет дела, когда Юнги заявляет, что они еще не посмотрели фильм, но раз он «испортил» им игру (смелое заявление Сокджина, конечно), вместо Guitar Hero на ярком экране теперь рандомный фильм. Тем не менее, первым засыпает Юнги, ибо он потратил всю энергию на споры и быть трайхардом в игре, в которой он на самом деле плох. Хоть на этот раз его друзья достаточно добры, чтобы позволить ему поспать. Он смог спокойно отдыхать всю ночь и когда вновь открывает глаза, белые стены Намджуна окрашены приятным светлым оттенком голубого. Солнце только начало вставать, а его друзья еще дремлют; это легко подтвердить мультяшным храпом Намджуна и руками Сокджина, закинутыми на Юнги. К сожалению, у Юнги больше не получается отрубиться после возвращения из ванной, но его пустой мочевой пузырь премного благодарен этой жертве. Раз больше нечем заняться до пробуждения друзей, Юнги хватает свой телефон из-под подушки. Он приятно удивлен, видя новые сообщения в Скайпе, ждущие его прочтения. Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) хен! хэй! извини, что только сейчас отвечаю у меня был долгий прием @-@; но ты уже, наверное, спишь, так что… надеюсь, тебе снятся хорошие сны~ Юнги улыбается, он не может этому сопротивляться. Лишь пара месяцев прошла с возрождения его аккаунта в Скайпе, который он использует только для переписки с Хосоком, когда это возможно. Он, честно говоря, не уверен, как им удается оставаться более-менее постоянными в своих взаимодействиях; тем более, что они проживают на противоположных сторонах планеты с разными часовыми поясами. Темы их разговоров всегда простые, потому что они говорят только о простых вещах, но это всегда так весело и непринужденно. И пока Хосок будет продолжать писать, Юнги будет продолжать отвечать. Славно, что это чувство взаимно.

Мунги

все окей, я тоже только увидел твои смски лол

но сейчас утро, так что доброе утро :)

что за прием у тебя был?

После отправки ответа проходит несколько минут, за которые Юнги то пялится в потолок намджуновой спальни, то проверяет телефон. Он знает, что в Южной Корее уже ночь, но он пока не запомнил точную разницу во времени между двумя мирами. Насколько Юнги знает, сейчас может быть хоть 7 вечера, хоть 12 ночи. Расписание Хосока тоже странное. Во многие дни его телефон будто приклеен к рукам, раз он так часто отвечает, но в редкие случаи он не читает сообщения Юнги почти сутки. Когда Юнги разок его подколол по этому поводу, спросив, является ли Хосок учеником, переписывающимся во время урока, тот развернуто ответил, что он на самом деле учится по программе не домашнего обучения, которая похожа на программу домашнего обучения. Юнги все еще не понимает, что это значит, но объясняет это разницей культур. После долгого ожидания, наконец приходит ответ. Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) оу! доброго утречка тогда~ и это был прием у врача как твой вчерашний день прошел? надеюсь, повеселее моего… ㅠㅠ

МунГи

не буду врать, наверное повеселее :Р

я провел всю ночь у намджуна дома

мы в основном спорили и ели, но было весело

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) намджун это младший который в одном классе с тобой верно?

МунГи

ага, пропустил год обучения

и сокджин самый старший

тусили только мы втроем

раз намджун и я не пошли на выпускной

мы подумали, было б круто так сделать

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) вау, американский выпускной! слышал об этом но почему ты не пошел???

МунГи

потому что выпускной это хрень?

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) ?! нет это неправда

МунГи

ну мне жаль такое говорить, но…

те фильмы, что ты смотрел?

они тебе соврали </3

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) (⇀‸↼‶) окей, но почему ты даже не сходил?

МунГи очевидно потому что я знаю правду и они не получат от меня денег неважно, сколько у тебя там времени?

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) 11 вечера

МунГи

и завтра у тебя понедельник?

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) ага! а что?

МунГи разве ты не должен учиться?

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) (¯. ¯;) я и учусь, ктвоемусведению

МунГи да? и чем занимаешься?

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) английским

МунГи

ааа конечно

ладно тогда попрактикуемся

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) ?

МунГи hi, how are you?

Хосоки (´｡• ω •｡`) ∑(O_O;) [Хосоки печатает…] И печатает, и печатает. Юнги неотрывно смотрит на не меняющуюся вкладку чата, проходит минимум минута терпеливого ожидания, пока он не получает ответ. Оглядываясь назад, он, вероятно, должен чувствовать себя виноватым, раз затеял импровизированный тест, но его глаза загораются весельем, в независимости от того как себя чувствует его совесть. Хосоки (´｡• ω •｡`) I’m fine, thank you. and you?

МунГи I’m also fine, thank you. and you?

Хосоки (´｡• ω •｡`) what????? ok… fuck Неожиданное ругательство в идеальный момент — самое веселое, что могло бы быть. Оно застает Юнги врасплох, и он вслух смеется, пока не осекается, закрывая рот рукой, чтобы сильно не шуметь. К счастью, никто из его друзей, вроде как, не потревожен.

МунГи

вау хосок

я уверен, что такого в твоем учебнике не найдешь

любопытно, где ты этому научился

Хосоки (´｡• ω •｡`) (￣▽￣*)ゞ мне любопытно~

МунГи я просто прикалываюсь кст уверен, ты хорошо справляешься с английским это я должен учиться корейскому

Хосоки (´｡• ω •｡`) что? зачем? ты уже свободно говоришь и я всегда понимаю все, что ты говоришь

МунГи

ну письмо/чтение всегда проще разговора в повседневной жизни я больше использую английский только если я не дома или с моими друзьями но мы переключаемся между языками, мы ж ленивые :Р типа, джин-хен злится по-корейски а джун вбрасывает рандомные корейские словечки в предложения потому что думает, что это забавно

Хосоки (´｡• ω •｡`) оу, правда? никогда бы не подумал

МунГи я в основном говорю по-корейски с мамой

ей комфортнее использовать корейский а кроме нее, ты мой единственный подопытный кролик

Хосоки (´｡• ω •｡`) подопытный кролик?!

МунГи

упс я хотел написать приятель

Хосоки (´｡• ω •｡`) (¬_¬) а еще ты сменил тему

МунГи разве?

Хосоки (´｡• ω •｡`) да я хочу побольше узнать о выпускном

МунГи агрх, серьезно?

и что же в нем по-твоему такого интересного?

Хосоки (´｡• ω •｡`) ну не знаю? просто кажется классным! у нас такого нет

МунГи но он правда не крут во-первых, нужно носить странные аутфиты

чтоб казаться модным, хотя ты не такой а еще это стоит кучу денег и тебе даже не выпить, это незаконно музыка там тоже отстой, наверное хотя нет я уверен она отстойная

Хосоки (´｡• ω •｡`) но ты же не пошел ты не можешь знать наверняка

МунГи у меня есть нечто под названием интуиция она очень сильная и правдивая

Хосоки (´｡• ω •｡`) хмм~ ок

МунГи что ты имеешь в виду под «ок»?

Хосоки (´｡• ω •｡`) ок! какую музыку ты бы тогда хотел?

МунГи эээ не знаю что-то, где гитары много?

Хосоки (´｡• ω •｡`) лололол потому что ты играешь на гитаре

МунГи нет слушаю я просто предпочитаю такую музыку или что угодно, что не является 5 поп-песнями, замученными на радио

Хосоки (´｡• ω •｡`) хочу послушать

МунГи послушать что?

Хосоки (´｡• ω •｡`) тебя! твою игру на гитаре

МунГи ? ну, ты же смотрел мои каверы

Хосоки (´｡• ω •｡`) я не об этом хочу услышать, что ты бы сыграл на выпускном

МунГи окей? но у меня ничего такого нет…

Хосоки (´｡• ω •｡`) но у тебя есть гитара и вебка дурачок~ (°ε°)

МунГи стой ты хочешь, чтоб я сыграл для тебя на гитаре? прям щас???

Хосоки (´｡• ω •｡`) да…? если хочешь, конечно я просто подумал, было бы классно тебя послушать Это должно быть простой просьбой. Простой просьбой, что кажется довольно безобидной по своей сути, но Юнги чувствует приближающуюся панику. Это невозможно осуществить, ведь он больше не играет на гитаре. Честно, он не может прикоснуться к инструменту уже почти как год, а в некоторые дни он не может выдержать и взгляда на него. Не может выполнить простую просьбу Хосока, потому что он трус. Грустный, бесполезный трус. Его единственное спасение в том, что Хосок об это не знает. И пусть так оно и будет.

МунГи

ну это очень плохо

я все еще у намджуна дома, т.е. без гитары

но даже если б она у меня была

сейчас 6 утра и все спят

Хосоки (´｡• ω •｡`) оууу ладно тогда а что насчет следующего раза?

МунГи

???

Хосоки (´｡• ω •｡`) ты сыграешь для меня, если будешь один?

МунГи

хммм

посмотрим…

Хосоки (´｡• ω •｡`) на что?

МунГи

у тебя день рождения в феврале, верно?

Хосоки (´｡• ω •｡`) да, и?

МунГи

ну супер

тогда тебе сыграю :)

Хосоки (´｡• ω •｡`) ?!@-@;;; это не произойдет еще целых 9 месяцев!!!

МунГи

именно~

ты дождешься этого, я уверен

Хосоки (´｡• ω •｡`)(¬ ‸ ¬) ты холодный человек, хен холоднющий человек

МунГи

да я знаю

я родился зимой

Хосоки (´｡• ω •｡`) ладушкиииии я пойду спать~ и постараюсь вспомнить про «учебу»

МунГи

хороший мальчик

трудись усердно, хосоки \(￣▽￣)/

Хосоки (´｡• ω •｡`) (╥﹏╥)

***

Прошел уже год. Или же — целых двенадцать месяцев с того момента как земля разверзлась под ногами Юнги, затягивая его целиком и отправляя его вниз по спирали в бесконечную бездну. Как могло пройти уже столько времени? Долгим оно не ощущалось и не имело смысла, но Юнги уже должен бы привыкнуть. Ведь течение времени для него не кажется реальным, только не когда он заперт в ловушке времени и постоянно проживает во сне тот судьбоносный августовский день. Если так подумать, Юнги все-таки не должен был соглашаться на эту вылазку — но так в нем говорит лишь эгоизм. Внутренний голос принадлежит печальному, бесполезному трусу. Другая же часть сознания ясно осознает, зачем они это делают и почему Сокджин предложил это спустя год игнорирования огромного слона в комнате. Головой Юнги понимает, что не ему одному больно. Он в курсе, что не все вертится вокруг него и его противоречивых чувств. Это просто нечестно по отношению к Сокджину и Намджуну, которые проходят через то же самое. Эту мысль Юнги и старается держать в голове на протяжении их длинной поездки в центр Лос Анджелеса. Если он будет твердить себе, что это необходимо, чтобы его друзьям стало чуть легче, он сможет перебороть привычное желание сбежать и спрятаться в комнате. Сила и храбрость — об этом ему стоит помнить. Он должен это сделать для Сокджина с Намджуном, ведь ради себя он не может. Но для такой поездки сейчас чертовски жарко, и это все усложняет. Солнце в самый разгар лета печет прямо сверху, подчиняя. Ни от включенного Сокджином кондиционера на полную мощность, ни от их легкой одежды ничего не меняется. Юнги почти задыхается на пассажирском сиденьи. Становится невыносимо, и он опускает стекло, бормоча, что ему просто нужно немного свежего воздуха — и вот тогда на него обрушивается настоящая буря. Желудок скручивает, а горло предупреждает о необратимом. — Можешь остановиться? — молит Юнги, но даже от поворота головы, чтоб взглянуть на друга, все плывет. — Блять… Меня сейчас стошнит. Ответ Сокджина остается тайной, ведь Юнги больше ничего не слышит и не видит, закрыв глаза и пытаясь сосредоточиться на дыхании — ровно как и на том, чтобы его не вывернуло в чужой машине. Он не открывает их до тех пор, пока не чувствует резкую остановку машины; Юнги распахивает дверь и вываливается из авто, согнувшись от сухой рвоты на обочине дороги. В другой ситуации ему было бы неловко так себя вести на публике, пока остальные машины мчатся мимо них, но сейчас Юнги об этом не думает. Его единственная мысль — он не может дышать, не получается, и это больно. Юнги не замечает, что он больше не сидит в одиночестве, сгорбившись на обочине дороги, пока не чувствует теплую руку на своей спине, успокаивающе поглаживающую вдоль позвоночника. Голос, обращенный к нему, принадлежит никому иному как Сокджину, но опять же, Юнги не способен ни услышать, ни воспринять сказанное, до тех пор пока его никчемное тело не начинает успокаиваться и он больше не задыхается. Хотя, его еще сильно потряхивает; это он заметил по силуэту своей тени. Когда его сознание наконец-таки догоняет тело, первое, что делает Юнги, это мотает головой, и жалкий смех срывается с дрожащих губ. — Ты почему не на водительском сидении? — спрашивает Юнги, ему приходится прищуриться от ослепительного солнца, чтобы оглянуться через плечо. — Оставил машину заведенной и все такое… Кто-то же украдет твой драгоценный Хендай. — Заткнись-ка. Ты выглядел так, словно умирал, — в продолжение своих театральных слов Сокджин оборачивается к машине и тянется к чему-то, что ему подает Намджун. Секундой после Юнги понимает, что это бутылка воды. — Вот, попей. Юнги хмурится в ответ: — Но Намджун прижимался к ней губами. — Выпей это, Юн. Раз уж Сокджин использует свой я-вообще-то-сейчас-абсолютно-серьезно голос, Юнги устало вздыхает перед тем как подчиниться. На удивление, стекающая по горлу холодная жидкость правда немного помогает. Ум проясняется и тошнота отступает так же быстро, как пришла. Он не уверен, повторится ли это вновь, но оставляет бутылку при себе, на случай если его тело и правда сегодня настроено против него. — Простите, мне сейчас лучше, — говорит Юнги. — Надо бы выбираться отсюда. Мы же почти приехали? Повисла тишина. Намджун выглядит, словно только что увидел роды, а выражение лица Сокджина подсказывает Юнги, что тот хочет что-то сказать и пытается сдержаться. Однако Сокджин тот человек, который всегда честен с друзьями, даже когда приходится говорить о том, что никто не хотел бы услышать. Так что не удивительно, что он наконец произносит: — Все нормально. Я могу тебя отвезти обратно. — Нет, — таков мгновенный ответ Юнги. — Я не хочу возвращаться домой. Я же сказал, что пойду с вами, верно? Так что идем. Сокджин качает головой: — Я знаю, что ты сказал, но это было до твоей панической атаки на обочине, Юнги. Я также знаю, что тебе это дается труднее остальных, так что… Я просто пытаюсь позаботиться о тебе. Вот и все. — Окей? Но- И Юнги останавливается. Слова больше не могут сорваться с его губ, он понятия не имеет, что возразить. От всей ситуации хочется рассмеяться, но его хаотичные эмоции выбирают иной путь. Будто он и так недостаточно смущен, горячие слезы начинают катиться по покрасневшим щекам без его разрешения. Юнги инстинктивно опускает голову, не желая, чтобы кто-нибудь видел его в столь уязвимый момент. Даже его друзья и семья. Юнги не хочет быть увиденным. — Намджун, можешь подать мне маленькую коробочку за сиденьем? Нет, за пассажирским. Спасибо. Мягкая, сухая салфетка мягко прикладывается к обоим щекам, и Юнги позволяет это, он не хочет тратить энергию на ссору. Хотя бы его слезы текут не дольше нескольких секунд, вероятно, потому, что остальные слезы были пролиты за прошедший год. Юнги предполагает, что у него их мало в запасе, и он не уверен, что это значит и как к этому относиться. Когда Юнги вновь может говорить, он бормочет: — Я знаю, как все это выглядит, но не хочу возвращаться. — Хорошо, хорошо, — Сокджин заканчивает вытирать лицо Юнги за него. Раз слезы остановились, Юнги поднимает голову вновь и глядит в бездонные карие глаза друга. Сокджин улыбается в ответ. — Я и не собирался тебя заставлять. Остаток поездки они проводят в тишине. Юнги просто благодарен, что удушье ушло, хотя он все еще чувствует себя тревожно, отвратно. Но сейчас он признает, что его чувства, скорее всего, не изменятся в ближайшее время; и эта мысль становится реальностью, когда они наконец прибывают на кладбище. Выходить из машины во второй раз труднее, но Намджун протягивает ему руку, и Юнги берет ее без каких-либо возражений. Весь визит ощущается, словно игра-симулятор. Солнце, что бросает на них свои лучи сверху, все еще реальное. Щебечущие в деревьях птицы реальны. Люди, мимо которых они проходят, тоже более чем реальны. Свежий аромат только состриженной травы, хлюпанье грязи под ботинками, тонкий слой пота на задней части шеи — все это должно быть реальным, но Юнги психологически трудно отделить один момент от следующего. Все это время он не говорит, а позволяет Сокджину вести их, пока Намджун идет плечом к плечу с Юнги. Вероятно, он думает, что ему нужно быть рядом, чтоб поймать старшего, если тот упадет в обморок или еще что. В любой другой день Юнги бы посмеялся над этим. Однако прошлое остается в прошлом, Юнги все выкинул из головы еще там, на обочине дороги. Когда они доходят до нужного надгробия, становится почти что скучно. Звучит странновато, но иного слова для описания собственных чувств подобрать Юнги не может, пока неотрывно смотрит на массивную каменную плиту с выгравированными на ней словами. Краем глаза он замечает, что Сокджин и Намджун тоже удивлены его минимальной реакции, но лишь на секунду. — Кажется, мы выбрали хорошее время для визита, — комментирует Намджун. Он стоит совсем рядом с Юнги, но голос словно звучит издалека. Остальные двое без лишних слов понимают, что это значит. Под надгробием лежит свежий букет цветов, красивое сочетание белых и желтых лепестков компенсируют серость могилы. Это не удивительно; все-таки прошел ровно год. Их первая годовщина. Нет ничего необычного в том, чтобы посетить могилу близкого человека в такое время, и их собственный визит как очередное доказательство. В любом случае, Юнги признает, что испытывает облегчение, что ему не нужно видеться с ними. Мало что было сказано после слов Намджуна. Сокджин встает на колени перед могилой и зажигает маленькую свечку, которую принес с собой. Затем, все еще наклонившись над надгробием, он складывает ладони вместе и закрывает глаза для тихой молитвы. Намджун же, напротив, напрягается; он будто не знает, что еще сделать или сказать — должен ли он плакать, молиться или говорить вслух, толкнуть речь, которую бы остальные ребята поддержали. Юнги хочет сказать, что все в порядке, тот не обязан что-либо говорить. Он не обязан всегда их вдохновлять или говорить им мудрые вещи. Он имеет право скорбеть, как и все. Правда, Юнги не находит в себе сил, чтобы это произнести, так что Намджун, повторяя за Сокджином, бормочет про себя молитву. Вскоре после этого они уходят с кладбища. — Мне взять пиццу? Или лучше пасту? — третий раз за день спрашивает Намджун. Посещение места, полного мертвых людей и скорби, не вызывает аппетит, но стоит им сесть в машину, как Сокджин объявляет, что они будут обедать. Ни у кого нет никаких претензий, особенно когда старший друг добавляет, что все за его счет. Конечно, если они слишком устали, он предлагает отвезти их домой, и Юнги знает: невзначай брошенное предложение адресовано исключительно ему. Он повторяет в ответ, что пока не хочет возвращаться, утверждая, что, черт возьми, ни за что не пропустит бесплатную еду. По правде говоря, Юнги не так уж и голоден, хоть утром был слишком встревожен, чтобы позавтракать. Он просто не хочет оставаться наедине с собственными мыслями. Подобные отвлечения необходимы, чтобы оставаться в здравом уме. — Может, возьмешь и то, и другое и перестанешь меня спрашивать? — дразнится Сокджин. — Я же сказал, что оплачу, помнишь? Можем поделить пасту, я по правде говоря тоже на нее засматриваюсь. Намджун тут же закрывает меню. — Договорились. Тогда хочу оба блюда. А еще у тебя нет права передумать. Хоть и Сокджин закатывает на это глаза, он быстро соглашается. Тем временем, Юнги выбирает самую пресную еду, которую можно найти в меню, но не салат, надеясь, что сэндвич с индейкой будет достаточно сытным и не расстроит его желудок вновь. Ждать, пока им принесут еду, им пришлось максимум минут двадцать, и как только его живот наконец доволен, Юнги отодвигает от себя пустую тарелку и терпеливо ждет, пока доедят его друзья. Сокджин ведет праздную болтовню и поддерживает легкое настроение случайными глупыми шутками, а Намджун набивает щеки пастой и беспорядочно, раздражающе барабанит по столу, как это делают все барабанщики. Знакомая сцена, которая происходила несколько раз в течение лета, когда у них хватало смелости покинуть комфорт своих домов с кондиционерами, как сейчас. Обычно инициатором этого является Сокджин, утверждающий, что им нужно проводить как можно больше времени вместе, прежде чем Намджун поступит в университет в сентябре. Это более или менее бессмысленный мотив, учитывая, что Намджун будет ходить в то же место, что и он, и они в любом случае смогут видеться. Юнги — единственный лишний в этом уравнении, раз он не собирается поступать в университет. Пока нет. Или, может быть, вообще нет. Кто знает наверняка? Он не слишком задумывался о том, что будет дальше после окончания средней школы, и преодолеть это было достаточно сложно. На самом деле, такое ощущение, что его мозг работает на автопилоте с начала летних каникул в июне. Юнги не хочет думать о взрослой жизни и ужасающем будущем, о неизвестности, которая его поджидает. Рано или поздно ему придется это сделать, он это понимает, но сейчас проще просто оставить все как есть. В эти дни он общается со своими друзьями и чаще выходит из дома — и то, и другое отнимает у него много ежедневной энергии. Но выполнения небольших, обычных действий, подобных этому, пока должно быть достаточно, на этом так называемом пути к выздоровлению. Он сможет предпринять следующие шаги, чтобы наладить свою жизнь, как только овладеет тонким искусством покидать свою спальню. Верно? Сейчас же Юнги чувствует, что его дневная батарея почти полностью разряжена. Его недавний эмоциональный срыв возвращается к нему, чего он не замечает, пока не обнаруживает, что моргает специально, пытаясь не заснуть. Не помогает и то, что он только что поел и в ресторане безумно комфортное расположение столиков. Отказываясь бороться с этим, Юнги пододвигается в сторону и кладет голову на плечо Сокджина. Немного раздражается, когда его друг резко вздрагивает, но потом Сокджин гладит его по голове, и Юнги успокаивается. — Устал? — спрашивает тот. Юнги отвечает легким кивком. — Ладно тогда. Мы скоро пойдем. Сидящий напротив них Намджун дразнится с гадкой ухмылкой: — Идеальная парочка. Сокджин пинает его под столом.

***

Юнги принимает холодный душ, как только возвращается домой. Хоть и приятно чувствовать себя чистым и смывать дневной стресс с его кожи, но это заставляет его ощущать больший прилив бодрости, чем ему бы сейчас хотелось. Технически, время сейчас немного раньше, чем его обычный отход ко сну, но отрубиться в постели — это все, о чем он мог думать, пока Сокджин вез его домой. А теперь его разум снова проснулся, и он не может перестать воспроизводить сегодняшний день в своей голове. Просто, чем он занимался на протяжении года? Ответ должен бы прийти быстро, но Юнги трудно вспомнить. Ощущение, что столько всего произошло и изменилось — и в то же время ничего. Он всегда будет Мин Юнги в той или иной форме, но Мин Юнги год назад — не тот же человек, каким он является сейчас. Каков был Юнги до прошлого августа? Каким человеком он был? Также проводил много времени в своей комнате в одиночестве, это верно. Но разве тогда он не наслаждался уединением? Разве его спальня не была тихим место вдохновения и творчества, нежели чем изоляции и онемения? И что еще важнее, вернется ли когда-нибудь эта реальность к нынешнему Юнги? Люди говорят, что время лечит, время покажет. Если это правда, то почему ему кажется, что время — это то, чего он так много потратил впустую? Тихое «динь» уведомления отвлекает Юнги от вызывающих головную боль мыслей. Он лежит в темноте уже по меньшей мере час, в безуспешной попытке заставить себя уснуть. Ему приходится щуриться на маленький экран, чтобы прочитать, что там написано, и он не удивляется, когда видит, от кого это. И очень вовремя. Ему определенно не помешает отвлечься. Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) чем бы мне позавтракать? отвечай побыстрее пж, мой живот уже болит;;

МунГи хмммммммм панкейки или вафли? выбирай

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) я кореец

МунГи и я не гони на сладости сироп полезен для души

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) и ужасен для зубов так что нет спасибо (︶︹︺) я достаточно настрадался со своими брекетами

МунГи оу точно забыл, что у тебя они стоят кст, разве сейчас не время обеда у тебя?

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) ну технически но это моя первая еда за день раз я поздно встал и пошел к стоматологу так что мои рот с животом болят…

МунГи иу какой отстой отправляю тебе исцеляющие зелья

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) премного благодарен тебе, мудрый лекарь ладно, расскажи мне про свой день! занимался чем-нибудь веселым?

МунГи не совсем

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) что же ты тогда делал?

МунГи ну я ходил на кладбище

пообедал с джином и джуном вернулся домой вот и все

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) стойстойстой зачем тебе нужно было идти на кладбище?! (°ロ°)

МунГи аээ долгая история

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) тогда расскажешь? у меня есть время, и мне любопытно

МунГи хм помнишь, я говорил, что моя группа не активна?

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) помню

МунГи в общем, это потому что

Оба больших пальца Юнги замирают, грозно нависая над клавиатурой. Он не знает, что сейчас делает. Тем не менее, он знает, что должен перестать делать что бы то ни было, пока он не испортил отношения с Хосоком, потому что с ним все иначе. У них нет той же динамики, что у Юнги с Намджуном и Сокджином. У них нет общей истории, общих боли и страданий. С Хосоком у него все совсем по-другому. Их динамика более беззаботная, простая, безличная. Они болтают о каждой мелочи, пришедшей в голову, и с удовольствием подкалывают друг друга, но они ни разу не пересекли черту между фантазией и реальностью. Быть может, думать так нечестно, ведь Хосок — реальный человек по ту сторону чата. Он не какая-то выдумка, и он гораздо большее, чем отвлечение — пять месяцев постоянного взаимодействия это подтвердят. Есть, однако, что-то в нем привлекательное для Юнги; может, это «что-то» связано с тем, что он не знает каждой детали о Юнги. Что сделает Хосок, если узнает, каков Юнги на самом деле? Что он скажет? Будет ли его разочарование неизмеримым? Они больше не смогут болтать обо всем на свете, пока одному из них не придется пойти спать (ведь часовые пояса реальны)? Юнги не уверен, готов ли он разрушить иллюзию. К сожалению, реальный мир не так работает, он это знает. Юнги знает это лучше любого другого. Глубоко вдохнув и понадеясь, что об этом не пожалеет, Юнги решает продолжить разговор холодной, жестокой правдой. Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) хен?

МунГи мы потеряли нашего главного вокалиста он умер. в прошлом году сегодня ровно год с того момента, на самом деле так что мы посетили его могилу мы все были очень близки с ним это было… тяжело но тебе не стоит извиняться или соболезновать, или спрашивать, в порядке ли я не надо этих неловких штук ведь это не твоя вина, а я в порядке ну, гораздо более в порядке, чем был в прошлом году так что не беспокойся можешь даже не отвечать на это я просто несу чушь, потому что сегодняшний день был странным и я чувствую себя странно извини

Юнги в двух секундах от того, чтобы швырнуть свой телефон через всю комнату, лишь бы не читать ответ Хосока, но он недостаточно шустр, никогда таким не был. Хосок отвечает на многословную тираду так же быстро, как и всегда, как будто Юнги только что не сбросил вонючую бомбу, полную дерьмового эмоционального багажа, одним сообщением. Это странно, потому что Юнги уверен: поменяйся они местами, он бы понятия не имел, что на все это сказать. Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) ах, хен… ты говоришь мне не извиняться а затем переворачиваешь все и извиняешься передо мной но я не скажу ничего из тех вещей потому что знаю, что ты правда этого не хочешь могу ли я спросить, отчего ты чувствуешь себя странно?

МунГи я не знаю… сама идея «навестить» его на могиле я запаниковал по дороге туда это было жутко неловко ровно как и говорить об этом лол

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) нет-нет, я понимаю это было для тебя страшным и непомерным

МунГи

я не знаю, был ли это страх

но непомерным это точно

могилы просто странные???

вероятно, прозвучит неуважительно

я знаю, что это… что-то вроде их «почтения»

и некоторым людям нужно место

куда они могут пойти, чтобы встретиться с теми, кого потеряли

но я терпеть не могу думать о том, что он застрял

в этой блядской земле навсегда

ощущение было, будто я задыхался

так что… я не знаю, что делать

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) что ты имеешь в виду?

МунГи ну, я не могу посещать его могилу когда я будто умираю там но… я думаю… было бы неплохо иметь что-то что бы ассоциировалось с ним? это странно?

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) я совсем не считаю это странным!! звучит как хорошая идея

МунГи да?

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) ага-ага может, такая у кладбищ атмосфера что так тревожит тебя? ты можешь выбрать что-то позитивное и менее… депрессивное как место, которое он любил посещать? в этом есть смысл?

МунГи да да, есть

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) хорошо! тебе нужно лишь подумать о месте которое было для него особенным

МунГи думаю, я так и поступлю и спасибо… что выслушал это все. я знаю, что это все вышло из ниоткуда и в большом количестве надеюсь, я тебя не смутил

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) юнги-хен

МунГи да…?

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) мы же друзья, разве не так? разве друзья друг на друга не полагаются?

МунГи … ага, полагаются

Хосоки (´ ｡ • ω • ｡ `) тогда можешь на меня положиться ок?♥

МунГи ок♥

Той же ночью, прямо перед второй попыткой уснуть, Юнги прокручивает в голове их беседу с Хосоком и все выдвинутые предложения. Что именно делает какое-либо место для человека особенным? Связанные с ним воспоминания, проведенное там время и их прозвеневший смех? Юнги усердно думает, но не уверен, что такое место вообще существует. Тогда они большую часть времени проводили в одних и тех же местах. Школа, комната Юнги, гараж у дома Намджуна, старый музыкальный магазинчик и игровая зона в торговом центре, вечно пахнущая как протухший сырный соус к начос. Ни одно из этих мест не производит впечатления «особенного» ни в каком смысле этого слова. Это просто те места, которые были доступны им в то время. Где еще могла бы тусоваться группа подростков-подражателей рок-звездам? Далеко не весь мир был их игровой площадкой. Тем не менее, эта последняя мысль дает Юнги идею. Обычно летом некомфортно открывать окно, потому что оно выпускает весь холодный воздух изнутри и позволяет теплому воздуху проникать снаружи. Но сейчас это не важно. Юнги все равно распахивает окно своей спальни, и теплый воздух летней ночи ласкает его мягкие щеки. Глядя на темное небо над головой, он почти не видит звезд. Может быть, несколько тут и там, но ничто не сравнится с тем, что он хочет увидеть прямо сейчас. Придется смириться. Юнги открывает рот, чтобы заговорить, и его поражает осознание, что он не знает, что сказать. Это постепенно становится обыкновением. Дело в том, что он никогда раньше этого не делал и как-то неловко стоять у окна, разговаривать сам с собой. На кладбище он видел, как Сокджин и Намджун делают это с легкостью. Ну, быть может, им было легко, потому что говорили они про себя. Однако Юнги не хочет этого делать. Он думает, что если не произнесет свои слова в воздух, они не дойдут до предполагаемого слушателя. У него это обязано получиться. — Ты… наверное, смеешься надо мной сейчас, — секундой позже говорит Юнги. Ощущается так же неловко и стыдно, как он и предполагал; он все равно продолжает. Терять нечего. — Я тогда прикалывался над тобой, когда ты говорил с небом, а сейчас… Ну, разве ты можешь меня пристыдить? Я как бы в отчаянии. Ничего не происходит. Конечно, ничего не происходит. У него и нет ожиданий, когда он находит в себе силы говорить вслух, но какое облегчение, что земля от этого внезапно не взрывается. Небо не рушится, а толпа незнакомцев не материализуется в его комнате, чтобы тыкать в него и смеяться на ним. Ничего не происходит, потому что и не должно проиходить. Вероятно, все не так уж плохо. Тяжело вздыхая, Юнги скрещивает руки и прислоняется к оконной раме; его утомленные глаза вглядываются в потемневшее небо. Все кажется таким пустым. Ему бы очень хотелось получше видеть звезды. — Целый год прошел с того момента. Разве это не безумие? Ты, вероятно, и не знаешь об этом, но… для всех нас, застрявших тут внизу, время порой бежит слишком быстро, — он делает паузу, возникшее в голове забавное воспоминание его смешит. — Помнишь, когда мы все беспокоились о победе на том шоу талантов? Ведь мы так отчаянно хотели те билеты в «Шесть флагов»? Я придумал бит, Намджун написал текст, и мы думали, что были ну просто крутыми. Мы нихрена, правда, не выиграли. Сейчас об этом забавно думать, но тогда это ощущалось как конец света. Одна из немногих видимых точек в темноте плывет по небу. Он видит либо самолет, либо вертолет, но Юнги все равно смотрит туда, чтобы хоть притвориться, что это след человека, с которым он разговаривает. Единственный человек, которого он хочет видеть больше всего на свете. Он отдал бы все и вся за эту возможность. — В принципе, то же самое я чувствовал и в прошлом году… словно наступал конец света. И я не думал, что когда-нибудь перестану так себя чувствовать. Потому что это было слишком больно… и это все еще причиняет боль, но уже не так сильно. Значит ли это, что я начинаю ко всему привыкать? К тому, что тебя нет здесь, со мной? Я не уверен. Знаю, это странно, но иногда я думаю о том, как бы ты повел себя, если бы… если бы ты был здесь, и если бы я был тем, кто ушел. Как бы ты поступил? Смог бы ты двигаться дальше? Когда я думаю об этом вот так… Я знаю, я бы хотел, чтобы ты нашел путь к счастью. То же самое касается Сокджина и Намджуна. Я бы хотел, чтобы вы трое сделали все возможное, чтобы быть счастливыми и успешными, потому что разве не это обещание мы дали друг другу? Мы всегда говорили, что добьемся успеха, что группа — наша группа — станет именем нарицательным. Бросив последний взгляд на небо, Юнги изо всех сил старается улыбнуться, несмотря на невыносимую боль в центре груди. — Я знаю, что в эти дни бесполезен, но сдержать наше обещание для меня важнее всего остального. Я хочу воплотить ту мечту в жизнь, так что начну над этим работать… Мне нужно, чтобы ты приглядел за мной. Хорошо?

***

Прошел год и одна неделя. Оглядываясь назад, можно сказать, что, вероятно, есть множество других способов, которыми Юнги мог сообщить эту новость своим лучшим друзьям, но однажды он решил объявить об этом случайно, именно такой он человек. Да, Юнги — тот парень, который выпаливает все подряд, и ему все равно, идеальное ли у него настроение или подходящая ли это тема. Любое время лучше, чем никогда, но он признает, что его немного раздражает, когда на него смотрят так, словно он только что попросил их помочь спрятать труп. — Ты… что? — наконец напрямую спрашивает Сокджин, потому что кто-то же должен сказать что-то. Юнги продолжает вести себя беззаботно, пожимая плечами и поправляя сумку, потому что они отправились за покупками бог знает для чего, и каким-то образом теперь он тащит вещи Сокджина. Намджун все еще сжимает в руках пару дорогих наушников, на которые, по его словам, он не собирается тратиться, но его глаза расширены, как блюдца, и он не сводит их с Юнги. Именно такие моменты заставляют Юнги задуматься, почему он решил подружиться с парой плохих голливудских актеров. — Я сказал, что хочу воссоединить группу, — повторяет Юнги, в этот раз увереннее. Он все еще избегает зрительного контакта и свободной рукой трогает рандомные гаджеты на полке. — Я не знаю, просто… я подумал, что должен вернуться к игре на гитаре и написанию музыки, раз я по этому скучаю. Вот и все. Его простое объяснение сопровождается вторым кругом тишины. Юнги чувствует, как его лицо и уши пылают по неизвестным причинам. Наконец, его страдания сводятся к минимуму, когда Намджун нарушает молчание с полным энтузиазма: — Блять, да! Давайте сделаем это. Второй парень сейчас практически подпрыгивает на месте, на щеках появляются ямочки и все такое. Это должно быть неловко, так как они все еще на публике, но Юнги понимает. Все они понимают. Это большой прогресс, и прогресс - это то, что следует праздновать. Все трое могут легко договориться об этом. Сокджин добавляет для пущей учтивости: «Только если ты уверен». Однако даже он не может скрыть свой явный восторг. А раз Юнги уверен, и он никогда ни в чем не был настолько уверен, как в этом, он кивает головой и улыбается обоим. — Давайте назначим дату для репетиции.

***

Прошло полтора года. Многое изменилось с того дня, когда Юнги позволил музыке вернуться в свою жизнь. Например, как только им наконец удается найти студию с достаточно дешевой арендой, для них троих групповые репетиции становятся еженедельными. Иногда немного сложно ориентироваться в их расписании, учитывая, что Сокджин и Намджун учатся в университете и им нужно время, чтобы подготовиться к своим занятиям. Всякий раз, когда они встречаются, Юнги может сказать по выражению лица Намджуна, что стресс от жизни в колледже и проживания в общежитии действует на него. В конце концов, это огромная перемена. Несмотря на это, Юнги также может сказать, что тому весело. Это просто еще один вызов, который ему предстоит преодолеть, а Намджуну всегда нравилось принимать вызовы. То, что у Юнги нет собственной университетской жизни, не значит, что у него в распоряжении все свободное время мира. Наступает день, когда он ведет себя как большой мальчик и подает заявки на каждую невысокую должность в этом районе, пока кто-нибудь не потрудится его нанять. Сейчас он тратит несколько часов в неделю на доставку пиццы и подсчет чаевых, которые получает, откладывая каждый пенни. В основном потому, что он надеется когда-нибудь купить для группы лучшее оборудование, что позволит им на шаг приблизиться к звучанию, как у профессионалов. Другая причина заключается в том, что Юнги больше не хочет быть обузой для своих родителей, поэтому он избегает просить их о чем-либо. Нет, это то, что он хочет сделать ради себя. Помимо групповой активности, на которую, честно говоря, Юнги тратит большую часть своей ежедневной энергии, другие вещи в его жизни тоже начали меняться. Постепенные, но все же изменения. Например, он прилагает реальные усилия, чтобы лучше заботиться о себе. Рассуждает о том, что осуществить его мечту будет невозможно, если он не изменит свой образ мыслей о жизни и, прежде всего, то, как он думает о себе. Конечно, он понимает, будет нелегко. Это не так просто, как однажды проснуться и решить, что теперь он другой человек. Это, скорее, необходимый процесс, который займет некоторое время. Лет, наверное. И поскольку это так, Юнги чувствует, что лучше начать сейчас, а не потом. Потому что когда-нибудь в будущем, когда им придет время блистать на сцене, он хочет насладиться этим моментом. Он хочет быть лучшей из возможных версий самого себя, чтобы его ничто не сдерживало и он ни о чем не сожалел. Ведь жизнь идет дальше — и Юнги вместе с ней. А что насчет небольших изменений в повседневной жизни Юнги — его частое общение с Хосоком одно из них. На данный момент Юнги может с непоколебимой уверенностью сказать: Хосок теперь один из его самых близких друзей. Хоть на самом деле у него всего-то три друга — это не имеет значения. Его дружба с Хосоком — уникальный тип дружбы, потому что Юнги не привык к онлайн-отношениям. Он не особо активный пользователь социальных сетей и не старается изо всех сил общаться с незнакомыми людьми онлайн. Большая часть его времени, проводимого за компьютером или телефоном, часто связана с прослушиванием музыки, изучением музыки, чтением о музыке и просмотром случайных видеороликов с мемами, которые рекомендует ему Ютюб. Принимая все это во внимание, Юнги чувствует: его дружба с Хосоком — это своего рода большое дело. Им требуются иные усилия и самоотверженность, чтобы сохранить дружбу, так как Юнги не может поехать к Хосоку домой и навестить его, как он может сделать с другими друзьями. Это одна из нескольких причин, по которым Юнги не спешит упоминать Хосока при Сокджине или Намджуне; они знакомы с ним дольше всех и понимают, какой он. Знают, что это неслыханно для Юнги — внезапно обзавестись лучшим другом из другой страны, так что он держит это в тайне, пока не почувствует, что им нужно об этом узнать. Происходит это примерно на девятом месяце его дружбы с Хосоком, потому что уже декабрь, и он хочет вновь радоваться праздникам. Хочет компенсировать оцепенение, которое он испытывал в прошлом году; и это приводит его к решению купить рождественские подарки для всех важных людей в его жизни. Это касается и его старшего брата, который ходит в школу на севере и едва ли бывает дома достаточно долго, чтобы провести с ними какое-то время. Касается и Хосока, живущего на другом конце света. Честно говоря, Юнги не так уж хорош в выборе подарков для других людей. Он слишком много думает и слишком сильно беспокоится о том, понравится ли им подарок или нет, и поэтому его единственный вариант — обратиться за помощью к своим друзьям. Очевидно, он не собирается заставлять Сокджина или Намджуна выбирать подарки самостоятельно, но он может спросить их мнение о том, что он должен подарить Хосоку. Конечно, для этого нужно сначала объяснить, кто такой Хосок и почему Юнги зашел так далеко, чтобы подарить парню рождественский подарок. Разобравшись с этим, Юнги приятно удивлен, когда ему приходится иметь дело только с незначительными поддразниваниями и нулевыми расспросами. Он ожидал гораздо худшего, чем услышать, что он милый и «теперь совсем взрослый»; с последующим взъерошиванием Сокджином лохматых волос Юнги и напоминанием о том, что ему отчаянно нужна стрижка — он начинает выглядеть как та жуткая девочка из «Звонка». Именно так они оказываются в переполненном торговом центре в субботу днем. — Что ему нравится? Или… не нравится? Может, нам чего-то нужно избегать? — со всей серьезностью матерого детектива спрашивает Сокджин. В это же время, Намджун подбирает с полки лежащую не в том отделе маску Санты Клауса, говоря: «Без шуток, выглядит очень даже круто». Юнги просматривает различные предметы, которые может предложить это место; его глаза сосредоточены на поиске чего-то приятного, даже когда он занят ответом каждому из своих друзей. — Он очень любит одежду, поэтому я хотел взять то, что он мог бы носить? Но типо, я не хотел бы показаться странным, спрашивая размер его одежды, так что я правда не знаю. А еще он ненавидит жуткие вещи, так что положи маску на место, Джун. — Как насчет чего-то, что подойдет любому? — предлагает Сокджин. — Как тянущиеся носки или головной убор какой-нибудь… или, может, шарф. — Шарф, — Юнги ахает, ведь это идеально. Он знает лучше любого другого, как часто Хосок жаловался на зимний мороз. — Тогда подберу ему шарф. Как только решение было принято, им совсем не нужно много времени, чтобы выбрать шарф, который, Юнги абсолютно уверен, понравится Хосоку. Он уверен в этом, потому он мягкого пастельно-зеленого оттенка и на нем вышито изображение собачки Снупи. Зеленый — любимый цвет Хосока, а Снупи — персонаж, которого он любит больше всего, так что абсолютно точно будет в восторге. Несмотря на то, что Юнги все это знает, он не может лгать самому себе. Все еще чертовски нервничает, наблюдая через вебку, как Хосок открывает свой подарок — ведь это то, что они недавно внедрили в свою дружбу: видеозвонки. Юнги чувствует себя немного неловко и ужасно застенчиво каждый звонок, но у него уже лучше получается, и он это знает. Как и все остальное, это просто требует времени. Как и ожидалось, реакция Хосока на неожиданный подарок бесценна. Юнги смеется; они почти одного возраста, но другой парень действительно похож на маленького ребенка рождественским утром, одетого в уютную пижаму и прижимающего к груди пушистый шарф. В часовом поясе Юнги все еще канун Рождества, но, наблюдая за реакцией Хосока, это почти как оживление драгоценных воспоминаний из его собственного детства. Увы, умилительный восторг не длится вечно, как только Хосок понимает, что его обманули. Видите ли, оправдание Юнги для запроса адреса Хосока заключалось в том, что он хотел отправить ему что-то простое типа открытки. Хосок наивно купился на это, даже пообещав отправить одну Юнги взамен. Теперь он чувствует себя виноватым, что не сделал Юнги настоящего подарка, но тот довольно быстро успокаивает его. — Я просто хотел сделать тебе сюрприз, — поясняет он, не утруждаясь спрятать довольную ухмылку. — Американское Рождество все завязано на сюрпризах для тех, кто тебе дорог, так что… Я хотел, чтобы ты испытал то, что мне больше всего нравится в этом празднике. Вот и все. Впервые за весь звонок Хосок замолкает. Только спустя еще несколько секунд необычного поведения Юнги понимает, что это: он никогда не видел, чтобы Хосок смущался. Что-то в этом моменте делает его дважды ценнее. — Ладно, — наконец отвечает на это Хосок, и до того как вновь заговорить, он сам себя перебивает яркой, ослепляющей улыбкой. — Тебе это сойдет с рук только в этот раз, Мин Юнги.

***

Почти через два месяца после рождественского инцидента Юнги уверен, что Хосок делает все возможное, чтобы отомстить. Что еще хуже в этой ситуации, так это то, что, технически, Юнги сам навлек это на себя в прошлом году, пошутив, что сыграет на гитаре для Хосока на его день рождения. В то время он только хотел подразнить Хосока за просьбу о чем-то подобном, но он никогда не думал, что это вернется укусить его за задницу после стольких месяцев. Он никогда не ожидал, что парень действительно запомнит, а затем ему припомнит. Потому что Юнги никогда не нарушает своих обещаний. (И он действительно идиот.) Что ж, урок усвоен. — Окей! Я готов к шоу, — радостно объявляет Хосок. Он вновь появляется на экране несколькими секундами позже, вернувшись из короткого путешествия на кухню с большим стаканом в руке. Юнги на это щурится из-за низкого качества изображения в звонке. — Это что… шоколадное молоко? Серьезно? — Что? Оно вкусное, — говорит Хосок. Он на секунду прерывается, чтобы медленно отпить из стакана, приподняв мизинчик, как подобает настоящему джентльмену, а не тому, кому сегодня только 18 исполнилось. — В любом случае, начинай концерт, когда будешь готов. Судя по тому, как Хосок смотрит на него сейчас, все, о чем Юнги может думать, это: какой придурок. Очаровательный придурок, но тем не менее придурок. Вздыхая, Юнги кладет акустическую гитару на бедро и спрашивает: — Ладно-ладно, есть пожелания? — То есть я могу выбрать? — Хосок заметно оживляется при этих словах. — Ну, да. Ты же у нас именинник. — Хмм… Хорошо, дай секунду подумать. С этого ракурса, когда ноутбук Хосока примостился в конце его кровати, Юнги видит в основном загорелые стройные ноги, торчащие из пижамных шорт. Обычно во время их видеозвонков Хосок лежит на животе лицом к камере, так что это один из редких случаев, когда Юнги видит его всего сразу. Может быть, это игра света или самой веб-камеры, но по какой-то причине Юнги не может отделаться от мысли, что он выглядит каким-то маленьким. После долгой паузы Хосок спрашивает: — Ты знаешь, как играть песенку «С днем рождения»? — Ты… серьезно сейчас? — Когда Хосок отвечает быстрым кивком, Юнги начинает терять всякую надежду. Хорошо, что он такой терпеливый человек. По крайней мере, терпение должно быть одной из самых сильных сторон Юнги. — Забудь, я сыграю, что первым взбредет в голову. Юнги требуется всего секунда, чтобы выбрать мелодию для начала. Прочистив горло и размяв свои длинные пальцы, он начинает бренчать в воображаемом ритме, который играет у него в голове, одновременно напевая. По другую сторону экрана Хосок наклоняется ближе, словно его притягивает некая магическая сила, его яркие глаза расширяются от любопытства. Юнги знаком этот взгляд. Это очень похоже на то, что появилось много лет назад на его собственном лице, в тот день, когда его отец, наконец, отвел его в музыкальный магазин после просьб и мольб Юнги. Он помнит ощущение волшебства, охватившее его тогда, когда он наблюдал и слушал милого продавца, игравшего перед ним на гитаре, а затем позволившего ему самому опробовать инструмент. Не то чтобы Юнги был хорош тогда, но это был день, когда он решил придерживаться этого и стать хорошим. Нет, больше, чем хорошим — он хотел быть великим. Когда песня заканчивается и наступает тишина, на лице Хосока все то же выражение. Затем оно быстро переходит в радость, его губы растягиваются, обнажая все зубы. Он негромко хлопает ладонями в аплодисментах, стакан с шоколадным молоком давно уже стоит на тумбочке у его кровати. Улыбка Юнги, напротив, полна застенчивости. Хотя бы плохое качество камеры поможет скрыть его очевидный румянец. — Хен! Что это за песня была? Не думаю, что я ее раньше слышал… — Потому что я ее сочинил, — отвечает Юнги. Он откладывает гитару в сторону и потягивается. Она незавершенная, во многом потому, что чувствую, что она может стать чем-то большим, чем есть сейчас. Хосок ахает. — Вау, правда? Но она уже хороша… и ты напевал под нос ее текст. Почему же ты не пел? Зная теперь, как она звучит, хочется услышать, как ты поешь- — Ни в коем случае, — прерывает его Юнги и качает головой, подчеркивая «нет». — Этого не случится, извини. — Оу, почему нет? Ты звучишь действительно классно! — Спасибо, но это не так. К тому же, пение всегда было… — он замолкает, когда до него доходит осознание; его рот не может закончить это предложение. Пение никогда не было обязанностью Юнги, потому что раньше оно принадлежало кое-кому другому. Он думает, что, возможно, Хосок тоже это понимает, раз его улыбка чуть-чуть дрогнула. — В общем, Джин-хен гораздо лучше поет, но мне придется его убедить это спеть. Он не любит быть в центре, говорит, что он строит много странных гримас, пока усердно играет на басе и не хочет, чтобы люди на это обращали внимания. Как по мне, так он просто трусишка. Хосок кивает в унисон, отвечая: — Понимаю, понимаю. Немного напоминает мне кое-кого из знакомых. Не нужно быть гением, чтобы понять, что сейчас его дразнят. Юнги позволяет только в этот раз, потому что ему хочется быть добрым, это все еще день рождения Хосока. Поэтому он прибережет свое совершенно-зрелое-возвращение на другой день. Только в этот раз. — Что ж, однажды я тебя заставлю мне спеть, — внезапно заявляет Хосок. Он выглядит настолько уверенным в этом, что Юнги не может сдержать смешок. — Не знаю, как я это осуществлю, но я верю, что смогу. — Агась. Удачки тебе в этом, — отвечает Юнги. Но он искренне так думает, поскольку вероятность, что это произойдет, потребует реального чуда. Тем не менее, он тронут тем, что Хосок так сильно хочет его услышать. Прежде чем отключиться от звонка, он добавляет, — ложись спать, у тебя уже поздно. И… с днем рождения, Хосок. В благодарность, Хосок одаривает его еще одной улыбкой и желает хорошего дня.

***

Прошло два года и один месяц. Сегодня тот день, когда Хосок просит его об очень важном, меняющем жизнь совете. — Буду ли я когда-нибудь задумываться о поступлении в колледж? — повторяет Юнги. Его рука сжимается вокруг грифа гитары, которую он держит. Он как раз меняет струны, когда Хосок спрашивает, могут ли они немного поболтать по телефону. Честно говоря, Юнги всегда больше предпочитал общаться по переписке. Ему нравится иметь возможность ответить, когда он готов к этому, плюс еще одно преимущество: у него есть время подумать, прежде чем превращать мысли в слова. Телефонным звонкам не хватает той роскоши, но с тех пор как они начали общаться с помощью аудио или случайных видеозвонков, почти странно возвращаться к исключительно текстовым сообщениям. Юнги привык слышать голос Хосока и видеть его лицо на экране. И что-то в наблюдении за Хосоком заставляет чувствовать все немного более реальным. Почти может забыть, что они никогда не встречались лично. Юнги немного задумывается над этим вопросом. Когда его разум, наконец, приходит к ответу, он пожимает плечами, прежде чем вспомнить, что это не видеозвонок и Хосок не может его видеть. — Я не знаю… Возможно? Спроси ты меня год назад, я б сказал — ну нахер. Но раз я потратил какое-то время, занимаясь своими делами, думаю, я бы мог когда-нибудь попробовать. Может, типа, если бы я хотел изучать продюсирование музыки. Было бы славно, ведь так я мог бы сделать больший вклад в группу. Хосок в ответ протяжно гумкает, после чего добавляет: — Да, могу представить, как ты это делаешь. Ты и правда предан своей группе. — Предан, — соглашается Юнги. Он не упоминает, что порой это единственное, что заставляет его двигаться дальше. — Но к сожалению, колледж стоит денег. Типа, охренеть сколько денег. Мой брат идет учиться, потому что знает, чего хочет, и может позволить себе пойти на такой риск, а я с этим не определился еще, так что… лучше я подожду, пока не определюсь. — Мм, ага. В этом есть смысл. — А почему ты, кстати, спрашиваешь? Знаю, что ты не просто так любопытничаешь, поделись, о чем думаешь. Вместо этого за его словами следует долгая пауза, но это нормально. Юнги терпеливо ждет, продолжая работать над поставленной задачей, с легкостью применяя новый набор струн. Это всегда было одной из его любимых вещей как гитариста. Уход за его инструментами является для него более-менее терапевтическим. — Я просто пытаюсь решить, что делать со своей жизнью… с того момента как я выпустился тогда, весной, — начинает объяснять Хосок, нарушая тишину. — Но это сложно, я чувствую, что есть множество вещей, которые я хочу сделать, только я ограничен тем, что могу сделать. Имеет ли это смысл вообще? — Имеет, но почему ты чувствуешь, что не можешь делать определенные вещи? — Я имею в виду… — еще одна затяжная пауза. В конце концов, Хосок смеется в трубку таким тихим смехом, что совсем не связан с юмором, лишь с самоуничижением. Юнги тоже достаточно привык, чтобы определить разницу. — Я не особо умен или хорош в чем-то, но, полагаю, у меня есть много страсти. Хотя страсть меня никуда не приведет. — Во-первых, заткнись, потому что ничего из этого не правда, — говорит Юнги, и, хоть Хосок и ноет от этого, продолжает. — Какая разница, где ты окажешься, если у тебя к этому делу нет страсти, ведь она тебя и подстегивает, верно? Мне кажется, иметь пристрастие к одному делу гораздо лучше, чем хорошо делать сотню вещей и не гореть ни одной из них. Хосок вновь хнычет: — Но ты меня путаешь, у меня аж голова болит. — Очень плохо. Ты поймешь, если хорошенько постараешься. — Однако, — Хосок продолжает упрямствовать. — Я не пытаюсь быть занудой или типа того, просто… хочу быть реалистом. То есть, я обычно позитивно настроен, но только не когда никто в меня не верит; может, они правы? Не знаю. Слыша это, Юнги хмурится: — Подожди-ка, отмотай на секунду. О чем конкретно ты сейчас говоришь? — Ну, в общем… — Хосок замолкает, и его голос заменяет хриплый звук, вероятно, потому что он передвигается. Когда он вновь говорит, то звучит так, словно он намеренно пытается быть немного тише, делясь секретом. — Я подумывал об… учебе тут. В Америке, понимаешь? У Юнги мгновенно отвисает челюсть, но у него нет шанса прервать Хосока из-за собственного шока. — Я думаю, это классно, что моя сестра может учиться за границей и заниматься всякими крутыми вещами, она ж умная и во всем умелая. Так, я стал думать: а если я б тоже поехал за границу? Я же способен на что-то подобное, верно? — последнее предложение звучит, словно Хосок пытается убедить уже самого себя. Вздыхая, он бормочет. — Но я — не она. Я до сих пор не знаю, что хочу изучать, хотя есть парочка вещей на примете. А еще, после выпуска у меня в этом году была куча времени должным образом изучить английский, и я чувствую, что выживу с ним? Мои родители, правда, не так в этом уверены… — Почему нет? — спрашивает Юнги, когда мозг, наконец, догоняет его. — Они разрешили же твоей сестре это сделать, верно? Должно быть так же и в этот раз? — Ага, но… как я и сказал, для нее все по-другому. Полагаю, они просто слишком беспокоятся? Понимаю, почему, но все же, — прежде чем Юнги сможет попросить его пояснить этот момент, Хосок прочищает горло и продолжает обычным тоном. — Ладно, я в последнее время будто кругами хожу. Даже и близко ничего не подтверждено, но этим летом я изучал университеты и различные программы, и я хотел бы начать подавать заявки в ближайшее время. Если я куда-нибудь поступлю, то смогу начать в следующем году осенью. — Хренасе. Так ты и правда серьезно настроен. — Да! Поэтому я и хотел это с тобой обсудить, раз… раз я хочу податься в школы в Калифорнии. Тогда- — Мы сможем увидеться вживую, — завершает за него Юнги. Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, как нечто, что может случиться только во сне. В то же время Юнги задается вопросом, позволено ли ему желать этого. Что если они встретятся, и образ Юнги для Хосока будет разрушен печальной реальностью, каков он есть на самом деле? С другой стороны, это просто раздражающий голос, принадлежащий демонам неуверенности, все еще живущих в нем. В последнее время он стал немного лучше игнорировать их, но вот эту ситуацию воспринимать сложно. Юнги никогда раньше не встречал онлайн-друга лично; очевидно, потому что Хосок — его первый и единственный онлайн-друг. Если они когда-нибудь встретятся, будут ли они продолжать общаться так же легко, как сейчас? Останется ли их уникальная связь прежней, или она изменится от различных обстоятельств, в которых они окажутся? Быть может, люди правы, говоря, что только время покажет. — Именно, — произносит Хосок, после чего хихикает самым застенчивым образом, каким Юнги только слышал. — Я прикинул, что это не будет так страшно, если рядом со мной будет хотя бы еще один человек… ну, помимо сестры. А мы с тобой вдвоем могли бы гулять когда я свободен от учебы, а ты — от работы. Оу, и я мог бы смотреть ваши групповые репетиции! Разве не клево? Что ж… Как думаешь, мне стоит этого добиваться? — Сделай это, — таков моментальный ответ Юнги, и теперь Хосок смеется громче. — Прикалываешься, да? Конечно, я думаю, что ты должен это сделать! Может, когда ты поступишь, родители изменят свое мнение. — Ты имеешь в виду, если я поступлю. — Нет, когда. Потому что ты поступишь. Я… Я знаю, что тебя примут, так что тебе не стоит сдаваться, даже не попробовав. Когда Хосок смеется в третий раз — это и ни робко, и ни громко; звук сладкий, щекочущий Юнги изнутри. — Ах, хен… у тебя, кажется, слишком много веры в меня. — Невозможно, — заявляет Юнги, ведь последнее слово всегда должно быть за ним. Всегда. — Но эй, если все будет не в твою пользу, это не конец света. Тебе просто нужно будет найти иной путь в Америку. Ну, чтобы послушать мою группу. — Точно-точно. Потому что это моя мотивация номер один, — дразнится Хосок. И все же он звучит воодушевленно. — У меня осталась пара месяцев, чтобы все уладить, так что посмотрим. — Окей, окей. Держи меня в курсе? — губы расплываются в улыбке, Юнги не может отставить свое собственное воодушевление в сторону. — Приказываю. Прежде чем закончить звонок, Хосок обещает, что так и поступит.

***

Прошло два с половиной года. В тусклом репетиционном зале все еще отдается эхом финальное бренчание гитары Юнги, в то время как песня целиком все еще звучит в его ушах. Он уже сбился со счета, сколько раз они играли ее от начала до конца, но повторение необходимо. Повторение — это то, что поможет решить, стоит ли оставлять песню или нет. Кроме того, у них не было возможности тренироваться так часто, как хотелось бы, ведь вновь наступили промежуточные экзамены. Именно по этой причине они решают сегодня выложиться по полной, проводя часы в одной и той же комнате, пока день не сменится вечером. Несмотря на все их доблестные усилия, песня звучит как-то не так. — Звучит как-то не так, — повторяет Юнги уже вслух. Он отвлекается от своих мозолистых рук, чтобы взглянуть на своих друзей, удостовериться, единственный ли он так считает. Щеки Сокджина полны холодной воды; когда он ставит пластиковую бутылку обратно на пол, она почти пуста. Он слегка вспотел и покраснел, но это ничто по сравнению с тем, как сейчас выглядит Намджун. Но Намджун всегда самый потный, так как он больше всего двигается; в этом есть смысл. — Не знаю, для меня она звучит нормально, — отвечает Сокджин. — И опять же, мы ее сыграли уже, типа, миллион раз. Правда, я не могу уже сказать, как она звучит. Это хорошо или плохо? Намджун смеется, почти выдохшись: — Скорее, плохо. Понимая, что ему тоже нужна небольшая передышка, Юнги снимает с плеча гитарный ремень и осторожно откладывает инструмент в сторону. Затем с грацией новорожденного оленя он плюхается на пол и садится, прислонившись спиной к стене. Чувствует, как прохлада стены проникает в его кожу через рубашку; это приятно, даже если внутри ощущается иначе. Словно это поможет ему мыслить яснее, Юнги снимает с запястья ленту для волос и завязывает свои темные растрепанные локоны в чуть менее беспорядочный пучок. — Но она не должна звучать нормально. Она должна звучать идеально, офигенски круто , великолепно. Значит, ей чего-то не хватает, — заключает Юнги. Он тратит целых пятнадцать секунд, перебирая в уме возможные недостатки и решения, а затем легко останавливается на том, что имеет наибольший смысл. Это то же самое решение, которое он уже предлагал раньше. — Джин-хен, ты- — Не говори это, не говори, не говори, — прерывает его Сокджин. — Тебе стоит попробовать спеть, — все равно продолжает Юнги. В ответ тот по-детски хнычет — ничего нового. Они обсуждали это кучу раз, и Юнги почти уверен, что однажды он сможет заставить Сокджина согласиться. Просто должен быть упрямее его упрямого друга. Очевидно, что это ключ к получению того, чего он хочет, и ничто в этом плане не нуждается в каких-либо улучшениях. Юнги уверен в этом, даже если это займет много времени и потребует тонны убеждения. — Ты когда-нибудь откажешься от своей главный-вокалист-Сокджин мечты? — вопрошает Сокджин, откладывая бас-гитару в сторону и кладя руки на бедра. Властная поза никак не отвлекает от забавной гримасы на его лице. — Зависит от того, когда ты уже наконец примешь свою судьбу, — контратакует Юнги. — Типо, зачем вообще писать песни, если их никто не может спеть? Мы не выживем как инструментальная группа. Цепляющим песням нужны цепляющие тексты. — Неправда. Mogwai еще выживают, а у них почти все инструментальное. — Верно, но Mogwai — это больше группа для узкого круга фанатов, которым уже нравится такая музыка, — в конце концов подхватывает Намджун. Одной из барабанной палочек он почесывает спину. — Среднестатистический человек и не узнает о них… раз их, по факту, не крутят по радио. Юнги активно кивает: — Я это и имею в виду! Видишь, Джун это понимает. — Но, — продолжает Намджун, и Юнги на самом деле не хотел бы, чтоб тот продолжал. — Я также думаю, что нечестно заставлять Джин-хена делать то, чего он не хочет, понимаете? Сколько бы мы ни говорили себе, что когда-нибудь добьемся успеха, он не будет иметь значения, если мы не будем наслаждаться процессом. — Видишь? Джун это понимает, — раздражающе повторяет Сокджин. Хоть Юнги и закатывает глаза, он предполагает, что может понять, откуда у них такие мысли. В конце концов, если б они пытались заставить его стать солистом, он бы без колебаний отвергал эти предложения каждый раз. Но для него все по-другому. Юнги не считает себя очень хорошим певцом — не то чтобы он когда-либо пробовал это делать. Даже его старые гитарные каверы были просто гитарными каверами. Несколько видеороликов, в которых он поет, — результат его любви к самим текстам песен. Его тогда не волновало, как его голос воспринимают другие. Когда речь заходит о его собственных песнях, исполняемых его группой, это совершенно иная история. — Ну, кому-то все равно придется петь, — бормочет Юнги себе под нос. — А как насчет такого? Мы разработаем план в следующий раз, — предлагает Сокджин. Он демонстративно поворачивает корпус из стороны в сторону, затем вытягивает свои длинные руки над головой, одновременно с этим зевая. — А на сегодня закончим? Моему желудку нужен ужин, не могу больше игнорировать своего короля. Прежде чем кто-либо успевает согласиться, Сокджин присаживается на корточки, начиная собирать свои вещи. Больше нечего делать или говорить по этому поводу; двое парней легко последовали его примеру. Хотя по какой-то странной причине Юнги от этого становится почти грустно. Возможно, из-за того, что репетиции группы были его любимой частью каждой недели, наряду с горькой реальностью, что они на самом деле не добились большого прогресса с момента воссоединения. Иногда кажется, что группа — это единственное хорошее, что у него есть. Он не хочет думать о том, для друзей это не так. Не хочет и думать, что группа для них — скорее забавное хобби, или о том, что Юнги, вероятно, единственный, кто хочет заниматься музыкой всю оставшуюся жизнь. Намджун внезапно ахает и смотрит на часы, ругаясь, когда видит время: — Черт, думаю, кафетерий уже закрылся. Кажется, сегодня придется есть рамен из микроволновки и чипсы… — Пф. Ты все еще следуешь этому жуткому плану питания? — Сокджин оглядывается через плечо с явным неодобрением. — Это параша, ты же знаешь. — Вау, правда? Понятия не имел, — саркастично прыскает Намджун. — Не все живут в своей квартире, хен. Некоторым из нас, простым обитателям общежития, приходится полагаться на другие пути выживания. — Ах, какая жалость. Но, кажется, ты хорошо выживаешь сам по себе, — с драматичным вздохом, Сокджин закидывает свою спортивную сумку на широкие плечи и пожимает ими. — Хен думал пригласить тебя на ужин, но раз у тебя уже есть планы… в другой раз тогда. — Стой-стой-стой — ты серьезно? Без рофла? Скорость, с которой Намджун реагирует на это, выглядела бы жалкой, если б не была так смешна. Он быстро хватает свою сумку и куртку с пола, уже разбрасываясь дрянными комплиментами на случай, если Сокджин планирует отказаться от своей доброты. Не то чтобы самый старший друг когда-нибудь сделал бы такое, и все они это знают, но время от времени хорошо бы повеселиться. Юнги бы по обыкновению присоединился к подшучиванию, если бы не чувствовал смутную неудовлетворенность и не был отвлечен собственными мыслями. — Юнги-я. Ты идешь? Тряхнув головой, чтобы избавиться от подобных мыслей, Юнги дает им понять, что догонит их через секунду. Все учтено, за исключением его мобильного телефона, который он находит несколько секунд спустя в кармане своей джинсовой куртки. Они репетировали в студии так долго, что он не смотрел на него с момента, как ушел из дома. Не удивляется, обнаружив, что его ждет несколько уведомлений, но он поражается, когда видит, что два из них — пропущенные телефонные звонки от Хосока. Его первая мысль: он не помнит, как поставил свой телефон на беззвучный. Что еще важнее, он понятия не имеет, почему Хосок ему позвонил, потому что Хосок никогда не звонит ему ни с того ни с сего. Он всегда спрашивает, ведь часовые пояса — штука странная, а он никогда не знает, когда Юнги может быть занят работой или спать, и наоборот. Значит, что это что-то срочное. Нежелательное воспоминание всплывает на поверхность сознания, и Юнги нервно сглатывает, его сердце уже начинает биться быстрее. Он все еще может слышать отдаленные голоса своих друзей, болтающих где-то в коридоре, но его слегка паникующий разум фокусируется только на том, чтобы разблокировать свой телефон и перезвонить Хосоку. Потому что он был нужен Хосоку для чего-то, а Юнги не было рядом. Мог бы быть, но не был. Ему кажется, что пока он ждет, проходит бесчисленное количество минут, хотя на самом деле прошло всего несколько секунд. Наконец, линия соединяет их, и Юнги перестает задерживать дыхание, когда слышит звук своего имени, слетевшего с языка Хосока. — Юнги-хен! Меня…-ли! — Тебя что? — Юнги убирает телефон от уха, когда все замолкает. Звонок не был сброшен, но его связь отвратная, потому что студия ужасна, а он просто хочет убедиться, что все в порядке. — Извини, связь сейчас прям дерьмовая. Так что произошло? Ты в порядке? И снова Хосок говорит что-то, чего он не совсем понимает. В дали коридора, Сокджин зовет его по имени. Юнги рычит от разочарования. — Подожди секунду, я- — Я сказал, что меня приняли. Теперь голос Хосока отчетливо звучит в его ухе. Может быть, Юнги это только кажется, но помимо слышимого волнения в его тоне, парень будто бы до этого плакал. — Я поступил! Я… Я пойду в школу в Калифорнии, хен. Я увижусь с тобой.