***
Юнги слегка задремал, но из приятного забытья его вырвал звонок. Он потянулся рукой за телефоном, ожидая, что это Хосок или друзья. Но это снова был неизвестный номер, а Мин почти уверен в том, что он знает его. Эти цифры въелись в память. Он уже в сотый раз хотел отклонить, но передумал. Юн с опаской принял вызов. На другом конце сразу раздался приятный голос, который заставил сердце Мина сжаться и забиться, словно пойманная в клетку птаха. – Оу, я уже думал, что ты будешь игнорировать меня до конца дней. Тон был мягкий и спокойный, но всё равно нагонял холод и страх. Юн уже жалел, что ответил. – Чего тебе? – Голос Юнги был пропитан ненавистью и раздражением, но всё же нотки страха сумели прокрасться. – Хотел напомнить, что ты должен держать свой прелестный язычок под замком. – Прозвучало холодно и злобно. – Пошёл ты на хуй, я не собираюсь молчать, прикрывая тебя, урод! Сдохни самой мучительной смертью! Я могу пойти в полицию! – Как грубо… Впрочем, я уверен, ты поменяешь своё решение, потому что прикрывать тебе придётся не меня, а себя. – Снова этот притворно мягкий, бархатистый голос, будто он говорит о красоте звёздного неба. Юнги от этого выворачивает, а от слов ещё больше. – Что ты имеешь в виду? – Юнги, тебе следует быть осмотрительней…Я могу превратить твою жизнь в ад… Уже превратил. – Ты конченая тварь, я не собираюсь тебя слушать, ты ничего мне не сделаешь! – Мина трясло от злости. – Не торопись. Я знаю о тебе всё до последней капли… Мы разошлись, а ничего не изменилось. Ты по-прежнему в моей власти. – Следует небольшая пауза – Знаешь, у меня есть очень интересное и, возможно, для тебя очень унизительное видео. Как думаешь Чон Хосок его заценит? Будет ли он, как и раньше любить тебя? Я могу слить про тебя столько всего, что тебе дышать спокойно не дадут. Готов к тому, что тебя отпинают твои же приятели в глухом закоулке за ориентацию? От этих слов кровь в жилах застыла, сердце пропустило удар. О каком видео он говорит? Гëнхи много раз над ним издевался и унижал, мог и заснять. Этот урод способен на всё. Слезы выступили на глазах. Юнги было мерзко от того, что происходит, от того, что когда-то позволил втоптать себя в грязь, от себя. Он старался подавить всхлипы и скрыть унизительную слабость, но не смог… – Юнни, ты что плачешь? – Слышится издевательская усмешка. Горячие слезы обжигают щеки, скатываясь по ним хрустальными капельками. Боль раздирает каждую клеточку Юнги. Настолько больно, что кажется, будто его душа уже горит в адском пламени. Он опять позволяет издеваться над собой, равнять с грязью под ногами, манипулировать, угрожать… От этого становится противно. Он клялся, что выбравшись из этого, справится и будет жить счастливо, но к чему он пришёл… снова нескончаемая боль и новые раны на сердце. – Ты самый жалкий из всех кого я встречал, ты заслуживаешь… – Я жалкий? – Перебивает и тихо посмеивается. – Напомнить кто извивался у меня под ногами и молился о том, чтобы я отпустил? – В голосе больше нет напускного спокойствия, он пропитан ядом. – Жалок только ты! Ты никому никогда не был нужен и не будешь. Думаешь твой любимый Хосок не бросит тебя, как только увидит на сколько ты слабый и… – Замолчи! – Юнги весь трясется от рыданий, пытается сдержаться, но гнилые слова змеиными клыками вонзаются в сердце, вливая свой яд. Отрава действует, оно еле-еле бьётся от боли. – Ты и представить не можешь, как я сильно хочу, чтобы ты замолчал навсегда… – Юнги, у тебя был шанс заткнуть меня, но ты его упустил. Теперь можешь только протыкать иглой куклу вуду в виде меня.. – Сделав короткую паузу, продолжает. – Хотя ты ведь готов сделать кое-что похлеще, чем чёрная магия. – Снова лёгкая усмешка – Но ты никогда ничего не добьёшься, потому что некоторым суждено остаться на дне и смириться со своим поражением. В голове мелькают мысли, одна ужасней другой. «На что Гëнхи намекает? Неужели он всё знает? Нет, нет, нет» – Чего притих? – Снова этот гадкий, издевательский тон. – Думал я не знаю, что ты пытался сделать? Я знаю ВСЁ о тебе! Кстати, как думаешь, Хосоку понравится то, что ты без пяти минут убийца? Мне рассказать ему? – Тебе больше не удастся меня запугать. Уже удалось. – Просто молчи, и всё будет хорошо. – Снова ложная мягкость в голосе. – Сгори в аду, тварь. – Юнги сбросил звонок и разрыдался в голос. Он был один, и сдерживаться не имело смысла. Когда он искренне влюбился и без страхов отдал своё сердце Гëнхи, даже представить не мог, что его безжалостно растопчут, смешивая с грязью. Счастливые дни медленно пропитывались ядом, его унижали, оскорбляли, били, а он глупо и наивно верил в то, что это любовь и всё наладится. Любовь, которая казалась юному парню бесценной и была для него самой желанной, оказалась прогнившей насквозь подделкой. Юнги полюбил и доверился, а в награду его жизнь превратили в кошмар, из которого не вырваться. Он думал, что всё закончилось и боль останется в прошлом, но злая судьба снова решила пошутить и повеселиться, подкидывая новые испытания. Мин заранее знает, что он не справиться, пойдёт ко дну и надежда покидает его, как кислород утопающего. У него больше нет сил, чтобы прорываться сквозь океаны страха и мучений. Он не сможет всплыть.***
Юнги уже долгое время сидел, рыдая и обдумывая случившееся. За окном разбушевался ветер, и холод прокрадывался через форточку. Мин дрожащими и замершими пальцами стирал с лица дорожки слез. Завывающий сквозняк совершенно не волновал парня. В голове было слишком много вопросов: зачем Гëнхи шантажирует его, знает ведь, что у него нет ни доказательств, ни желания идти в полицию? Почему именно сейчас? Мысль о том, что он сильно напуган недавней ситуацией, когда его арестовали, и теперь, пытается себя обезопасить, была самой убедительной. Глупо было угрожать Юнги, в этом не было никакого смысла. Ещё глупее верить в эти угрозы, но Мину всё равно страшно. Почти год назад он сбежал от Гëнхи, израненный физически и морально. Почти год Мин собирал самого себя по крупицам, залатывал раны на сердце, пытался выбраться из этого кошмара. И вот, когда внутри всё начало оживать и восстанавливаться, Гëнхи снова явился, чтобы издеваться и уничтожать всё внутри Юнги. Он добился своего – Юн задыхается от боли, но никому ничего не расскажет. Старые шрамы были вечным напоминанием о мучениях. Из новых порезов по бледному, тонкому запястью стекала ярко-красная кровь. Юнги сотни раз обещал себе и Хосоку, что больше не будет так делать, но только физическая боль могла заглушить душевную. Он понимает, что это неправильно, а остановиться не может. Мин приставил кончик ножа к коже и надавил. Потекли новые рубиновые капли, Юнги сжав зубы, тихонько всхлипнул. По окнам забарабанил дождь. Стукаясь об стекло, капли струйками сбегали вниз. Юнги, перевязав израненное запястье, долго вслушивался в звуки бушующего ливня. Слезы уже иссякли, а в сердце так и не утихала ноющая боль. Юнги закурил сигарету. Никотин немного успокоил и расслабил. Порезы на руке обжигало болью, но это не могло сравниться с тем, что происходило в сердце. Юн сделал глубокую затяжку и прикрыл глаза, выдыхая белесый дым. Длинные ресницы затрепетали, и из глаз снова хлынули слезы. В голове всплыли воспоминания, которые Мин хотел похоронить под километрами земли. Юнги будто в реальности слышал крики и оскорбления. Снова ощущал как в тело впиваются осколки зеркала. Он открыл глаза, и медленно, глубоко вдохнул, стараясь успокоиться. Тишину разрезала мелодия звонка. Сердце Юнги рухнуло вниз. Только не снова… Он с опаской посмотрел на телефон и облегченно выдохнул. – Привет, Хосок. – Юнги, привет. Ты как? У тебя всё хорошо? – Всё как всегда. Не волнуйся. – Солнце, у тебя голос заплаканный.. – Голос заплаканный? – Переспрашивает, притворно удивляясь. – Тебе наверное показалось. – Мин старается говорить, как всегда. Юнги включает всё своё актёрское мастерство. Он этому научился за долгое время, когда скрывал своё состояние от семьи и друзей. Ему казалось, что никому не нужны и не важны его страдания и проблемы, всем только противно от его слез. Он должен сам справляться со своими проблемами, а не нагружать ими близких людей. Это он усвоил очень давно. Держать всю боль в себе – стало привычкой. Когда он делился с Хосоком, одновременно чувствовал вину и облегчение. Но сейчас он не готов рассказать Чону о случившемся. Врать Хосоку не хотелось, это было больно и неприятно. Но по-другому невозможно. Нельзя в очередной раз показывать свою слабость и ничтожность. Он должен держать себя в руках. Юнги перевел взгляд на лежащий на полу нож, которым он недавно нанёс новые порезы на запястье. Мина будто переносит в прошлое. Все ощущается так ярко, будто происходит сейчас: По щекам текли горячие слезы. Они в последнее время текли слишком часто. В груди заселилась боль, будто сердце протыкали чем-то очень острым и холодным. Из страшных ран на душе лилась кровь, как ливень в грозовую ночь. Он чувствовал себя ужасно одиноким. Один на один со своей болью, которой не видно конца. Любимый человек издевался над ним долгое время, а несколько дней назад безжалостно уничтожил морально и физически. Все вокруг в один миг стали врагами. Ненависть ко всему и в первую очередь к себе затопила его. От неё не стало легче, всё стало только болезненней. Ненависть не помогает, но её так много… Телесная боль от синяков и ран была настолько крошечной по сравнению с тем, что творилось у него на душе. По его телу прошла дрожь. Он посмотрел на самого ненавистного человека, которого раньше так наивно любил и доверял, закрывая глаза на оскорбления и рукоприкладство. Он спал, спокойно и глубоко дышал. Юнги до безумия захотел прервать это дыхание, своими руками ограничить доступ к воздуху. Хотелось услышать его предсмертные хрипы, увидеть страх в его злых глазах. – Юнги? – Голос Хосока выдернул его из внезапного наваждения, его разум прояснился Юн почувствовал сильнейшее отвращение к себе. Из глаз Мина полились реальные слезы. Он не смог сдержать громких всхлипов. – Солнце, что случилось? У тебя паническая атака? – Юн не смог выдавить из себя ни слова. – Юнги… – Снова позвал Хосок. Боль, страх, ненависть и отчаяние захватывают Юнги. Эти чувства душат его своими когтистыми пальцами. – Нет, всё в порядке, я… я просто очень устал и слишком сильно погрузился в воспоминания. Прости, я сам не знаю, что на меня нашло. – В голове всё плыло, Юнги сумел придумать только не очень убедительные отмазки. – Юнги, зачем ты мне опять врешь? – Грустно вздохнув он продолжил. – Солнце, тебе, наверное, надо отдохнуть. Поспи, пожалуйста. – Промедлив пару секунд, Чон добавил – я приеду завтра вечером. – Хосок чувствовал, что Мину очень плохо и не хотел, чтобы он был один. – Хорошо. Люблю тебя. – И я тебя, солнышко. – Хосок сбросил вызов. Мина, видимо, кто-то проклял. Сегодня на него навалилось слишком много. Он не выдерживает, ещё чуть-чуть и он захлебнется в собственной крови, но сдаться или облегчить свою участь невозможно. Хотелось лечь спать, забыться в сладких сновидениях и никогда не открывать газа, не возвращаться в жестокую, беспощадную к Юнги реальность.