Ты мне больше не враг...

Серёжа не помнил, как оказался в этом подвале, последнее воспоминание — как он пытается урвать хоть пару часов сна у кошмаров, вновь и вновь просыпаясь от ужасных картин прошлого. После исчезновения Птицы, убитого Кутхом, Серёжа, наконец, был свободен. По крайней мере, сжигавшая его изнутри жажда мести исчезла, уснув вместе с его тёмной личностью. Волков, насколько знал Разумовский, был практически здоров, лишь некоторые последствия тех самых пуль останутся навсегда. Серёжа сознательно прятался от Олега, будучи не в силах смотреть в его глаза, да и не хотел вновь подвергать его опасности — даже у мертвого Разумовского слишком много врагов. И, судя по всему, именно кто-то из них, всё же добрался до него. Очнувшись в подвале, Разумовский дёрнулся, тут же ощутив холод наручников и боль в плечах от того, что кто-то почти подвесил его. Долго ждать ответов на вопрос «кто?» не пришлось. В помещение вошёл высокий блондин с наглым лицом, зубочисткой в зубах и яркой татуировкой, края которой виднелись из-под футболки. — Что, очнулся, куколка? — насмешливый тон совсем не вязался с резким ударом, заставившим Серёжу вскрикнуть, впрочем, он быстро закусил губу, чтобы больше не издавать звуков. Если бы мог — согнулся бы пополам, но сейчас он только дёрнул руками, зажмурившись от ощущения огня, прошедшего от плеч по всему телу. Ещё несколько ударов и темнота снова поглотила Серёжу. *** Алтан зевнул. Выслушивать скучные и нудные речи на официальных огромных мероприятиях его утомляло. Вроде бы только двадцать три, а уже словно начал превращаться в деда. Но судьбу своего деда, Батаара, незаконно вырубающего леса, он повторять не хотел. Алтан любил флору и старался хоть что-то сделать для экологии. Когда-то, лет в пятнадцать, он ещё не был таким ожесточённым. Он думал, о том времени. Об их семейном бизнесе, который должна была перенять сестра — Юма. О том, как бы всё сложилось, если бы смерть матери и деда не изменила всё. Виноват в смерти матери Алтана был бизнесмен Сергей Разумовский, который по совместительству был ещё и Чумным Доктором. Психом, посчитавшим, что имеет право распоряжаться чужими жизнями. Решать, кто этой жизни достоин, а кто нет. Алтан Дагбаев тоже святым, конечно, не был, но… Завибрировал телефон. Сообщение. От кого? Вероятно, от Вадима Дракона. Алтан посмотрел на фото. Сначала оскалился: всё получилось, как он и предсказывал. Сергей Разумовский в его сетях. Избитый настолько, что неясно, живой или нет… Целью же было не убить, а сначала показать тому, что он натворил. Алтан быстро набрал ответ. «Вадим, что ты устроил?! Нет, хватит! Мы с ним сами рассчитаемся. У нас личные счёты. Не трогай его больше. Этот даже удара не заслуживает». Вздохнул, чуть расслабленно улыбнулся. Всё шло по плану. *** — Холодная вода с утра бодрит! — первое, что услышал Серёжа, когда его вернули из беспамятства, облив ледяной водой, в которой он едва не захлебнулся. Теперь он полусидел, опираясь на стену и, наконец, осматриваясь, хотя наручники никуда не делись. Плечи болели, а попытка хотя бы сесть, опираясь на руки, вызвала у Разумовского тихий стон. Прокушенная ещё в прошлый раз губа отозвалась привычной болью, когда Серёжа вновь заставил себя быть тише. Алтан, если честно, еле дожил до конца официальной части мероприятия. Извинившись и сославшись на неотложные разговоры с партнёрами («Понимаете, я один, их минимум трое, мне очень нужно поговорить с ними, чтобы в дальнейшем обеспечивать эко-производство, так что я вынужден удалиться» — банальность, но все поверили), Дагбаев сел в машину и вскоре приехал в особняк. Необходимо было держать лицо, расслабиться хоть немного. Убийца матери не заслуживал видеть хоть каплю страдания, которое временами всё так же сжигало по сути, ещё мальчишку. Сергей Разумовский разрушил его жизнь, а теперь пора забрать её у него. Не сразу: поначалу насладиться мучениями. Может и избить, хотя Дагбаев не хотел марать руки. Но, если убить, они всё равно будут испачканы, поэтому, какая к чёрту разница… Ладно, эти мысли отложить на потом. Всё потом. Время ожидания тоже мука. Вот он зашёл в дом, лениво поздоровался с Драконом, тот с этой, иногда мерзкой ехидной улыбочкой, кивком указал на двери в подвал. Дагбаев поправил косу и пошёл вниз. Открыл двери и увидел рыжеволосый силуэт. Тот явно был без сознания, но уже не подвешен, и больше его не били. Вадим тоже зашёл в комнату, вместе с ведром воды. Он вылил её на Разумовского, после чего со смешком сказал: «Холодная вода с утра бодрит!» Алтан только приподнял брови, мол, серьёзно? С другой стороны, это было эффективно, Разумовский и, правда, поднялся, застонал и стал осматриваться. — Неприятно познакомиться, Сергей Разумовский. Или предпочитаете Чумной Доктор? Кажется, Вам это куда больше нравится, как и убийства, — сказал Алтан холодно. Серёжа сфокусировал взгляд на говорившем и пару минут внимательно изучал молодого мужчину, с заплетенными в косы волосами и показательно спокойным выражением лица. Никаких ассоциаций или воспоминаний этот человек не вызывал, но это был не повод расслабляться, скорее наоборот. — Я больше не занимаюсь… — невольно ответил Разумовский, но оборвал себя — вряд ли это будет интересно, да и оправдываться — бессмысленно и глупо. — Кто вы? — вряд ли ответ даст хоть какую-то информацию, но удержаться Серёжа не мог. И без этого ясно за что его хотят судить, но… Алтан хмыкнул, Вадим же как-то ни то с усмешкой, ни то некой жалостью (хотя вряд ли — Дракон и жалость вещи совместимые, уж это Алтан понимал) сказал: — Твоя смерть. Алтан хмыкнул, ведь Разумовский и, правда, ничего о них не знал, поэтому пояснил: — До некоторого момента — ещё нет. Поэтому представлюсь — Дагбаев, Алтан. Остальное… Я не знаю, что Вы желаете знать. Удивительно, насколько спокойным был мужчина, учитывая, что перед ним сидел убийца его матери, а он ещё и разговаривал с ним. Хотя Сергея, кажется, хотят убить чуть ли не все. Пока что перед ним была жалкая рыжеволосая тушка. И глаза не были похожи на глаза убийцы. Многие говорили про жёлтые глаза, отражающие безумие, но они оказались голубыми, и немного напоминали спокойное летнее небо. Алтан часто смотрел в небо, когда хотел набраться сил. Сейчас у него было ощущение, что над ним издеваются. Но он не переживал. Жизнь уже выбросила самую тяжёлую «шутку», так что он был по-змеиному спокоен. А змея ожидает, прежде чем укусить или задушить жертву. Может, не тратить время на болтовню? Пленник жив, очнулся, до нужного момента наверняка дотянет. — Вадим, принеси ему воды и немного еды. Чтобы раньше времени не сдох, — приказным тоном велел Алтан и обернулся на двери. Пора идти. — Я могу хотя бы узнать, что я тебе сделал? — окликнул его Разумовский, видя, что мужчина собирается уйти. Имя ожидаемо не дало Серёже никакой информации, перспектива «не сдохнуть раньше времени» не понравилась. Сергей, скорее, позволил бы себя убить сейчас, даже и с облегчением. Алтан обернулся. Да уж, этот пленник смотрел очень обречённо. Ни то что бы Дагбаева этим было пронять. Он ощутил себя будто вырезанным из камня, как статуя. Достав из шоппера специальную коробку, он отвернулся и снял линзы. Такое надо говорить со своим взглядом, не каким-то чужим. Из отражения на него смотрели глаза с красным отливом, отличительная черта, которую Алтан втайне ненавидел. После Дагбаев повернулся и наклонился к пленнику. Не совсем близко, но так, чтобы Разумовский ощущал всё. Немигающим, и впрямь змеиным взглядом он ещё раз оглядел пленника. — Чувство мести такое сладкое, правда? Когда ты понимаешь, что ещё немного — и всё, ты победил своего врага, да? Тебе знакомо это. Ты гнался за майором, который засадил тебя за решётку. И не считал, сколько людей ты подорвёшь, лишь бы тот мужчина, Игорь Гром, кажется, почувствовал твой гнев. К чему привела твоя месть? К куче смертей среди невинных людей и полностью разрушенным жизням тех, кто выжил. Моя лишь одна из них. И знаешь, мне кажется, что все мы рано или поздно должны ощущать последствия, которые порождает бездумная месть. Вот они, перед тобой в моём лице. А Игорь, чтобы ты знал, живёт своей обычной жизнью, с девушкой, друзьями, его вечно крутят по телевизору. Бравый майор вернулся. Справился. А ты — проиграл. Всё что ты натворил в тот день — было зря. Все жертвы были зря. Алтан поднялся. — Не всем так повезло, как ему. У кого-то ты отобрал ребёнка, у кого-то — родителя. Или ещё кого из родных и близких, а у человека, может, никого больше не было. Что делать человеку в таком случае? Твоя месть даёт на это ответ? Он отвернулся, посмотрел на Вадима. — Кажется, я приказывал принести ему воды и еды. Или ты перестал слышать мои приказы? Дракон, снова со своей гаденькой ухмылочкой, поклонился. — Как скажете, Ваше Золотейшество. И пошёл наверх. Алтан обернулся. — Ты достаточно узнал? Или хочешь послушать ещё истории, как сказки Шехерезады? Серёжа дёрнулся от его слов, как от удара, но не мог отвести взгляд. Теперь он понял. Этот человек потерял из-за него кого-то дорогого. Чувство вины, и так давно подтачивающее изнутри, разгорелось ещё сильнее, но Разумовский хотел узнать больше, а по возможности — всё, пусть это и уничтожит его, куда раньше любых пыток, которые может изобрести Алтан. — Хочу, — тихо, но твердо ответил Сергей. Алтан почувствовал, что его будто ударило током. Он не поверил, что Разумовскому правда интересно, скорее, тот просто пытался оттянуть время, и этим лишь разозлил Алтана. — Издеваешься, — всё же спокойно ответил Дагбаев, — уверен, что нет. Можешь не притворяться. Он услышал шаги: это возвращался Дракон. — Еда и питьё сейчас будут. Вадим тебя накормит, чтобы не снимать наручники. А я не сказочник. Он дождался, когда наёмник спустится, и после пошёл наверх. Когда его никто уже не видел, Алтан стёр непрошеную слезу. Мать уже не вернёшь, даже если и отомстить, но хотелось сделать для неё хотя бы это. Поквитаться с убийцей. Впрочем, Дагбаеву и правда было плевать, что там будет с Разумовским. Может, лучшим решением было бы отдать его на растерзание толпе, которая тоже кого-то потеряла из-за Чумного Доктора. Тогда почему он не спешит сделать это? Алтан поднялся в сад, устроился на диване, достал вейп, закурил и вздохнул. — Надеюсь, что делаю всё верно. Ты не любила убийства всё-таки… Но… Неважно. Он закрыл глаза, и, уставший, заснул прямо там, на диване посреди сада. *** Серёжа вздохнул. С одной стороны, он почувствовал облегчение от того, что Алтан не стал продолжать, а с другой… Разумовский смотрел вслед Алтану, поэтому не сразу сообразил, зачем к нему подходит Вадим. — Я не хочу есть, — Сергей покачал головой, вспомнив слова Дагбаева. Вадим хмыкнул. — Ты уверен? Я уверен, что Алтан вряд ли позволит тебе есть пять раз в день, так что, пока есть такая возможность, лучше её использовать. Или воды выпей хотя бы. И протянул стакан. — Хотя я, если честно, посмотрел бы, как он тебя кормит. Интересное будет зрелище. Но Алтан же будет сваливать всё на меня. Давай ты побычишься завтра, чтобы само Золотейшество пришёл тебя кормить, и от меня убрали эту священную обязанность, ладно? Отсмеявшись, Вадим поднёс стакан ко рту Серёжи и подождал, пока тот выпьет всё до дна. Разумовский больше спорить не стал — провоцировать этого бугая не хотелось. *** Сережа, в очередной раз проснувшийся от кошмара, устало потёр лицо. Он не знал, сколько сейчас времени, но спать больше не собирался — это всё равно было бесполезно. *** Когда утренние лучи осветили сад, то непослушные солнечные зайцы решили, что пора поскакать по лицу явно не желающего этого и больше похожего на вампира человека — Алтана, тот недовольно открыл глаза и понял, что уснул в саду. — Мда, — сказал он. Видимо, вчера он очень устал, и это сказалось. Подумав, он решил проверить пленника. Мало ли что с ним. Сегодня Дагбаеву не надо было ехать ни на какие встречи — если он кому окажется нужен, приедут сюда, а некоторые документы проще заполнять и дома. Времени, к тому же, было немного: буквально десять утра. Он вышел из сада, прошёл к подвалу и спустился туда. Пленник не спал, и при появлении своего тюремщика поднял голову. Алтан посмотрел на Сергея. Тот был напуган, но вряд ли из-за него. Что же случилось? Не то что бы интересно, но всё же… Неужели и Разумовского мучают кошмары? Это был самый логичный ответ. Ни смерть, ни Алтан, ни Вадим его не пугали, это было очевидно. — Недоброе. Что снилось? Лицо помятое и испуганное. Расскажешь, какой был кошмар? — А есть разница? — Серёжа честно не хотел грубить, но сил на вежливость не осталось. Как и не хотелось снова вспоминать о реке крови и огромной крылатой фигуре, повторяющей: «Я — это ты!» Серёжа, пытаясь отвлечься от сна, внимательнее посмотрел на Дагбаева, отметив, что тот тоже вряд ли спал спокойно. — Нет, но всегда куда проще, если есть возможность поделиться. Кроме того, времени на то, чтобы делиться, у тебя не так много. Хочешь — можешь облегчить душу. Сам Алтан вообще не помнил, что ему снилось. Так что даже было проще. Разумовский на начало его фразы лишь недоверчиво поднял брови — он никогда не делился своими кошмарами даже с Олегом, разве что когда-то в детстве. А вот уточнение, что времени осталось мало, в равной степени как напрягало, так и вызывало почти обречённое любопытство. — Что ты хочешь со мной сделать? — тон был почти спокоен, Сергей уже смирился со своей смертью, лишь где-то на задворках сознания тихо рыдал Тряпка, отчаянно боящийся Алтана. — Сказать честно, или в красках расписать всевозможные казни? — Алтан поднял брови и впервые усмехнулся. — Я не знаю, какой вариант для тебя более предпочтителен. Он вздохнул. — Придумать что-то для убийцы твоего близкого человека, зная, что и другие жаждут расправы, довольно тяжело. Быть тем, кто вершит чужие судьбы, я не люблю. Люди сами выбирают всё. Глаза Серёжи испуганно распахнулись, когда до него дошел смысл его слов — уж лучше бы Алтан и правда расписал и выполнил те самые всевозможные казни! Нет, Разумовский не боялся того, что с ним могут сделать, в его груди похолодело от мыслей, что если информация о суде выйдет наружу, то тут вновь окажется Олег… Сергей знал, что так будет и его пугало то, насколько преданным был его друг, несмотря на всю боль, которую он ему причинил. Представив, как в руки толпы мстителей Чумному доктору попадет пытающийся спасти его от заслуженного наказания Волков, Разумовский неосознанно вздрогнул, отшатнувшись и обнял себя руками. — Нет… — в ужасе вырвалось у него. Алтан закатил глаза. — Я ещё ничего тебе не сделал, хотя мог бы. И ещё не сказал, что конкретно будет. Ещё ничего не случилось. Ты ведь не боишься смерти, — сказал Алтан, и он был в этом уверен, — а всё же в ужасе. Из-за чего? Вряд ли из-за людей. Разумовский закрыл глаза, нахмурился, пытаясь вернуть самообладание — нельзя показывать свои слабости, особенно человеку, который хочет мести. — С чего ты решил? — голос немного дрогнул, но Сережа всё же смог затолкать эмоции поглубже, так, что выдавали лишь нервно подрагивающие пальцы. Дагбаев немного наклонился, изучающе посмотрел на Сергея, особенно в его глаза, после чего ответил: — Когда ты выращиваешь растения или воспитываешь животных, ты должен обладать нехилой долей эмпатии, чтобы знать: в этот момент нужно сделать то, сейчас он не в настроении, ему надо поспать, надо добавить света, и много других вещей. Человеку, которому терять уже нечего, и которого поймали, легко принять смерть. Только если у него нет цели, для чего жить. Твоей, Сергей, была месть Игорю Грому. Он справился, как ты уже знаешь. И Дима Дубин выжил. Твоя месть может и удалась… — тут Алтан замолчал ненадолго, но продолжил, — только вот Гром смог жить с последствиями того, что с ним было. А значит, всё сведено к нулю, все твои усилия. Но не будем об этом. Ты не утянул его за собой, в это болото мести, злости и разрушения. Алтан отвернулся и посмотрел на стену. — А я не такой. И ты всё равно не боишься ни меня, ни смерти, но есть кто-то, за кого и есть страх. Он не должен быть втянут в эту игру, верно? Тут Алтан снова обернулся к Сергею. — И если он будет втянут, то будет страдать, а ты страданий ему не хочешь. Спокойная жизнь для дорогого человека — единственное, что волнует тебя сейчас. Из-за этого ты и был один, и был пойман, ведь одиночку поймать легче. Знаешь, может лучшей местью будет убить его, как ты когда-то убил множество друзей и любимую Грома? Но я не хочу уподобляться тебе. Не хочу. Впервые Алтан задумался, что чёткого плана о том, что делать с Разумовским, у него нет. — Ты вроде просил сказки вчера. Я не Шехерезада, но одну расскажу. Когда Дракон тебя покормит. Вадим как раз зашёл в подвал со стаканом воды, куском хлеба и овсяной кашей. В ней, по приказу Алтана, был даже сахар. Вадим лениво оглядел комнату, посмотрел на Алтана. — Ваше Золотейшество, ну, я всё принёс. Как вы и просили. По мере того, как Алтан говорил, Серёжа, не очень успешно скрывавший свои эмоции, пытался хотя бы не впасть в истерику. Тряпка жалобно плакал, подсовывая картинки ужасов с участием Олега, особенно, когда Дагбаев слишком проницательно предложил мстить не Сергею, а тому, за кого он боится. Выдержать взгляд Алтана в тот момент было сложнее всего. После слов Алтана, что он не хочет мстить так, как это делал Разумовский, Серёже стало хуже, хотя от облегчение и успокоился немного. Он и сам знал, сколько жизней загубил, они снились ему, не давая ни на миг забыть… Появления Вадима он сначала даже не заметил, но когда тот подошёл ближе, Сергей смутился: — Может не надо? — тихо пробормотал пленник. Аппетита не было, что было давно привычным, а от мысли, что сейчас его опять будут кормить, ещё и в присутствии Алтана, щёки жгло. Вадим хмыкнул. Кажется, Разумовского немного смущало есть в присутствии Алтана. — Сами всё слышали… — Прежде чем ты опять скажешь эту кличку — стоп. Да, услышал. Дагбаев посмотрел на Вадима. Нет, он понимал, что аппетита может и не быть, но учитывая то, что особо тут Разумовского кормить никто не будет, и следующий раз только на ужин, это было странно. Дагбаев повернулся к Серёже. — В следующий раз еду принесут только поздно вечером. Подумай. А если тебе не нравится мысль, что кормит Вадим, мы найдём другого. С чего вдруг он решил услужить Разумовскому? Последнее желание — закон что ли? Но тот и не говорил ничего. Серьёзно, достать катану и всё, дело с концом. Почему же он до сих пор медлит? Пока что у Алтана было две возможные причины: либо он наслаждается мучениями, совсем как Дагбаевы, Юма и Батаар, его уже покойный дед, либо же он… Дагбаев гнал эту мысль дальше. Нет, нет и нет, никакого сострадания и понимания. Не тому, кто убил его мать. Алтан вздохнул. Ему всё равно не нравилось своевольное поведение, даже в таком положении, Сергея. Но это и удивляло в приятном смысле, что тот не теряет гордости, и старается сохраниять самообладание. Разумовский стойкий. Алтан тоже. — Я сам покормлю, — решил Дагбаев, взял стакан воды, поднёс ко рту Сергея. — Давай, и не вздумай рыпаться, моё терпение не всегда безгранично. А пока ты должен быть живым. Серёжа определенно не мог понять — что от него хочет Алтан? Почему ещё не убил? Зачем пытается заботиться, как бы странно это не звучало, но для Разумовского это именно так выглядело. Он не стал больше спорить, но вовсе не потому, что испугался угроз Алтана, просто не хотелось доставлять тому ещё больше неудобства. Когда вода в стакане, наконец, закончилась, Алтан чуть отодвинулся, взял ложку. На лице его не было никаких эмоций, как будто это так типично: подкармливать пленников. На самом деле Алтан ещё не определился, что об этом думать. Разумовский капризничал, понятное дело, и к тому же лучше оставить его относительно живым, хотя бы сейчас. Пока определяешь, что с ним делать. Разве это забота о нём? Но казалось, и даже немного чувствовалось, что да. Вадим тихонько вышел из подвала. На лице его было то хитрое выражение. Во-первых, он прекрасно знал о Разумовском всё, и, что важнее, о Волкове — близком друге Сергея, ну и по совместительству напарнике на спецоперациях, и понимал, что рыжий защищает Олега и думает именно про него, но разъяснять Алтану, что сейчас с Серёжей и почему, он не собирался. У Вадима был свой план и своя игра. Если Разумовский будет свободен, Чумной доктор будет жить, то значит, поднимется веселье, и всякая шушера, мешающая им с Алтаном, уйдёт. Сохранить его жизнь можно было в одном случае: чтобы Алтану стало жаль этого пленника. Чтобы он ощутил: Разумовский сполна искупил чашу вины. Возможно, даже заставив Дагбаева полюбить своего врага. Они удивительно похожи, но будут это отрицать. Просто у Алтана более молодая и горячая кровь. И они удивительно тонко чувствуют друг друга уже сейчас. Что будет после, когда до Дагбаева дойдёт несчастность его жертвы? Да и Юма вряд ли одобрила бы убийство Разумовского, даже зная, кто это. Она по-настоящему хладнокровна, истинная Дагбаева. Вадим не заметил, что облизнул губы. Эти красные ноготочки обязательно пройдутся по его шее. Когда он вернётся в Гонконг. Ну, или когда его королева вернётся в Петербург. *** Алтан чуть резко сунул ложку каши в рот Сергею, когда тот прожевал, следующую процию, и так пока от каши постепенно не осталась половина. — Хватит, или ещё нужно? Я не тороплюсь. И история подождёт. Сережа не знал, что лучше — согласиться или все же попросить перестать. У него уже почти кончились силы, чтобы держать маску, и он чувствовал — ещё немного и он просто спрячется мысленно в углу и будет рыдать. Он был рад, что охранник куда-то ушел, а Алтану, кажется, всё равно. У Разумовского мелькнула мысль, что Дагбаев слишком беспечен — будь сейчас на месте Серёжи Птица, тот бы уже напал на Алтана, выгрызая себе свободу… — Спасибо… — так и не определившись с ответом по поводу каши, произнёс Сережа. А затем, всё же предупредил — опыт жизни с Птицей оставиля свои следы, кроме кошмаров. — Тебе стоит быть осторожнее. Алтан на эту фразу залился смехом.