Юнги уже привык к постоянному бегству от самого себя, своих тайн и прошлого. Внутри него то лëд, образованный одиночеством, подозрениями, недоверием и разрушившими его изнутри событиями, то адский огонь ненависти и злости, способный выжечь всë. Он ощущает себя ничтожным из-за постоянного страха, неспособности взять себя в руки и постоянной эмоциональной зависимости от кого-то. Он пытается запрятать всë поглубже, запереть глубоко в себе, запихнуть в ящик своë прошлое, обмотать цепью и закрыть на замок. Только видимо замок сломан, а цепь слишком хлипкая, потому что прошлое каждый раз вырывается наружу, сколько бы Юнги ни старался начать с чистого листа и ни хотел освободиться от оков своих страхов и слабости.
Он убегает от себя и своих демонов. Это похоже на бег по разрушающемуся мосту над бездонной пропастью. С каждым шагом кирпичики падают и опоры ломаются. Юнги, выбиваясь из сил, бежит вперëд, но каждый раз падает на дно. Стоит ему на краткий миг оглянуться назад и увидеть своë прошлое и тело сковывает страх, что впереди его ждëт та же боль, и он проигрывает. Он пробует снова, словно проходя сложный уровень в компьютерной игре, и опять разбивается о дно, столкнувшись с воспоминаниями. Юнги падает вниз как только прошлое всплывает в памяти. Будь то родной город, звонок от Гëнхи или упоминание психушки, внутри него всё снова ломается, старые раны раскрываются вновь.
Он заперт в травмировавших моментах своего прошлого. Сколько бы не проходило дней, перерастающих в месяцы, насколько бы далеко он не был физически, внутренне Юнги остался в своих кошмарах. Он постоянно задавал себе вопрос: «А вдруг Хосок такой же, как Гëнхи?», потому что вечно живет в страхе перед своим прошлым, без конца оглядывается назад, не может перестать ожидать повторения истории.
Он боится происходящего с собой, особенно после ссоры с Хосоком. Юнги кажется, что он сходит с ума. Срыв после нескольких месяцев без селфхарма, истерики, удар, за который он себя не простит. Последнее для него самое тяжёлое, Мин постоянно мучает себя за это. Он боялся, что Хосок окажется похожим на Гëнхи, но всë ещё хуже, на Кана похож он сам. Сколько бы Юнги ни пытался убедить себя в том, что это всего лишь защита, он был напуган, обстоятельства так сложились и вообще виновато психическое расстройство, в голову лезет мысль: «Я не имею право оправдываться. В конце концов, Гëнхи ведь тоже сожалел и искал оправдания после первого удара».
Он никогда не был идеальным, в ссорах с Гëнхи он тоже повышал голос, зеркалил поведение Кана, пару раз пытался дать сдачи, за что получал в несколько раз больше. Юнги не был паинькой, но сейчас ненавидит себя настолько сильно, насколько только возможно, потому что Хосок такого не заслужил. Пугало то, что он способен ударить человека просто за то, что он нечаянно напомнил о прошлом. Юнги прокручивал в голове момент, в который он ударил Хосока, и с трудом верил в его правдивость, кажется, что это всë не по-настоящему, сон какой-то, потому что он ведь не такой…
Юнги, как и всегда, старается запереть в глубине все свои страхи, воспоминания, боль, отгородиться от них. Он заставляет себя втиснуться в ритм жизни обычного человека без посттравматического стрессового расстройства. Каждое утро он просыпается на работу или в университет, запирает на ключ свои эмоции, нацепляя маску спокойствия и уверенности, которая абсолютно противоположна реальности, притворяется, что всё в порядке. А вечером он может выдохнуть и позволить себе свои реальные эмоции, он частенько подолгу не может заснуть, ворочаясь и мучаясь от навязчивых мыслей и чувств. Когда наедине с собой он перестаёт лгать всем вокруг и себе, срывает маску, он чувствует свою уязвимость и беспомощность.
Юнги собирает себя по кусочкам, продолжает борьбу, но не понимает ради чего делает это. Кажется, что он уже разрушил всё возможное, совершил все непоправимые ошибки, которые мог. Он не знает, что ждёт в будущем, по его ощущениям, ничего хорошего там не ждёт, всё будет мрачным, болезненным и сложным как в прошлом и настоящем. Бесконечный путь во тьме, которая властвует внутри него. Этот мрак состоит из боли, страха, отчаяния и ненависти, принесенных тяжёлыми событиями.
С Хосоком он поступил также как и со всем остальным, то есть начал избегать его. Делать это достаточно просто, потому что из-за второй работы Чон почти не появляется дома, почти каждый день приходит около полуночи и уходит очень рано. Юнги старается не попадаться на глаза старшему и вообще с ним не пересекаться. Сокджин сказал, что Мин ведёт себя как ребёнок, когда узнал обо всём произошедшем, а сам Юнги уверен, что так будет лучше для всех. Хосок пытался снова поговорить, но это ни к чему не привело, потому что младший закончил разговор, который и начаться толком не успел, сказав: «Нам нечего обсуждать! То чем закончилось всё в прошлый раз чётко даёт понять как обстоят дела».
Несмотря ни на что Хосок продолжает беспокоиться о Юнги. Маникюрные ножнички появляются на полке в ванной комнате только тогда, когда Чон дома. Конечно, на самом деле это не сможет остановить Мина, если он поддастся желанию навредить себе. Он может найти сотню других острых предметов, но попытки старшего остановить его не были безуспешными. Каждый раз когда от отчаяния хотелось резаться он думал о том, что Хосоку не всё равно и старший старается ему помочь. И эти мысли становились спасительными, он цеплялся за них и не позволял себе сорваться вновь.
Юнги боится того, что ждёт его, боится прошлого и настоящего. Он словно заперт в ловушке из своих страхов. Каждый день он пытается сражаться с мраком внутри себя, но выходит так, что он лишь сбегает от себя, лжёт и прячет реальность под маской, которая уже почти приросла к его лицу от того насколько долго он под ней скрывается.
Месяцы психотерапии помогают разобраться в себе и понять свои чувства. Он осознаёт свои проблемы, анализирует себя, копается глубоко внутри себя, чтобы прийти к избавлению от накопившихся за много лет травм. Он делает маленькие шажочки, очень медленно продвигаясь вперёд, но и это уже хоть что-то.
- Почему Вам так сложно доверять людям? Было ведь что-то еще до абьюзивных отношений?
- Возможно. – Юнги на пару секунд задумался над вопросом Намджуна и ответил точнее, - да, я думаю, что это началось ещё раньше, почти всегда мне было тяжело подпустить кого-то к себе близко.
- Кто из тех людей, которые должны были быть рядом с Вами, отвернулся от Вас?
Мин почувствовал как в горле образуется ком. Он раньше не задумывался об этом, но ответ пришёл в голову моментально.
- Родители, - сказал Юнги от чего-то осипшим голосом, опуская взгляд на свои руки. – После того как они не смогли принять меня из-за ориентации я боялся, что так будет со всеми. Мне было трудно доверять людям, потому что я считал, что никто не сможет меня принять и те, кому я доверюсь рано или поздно предадут. Когда я полностью доверился ему, а он оказался самым последним уродом… – Юнги ненадолго остановился, собираясь с мыслями.
– Тот человек практически заменил Вам родителей, это ведь так? Вы говорили, что он был рядом тогда, когда в первую очередь должна была быть рядом Ваша семья, защищал Вас, оберегал, поддерживал.
– Да, в какой-то степени он заменил мне их. Он сделал для меня действительно много хорошего, казалось, что человек, который спасал мою жизнь, оставался рядом в самой тяжелой ситуации, не может быть плохим. А оказалось, что даже настолько близкий и хороший человек может сделать больно.
– И эта мысль, прочно засев в Вашей голове, не даëт Вам возможность доверять. Но может есть хоть кто-то, заслуживший Ваше доверие?
– Да, у меня есть друзья, которые не отвернулись узнав правду. Я с ними почти перестал общаться полтора года назад, потому что тот человек был против нашей дружбы, потом я боялся им довериться и думал, что буду им противен, оказалось, что они могли быть рядом всë это время. Мне страшно доверять. Я подпускал людей близко к себе, а потом сожалел и боялся. Как бы долго и хорошо не длились отношения, мне кажется, что всë повториться. Как с ним, в какой-то момент медленно и почти незаметно всë начнет разрушаться. А в итоге когда всë действительно начинает разрушаться я закрываю на это глаза. И разрушителем являюсь я сам.
***
День был настолько долгим и изматывающим, что он готов свалиться и уснуть, так и не добравшись до своей кровати. Из него будто выкачали все силы, энергию и позитив. Состояние постоянной усталости и нервозности не покидает Хосока уже вторую неделю. Каждые сутки бесконечно длинные и выматывающие.
Когда ему звонит мама, он твердит, что он в порядке, с деньгами проблем нет, с учёбой всë отлично. Врать необходимо, потому что его матери категорически нельзя нервничать. Она не знает ни про то, что происходило с ним когда он только переехал в Сеул, ни о происходящем сейчас. Две работы, отсутствие отдыха и полноценного сна, тревожные мысли постоянно прокручивающиеся в голове и огромная ответственность – всë это давит на Хосока, изматывает, заставляет отчаиваться и бояться.
Болезнь у его матери серьёзная, а он единственный кто может ей помочь. После случившегося с его сестрой им все сочувствовали, старались помочь, но это только внешне, за их спинами сплетались отвратительные слухи, а вскоре семью Чон начали сторониться и дежурные улыбки уже не могли скрыть реального отношения к ним. Они переехали в другой конец города, после того как его маме на улице прокричали – «Сука гнилая, родную дочь угробила! И не смей оправдываться, это твоя вина! Твоë место в тюрьме вместе с тем ублюдком!» На новом месте они не смогли ни с кем сблизиться, ни друзей, ни даже приятелей. Единственным кто более-менее близок к семье Чон был их сосед, который теперь сообщает Хосоку, если что-то случается с его матерью, вызывает скорую помощь или иногда просто заглядывает, чтобы выпить чашку чая с несчастной женщиной.
Кроме Хосока у его матери нет никого. На нём вся ответственность. Он должен обеспечить её, так как сама она надолго прикована к постели и не сможет вернуться на свою прежнюю работу. Он должен позаботиться о ней и сделать всë возможное для улучшения здоровья мамы. И он готов на всё, даже если это будет ему самому во вред. По-другому он не может, всегда жертвует собой, ради других, особенно если в помощи нуждается его мама.
Хосок чувствует долю своей вины в болезни матери. Он считает, что сделал не достаточно много, что обязан был быть с ней рядом, не оставлять её одну с грузом утраты дочери. Переехав в Сеул, чтобы учиться, он подсел на алкоголь, который довёл его до самого дна. На протяжении того времени, когда он вёл этот отвратительный образ жизни, а это почти год, он ни разу не приехал к маме и редко отвечал на звонки. Ему больно думать о том, насколько ей было тяжело, когда он так пропадал. Скорее всего она догадывалась о происходящем с Хосоком, и от этих мыслей вдвойне плохо.
Больничные счета и лекарства требуют огромной кучи денег, которую его маме даже вместе с ним потянуть непросто. Про высшее образование придётся забыть, учебу он совмещать с двумя работами никак не сможет. Его мать очень сильно расстроится, узнав о том, что он бросил университет, поэтому она пока не знает об этом.
Несмотря на усталость, все эти мысли резво вертелись в его голове, он не может перестать думать о болезненном прошлом, тяжёлом настоящем и непонятном, пугающим неизвестностью будущем. Квартира встретила его тоской и одиночеством, ему порой казалось, что он живёт один. Юнги избегает его уже две недели. Благодаря стараниям Мина они пересекаются очень редко и ненадолго, младший всегда быстро уходит, не давая даже заговорить с собой.
Хосок не был дураком, он четко понимал, что отношение с человеком у которого психологическое расстройство – это трудно, проблемно и далеко не всегда приятно. Он осознавал это всегда, но всë равно остался с Юнги, когда тот рассказал о посттравматическом стрессовом расстройстве. И трудностей в их отношениях предостаточно. Болезнь Мина очень сильно влияет на происходящее между ними. Юнги нужна помощь и он готов помочь, но младший не позволяет ему сделать этого.
Из мыслей никак не уходит диалог с Чонгуком:
– Слышал когда-нибудь фразу «таща на себе чужой крест, рискуешь быть придавленным к земле весом чужого креста»?
– К чему это сейчас, Чонгук?
– Ты постоянно пытаешься кого-то спасти. И твоя помощь другим вредит тебе самому. Я знаю, ты пытаешься задушить этим чувство вины. Тебе надо отпустить то, что произошло. Прошло уже шесть лет, научись жить дальше. Научись жить для себя, ты не обязан жертвовать собой ради кого-то.
– Бред, я живу ради себя. Ну да я парочку раз помогал другим, но что в этом плохого?
– Ты уже сам этого не замечаешь. Вспомни хоть кого-нибудь, кроме меня, с кем ты близок не потому что пытаешься помочь и спасти.
Хосок попытался вспомнить, но так и не смог. Он действительно пытается помочь почти всем, даже если не просят и это будет ему во вред.
– Это только твоя жизнь и я не могу вмешиваться, но просто обрати внимание на то, что с тобой происходит. Ты готов простить насилие, – Чонгук указал на синяк на лице Хосока, оставленный Юнги. – Ты терпишь ложь и всë остальное. Я знаю насколько сложно быть с психически больным человеком, это приносит только проблемы и дискомфорт. Ты с ним, потому что сразу увидел в нëм жертву, нуждающуюся в помощи, но не ты должен его спасать. Ему могут помочь только специалисты, а ты добавляешь в свою жизнь проблем.
– Прекрати, это только моë дело, – перебил Хосок, не давая разговору на эту неприятную тему продолжиться.
Он всë глубже погружается в смысл этих слов и снова начинает сомневаться во всëм. Чонгук всë верно сказал, но он не хочет себе в этом признаваться. Проще не задумываться и жить также как раньше.
***
Сердце колотится с бешенной скоростью, голова кружится, перед глазами всё расплывается, предметы словно размазаны по пространству. Все кости ломит, но он уже почти не замечает этой боли, потому что привык. В голове крутиться лишь мысль о новой дозе наркоты. Он обвёл взглядом комнату. Всё давно разрушено, кажется, что не осталось ни одной целой вещи, на полу осколки и клочья, которые он видит как размытые пятна. Туда-сюда снуют непонятные серые тени, их никак не получается разглядеть.
На входе в комнату, прислонившись спиной к дверному косяку и скрестив руки на груди, неподвижно стоит парень. Он появился из ниоткуда, пристально смотрит на Гёнхи своими тёмными, глубокими, как омут, глазами. Кудри его растрепались и небрежно спадают на красивое лицо, этот образ очень хорошо знаком Кану, он влюблён в каждую его чёрточку. Только этого парня он видит чётко, он почти как настоящий, но Гёнхи знает, что это не так.
Он не пытается заговорить, как в первый и во второй разы, не приближается, только смотрит не отрываясь на Юнги. Он рад даже такой возможности видеть его, чувствовать рядом. Гёнхи не может понять почему у него вызывает такие чувства человек, на которого было плевать, с которым он мог поступать хуже, чем с мусором. Ещё пол года назад ему было бы всё равно на смерть Мина, а потом появилось эти непонятные эмоции и чувства. Он пытался от этого избавиться, снова причинив Юнги боль. Он достал его номер, позвонил, надавил на больное, угрожал, но ему не стало всë равно на Мина как прежде, наоборот. Гëнхи никогда не сможет понять происходящего с ним, потому что для этого нужно капнуть глубоко в себя, а он ненавидит делать это. Внутри него всё слишком неприятно, переменчиво и темно.
Эти чувства не являются настоящей любовью или чем-то хорошим и светлым. Он уже давно на самом дне из-за наркотиков, ненависти и собственной жестокости. Он готов безжалостно делать людям больно, пользоваться ими и кидать, как ненужную вещь, которая принесла всю возможную пользу. Он оттолкнул всех, кто когда-то был на его стороне, остался один со своими внутренними демонами. Но он помнит то время, когда было по-другому. Юнги и давным-давно утраченная настоящая любовь к нему – это то, за что он зацепился внутри себя и пытается удержаться, чтобы не потерять себя прежнего окончательно. Образ Юнги из далёкого прошлого для него своеобразная надежда. Но он как всегда делает лишь хуже себе и больнее другим.
Скоро Юнги исчезнет, как и все другие галлюцинации во время наркотических ломок. И если не принять дозу всë станет хуже, галлюцинации станут страшнее и опаснее, боль усилится. Соблазн принять вещества растëт с каждой секундой, а тормоз в его голове работает всë хуже.
