Арсений резко вздрогнул, словно его ударили током, и с громким стуком упал с кресла на пол, сворачиваясь в клубок, и сдавленно зашипел.
Из глаз вылетели искры от резкой боли в груди и животе. Он обнял руками талию, словно хотел закрыться от невидимых ударов, но они вновь и вновь приносили ему жуткую боль.
Голос Серёжи он слышал как-то отдалённо, словно сквозь вату, и не мог вникнуть в его слова. Мужчина выглядел испуганным, он потряс ангела за плечи и что-то прокричал.
Попов громко и протяжно мычит от нарастающей боли. Он чувствует страх и всем телом содрогается в ожидании новых ударов. Весь мокрый он лежит на полу с прикрытыми глазами, пытаясь восстановить дыхание и понимает, что всё закончилось.
— Ахуеть, что, твою мать, это было? — садится рядом с парнем Матвиенко и облегчённо выдыхает.
— Антон. — отвечает Арсений, стараясь захватить в лёгкие побольше воздуха. — Мне нужно к нему.
Ангел пытается подняться, но тут же вздрагивает, когда рука Серёжи дотрагивается до его щеки.
— Это что… кровь? — шепчет Серёжа, испуганно сглатывая. Арсений с трудом встаёт на ноги и плетётся к зеркалу. Схватившись за края тумбочки, он смотрит на своё отражение и рвано выдыхает.
На его лице «красовалась» большая кровавая царапина, начинающаяся от уха и заканчивающаяся в районе уголка губ.
— Блять, что он сделал? — в гневе пнул кресло Серёжа, обнимая свою голову руками. — Сука, я его убью!
— Он просто защищался. — опустил голову Арсений, крепко сжимая уголки тумбочки, тем самым борясь с головокружением.
— Это не оправдание! — взревел мужчина. — Почему Димка за 17 лет ни разу не накосячил, а твой день через день хуярится?
— Потому что мы говорим о двух совершенно разных людях. — спокойным тоном ответил Попов, вновь обращая внимание на зеркального Арсения, кровь на ране которого начала уже капать с подбородка. — Я в ванную.
***
Антон сидит на крыше того же здания на каком-то кирпиче и трясущимися руками старается чиркнуть спичкой о коробок. Наконец у него это получается, и он, съёжившись от холодного ветра, натягивает на себя капюшон. Израненное лицо неприятно щипет холодный ветер, но Шастуну всё равно. Он угрюмо смотрит куда-то вдаль одним не опухшим глазом, точнее сказать, наполовину опухшим глазом, потому что второй было невозможно открыть.
Ну почему он такой жалкий?
Его все предали и бросили… Даже этот… Арсений.
Шмыгнув носом, он нервно стёр рукавом куртки выступившие слёзы.
Ну почему всё так, а?
Почему, когда Антон решил сделать одно доброе дело, на него тут же перевернулся фургон с говном?
Неужели он настолько плохой человек, что от него даже отказалась мать?
Воображение парня уже рисовало картину, как этот хмырь делает предложение его матери, как они рожают своего собственного ребёнка, а его выкидывают из дома, как ненужного котёнка.
Никому он не нужен…
Даже ангелу…
А я думал… Ты смешон, Шаст! Чё-ты там думал? Что он реально в тебя влюбился? Да кто тебя урода такого полюбит?
— Шаст? — робко позвал парня брюнет, неловко переминаясь с ноги на ногу.
Антон равнодушно перевёл пустой взгляд на Арсения, замечая его обеспокоенный глаза, бегающие по лицу парня.
Да-а, на лице Антона не было живого места. Переносица была рассечена, губа треснута, один глаз полностью заплыл, второй еле открывался, а на брови вздулась шишка.
Антон проследил взглядом от начала раны Арсения до конца, вспоминая, что именно в том месте он успел рассечь щеку одному пацану из банды неизвестно откуда попавшимся под руку стеклом.
— Тош, пошли домой, а? — вновь позвал его ангел, вырывая из воспоминаний.
— А у меня нет дома. — равнодушно пожал плечами Шастун, уставившись в обеспокоенные глаза пустым взглядом. — Там я никому нахуй не нужен. В принципе, и здесь тоже…
— И что ты будешь делать дальше? — строго сложил руки на груди Попов, вызывающе выгибая бровь.
— Не знаю… Скинусь, наверное. Мне здесь делать нечего. — безэмоционально выдал Антон, втыкая в невидимую точку.
— Сальтуху сделать не забудь. — крикнул Попов, начиная выходить из себя.
Да что этот мальчишка себе позволяет? В голове сразу всплыл Матвиенко со своим рассказом. Серёжа ценил жизнь и даже мысли о таком не допускал, а этот…
— Обязательно. — крикнул Антон, стараясь переорать ветер, полностью игнорируя ноющее сердце.
Да, всё верно. Арсений его не любит.
Он тихо всхлипнул и встал у самого края. — Прощай. — с улыбкой выдавил он, закусывая губу, чтобы не расплакаться.
— Харе комедию ломать! — Арсений стремительно подлетел к Антону и сильно толкнул того в пропасть…
— Стой! Я…
передумал — застряло у него в горле не выкрикнутым, он посмотрел вниз и увидел, как стремительно приближается к твёрдому асфальту.
Страх.
Секунда.
Глухой удар.
Антон громко кричит, когда видит окровавленного себя, лежащего на асфальте. Он смотрит со стороны, как люди подбегают к парню, стараются нащупать пульс, но всё тщетно.
— Скорую сюда, срочно! — кричит кто-то из толпы, и люди начинают копошиться.
Антон крупно дрожит и бьётся к стенке, истерично расцарапывая лоб, чтобы не видеть весь этот ужас. Он открывает глаза, и картинка сменяется.
Он дома, но что-то здесь поменялось. Атмосфера. Она стала какой-то тяжёлой. Настолько, что, казалось, душила всех присутствующих, а их было, на удивление, много. Он прошёл в спальню и увидел 5 самых близких подружек матери. Они обступили плачущую навзрыд женщину и крепко обнимали.
Майя громко всхлипывала, не в состоянии связать и двух слов, а потом вновь заходилась в очередном приступе истерики. Прошло ещё 5 минут, прежде чем женщина успокоилась и уставилась на подруг удивлённым взглядом.
— Что вы здесь делаете? — нахмурилась она, смотря на каждую из присутствующих. — Что-то случилось?
Женщины шокировано переглянулись и слабо улыбнулись Майе.
— Всё хорошо. Просто… Ты нас позвала на чай, а потом упала в обморок. — соврала Женя, чувствуя, как сердце изливается кровью, смотря на заплаканное лицо некогда счастливой Майи.
— Ты нас узнаёшь? — аккуратно спросила вечно тихая Соня, присаживаясь рядом с подругой на кровать.
— Конечно, я что, дура, что ли? — фыркнула Майя, уставившись на собеседницу, и начала называть имена женщин, поочередно направляя на них пальцем. — Тут в другом дело… Знаешь, мне как будто бы сердце вырвали. Вот здесь… Дыра. Мне так плохо, а почему — не знаю… — сдавленно заскулила она и горько заплакала.
Соня тяжело вздохнула и притянула к себе женщину, аккуратно поглаживая её по голове. Майя вдруг резко вздрогнула и слабо оттолкнула Соню.
— Кто-то умер? — испуганно крикнула она, метая взгляд от одной подруги к другой. — Не молчите!
— Нет, всё хорошо. — всхлипнула Наташа и отвернулась, не в силах смотреть на эту картину.
— Антон! Где он? — не унималась женщина, широко выпучив глаза. — Где мой Тоша?!
— Он в школе. — погладила её по голове Соня, закусывая губу, чтобы не разрыдаться.
— Не врите мне! Сегодня суббота, он не должен быть в школе! — женщина вдруг шумно вдохнула воздух и закрыла рот ладошкой, а потом тихо прошептала. — Это ведь… мой Тоша… мой ребёночек… мой малыш. это же он умер… — она горько заплакала, с силой сжав в кулаке волосы на голове.
— Звони в скорую. — шепнула Соне на ухо Наташа, и та трясущимися руками достала телефон из кармана и быстро побежала на балкон, плотно закрывая за собой двери.
— М…Мам, ты чего, я же здесь. — севшим голосом прошептал Антон, садясь на колени перед родительницей и чувствуя, как по щекам скатываются горячие слёзы.
— Где мой Тоша?! — кричала женщина, захлёбываясь в слезах.
— Тише, солнышко. Он в школе. — заплакала Наташа, закрывая лицо руками от безысходности.
— Нет-нет-нет, вы что-то мне не договариваете. Я чувствую, что что-то не так. — Майя громко всхлипнула и потёрла виски. — Так. Днём он отпросился в гости к Диме — это я помню, потом пришёл, увидел Стаса и убежал. Я ему звонила, но он не отвечал… Так. Неужели я потом уснула? Почему я не помню, что было дальше?! Я ведь не могла сойти с ума… — Майя подняла по-детски наивный взгляд на подруг.
— Вот, выпей. — Соня подала Майе стакан с водой, в которую пару минут назад закапала валерьянку.
— Не лезь! — строго взглянула она на девушку и вновь начала восполнять пробелы в памяти. — Так… Крыша… Крыша… Злополучная крыша… Причём здесь вообще крыша?.. Так… Вспоминай… — женщина рвано выдохнула, почувствовав, как в груди что-то оборвалась и заболело с новой силой, и громко зарыдала, кусая губы до крови. — Это ведь мой Тоша упал с крыши! Он умер! Он! Мой малыш… — Майю насильно заставили выпить стакан воды, принесённый ранее Соней, и она, громко всхлипывая, посмотрела красными глазами на подруг. — Он же… Он же, наверное, просто запнулся, да? Он же не мог меня бросить… Нет, конечно нет. Его, наверное, кто-то столкнул… Мой бедняжка… Моё солнышко… Как же я теперь без него? Как же больно… — выдавила она, беззащитно смотря себе на коленки, на которых лежали дрожащие руки.
В квартиру позвонили, и Соня побежала открывать дверь, пока подруги держали вырывающуюся Майю.
— Это Тоша! Отпустите меня! Тоша! Я здесь! — кричала не своим голосом она, счастливо улыбаясь. — Я знала, что они врут!
Но в комнату вошёл высокий мужчина в белом халате. Он осмотрел её и измерил давление.
— Что с ней? — прошептала Наташа, уводя мужчину на кухню.
— Ну, что ж. — он тяжело вздохнул и помассировал переносицу. — Случай тяжёлый. Не каждая мать сможет смириться со смертью своего сына. Шансы, конечно, бывают… Но уже не в этом случае.
— Вы хотите сказать, она навсегда останется такой? — голос Натальи дрогнул, а на глазах выступили слёзы.
— Мне жаль.
Антон трёс Майю за плечи и кричал во всю глотку.
— Мама, вот я, здесь! Посмотри на меня! Мамочка, ну, пожалуйста! — надрывая голос, плакал Антон, укладывая голову на колени матери. — Прости меня за всё.
Прости меня за всё…
В груди вдруг стало что-то сжиматься, не давая сделать вдох. Антон судорожно старался расцарапать грудь, но всё тщетно. Лёгкие словно начали гореть, а тело окутал холодный ветер.
Рваный вдох и вот он находится на той самой крыше на краю.
— Ну что, спойлер глянул? — холодно поинтересовался Арсений и кивнул своим мыслям, увидев заплаканное и испуганное лицо Антона. — Давай теперь по-настоящему?
— Нет! — крикнул парень и побежал подальше от края крыши, как от огня. — Я понял.
— Тебе нужно понять ещё кое-что… — тепло улыбнулся ангел и подошёл к парню, вставая почти впритык. Арсений был ниже Антона на голову, из-за чего ему пришлось встать на цыпочки, чтобы аккуратно дотронуться своими губами губ Шастуна. Шатен застыл, не веря своим глазам, и Арсений оставил нежный поцелуй на губах Антона, ангел хотел было отстраниться, но парень аккуратно обхватил его лицо своими руками, отвечая на поцелуй.
Антон украдкой задел рану на щеке Арсения и почувствовал, как тело Попова сжалось от боли.
— Прости. Это можно как-то исправить? — шёпотом спросил он, нежно заглядывая в голубые глаза, в которых хотелось потеряться, на что получил слабое мотание головой.
— Ты защищался. Само пройдёт. Пойдём домой?
— Пойдём.
***
Мальчик сам не замечал, как буквально бежит домой, чтобы увидеть лучезарные глаза матери, и чёрт с ним, с этим Стасом.
— Мама! — крикнул он, крепко сжимая в объятиях женщину.
— Тоша. Ты чего? — обняла в ответ она, а после нахмурилась, обвивая ладошками лицо парня. — Что это?
— Давай забудем. Главное, что я во всём разобрался и всё понял. Остальное неважно. — улыбнулся он, ещё крепче обнимаю маму.
— Ладно. Давай хотя бы раны тебе обработаю. Беги мойся, горе ты моё луковое. — Майя аккуратно потрепала мальчика по голове и отправилась за аптечкой. Будь она матерью Димки Позова, то давно бы забила тревогу и на уши поставила бы всю полицию, но Антон ей объяснил, что это обычное дело для пацанов и пообещал, что это последние раны, которые она видит на нём.
Майя Антона очень любит. Майя ему верит.
(1 час назад)
— Тоша, подожди — кричит женщина вдогонку убегающему сыну.
— Не волнуйся, ему нужно всё переварить. — похлопал её по плечу Стас, стараясь поддержать. — Он же ребёнок.
— Нет, я прекрасно знаю своего сына. Он никогда не свыкнется. О чём я только думала, дура. — устало пробубнила она, закрывая лицо ладошками. — Нам нужно всё это прекратить. Прости, но я думаю, тебе стоит уйти.
— Май, давай не будем делать поспешных решений. — взмолился он, но женщина, не отрывая рук от лица, замотала головой в отрицательном жесте.
— Прости.
