Трудный путь к доверию

С каждым днём становилось всё холоднее. Пожухлые листья опали, выстелив землю, словно ковром. Яркую, радостную осень сменила тусклая зимняя пора. Солнце почти не появлялось из-за громадных туч, темнело очень рано, а люди улыбались всё реже. На душе Юнги было ещё хуже. Постоянная пустота сжирала всё в нём. К счастью вчера вечером вернулся Хосок, и он больше не будет один. За эти две недели он ужасно соскучился по теплу и любви. Но к своему ужасу он понял, что больше не ощущает этих прекрасных чувств, только если слабые отголоски. Пустота расползалась захватывая абсолютно все счастливые эмоции, но рядом с Хосоком всё равно было легче и спокойнее. Проснулся Юнги очень рано. За окном ещё только начался рассвет. Через форточку проникал холод, от которого Мин поежился. Его обнимал спящий Хосок. Обернувшись к старшему, Юн увидел как тот напряжён. Брови сведены, лоб нахмурен, длинные ресницы слегка подрагивают. Юнги наклонившись к Чону, нежно поцеловал его в щеку, он мягко взял его за руку и осторожно переплел их пальцы. Хосок часто так делал, когда успокаивал его. Мин тихо встал и, надев теплую толстовку вышел на балкон. Он закурил сигарету и взглянул на окно. Солнце только начало подниматься, озаряя своим светом краешек голубого неба. Горизонт отсвечивал оранжевым. Лёгкие перистые облака украшали небосвод. Это очень странно контрастировало с тусклой серой землёй. На дорогах было мокро и слякотно. Деревья, давно уже осыпавшие листья, стояли, покачивая голыми ветвями. Юнги снова задумался о недавних событиях. Он в тысячный раз прокручивал у себя в голове слова Гëнхи. Он действительно знает о Мине всë, но откуда? Юн задумывался об этом много раз, а ответа так и не нашёл. Гëнхи всегда был хитрым манипулятором, представлять то, что у него на уме Юнги страшно. У Мина было несколько вариантов на счёт того видео, о котором говорил Гëнхи. Это очень пугало, Юн не выдержит если он сольёт что-то ужасное. Этот урод намекнул на то, что Хосок тоже это увидит – от этого вдвойне хреново. Мин сомневается в словах Гëнхи, но ему всё равно страшно. За его спиной послышались лёгкие шаги. Хосок обнял младшего и нежно поцеловал в макушку. После зарылся в мятные волосы носом, вдыхая любимый запах травяного шампуня. Юнги с улыбкой обернулся к старшему. – Люблю тебя. – Мин коснулся губ старшего своими и утянул того в наполненный чувствами поцелуй. – Я тоже люблю тебя, солнце. Пустота в Юнги немного отступила. Там появилось что-то теплое, нежное, похожее на первые весенние почки на голых и замерзших ветках, первый цветок пробившийся сквозь мрак земли и холод снега. Оно согревало, как первые лучи солнца в светлое утро марта. Но к сожалению этой почке не суждено превратиться в зеленый, красивый лист. Цветку суждено замёрзнуть, не успев распуститься. Солнце скроется за грозовую тучу. Весна закончилась, но наступило не жизнерадостное лето, а суровая зима, которая воцарится там навечно. Внутри него снова холодная пустота… – Смотри не замерзни. – Улыбнувшись Хосок разорвал объятия и ушёл. Юнги бросив окурок в пепельницу, последовал за старшим. Утро Хосока, началось с чашки крепкого кофе и объятий от Юнги. День обещал быть хуже некуда, и только любимый, прижимающийся к его боку, скрашивал грусть. Юнги ещё со вчерашнего вечера заметил подавленность старшего и старался подарить ему как можно больше тепла. Хосок сидел задумавшись и нахмурившись. Юн заметил, что его глаза и веки были слегка красными. Он приблизился к Чону и, заглянув в глаза, спросил: – Что-то случилось? Ты какой-то грустный… – Всё нормально, просто задумался о прошлом. В комнате на некоторое время повисла тишина. Юнги всё ещё мучил один вопрос. – Почему ты тогда так резко уехал? Старший не ответил. Мин посмотрел на него и заметил как он старается незаметно утереть слезу. Юн обнял его. – Хосок, что случилось? – Это давняя и долгая история. Зачем тебе забивать ей голову? Юнги почувствовал, что и Чону есть что скрывать. Он ощущал как ему больно. – Ты можешь мне рассказать… Поверь, я знаю насколько становится легче, если высказаться. Хосок, засомневавшись на несколько секунд, решил довериться Юнги. – В детстве я и сестра прошли настоящий ад. Ее это сломало, она пыталась умереть. Именно тогда я познакомился с Намджуном. Он смог помочь, но после того как мы вернулись в Кванджу… – По лицу Хосока потекли слезы. – … Всё началось опять. Я старался не отходить от нее, но в один проклятый день пришлось. Я ушёл надолго, а когда вернулся и зашёл к ней в комнату, я подумал, что она спит. – Хосок, еле сдерживая рыдания, закрыл лицо руками. Юнги прижал старшего к себе и успокаивающе погладил по плечу. – Я занимался своими делами, думая, что она спит, а потом, придя на кухню, я увидел на столе эти чертовы пустые упаковки от таблеток снотворного. Было слишком поздно, она умерла от передозировки. Мин даже не знал, что можно сказать сейчас. Все слова казались банальными и незначительными. Он никогда не умел поддержать кого-то, несмотря на то, что искренне сопереживал. Он вспомнил как делал Хосок, когда ему было плохо. Юнги нежно взял старшего за руку и ласково провёл другой рукой по щеке Хо. – Мне жаль. – Я всё время думаю, что может быть её получилось бы спасти, если бы я был повнимательнее и не подумал, что она просто спит… – Хосок, не нужно мучить себя и винить в том, в чем ты не виноват. – И это говоришь мне ты? – Чон поднял глаза на младшего, вспоминая как он считал себя виноватым в преступлении Гëнхи. Юнги чуть нахмурился. Он понял на что намекает старший. – Всё это ужасно подкосило маму. Она долгое время болела. И вот, теперь опять. – Хосок тяжело вздохнув, продолжил – Я поехал к ней как только узнал. – Всё будет хорошо. – Юнги поцеловал Чона в макушку и обнял ещё крепче. Хосоку от этого стало намного теплее и спокойнее, в груди появилось приятное, согревающее чувство, в глазах снова вспыхнула надежда. Но младшего по-прежнему грызло и терзало непонятное ощущение с нотками боли и отчаяния. Юнги не мог понять чем это вызвано, но оно настолько сильно давит на израненное сердце. Хосок взял Мина за руку, случайно задев запястье, на котором только начали заживать глубокие порезы. – Ай… больно. – Вырвалось у Юнги. Он тут же пожалел об этом, потому что Чон может догадаться. Хосок удивлённо нахмурился. – Юнги, ты опять резался? – Нет, нет… я просто… – Опять врешь. – Перебил Хосок. Злость в нëм нарастала. – Почему ты мне постоянно врешь? Меня это уже заебало, Юнги. Каждый раз, ты придумываешь какую-то херню. Можешь хоть раз сказать мне правду? – В его тоне проскользнул холодок. – Но я не вру – опять ложь. Юнги уже погряз во лжи. Он постоянно врал близким о том, что с ним происходит, но больше всего он лгал самому себе. Постоянно бегал от самого себя. Закапывал глубоко под землей воспоминания, ощущения, чувства, страхи, но всё это прорывалось наружу и причиняло столько боли, что юнги не выдерживал, шёл ко дну, а там самыми ужасными и неправильными методами избавлялся от боли. Только она не уходила, пряталась за физическими муками, а потом возвращалась с новой силой. Юнги оставляя порезы на запястье, шрамы не только на теле создавал, но и на душе. Он старательно их не замечает, те хорошо замаскированы среди множества других ран и рубцов. Каждое утро, стоя перед зеркалом, лжёт себе о том, что остановиться, а позже, когда сердце изводится от боли, что ничего страшного не будет, если он снова нанесёт порезы. – Юнги, перестань отрицать, я не слепой. А Мин еще чуть ниже рукав натягивает, чтобы старший не заметил бинтов. – Хосок, прекрати. – Я тебя тоже прошу, прекрати. Иначе я начну прятать все острые предметы в доме. Юнги промолчал, он был бы даже рад, если бы нож украденный у Гëнхи забрали у него и спрятали навечно. – Юнги, расскажи, что случилось, пожалуйста. Из-за чего ты снова это сделал? Мин себе поклялся, что никто не узнаёт о случившемся, запер всё в себе на множество замков и обвил прочными, неразрушимыми цепями. Он боялся разочаровать Хосока тем, что снова позволил втоптать себя в грязь, снова подтвердил, что он слабый и беспомощный. – Ничего не случилось – Юн понимает, что уже глупо отрицать. Он разворачивается и собирается уйти. Хосок догнал его и осторожно схватил чуть выше локтя, не давая уйти. – Юнги, куда ты? – Отпусти! – Юн испытывал гадкое чувство дежавю. – Послушай меня, пожалуйста. – Чон был осторожен, держал аккуратно, чтобы не сделать больно. – Хосок, отпусти меня, немедленно! – Юнги попытался вырвать руку, но старший держал его крепко. В уголках глаз собирались капли слез. – Юнги, успокойся! Мина медленно охватывал страх, заставляя сердце биться, как сумасшедшее. В голову лезли воспоминаниями о том, как его также хватал Гëнхи, не давая сбежать и спастись, а после от сильной хватки оставались синяки. – Ты что ебанулся? Убери от меня руки! – Мину стало очень страшно, он начал задыхаться. Всё тело сковало, словно цепями – жуткое чувство. Он вновь ощутил себя беспомощным и жалким. – Ты делаешь также, как он – со злостью, пытаясь скрыть слезы, сказал Юнги. До Хо не сразу долетает кто этот «он», но понимание приводит в бешенство. Чон отпускает руку младшего. – Как «он»? Юнги, я стараюсь помочь тебе, а ты сравниваешь меня с куском дерьма, который издевался над тобой и довёл до такого состояния? Что я сделал не так? Хочу чтобы ты прекратил резаться - в этом моя вина? – Он еле сдерживается, чтобы не закричать – Нет, нет… Я не это имел ввиду. Прости, я виноват. – Юнги машинально начал оправдываться и брать всю вину на себя. Но в глубине он понимал, что эта ситуация ему до боли знакома. Воздуха было всё меньше и меньше. У Юнги зловещее ощущение, что сейчас разразится буря, беспощадно сжирающая всё на своём пути. Казалось вот-вот всё внутри него рухнет, обрушится невыносимым грузом на сердце, задавит. Хосок выглядел разозленным, и это очень пугало младшего. Пальцы начали дрожать, а по лицу ручьями потекли ненавистные слезы. Паника медленно сдавливала горло, сильными руками перекрывая кислород. – Юнги, ты в порядке? – Злость на лице Хосока сменилась беспокойством. Юн снова хотел уйти, но из-за новой обрушившейся на него волны удушающей паники его ноги подкосились. Он бы упал, но Хосок успел его подхватить, он прижал младшего к себе, крепко обнимая. – Солнышко, всё хорошо, не бойся. Я рядом. – Он ласково заправил мятные, растрепавшиеся прядки за ухо и осторожно стёр слезы, катившиеся из тёмных, красивых глаз ливнем. – Милый, ты в безопасности, тебя никто не тронет. Юнги, дрожа всём телом, отчаянно пытался вдохнуть поглубже. Страх вцепился в него клыками и когтями, не желая отпускать. Но на этот раз объятия Хосока не успокаивали. Он трясущимися руками оттолкнул старшего. – Солнышко, ты чего? – Не трогай меня! – По щекам продолжали течь солёные реки, и не видно их конца. Юнги развернулся, снова собираясь сбежать, но Чон мягко взял его ладонь в свою. Он неуверенно посмотрел на Хосока, сразу утопая в его тёмных глазах. – Юнги, ты что боишься меня? – В груди Чона что-то болезненно заныло. – Маленький, я никогда, ни при каких обстоятельствах не сделаю тебе больно – искренне обещает, скрывая боль и горечь за тёплыми и ласковыми словами. Мин такое обещание уже слышал, только оно оказалось сладким обманом, который завершился бездонным океаном боли. Трудно поверить в такое второй раз. Сложно не бояться оказаться наивным дурачком, который доверился монстру в обманчивой маске после того, что пережил Юн. Он не может позволить истории повториться, но он не знает, что делать. Сомнения грызут его, и кажется – ошибка неизбежна. Он хочет доверять Хосоку, но прошлое подсказывает – не стоит. Наверное, всё дело в том, что его разум затуманен страхом и болью, поэтому всё кажется злом и обманом, в любой тени видеться затаившийся кошмар, каждая мелочь напоминает пережитый ужас. Юнги запутался, кому доверять, во что верить, чего боятся и куда бежать, чтобы спастись? Хосоку было тяжело от того, что любимый человек не доверяет ему. Неприятно когда родной человек боится тебя и ты не успокаиваешь его, защищая от других, а уверяешь в том, что не сделаешь больно сам. Но он понимал из-за чего так происходит, просто прошлое нанесло Мину слишком глубокую рану, которая никак зажить не может. – Солнце, я понимаю, что тебе трудно и больно, но прошу, пойми я не он, я другой человек и не сделаю то, что сделал он. Я никогда и никому не дам сделать тебе больно и тем более не сделаю сам. Пожалуйста, Юнги, доверяй мне, потому что иначе не получится сохранить то, что между нами. – Хосок неуверенно приблизился к младшему. – Прости меня, я такой ужасный… Я испугался, вспомнив Гëнхи, прости. – Мин прижался ближе к Чону и разрыдался. – Юнги, успокойся, всё хорошо. Хосок обнял младшего, ласково целуя в макушку. Он осторожно взял Мина за левую руку и приподнял рукав кофты. Чон несколько секунд рассматривал бинты, на которых были видны небольшие следы крови. – Юнги, ты обработал порезы? – Юн кивнул. – Может нужно обратиться к врачу? – Нет, Хосок, не нужно. Порезы маленькие и не глубокие. – Уверен? – да – Почему ты врал? Юнги сам не знает ответа. Он запутался в паутине страхов и сомнений. Сам не понимает то, что происходит. Не может справиться со всем один, но и помощи просить боится. Страшно показать слабость, разочаровать, но пряча и закрывая всё в себе он делает только хуже. – Юнги, не нужно бояться рассказывать мне то, что с тобой происходит. Я смогу понять тебя и поддержать. – Спасибо, Хосок, но я пока не готов обсуждать то, что случилось. Не переживай всё в порядке, ничего страшного не произошло. – Юнги, ты опять врешь – устало произнёс старший. – Я вижу, что случилось что-то серьёзное. – Давай обсудим всё позже, я правда не могу сейчас рассказать о том, что произошло? – Снова ненавистные слезы. – Солнце, ты не обязан мне рассказывать, но я всегда готов тебя выслушать и помочь. – Спасибо, Хосок. – Мин с нежностью поцеловал старшего. – Я пойду… – Юнги снова хотел уйти, но Чон его остановил, мягко обняв и притянув к себе. – Подожди, давай лучше побудем вместе, я ужасно по тебе соскучился. Хосок не хотел оставлять младшего одного, потому что он очень расстроен, и Чон боится, что он снова сделает себе больно. Хосок с самого начала знал, что с Юнги будет очень трудно, но на деле оказалось ещё сложнее, чем он думал. Заболевание Мина приносит огромную кучу сложностей. Чону сложно сдерживать эмоции, но он боится напугать Юнги своим гневом. У младшего слишком много травм оставленных тремя годами абьюзивных отношений и они до сих пор влияют на его жизнь. Чон старается быть более терпеливым и чутким, но Юн редко рассказывает о своих проблемах и переживаниях, а это всё усложняет. Младший сперва говорит – «всё в порядке», а потом плачет из-за того, что его напугала какая-то мелочь, которая напомнила ему о Гëнхи. Хосок боялся совершить ошибку и потерять ещё одного любимого человека. Он не знает как помочь Юнги, но он всегда будет рядом и сделает всё зависящие от него, чтобы младший вылечился и был счастлив.