Свет.
Ночь.
День.
Ты человек.
Я — тень.
Твоя.
Хожу с тобой,
Бегу, не спотыкаюсь.
Я тебя люблю!
И каждый день тобою
Восхищаюсь.
Младенец щурится, когда на него падает луч солнца — он очень тёплый и яркий, настолько, что невозможно смотреть. Мальчику не страшно. Прошла уже неделя с тех пор, как он появился на свет. Поначалу было действительно жутко ощущать себя в этом мире: слышать разные звуки и всё чувствовать, но сейчас он с интересом рассматривает обстановку вокруг. Мама. — женщина, которую он видит на протяжении недели. Она добрая, а ещё от неё очень вкусно пахнет. — Я твоя мама. — прошептала она однажды и нежно поцеловала в щёчку своё самое дорогое сокровище. — Я тебя очень сильно люблю.***
— Ого, какой ушастик! — засмеялся Матвиенко, смотря на фотографию новорождённого. — Жопой чую, ты нихрена не паинька.***
У Тоши впервые режутся зубки. Больно. Очень. Мальчик плачет, надрывая глотку. Где же мама? Почему она не хочет помочь? Почему она не может сделать хоть что-нибудь? Не нужно винить Майю, женщина не спала уже двое суток и сейчас просто не могла найти в себе силы, чтобы просто встать с кровати, поэтому беззвучно рыдала, лёжа на постели мёртвым грузом. Всё-таки очень тяжело воспитывать первенца без мужа… Младенец кричит, прерываясь на кашель, но вдруг затихает, когда видит, что кто-то подошёл к его качалке. Он сосредоточенно рассматривает новое лицо. Маленький мальчик с чёрными волосами и чистыми голубыми глазами вспорхнул над качалкой и расправил свои белые большие крылья, а потом осторожно подлетел к Тоше и нежно погладил щёчку, после чего улыбнулся и поцеловал его в лоб. Боль сразу куда-то пропала, и Тоша медленно провалился в сон. Мальчик с крыльями вновь вспорхнул и покрутился в воздухе, а после резко расправил свои крылья, распространяя по квартире ярко-оранжевую пыльцу. Он бесшумно приземлился на пол и прислушался к всхлипам женщины из спальни — спустя минуту они сменились ровным дыханием. Сегодня ночь пройдёт гладко. Он тихо подлетел к качалке и невольно улыбнулся, наблюдая, как младенец спит. Аккуратно положив руки на качалку, он уткнулся носом в согнутую в локте руку и ещё долго любовался, теперь уже, его подопечным. (Часом ранее) — Арс, ну ты же понимаешь, что нам нельзя так делать! — закатил глаза Серёжа, уже уставший спорить с ним. — Серёж, я знаю, ну… Давай поменяемся, а? — не унимался Арсений, складывая руки в умоляющем жесте. — Вот скажи мне, на кой чёрт он тебе нужен? Ты же его впервые в жизни видишь! — несдержанно цокнул Матвиенко и скрестил руки на груди. Арсений завис, размышляя над тем, что нужно ответить Серёже. На самом деле, он действительно не знал, почему хочет поменяться с ним подопечными. Просто когда он увидел фотографию Антона, что-то в сердце кольнуло и заставило бороться за него. Антон выглядел как-то по-родному, что ли… — Ты своего тоже в первый раз видишь. — повторил жест Попов, выражая уверенность в своих действиях. — Ну Серёж… — Ладно. Фиг с тобой. — махнул рукой Матвиенко, снисходительно улыбаясь, и Арсений, обрадованный этой новостью, тут же набросился на него с крепкими объятиями. — Эй, аккуратней. Крылья сломаешь. — Спасибо-спасибо-спасибо-спасибо! Время в раю текло совершенно иначе, и, пока Антон только начинал изучать мир вокруг себя, Арсений уже отучился в школе для хранителей. Он выучил всё, что нужно было знать для защиты подопечных и теперь даже умел спокойно менять свой возраст по хлопку в ладоши.***
Тоше 9 месяцев, и мальчик уже делает первые попытки ходить. Он хватается за край тумбочки и встаёт на ноги, чтобы достать оттуда машинку. Когда игрушка оказывается у него в руках, он с интересом вертит её в разные стороны, а потом пугается, когда замечает, что не имеет точку опоры, и Майя тут же бежит к нему, заключая в нежные объятия. — Какой же ты у меня умница. — Женщина звонко целует сына в щёчку. Тоша ещё не понимает, чем обусловлена такая резкая смена настроения матери, но уголки его губ непроизвольно плывут вверх, когда он видит, как его мама счастлива. Видимо, ей весело, когда он встаёт на ноги… Нужно запомнить. Ангелок осторожно выглядывает из-за угла и нежно улыбается, смотря на первые успехи своего подопечного.***
— Смотри, Тош, это птичка! — улыбнулась женщина, указывая на белого голубя, прогуливающегося по асфальту. — Тичка. — повторил за ней Тоша и засмеялся, увидев, как женщина открывает от удивления рот, а после вновь целует и обнимает его крепко-крепко. Это было его первое слово. Он заговорил лишь в 11 месяцев. Майя сильно волновалась, что мальчик не говорит, поэтому частенько разговаривала с ним, как с осознанным человеком, чтобы он запомнил хоть одно слово. Евгения — подруга Майи и мать троих детей лишь разводила руками и говорила, что если Тоше понравится какое-нибудь слово, он его когда-нибудь обязательно скажет. Почему именно птичка? Тоша часто видел маленького мальчика с белоснежными крыльями, и теперь он наконец знает, как его зовут. Птичка.***
— Арс, это всё очень неправильно. — хлопнул в ладоши Серёжа и принял облик взрослой версии себя. — Нам нельзя так часто видеться с подопечными, а нет, подожди… Нам вообще нельзя видеться с подопечными! Ты вроде школу не прогуливал, почему тогда не знаешь самого важного правила? — Я знаю! Знаю, но не могу. Мне хочется быть с ним рядом. Хочется дружить с ним, вызывать улыбку и защищать. Я теперь даже не знаю, хочу ли я быть ангелом. — ответно хлопнул в ладоши Арсений, принимая облик взрослой версии себя, чтобы быть с Матвиенко на равных. — Ты ведь знаешь, что не сможешь стать человеком... — резонно заметил Серёжа, чем ещё больше разозлил Попова. — Да что ты всё заладил?! «Знаешь-знаешь» Знаю! Не веди себя как старый дед и посоветуй что-нибудь мне в конце-концов! — крикнул он, расправив крылья. Серёжа лишь сдержанно кивнул и наклонил голову набок. — Он сильно тебя изменил. Мы не должны испытывать эмоции по отношению к своим подопечным. Это делает нас уязвимыми. Мы должны защищать их, потому что этого требует работа. Когда они вырастают, они совершенно перестают ценить наш труд и лишь начинают бесцельно прожигать свои дни в барах и клубах. Мне кажется, будет лучше, если ты… — не успел закончить Серёжа, потому что был перебит. — Ну не могу я от него отказаться! Он мне сразу понравился! — выкрикнул Попов, тяжело дыша и чувствуя, как к горлу подкатывает ком обиды. И почему его никто не понимает? — У-у-у, а вот это серьёзно… — присвистнул Матвиенко, пряча руки в карманы брюк. — Помнишь одну легенду про несчастного ангела? Арсений удивлённо захлопал глазами, и Серёжа расценил это, как отрицательный ответ. — Давным-давно жил на свете ангел по имени Паша, и был он безумно влюблён в свою подопечную Ляйсан, настолько, что даже в один прекрасный день показал себя. Они стали настоящими друзьями, и, хоть парень всячески пытался добиться её любви, дальше дружбы у них ничего не заходило. Однажды ангел решил признаться ей в своих чувствах, но получил отказ. Оказалось, что девушка была влюблена в другого человека. Он очень долго страдал, и страдание это вызвало огонь. Огонь в его душе, который невозможно было потушить… Бедняга сгорел. Сгорел от неразделённой любви… — Серёжа грустно вздохнул и добавил. — Именно поэтому мы не должны испытывать к ним никаких чувств. — Антон не такой! — возразил Арсений, нахмурившись. — А они все по-началу «не такие». Он же ещё совсем малыш. Подожди немного, и он покажет своё истинное нутро.***
Тоше 1 год. Мальчик играет в своей комнате, пока Майя готовит обед. Тоша нашёл железную тонкую трубку, вероятно, от конструктора, и теперь внимательно её изучает. Она похожа на отвёртку. Нужно что-то починить. Взгляд сразу примечает розетку в коридоре, и Тоша уже ползёт к ней, чтобы подкрутить детали. Сначала он подкручивает пространство вокруг неё, чтобы крепче зафиксировать на стене, а позже решает прочистить две дырочки, которые, наверное, уже запылились из-за того, что их никто никогда не прочищал. Он целится и уже почти толкает трубку туда, когда что-то вдруг резко отдёргивает его руку. Мальчик резко вздрагивает и оборачивается, встречаясь с обладателем испуганных голубых глаз. — Птичка! — воскликнул Антон, который уже давно не видел старого друга, но тут же опешил, когда не увидел привычной улыбки на лице ангела. Мальчик с крыльями отобрал железную трубку и строго сложил руки на груди. — Нельзя так делать, понял? — грозно процедил он сквозь зубы и сделал предупреждающий шаг навстречу. Тоша опустил голову и тихонько кивнул, пряча наступающие слёзы. Арсений тяжело вздохнул и раскрыл руки, подзывая в объятия, и Антон тут же прижался к нему, боясь отпустить. — Никогда больше так не делай, ладно? — прошептал он на ушко и посмотрел в глаза малышу. — Или птичка обидится и больше никогда не прилетит к тебе. — Ладно.***
— Как день прошёл? — потянулся Серёжа, заваривая себе чай на кухне. В раю всё было совершенно так же, как и в людском мире, не считая летающих разумных жителей. Сергей Матвиенко был лучшим другом Арсения и его соседом по комнате, и сейчас, после того, как их подопечные уснули, они решили устроить себе отдых. — Прикинь, мой чуть железную трубку в розетку не засунул, строитель хренов! — хлопнул в ладоши Арсений, принимая взрослый облик, и устало откинулся на кресло. — Мне тоже завари. Ах да, а ещё он кошке чуть хвост не оторвал, чуть не положил руки на горячую плиту, чуть не вышел в открытую дверь, которую Майя по невнимательности не закрыла, чуть не съел кошачий корм, чуть витамин в нос не затолкал, чуть не упал со стула. Я его от всего этого спасал и уже обрадовался, что за этот тяжёлый день он ни разу не покалечится. Так он, блять, в ходунках перевернулся. В поворот, сука, не вписался! — вышел из себя Арсений и поймал на себе насмешливый взгляд Серёжи. — Господи, свят-свят-свят! — шуточно запричитал Матвиенко и перекрестился, а потом прыснул от смеха. — Я думал, конец света быстрее наступит, чем наш граф начнёт материться. — А тут без матов не получается. — потёр переносицу Попов, устало вдыхая. — Намучаешься ты ещё с ним. — усмехнулся Матвиенко, заваривая вторую кружку чая. — Вот зря ты, всё-таки, от Димки отказался. Он — чудо на ножках. Не капризничает, не хулиганит, сидит целыми днями в телевизор или телефон залипает. Не подопечный, а мечта! — Так он зрение испортит. Куда только родители смотрят?.. — покачал головой Арсений и поблагодарил Серёжу, когда кружка с дымящимся чаем переместилась прямо на журнальный столик у кресла. — А это уже не моя специальность. И вообще, Арс. Мой тебе совет: сильно много с ним не водись. Он должен сам понимать важность своей жизни. Он должен испугаться за неё, а ты ему этого не даёшь. Это превращается в своеобразную игру, где ты — Аркадий Паровозов, который прилетает откуда ни возьмись и помогает, а он просто посмеётся и пойдёт дальше хрень вытворять. — И что ты мне предлагаешь, стоять и смотреть, как он засовывает предметы в розетку или мучает кошку, которая в любую секунду может выцарапать ему глаза? — покачал головой в знак протеста Арсений. — Нет, ну почему? Конечно, от таких опасных ситуаций его надо спасать, но мелкие бытовые происшествия, такие как: падение на пол, лёгкий ожог, удар о твёрдую поверхность нужно оставить для него. В конце-концов, у него на это есть мать. Пойми, Арс, ему в жизни будет очень тяжело, если он не поймёт сейчас, что причиняет ему вред, а что нет. — сел напротив Серёжа и закинул ногу на колено. — Не забудь, после его шестилетия ты больше не должен попадаться ему на глаза. Это может плохо закончиться для вас обоих. — Да помню я, помню… — опустил голову Попов и грустно хмыкнул. — Всё я помню…