Течение времени ничего не значит для тех, кому не о чем беспокоиться.
— Песочные часы везунчика
Ёльсан всегда был несносным и ужасно избалованным ребёнком. Поскольку этот эгоистичный юноша был самым младшим сыном и единственным наследником престола божественной горы Квансуджин, ему дозволялось гораздо больше, чем всем его старшим сёстрам вместе взятым, а их, на минутку, было пять. Эчха, Хоншим, Даль Ри, Гарам и Инсоль не бездельничали и не пререкались с родителями. Девушки всегда были чем-то заняты и никогда не отказывали в просьбах, что не скажешь об Ёльсане: этот юнец частенько тыкал своим положением, всё сходило ему с рук, и стоило только одной волосинке или чешуйке упасть с его головы, как на горе тут же начинался хаос. Было в этом парнишке и что-то особенное — то, чем он сильно отличался от остальных. Помимо своего ужасного поведения и несносной натуры, Ёльсан имел огромную тягу к искусству и познанию всего прекрасного. Он очень любил рисовать. Часто молодой дракон исследовал божественную гору и каждый раз находил для себя на её просторах что-то новое: то травинка новая вырастет, то тоненькое, ещё совсем неокрепшее молодое деревце появится среди величественных многовековых сосен и танпхунов. Бывало даже такое, что паренёк замечал, как, слегка посапывая, дремлют древнейшие горы, и как тихо шумит божественный лес от лёгкого дуновения ветерка. Юный наследник очень любил и ценил уединение, поэтому частенько сбегал от дворцовой суеты и своих же обязательств на волшебный луг, где росли удивительные разноцветные цветы. Больше всего его внимание привлекали яркие фиолетово-синие. Они напоминали о спокойствии и невероятной лёгкости существования принца. Ёльсану нравилось рисовать их. Он часто воображал, каким богом или лесным духом мог быть тот или иной цветок, в чём могла быть его сила и что бы он любил делать. Издавна его интересовали диковинные вещицы. Он любил подворовывать разные старинные штуковины у духов, живущих в волшебном лесу. Юный дракон прекрасно понимал, что за проделки его лишь погладят по голове и потянут за слащавую щёчку, а невиновные соседи получат выговор, ведь те, независимо от дня и ночи, находились на верной службе у его отца — Ёнвана — царя драконов и хозяина всей необъятной водной стихии. Старый дракон был самым могущественным из клана водных духов Мульквисинов. На Квансуджине ходили легенды, что Ёнван когда-то был человеком и жил среди людей, но однажды, заблудившись в горах и пробродив там шестьдесят дней, он сбросился со скал, и когда был на пути в морскую бездну, с неба вслед за ним последовала Жемчужина. Представ перед умирающим Ёнваном в образе прекрасной девушки, она была готова исполнить три его желания. Странник подумал, что ему чудится, но уже через пару мгновений понял, что не готов смириться со своей участью, и поверил сошедшему божеству. Робея перед собственной смертью в морской пучине, еле дыша, Ёнван загадал вечную жизнь. Жемчужина подумала, но позже всё же исполнила его желание. Спину Ёнвана тут же будто стало разрывать на части, кожа на теле начала лопаться, а уже через мгновение огромные кровоточащие раны закрыла блестящая серебряная чешуя. Сзади появились огромные крылья, глаза вмиг стали яркого янтарного цвета. Лицо Ёнвана преобразилось до неузнаваемости. Перед Жемчужиной показался огромный серый дракон с величественными крыльями, сверкающими глазами и длиннющими усами, безобразно торчащими рядом с массивными ноздрями. В мгновение Ёнваном овладели злоба и ненависть, но все это было ничтожно по сравнению с чрезмерной жаждой власти и богатства. Он начал рвать и метать. Огонь охватил море. Вода стала гореть. Стоило только Жемчужине повернуться ещё один раз вокруг своей оси, дракона в миг оковали огромные цепи, Ёнван камнем упал в море. Тогда Жемчужина сказала: — Ты загадал вечную жизнь. Мне понятна твоя воля. Запомни, в мире ничего не делается просто так. Я нарекаю тебя Владыкой всей водной стихии. Ты будешь повелителем морских глубин. Все гады и жители, боги и духи будут у тебя в подчинении, но ты погрязнешь в глуши морской навечно и больше никогда не выйдешь на сушу. — Но почему? — задыхаясь от крепких оков, спросил дракон. — Всему своя цена, Ёнван, — сказала Жемчужина и исчезла в лунном свете. Цепи были сняты, но чрезмерная обида и недосказанность, словно грозовые тучи, на долгие годы затаились в его ледяном сердце, терпеливо ожидая столкновения. Четыре столетия дракон охранял морские просторы, не решаясь загадать следующее желание. Он был одинок, и порой им овладевало отчаяние. Всё-таки решившись, он загадал ещё одно чудо. Вторым желанием Ёнвана было обретение вечной любви. Тогда Жемчужина преподнесла ему Ёндын — богиню штормов и морских ветров. Та, увидев дракона в обличии прекрасного юноши, сразу влюбилась до беспамятства и, словно под чарами, согласилась стать его женой до конца времён. Загадал ли Владыка водной стихии третье желание, никто не знал. Одни древние духи говорили, что их Ёнван использовал все свои шансы, но в то же время другие не раз молвили, что у Владыки осталось ещё одно не потраченное желание. Все вокруг говорили загадками, ответа на которых не знали и сами загадывающие, но при этом свято верили в легенду о священных желаниях царя Мульквисинов. Однажды юный дракон пробрался в Святилище Четырех Печатей Всевластия. Ёльсана одолело любопытство, ведь посещение этого места было для принца под строжайшим запретом. Совсем недавно, всего пару дней назад, как обычно рисуя любимые цветы на волшебном лугу, он краем уха подслушал разговор двух лесных духов. Галиран и Ризоль, так звали этих старцев, бурно обсуждали какое-то священное место, где находятся четыре великие печати, олицетворяющие времена года и приносящие радости и невзгоды в мир людей. Юный принц никак не смог оставить это без своего внимания, и уже на следующее утро направился на поиски храма. Духи говорили о том, что он спрятан в тайном месте в глубине великой лесной чащи в пещере за божественным водопадом, омолаживающим всё в округе. По словам древних легенд, к воде нельзя было прикасаться существам и богам возрастом моложе, чем три сотни лет, иначе можно было попросту исчезнуть или вовсе очутиться в мире людей. Молодой дракон ещё ни разу не проигрывал «на слабо», поэтому сказание означало для него ни что иное, как новый очередной вызов. Ёльсану было всего двести пятьдесят четыре года. Для бога и будущего покровителя водной стихии он был ещё совсем ребёнком, но в мире людей он бы уже умудрился прожить целых три, а может быть, и все четыре человеческие жизни. Находка не заставила себя ждать. Ёльсан с лёгкостью обнаружил заветный водопад и, накрывшись плащом из плотной ткани, обрамлённой чешуйками из горной слюды, перед этим нагло украденным у своего отца, перепрыгнул через плотный водный поток и оказался в священном храме. Первым, что сразу же бросилось в глаза юному дракону, оказался основной антураж Святилища. Наследник был полностью уверен, что, очутившись здесь, он не увидит ничего примечательного, но реальность превзошла все его ожидания. Храм был необычайно красив изнутри. Стены, начиная от пола и заканчивая потолком, который куполом сводился к середине Святилища, были расписаны мельчайшим орнаментом, будто передающим всю историю водного царства начиная с его древнейшего зарождения. Там были и величественные грифоны из царства огня, и ужасные орки с гоблинами из подземных владений Кангхори, и огромные рыбы-тифуны, по сей день обитающие в реках и озёрах божественной горы и нередко защищавшие честь водного царства от вражеской напасти до появления клана Мульквисинов. Краем глаза Ёльсан заметил изящно нарисованного дракона на водной пустоши, скованного мощными железными прутьями, и белый шарик, излучающий огромный поток света во все стороны. Чешуйчатый пленник чем-то был очень похож на Ёнвана, от чего Ёльсан ещё больше заинтересовался гравюрой. — Кажется, это легенда о моём отце, — завороженно прошептал юный принц и последовал дальше. Сказание оказалось правдой — вдоль стены была искусно прорисована вся древнейшая о могущественном драконе и Жемчужине, спасшей его от верной погибели и дарующей три заветных желания. Дойдя до конца стены, Ёльсан обнаружил, что история заканчивается на втором выполненном желании. — Выходит, третье до сих пор не исполнено? Или художники решили согрешить и приврать? — задумчиво произнёс юный дракон и продолжил осматриваться дальше. Купольный потолок украшала громадная платиновая люстра, украшенная разноцветными камнями. Там были и красивейшие самоцветы, и кровавые рубины, и белоснежные диаманты с ультрамариновыми сапфирами, и редчайшие демантоиды с жадеитами со своей характерной зеленцой. Каждый камень и минерал был обрамлён изысканным жемчугом, красиво переливающимся под солнечными лучами невероятным перламутром. Больше всего наследника заинтересовал танзанит — камень с необычным фиолетово-синим переливом. Он был не такой большой, как все остальные, но необычный глубокий цвет привлёк всё внимание юного дракона. — Удивительно! — воскликнул Ёльсан, всё ещё не отводя взгляд от интересной находки. Прямо под люстрой располагался массивный стол из многовекового тиса, огранённый красным альмандином. Драгоценный камень красиво светился на дневном солнце, окрашивая своим алым светом пол под столом, выполненный из белоснежного резного мрамора. На столе стояла огромная круглая подставка, на которой располагалась металлическая чаша. Она была поделена на четыре части, и каждая из них отвечала за определённое время года. Серебряная часть — зима — украшена узорами с голубыми бериллами, александритами и аквамаринами. На блестящем серебре были выгравированы изящные снежинки, снежные сугробы, ледяные глыбы и маленькие домики, рядом с которыми резвились дети. На таком же серебряном небе светила огромная луна из голубого бриллианта, окутанная многотысячными звёздами и пушистыми облаками. Следующей после зимы выступала весна. На платине, слегка отдающей металлической желтизной, были выгравированы уникальные цветы, которых юный дракон ещё ни разу не встречал. Маленькими тоненькими лепестками ярко-жёлтого цвета служили янтарные и гелиодоровые вставки, а стебельками были зелёные изумруды и салатовые нефриты. Ёльсан заметил ещё одну необычную способность этих цветов: в конце поля их лепестки из ярко-жёлтых становились еле заметными белыми или вовсе почти прозрачными и поднимались вверх, парили высоко в небе и улетали прямиком к солнцу из драгоценного камня цитрина. Вдалеке, почти у начала поля из этих сказочных цветов, наследник заметил силуэт девочки в милой шляпке. Она собирала эти растения в плетёную корзиночку. — Странно, всё это очень странно, — подумал Ёльсан и принялся рассматривать чашу дальше. За весной последовало лето. На золоте красовались необъятные луга, окружённые склонами древних гор с чистейшими каменистыми реками. На бирюзовом небе светило яркое солнце, а единственное зелёное дерево из блестящего изумруда, стоящее в позолоченном злаковом поле, олицетворяло весь цвет жаркого времени года. Людей здесь не было, лишь чарующая тишина и симфоничное пение птиц в лесу неподалёку. Последнее, на что попал взор юного дракона, — осень. Там, на фоне из чистейшей бронзы был выгравирован лес из старых, уже поникших к зиме деревьев. Он так и играл красками: огненные опалы, красные турмалины, жёлтые топазы, яшма, сердолики, агаты, тигровый глаз — все эти краски представляли огромный лес, постепенно готовившийся к похолоданию. На осеннем небе почти не было облаков, лишь лёгкие перистые украшали его слегка отдающие розовинкой просторы, а ярко-красное рубиновое солнце было на пути к горизонту. Ёльсан аккуратно взял чашу в руки и принялся искать заветные знаки всеобщей гармонии. Уже спустя пару минут он понял, что все дело в волшебных камнях, ведь они представляли четыре основных цвета всей много оттеночной палитры красок — синий, жёлтый, зелёный и красный. Недолго думая, юноша вытащил из инсталляции три небесных светила и то дерево, до тех пор всё так же одиноко стоящее на лугу, по-свойски убрал печати в карман своего плаща, поставил чашу обратно и уже повернулся к выходу, как в миг наследника окружили четыре старика в обветшалых одеждах. У одного с длинной бороды свисала не одна сотня мельчайших сосулек, длинные брови были словно окутаны снежной шапкой, а в глазах у старца будто блестели небесно-голубые льдинки. У второго в усы вросли нежные, ещё не распустившиеся цветочные бутоны, а борода, вплоть до её конца, которая свисала почти до бёдер, была украшена наикрасивейшими красными и розовыми цветами. Третий ему сразу показался каким-то забавным, ведь его одеяние сильно отличалось от других — ярко-зелёный плащ и такая же яркая красная шляпа, искусно завёрнутые в завитушку усы и аккуратно постриженная рыжеватая бородка. Четвертый старец оказался весьма странным — он чем-то напоминал странницу-Смерть, иногда встречавшуюся наследнику на обратном пути к дому после долгой прогулки. Он не любил с ней разговаривать, потому что в основном её рассказы состояли из трагичных судеб людей. Порой она выглядела уставшей, ведь из-за определённых событий ей приходилось работать сверхурочно. Старик, как раз таки, был чем-то похож на Смерть после тяжёлого дня — такой же унылый и грустный, чьё чёрное одеяние полностью подчёркивало его настрой. — Куда это ты собрался, несносный юнец? — томно спросил первый, слегка шурша сосульками на заледенелой бороде и придерживая Ёльсана за капюшон плаща. — А… а вы кто? — изумился принц, вскользь оглядев старцев. — Мы? Мы — хранители Печатей Всевластия — Чхонваны. — Я покровитель зимы и металлов, Пэкхо, — представился первый. — Я покровитель весны и всех древесных духов, Чхон-нён, — поклонился второй. — Я Чуджак, покровитель жаркого лета. В моей власти все речные обитатели, — представился третий. — Моё имя — Хёнму, я самый древний дух, покровитель осени и огненного пламени, — наконец подняв глаза на юношу, сказал четвертый. — А ты кем будешь? — важно спросил второй, искоса взглянув на юного дракона. — Я Ёльсан, сын Ёнвана, владыки всей морской стихии, — торжественно заявил юноша, гордо подняв подбородок вверх, но в ответ вместо восторженных вздохов и удивлённых вглядов получил лишь монотонный старческий хохот. — Ты сын Ёнвана? Не мудри, сынок. Мы древнейшие духи и хорошо помним, кто такой Ёнван. Но ты не можешь быть его сыном, — усмехнулся третий. — Это оберег, которым отец окрестил меня при рождении. До сих пор не верите? — наследник достал из-под своих одежд кулон в виде амфоры, заполненной светло-розовой перламутровой жидкостью. На сосуде красовалась выгравированная латинская надпись «Vive ut vivas», что означало, что перед ними и вправду наследник престола Мульквисинов. Увидев вещицу, старцы сразу припали к юношеским ногам, прося прощение за свои проступки, на что Ёльсан лишь немного улыбнулся и попросил подняться. — Но, принц, зачем вам нужны печати? Их запрещено трогать, — уточнил первый. — Я хочу с ними поиграть, — задумчиво пожав плечами, сказал юноша. — Но ими же… — не успел договорить четвёртый. — А я хочу! — заключил Ёльсан и, не церемонясь, направился к выходу из Святилища. Не успел принц перешагнуть через волшебный водопад, как из плаща случайно выпал камень ярко-жёлтого цвета — цитриновое весеннее солнце — вторая из четырех Печатей Всевластия. Мощный поток воды тут же отправил драгоценность в морскую бездну без возможности вернуть печать назад. Рисковать юный дракон не стал — уж слишком была велика цена этой странной штуковине. Он не был готов отдавать свою жизнь просто так. — Вот же ж… — выругался Ёльсан. — Ну ничего, подумаешь, кто-то снова отхватит за непослушание от моего отца. Это же не мои проблемы, верно? — улыбнувшись самому себе, юноша направился во дворец. Не прошло и ночи, как Владыка узнал об этом проступке. Уже на следующее утро Ёнван велел привести сына в тронный зал, чтобы тот аргументировал свои действия. Так и не дождавшись от Ёльсана достаточных обоснований своего похабного поведения, он вынес ему на редкость страшный приговор. — По наступлению второй Луны в этом месяце, ты будешь должен отправиться в мир людей на поиски утерянной Печати, которую ты бесстыдно стащил из Святилища. Я ожидал от тебя чего угодно, но даже не рассчитывал на такой огромный проступок! Твоя наглость пересекла все дозволенные границы. Ёльсан, пора учиться отвечать за свои действия. У тебя будет ровно год, чтобы отыскать Печать, иначе я отправлю тебя на вечные страдания прямиком в гиену огненную к Кангхори! Поживёшь в людском мире, может быть, хоть на минуту задумаешься над своим ужасным поведением! — возмущался Ёнван, когда сын наконец соизволил появиться в тронном зале. — Я нарекаю тебя человеческим именем Чон Уён. Ты будешь познавать науку в качестве модельера. Ты будешь шить для людей одежду. Я уверен, тебя заинтересует эта профессия, ведь ты питаешь слабости ко всему прекрасному, — заключил Владыка. — Какой возраст у меня будет в мире людей? Сейчас мне всего двести пятьдесят четыре, поэтому я хотел уточнить этот вопрос, — подал голос Ёльсан. — Тебе будет двадцать один. — Но папа, я не хочу быть малышом! — недовольно воскликнул юноша. — Двадцать один год для человека — это уже четверть жизни. Я уверена, тебе понравится жить в этом возрасте, — ехидно улыбнулась Ёндын. — А что, если я захочу вернуться обратно? — спросил наследник. — Вдруг мне захочется побывать на волшебном лугу или поговорить с древними духами? Или захочется съесть то, чего в мире людей нет? — Я уже сказал тебе, что ты не вернёшься сюда до того момента, пока не отыщешь Печать! — огрызнулся Владыка. — Мне ничего не стоит отправить тебя к Кангхори прямо сейчас, потому что от тебя, сын, одни проблемы! — Но, Владыка, даруйте Ёльсану ещё один шанс! — взмолилась матушка. — Он же ещё совсем молод, чтобы заботиться о последствиях. — По человеческим меркам он прожил уже три жизни! Он уже должен думать о том, что творит, а не бездумно совершать проступки, ориентируясь на то, что за это ему ничего не грозит! — Ёнван сильно ударил руками по ручкам тронного кресла и встал. Резкий звук мгновенно разнёсся по всему залу, не оставив без внимания ни малейшего уголка. — Но он ваш сын и единственный наследник престола клана Мульквисинов! Вы хотите, чтобы Кангхори или ещё какой-нибудь ничтожный дракон занял ваш престол, ваше превосходство?! Умоляю, помилуйте! — воскликнула Ёндын, упав на колени перед мужем. — Я и так делаю ему одолжение и поблажку, потому что именно ты, Ёндын, отведёшь его в мир людей. Я даю разрешение на то, чтобы он сопроводил тебя во вторую Луну вместо Даль Ри в этом месяце, — выдохнул Владыка и опустился на своё законное место. — Но, Ёнван, пожалуйста! У тебя ведь осталось ещё одно желание! Прошу, — не унималась матушка. — Он наш долгожданный наследник! — Хорошо, я дам ему ещё один шанс, — вздохнул старый дракон. — Я хочу загадать последнее, третье чудо! — вдруг воскликнул Владыка. Через мгновение зал охватил немыслимо яркий свет, а ещё через миг перед Ёнваном предстала прекраснейшая девушка в светлых одеждах и невероятно красивым головным убором, чем-то похожим на кокошник. Светлые, почти белые волосы лоснились по её плечам невероятным лазуритовым отблеском, глаза божества тоже были необычного цвета — ярко-фиолетовые, словно аметистовые камни. Нежные черты лица и девичьей фигуры будто сошли прямиком с орнаментов на стенах Святилища. Художники не врали, Жемчужина и впрямь была великолепна. — Каким будет твоё последнее желание, Владыка морской стихии? За последнее тысячелетие ты заметно постарел, мой друг, — улыбнулась девушка, бережно взяв старого дракона за руку. — Дай моему сыну три шанса на исполнение неземного чуда в мире людей. Сделай всё, что он бы он попросил, но учти, что ему нельзя вернуться обратно. Проследи за тем, чтобы он нашёл утерянную Печать и предоставь ему кров, — на выдохе произнёс дракон. — Много задач ты мне задал, Ёнван, но я постараюсь выполнить их все, ведь это твоё последнее желание, так ещё и направленное на благополучие Ёльсана. Благородный поступок, — не переставая нежно улыбаться, промолвила Жемчужина. — Я дам твоему сыну три заветных желания, — она повернулась в сторону наследника. — Учти, Ёльсан, их нельзя потратить просто так. В мире людей ты столкнёшься со множеством трудностей и будешь вынужден продолжить поиски утерянной печати. Не растрачивай свои слова и желания попусту. Однажды ты можешь оказаться в ситуации, где спасением будешь ты сам, — договорив, Жемчужина испарилась в белом световом облаке. Юный дракон взглянул на свою руку. Жгучая боль оковала всё правое предплечье, но уже спустя секунду на нём показались три красивых жемчужины, каждая из которых переливалась своим необычным оттенком перламутра. — Я дам тебе помощника, который будет твоим верным слугой и незаменимым товарищем… — Ёльсан уже разжал губы, чтобы что-то сказать, но отец продолжил говорить. — Но не всё так просто. Он будет рядом, но при этом ты должен его отыскать среди сотен окружающих тебя людей. Не думаю, что для тебя составит много труда найти его. Ваши имена будут в чём-то очень схожи, поэтому не переживай, всё будет хорошо. Главное — не забывай, что у тебя есть ровно один год, чтобы исправить свою ошибку, — заключил отец и, несмотря на всю свою злобу, за долгие годы скопившуюся на младшего сына, добро улыбнулся.***
Вторая лунная ночь наступила неимоверно быстро. Дождавшись полуночи и попрощавшись с сёстрами, отцом и слугами, Ёльсан и Ёндын вошли в священную реку Апагаму. Обычно богиня морских штормов заходила в неё, держа за руку одну из своих дочерей, что и подобало обряду, но сегодняшняя ночь была исключением из правил. Сегодня Ёндын крепко держала руку своего младшего и единственного сына и шла на речное дно как можно медленнее, пытаясь растянуть эти чудесные мгновения вместе с юношей как можно дольше. Небо было как никогда ясным. Сотни миллионов, а может и миллиардов звёзд вместе со старицей-Луной освещали небесные просторы своим ярким сиянием, а лунная дорожка на божественной реке слегка колыхалась от каждого шага матери и сына, еле дыша идущих в водную пучину. — Сынок, закрой глаза, — ласково сказала Ёндын, ещё крепче сжав руку юного дракона. — Скоро мы окажемся в месте, где ты обретёшь человеческое имя.