bounce

— О, у тебя новый цвет? — Питер заметил, конечно заметил, что Харли перекрасился. — Ага, в этот раз захотелось чего-то... — Более спокойного, да? — Питер всегда умел найти нужные слова. — А еще, я помню, ты хотел воплотить какой-то необычный дизайн на ногтях, но цвет все тот же, не передумал? Харли на все только молча кивнул, загадочно улыбаясь. Новый дизайн он придумал сам, чтобы таким образом намекнуть Питеру о своих чувствах. Ну, точнее он так делает последние месяца три, каждый раз добавляя какой-нибудь любимый Питером элемент на свои ногти. Хотя это касается не только ногтей. С покраской волос Харли экспериментирует уже довольно давно, но уже как год все цвета он выбирал в зависимости от того, какого цвета он сейчас видит чувства к Питеру. По своей собственной шкале цветовых чувств. Иногда его любовь была такой горячей, что как будто обжигала внутренности, поэтому он выбирал красный или оранжевый; сейчас же его чувства, как правильно сказал Питер, спокойные, они не виделись почти две недели из-за работы Харли и проектов Питера. И если раньше Харли бы охарактеризовал свою тоску зеленым или соломенным, чем-то жаждущим встречи и полным надежд, то сейчас это скорее светлая грусть. Они становятся старше, дел как будто все больше, а времени встретиться с другом все меньше... Еще тот же год назад Кинер бы плакал, представляя свою жизнь без Питера, ныне он прошел все стадии принятия, и ему гораздо проще строить свою жизнь, не привязывая все аспекты к одному человеку. Как бы парадоксально ни звучало, но он стал цельнее, когда перестал сращивать себя с Питером, прекратил искать в нем ту самую половинку, что дополнит его. Нет, он сам себя прекрасно дополняет, и да, он будет счастлив разделить мгновения жизни с Питером как пара, но уже не будет так растворяться в нем. Поэтому и цвета стали более спокойными, а дизайн ногтей переменился на что-то веселое и веселящее и его, и Питера, который каждый раз старался угадать значение того или иного символа. Различные запахи Харли не очень жаловал, а так бы мог и с ароматами духов что-то придумать, но, бр-р-р, лишние пахучки не для него и его чувствительного носа. А у Питера так вообще была аллергия на цветочные ароматы, отчего он страдал по весне, но зато он очень любил обыденные вроде бы запахи: как пахнут страницы книг, асфальт после дождя или свежее постельное белье. Харли не мог не обратить внимание на то, что Питер в этот раз был непривычно рассеянным. Он все так же метко подмечал малейшие изменения в Харли, но сам как-будто был очень отрешен от происходящего. И много молчал, что было слишком несвойственно для него. — Пит, у тебя есть какая-то новость для меня? — Единственное, что могли означать все детали, что отметил Харли — нерешительность сказать что-то важное. — Даже если это что-то, что навсегда поменяет привычный нам с тобой устой, думаю, если ты на это решился, это действительно стоит того, чтобы поделиться этим. — Ты, как всегда, проницателен, крадешь мой хлеб, знаешь ли, — Питер как-то невесело усмехнулся, начав теребить края своей толстовки. — Учился у лучших, — Харли скорчил победоносную мордашку, несколько раз подмигнув другу. Питер не выдержал и рассмеялся. После смеха обычно проще говорить нечто важное. — Я… я хотел сказать, что мне предложили место в филиале в Лос-Анжелесе и… и я принял решение, что хочу попробовать, что мне нужно это. — Питер резко вдохнул после всей фразы и замер, будто ожидая удара или как минимум бурной реакции. Он думал, что смог стать спокойнее, менее поддаваться чувствам и необдуманным решениям, но почему-то именно в этот момент мир как будто дал трещину, а плотину из так старательно сдерживаемых чувств прорвало. Слезы непроизвольно потекли по щекам, выдавая его состояние с потрохами. — Хе-ей, Харлс, тише-тише, поплачь, я рядом, я тут. — Питер сначала растерялся, но утешать друг друга за годы дружбы они научились: он тут же потянул Кинера в объятия, мягко похлопывая того по спине. Но у Харли, видимо, были другие планы, а к невыносимой печали подключилось едкое раздражение, что заставило злость внутри него разгореться синим пламенем. Он оттолкнул такие в миг ставшие нежеланными руки, попятившись на несколько шагов. — Нет, ты уже не рядом, Питер! Мы с тобой видимся раз в месяц максимум, а сейчас ты уедешь! Это не другой конец света, но… — позорный всхлип прервал его тираду, — но! Это значит, что мы будем видеться еще реже, это уже не "я рядом", это где-то далеко, не рядом со мной, не надо, не надо меня так успокаивать, прошу... А слезы все текли и текли, будто нескончаемый водопад, у которого ни края, ни конца. Ужасно хотелось ударить этого дурацкого Питера, будто он в чем-то виноват. Хотя нет, виноват, он уезжает! — Из-за тебя стою тут и рыдаю, как будто мне снова пять, зачем только — непонятно. — Слезы немного поутихли, Харли наконец смог четко разглядеть потерянного и как будто сгорбленного Питера, что побитым щенком стоял, не зная, куда деть руки и что ему вообще делать. В голове, скрипя, работали шестеренки чувств, пытаясь сложить эти числа эмоций и обрушившихся, словно лавина, осознаний. — Мы стоим тут, как придурки, давай лучше встретимся позже, я помогу тебе собрать вещи или уже лучше в аэропорту, главное, ты сообщи, я- Сбивчивая речь Харли была прервана объятиями Питера. Тот вцепился в него, как утопающий в спасательный круг. Харли тут же почувствовал, как под задравшейся джинсовкой намокает футболка от слез друга. — Ты! Даже не дал договорить, ничего не дал! Я никуда без тебя не уеду, дурачина ты! Только попробуй меня оставить, как я буду долго без тебя, Харли, мне последние полгода, что м-мы… — Питер на как-то время замолчал, тяжело дыша, но все так же крепко обнимая Харли, и сбивчиво продолжил, обжигая горячим дыханием шею Кинера: — Мы стали реже видеться, я как будто перестал понимать, нужны ли тебе эти встречи, мои звонки… И я… Пожалуйста, давай не будем отдаляться, без тебя я могу, но не хочу. И… В Лос-Анжелес я не хочу без тебя. Я согласился, чтобы ты точно поехал. Только не плачь из-за меня, пожалуйста, я-я… Тут Питер не смог продолжить и просто позволил себе передать остальное своему телу, которое обнимало так, как обнимают самого дорогого человека. Он действительно может жить без Харли, и он не считает, что его жизнь без него ничего не стоит, но Харли — важная часть этой жизни, слишком важная, чтобы отпустить ее сейчас. Или когда-либо. — Поехали ко мне, Пит, нам точно нужен вечер пиццы, успокаивающего чая и разговоров, да? — Харли мягко выпутался из стальных объятий и с невероятной нежностью обхватил лицо Питера ладонями, заглядывая тому в глаза. Питер смог только кивнуть в ответ, бережно сжимая талию парня. Уже дома они смогли все обсудить, выяснить причину своих чувств. Чай с мятой творит чудеса. А теплые объятия и первые робкие поцелуи помогают буре внутри улечься, не давая той наворотить необуманных дел. Теперь ногти у Харли были оранжевого цвета. Для Харли этот цвет символизировал огонь, что горит, грея и даря успокоение.