Ты мне больше не враг...

На часах было почти девять сорок. Неплохо. Разумовский смущённо улыбнулся, посмотрев на Алтана. — Прости, что я тут на полу. Зато спится спокойно, — он сел, не торопясь вставать. — Я тебе не помешал? Серёжа честно постарался загнать поглубже вновь напомнивший о себе страх причинить дискомфорт Алтану, ограничившись вопросом и сдержав желание извиниться. — Ну что ты, конечно нет, — Алтан улыбнулся, — но в следующий раз лучше спать на диване. Там удобнее, и, если что, я же рядом. Если хочешь, можешь спать в моей комнате некоторое время, но ты же понимаешь, что со страхами всё равно придётся бороться? И нужно понимать, что прошлое есть прошлое? Дагбаев встал с кровати, и тут вошёл Вадим. Как он понимал, когда это надо? Но он нёс чай, свежий, мятный. — Золотейшество… Доброе и тебе, но я всё ещё не выбрал, как тебя называть… О, хотя... Лисичка! Дагбаев фыркнул и закатил глаза. Дракон с улыбкой протянул чай и без напоминаний подхватил поднос. — Молитесь, чтобы Ирина Юрьевна на обеде не завела шарманку о том, что есть надо на кухне. Вазочку с засушенными фруктами и печеньем тоже послала, так что сейчас принесу. Алтан кивнул и улыбнулся. — Иди уже, иди. И спасибо. Вадим с плутоватой улыбкой скрылся. Алтан повернулся к Серёже и сказал: — Он сущее наказание. Да, Разумовский и сам понимал, что нужно восстанавливать душевное состояние, и честно старался научиться жить заново, именно поэтому он и не станет ночевать в комнате Алтана, но возможно такие вот ночные или рассветные визиты ещё не раз повторятся, когда свои силы у Серёжи будут сдавать. Появление наёмника заставило на миг настороженно замереть, но тот больше не казался опасностью, поэтому Разумовский просто с интересом следил за их с Алтаном общением. Серёжа лишь немного возмущенно фыркнул на прозвище от Дракона, покачав головой, но не стал протестовать. Когда Вадим ушел, Разумовский несколько озадаченно посмотрел на Алтана: — А почему «Лисичка», а не «Лис»? — Наверное, ты кажешься ему маленьким, — тут Алтан чуть ближе подошёл к Серёже, присел на ковёр и, состроив большие глаза, мол, «вот это новость». — Но объективно, для него все мелкие. И хихикнул. — Что с этого шкафа возьмёшь. Разумовский улыбнулся, глядя на представление Алтана, и осторожно протянул руку, то ли прося, то ли предлагая прикосновение. — Лисенок уж тогда… — Серёжа всё же не удержался от ворчания, ведь его всё детство дразнили девчонкой за длинные волосы. Алтан заметил протянутую руку, взял в свою. — «Лисёнок» звучит красиво. Опять же, в голове пронеслось, что и сам Серёжа ужасно красивый. Хоть с длинными, хоть с короткими волосами. Искорка, лучик или огонёк, да что угодно, несущее свет. Идеалист, желающий лучшего — вот где была первооснова для Разумовского как личности. Серёжа смущенно прикусил губу, надеясь, что не слишком явно краснеет. От прикосновения стало почти горячо и одновременно так спокойно, что не хотелось куда-то двигаться, Разумовский бы весь день так сидел. Алтан ласково улыбнулся, не то чтобы он ощущал, что Серёжа смутился, но что тому понравилось такое прозвище — да. — Но знаешь, не хочу повторяться с Вадимом, а называть «Серёжа» постоянно, особенно если будут другие рядом, которых тоже так зовут… Мне надо подумать… Дагбаев стал прикидывать, какие у него ассоциации. — Ну, «Лучик» звучит избито. «Солнце» ещё того хуже. Искорка… Может так? Звучит красиво. Разжигает хорошие чувства, почему нет? Сережа окончательно смешался, слушая варианты прозвища от Алтана. Он давно не считал себя кем-то, способным вызвать такие ассоциации, казалось, потеряв это давно, но… Алтана, кажется, не волновала тьма его прошлого, а когда тот упомянул про хорошие чувства, глаза Серёжи распахнулись шире, он с непонятной смесью эмоций смотрел на Дагбаева. Надежда мешалась с неуверенностью, приплеталось и опасение, что он видит то, чего нет. Поняв, что от него ждут ответа, Разумовский выдохнул тихо: — Красиво, но ты уверен, что… Пальцы на чужой руке дрогнули, он словно хотел привычно сжать ладонь, но вовремя вспомнил, что может навредить и извиняющимся жестом погладил кожу Алтана. Поняв, что сделал, Серёжа захотел спрятаться, но не мог бы сейчас куда-то уйти. От случайного сжатия вовсе не было больно, всё было в порядке, тем более, Серёжа просто немного рефлекторно это сделал. На что Дагбаев только улыбнулся, и сам слегка провёл пальцем, как получалось при таком прикосновении, по ладони. — Уверен, конечно. Я что, похож на того, кто врать будет? Кстати, — он повернулся к тарелке, где был завтрак для Разумовского, — тебя там ждёт еда, и Вадим должен принести тебе попить, и мне тоже. Серёжа в ответ на первый вопрос помотал головой, стараясь одновременно скрыть, насколько приятными и одновременно смущающими, были для него слова и поступки Алтана. — Да, спасибо, — Разумовский посмотрел на еду, понимая, что питаться кое-как, забывая о приемах пищи теперь точно не получится. Ну, против он точно ничего не имел — забота была приятна. Алтан тоже улыбнулся, встал с пола, потянулся немного. Надо было подразмять спину. Тут в дверях показался Вадим с чаем и двумя кружками. Конечно, Дагбаев уже успел выпить чай, но новая порция не будет лишней никогда. Дракон протянул поднос в руки Алтана. — На сегодня нет планов по поездкам, чтобы координировать ребят, Золотейшество? — Нет, сегодня нет. Только дом. — Прекрасно, если что, уж пишите. — Конечно. И Вадим скрылся, попутно доставая телефон. Алтан чуть нахмурился. Если Юме — то не самое лучшее. Она полезет в его личные отношения. Если нет… Впрочем, он знал, что Дракон на его стороне, хотя бы сейчас, пока непосредственно не под начальством Юмы. Дать ему приказ после установившегося статуса отношений с Серёжей о молчании? Звучало хорошо, но… Он повернулся к Серёже. Сейчас тот должен поесть, не стоит спрашивать ни о чём человека, который ещё толком не встал. — Ну, вот и чай. Умывайся давай, да кушай. Я пока налью его. Серёжа поднялся вслед за ним, отогнав мимолётный укол сожаления от потерянного контакта и мысленно посетовав на свою жадность. — Да, конечно, я сейчас вернусь! — он улыбнулся Алтану, быстро исчезая за дверью и направляясь в ванную. Умывшись, Серёжа на минуту заглянул в свою комнату, чтобы переодеться. Футболка — чёрная с принтом довольного лиса, неизвестно как оказавшаяся на кровати, удивила. Разумовский осмотрел её, понимая, что Вадим – а скорее всего это его рук дело – угадал с размером. «Спасибо, классный лис 😁» — отправилось на номер Дракона. Получив сообщение, Вадим он хмыкнул. «Всегда пожалуйста, крутой Лисёнок» — ответил он. Натянув футболку и домашние штаны, Серёжа поспешил вернуться в комнату Алтана. Дойдя до дверей, он почему-то не постучался, а поскребся. *** Алтан налил чай, пока ждал Серёжу. Мысленно он подбирал слова, которые стоило бы сказать. Дагбаев поставил чашки на столик, подставил два креслица-стула, потому что одно было для туалетного стола, другое и так стояло. Тут вдруг Алтан услышал какой-то звук, как будто кто-то поскрёбся. Он удивлённо посмотрел на двери. И до него вдруг дошло. Он засмеялся. — Серёж? Ты решил что, окончательно в кота превратиться? Заходи, господи, даже не спрашивай. Коты, кстати, разрешения не спрашивают, а заходят сразу. Это же КОТЫЫ-ЫЫ, — Алтан выделил последнее слово. — А я лис, вот мои документы! — рассмеялся Разумовский, махнув рукой на рисунок. — Это тут голодных рыжих кормят? Настроение было приподнятым, а глядя на смеющегося Алтана хотелось чего-то, шалостей наверное… — Аха-хах, ну, голодных лисят я, видать, и правда что подкармливаю. Прекрасная футболка, узнаю вкус, даже сразу могу сказать кто. Ладно, идём, садись… Алтан показал на стол, где поставил чайник, кружки и еду Серёжи. Тот довольно фыркнул. Вот был бы хвост — сейчас мотался бы, выдавая настроение. — Спасибо, — на миг став серьёзным, Серёжа благодарно заглянул в глаза Алтана. — Вот так и приручают вольных хищников! Покормят, погладят, так и уходить никогда не захочется… Вроде и сказано было слегка шутливо, вот только слишком много правды в этих словах. — Не хочу никого приручать, волю ни за что не хотел бы подавлять. Всё должно быть именно по желанию! Но я рад, что тебе не хочется уходить, очень рад, — улыбнулся Алтан. На самом деле ему было очень тепло от таких слов. Это означало, что Разумовский не собирался от него уходить. Но если… «Успокойся уже, «пан или пропал» всегда единственный принцип, потому, что жизнь одна»— пронеслось в голове, прежде чем Дагбаев снова чуть не утонул в мыслях, что в жизни Разумовского есть Волков, и зачем он нужен Серёже, и множество других. Он не будет об этом думать. Он скажет. Дагбаев довольно смелый. Но позже. А пока он с улыбкой наблюдал, как Серёжа ест, его это радовало. Разумовский в порядке и, кажется, счастлив. «Мы в ответе за тех, кого приручили» — всплыла мысль, но озвучивать её Сережа не стал. Заодно вспомнилась и услышанная когда-то вариация этой фразы Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого вовремя не послали». Фраза, конечно, грубая, но вот смысл правдивый. Может Алтан и не хотел приручать, но оно само как-то вышло. Серёжа решил сильно не заморачиваться этим сейчас, прекрасно зная, насколько может загнаться такими мыслями и не желая портить настроение ни себе ни Алтану. Просто принялся за завтрак.

***

Завтрак был вкусный и, к сожалению, на удивление быстро закончился, Разумовский придвинул к себе чай. Конечно, Алтан читал Экзюпери и прекрасно помнил, что там говорилось про приручение. И что сейчас фраза тоже была логичной. Но работало это в обе стороны, и скорее Серёжа пригрел змею. Опасную, жестокую… Дагбаев очень легко расправлялся с конкурентами, если было нужно. Он правая рука Юмы. И из клана. Но в душе Алтан был другим. И с Серёжей это вспоминал. Вдруг это повлияет на работу? Может спросить у Вадима, как тот работает, будучи влюблённым в свою начальницу, и каково это? О, Юма не стеснялась брата ещё с его четырнадцати лет, и Алтан невольно знал почти всё. И про Дракона тоже знал, да ещё как. Лучше бы был не в курсе. Он тоже взял чай. Почему так вовремя вспомнилось про эти взаимоотношения? Ну зачем? Он всё же взял чай и выпил. Улыбнулся Разумовскому. Конечно, в моменты, когда он думал, лицо ничего не выражало, но всё же лучше быть аккуратнее. Не хотелось случайно вызывать у Серёжи тревогу. Разумовскому тоже было о чем подумать. Стоило хотя бы для себя понять, чего он хочет. Впрочем, тут долго размышлять было не о чем. После всего, что творилось в его жизни, Сережа хотел только покоя и тепла, а точнее того чувства безопасности и заботы, которое он получал здесь. Вот только слишком навязчивая мысль, что он тут никто, слишком задержавшийся гость, которому просто некуда идти, иногда портила настроение. Конечно, Алтан никогда не показывал, что ему надоело присутствие Разумовского, наоборот — несколько раз говорил, что не против его компании, вот только иногда иррациональные страхи становились сильнее доводов разума. Но вот — одна улыбка Дагбаева, и все депрессивные мысли разлетелись по тёмным углам, притаившись до поры. — Какие планы на сегодня? — чая оставалось на пару глотков, но Сережа не торопился, растягивая удовольствие. — Посмотреть с тобой третью часть, если ты помнишь, — Алтан снова улыбнулся. Когда же лучше поговорить? Перед, после? Он снова мысленно отложил разговор на «после фильма». Это было бы рационально — они поели, посмотрят сейчас финал трилогии и наступит самое время, чтобы всё сказать. — О, а можно?!.. — глаза Серёжи загорелись. — Я думал, вдруг ты занят… Разумовский слегка покраснел, вспомнив, как вчера нагло изображал кота, и удивляясь собственной смелости и терпению Алтана. Просмотр интересного фильма по любимой книге, да ещё и в прекрасной компании — о чем ещё можно мечтать? — Ну конечно, да и я же вчера сказал, что с утра посмотрим, — Алтан улыбнулся. — Меня интересует, продолжишь ли ты изображать кота, ну знаешь, заранее, чтобы подушку тебе взять, или ты решил сегодня побыть лисёнком? Дагбаев чуть фыркнул. Ему нравилось смотреть фильмы с Серёжей и даже не смущало совсем, что тот лежал на коленях. В этом был момент, когда, как обычно говорят, пазл складывался. И Алтан это ценил. Серёжа прижал ладони к лицу, сгорая от смущения. — А есть разница? — всё же выдавил он. Разумовский не очень хорошо разбирался в лисьих повадках, да и возможность отвести разговор от собственного ночного поведения стоило. — Не знаю, просто я думаю, что коты любят на коленях лежать, а лисы по ночам укладываться рядом с кроватями? Я в любом случае не против, — усмехнулся Алтан. Кажется, это смутило Серёжу, и лучше немного его успокоить, объяснить, что всё в порядке. Что так можно, Дагбаев впустил его в своё пространство и жизнь. Разумовский поднял на него взгляд, полный растерянности и осторожной надежды. Алтан и правда не казался недовольным вчерашними действиями Серёжи, что помогало тому успокоиться. — Тогда пойдем…? — улыбнувшись, Сережа одним глотком допил оставшийся чай и отодвинул чашку, с готовностью глядя на Дагбаева. Алтан кивнул, протянул руку, чтобы снова взять Серёжину, перед этим поставив свою кружку рядом с его. Уберёт после, принесёт после фильма на кухню. Он заметил, что его диффимбафия у входа слегка пожелтела, и там на тумбе была пыль, вот почему и вспомнил про уборку в целом. «Ну вот, ещё одно дело». В своих комнатах он убирал сам, не доверял это никому. Проветривал, пылесосил, чистил всё от пыли и мыл пол. На вопрос «почему?» всегда отвечал: по соображениям безопасности. На самом деле он боялся, что забудет про некоторую человечность, которая в этом была. На остальное в доме были Ирина Юрьевна, клининг и Вадим, с умением на подставных адресах набирать необходимых работников. Чаще всего, каждый раз из новых компаний, опять же, из соображений безопасности. Мысли вернулись к настоящему не более чем через пять секунд. Дела фиксировались, выполнялись, уходили из головы после выполнения. Будто работал некий автоматический ежедневник. Этому учил Батаар, да и Юма справлялась с этим куда лучше. Дагбаев стал ждать, когда Серёжа возьмёт его руку, и они пойдут вниз. Разумовский с готовностью принял руку, отметив, что, кажется, начинает привыкать касаться Алтана при любой возможности. Серёжа старался не задумываться о том, насколько сильно успел привязаться к нему, он мог только удивляться — за всю жизнь так близко он подпускал только Олега… Вот только Разумовскому казалось, что его чувства к другу — это нечто иное, чем то, что заставляет его сердце сбиваться с ритма от взгляда Алтана. Алтан невольно улыбнулся. Каждый раз такое безоговорочное доверие к нему подкупало. Дагбаев лишь молился, что правда кажется хорошим. Нет, он им не являлся, но… Если Разумовский в нём это видит, значит, так и есть. Они много совершили плохого, много загубили жизней, но сейчас оба стояли на том, что можно назвать путём исправления. Вдвоём они словно учились вытаскивать друг друга из тьмы. И это было невероятно по своей сути. Так что Алтан повёл Серёжу по лестнице, подхватил плед, судя по всему, заботливо убранный Ириной Юрьевной на стул. И пульт тоже, благо, тот лежал на столе. Алтан дождался, когда Серёжа сядет на диван, ведь надо включить фильм, а руку его отпускать не хочется. Оставалось только дожидаться действий Разумовского. Серёжа устроился на диване, и, посмотрев на Алтана, понял, что от него чего-то ждут. Разумовский не умел говорить о том, что ему было действительно нужно, поэтому очень старался просто показывать действиями, хотя и волновался, что может перейти какую-нибудь грань, оттолкнуть или обидеть Алтана. Вот и сейчас, сел, выбрав ту же сторону, что и вчера, и осторожно, почти невесомо, потянул Дагбаева за руку к себе, без слов прося сесть рядом. Алтан улыбнулся, подвинулся ближе, взял пульт и нажал кнопку включения. А плед он расстелил так, чтобы укрыть их ноги. Непривычно было вот так с кем-то проводить время, но Дагбаев был рад этому. Впервые он вёл себя как обычный человек, и был им, по сути, а не Алтаном Дагбаевым. Можно расслабиться и отдохнуть. И в компании того, к кому он всей душой и сердцем тянулся, и о ком хотел заботиться, и чьё доверие было потерять страшнее всего. Любит ли он Серёжу, или это влюблённость? Скорее, что любит. Но пока чувства были не столь важны, их же ждал фильм и, и только потом разговор. Так что Алтан повернул голову к телевизору, где уже началась третья часть Хоббита. Разумовский смотрел на экран, лишь изредка бросая взгляды на сидящего рядом Алтана, но всем телом чувствуя его тепло. Было уютно и спокойно, и он уже через несколько минут расслабился окончательно, позволив себе то насмешливо фыркать на несоответствия фильма книге, то обеспокоенно ворчать, что гномы — идиоты и Торина стоило хорошенько стукнуть, чтобы не нес чушь… Бедного хоббита было откровенно жаль — после слов Алтана о возможности отношений между Бильбо и Торином, поведение последнего к маленькому хоббиту казалось Серёже ещё более неправильным и грубым. Дагбаев лишь улыбался. Когда он говорил про отношения Бильбо и Торина, то никогда не имел в виду, что они равноценные. Хоббит давал всё, а вот гном утонул в жажде. В чём-то Алтан и Серёжа были похожи на них. Дагбаев тоже чуть не потонул, но в жажде мести. Только вот наученный, видать, к чему это может привести, вовремя остановился. И теперь находил столько аналогий. Как Бильбо сберёг дубовый жёлудь, чтобы посадить его дома и Аркенстон, чтобы помочь и гномам, и эльфам с людьми, чей город разбомбил дракон, так и Серёжа делал всё во имя добра и счастья. Vmeste давала доступ к неограниченному контенту и защищала данные пользователей. Сам Разумовский так любил картины… Да, Торин был грубым. А вот Алтан себе такого больше не собирался позволять даже в мыслях. Но конец фильма, конечно, всё снова расставлял по местам: Торин снова вернулся, и был прежним. Погиб, защищая Эребор. И попросил у Бильбо прощения. Не хотелось умирать, но Дагбаев за дом, который теперь не был возможным без одного рыжего парня, порвал бы всё, и сам бы погиб. Но тут надо было сохранить жизнь, во имя будущего. «Если оно у нас будет, и Серёжа от меня не сбежит, особенно после признания» —Дагбаев слегка чуть грустно улыбнулся. Разумовский, окончательно захваченный историей, ожившей на экране, под конец фильма тихо шмыгал носом, стараясь не плакать. Он не понимал, почему последнее время всё чаще испытывает всплески сильных эмоций, порой неожиданно резко сменяющих друг друга. Вот и сейчас — ну, право слово, он же не ребенок, чтобы реветь из-за фильма, так почему глаза так жжёт, а в горле ком? Гномов было жалко, и даже не столько самого Торина, сколько весёлых братьев Кили и Фили… Серёжа зажмурился, уткнувшись лицом в плед, неосознанно прижимаясь ближе к боку Алтана. Заметив, что Серёже, видимо, стало очень грустно, Алтан тихонько его приобнял. Он почти никогда не обнимался. Только в редких случаях. Тогда, когда Разумовскому было плохо, он не сомневался, что должен обнять его. Так что и сейчас, очень легонько приобняв, Алтан слегка погладил Серёжу по спине. Слова казались излишними, Дагбаев прекрасно понимал, как эти моменты фильма расстраивают Серёжу, а ему самому ещё и Торина с Бильбо было безумно жалко. Но свои слёзы он уже выплакал, так что сейчас его лицо было, скорее, в печальной скорби.