Воины Фастри

      Капир Нараяси вручил Гэннат последнюю стопку помятых жёлтых листов. Она засунула их за пазуху, так как чемоданы были уже запакованы, и ужасно не хотелось расстёгивать их снова. Гэннат покидала Булутти, взяв с собой столько книг, сколько могла унести. Она сказала, что когда-нибудь сюда обязательно приедет этнографическая экспедиция, уже в количестве десятка человек, и эти люди поговорят с остальными фастрийцами, запишут их истории и изучат их книги. Гэннат не могла больше задерживаться в Булутти, так как у неё было много дел на родине, но она пообещала, что работа по описанию фастризма продолжится. – Спасибо вам, господин Нараяси, – прощалась Гэннат. – Я ничего подобного раньше не слышала! Будьте уверены, это станет настоящим открытием. Я по вашим рассказам напишу статью, и, несомненно, ещё не раз побываю в Булутти. – Я верю, что дело в надёжных руках. Только будь осторожна: возможно, ты уже нажила себе неприятностей, и наши спецслужбы теперь приглядывают за тобой. В статье измени как-нибудь моё имя… возьми имя любого второстепенного персонажа из какого-нибудь мифа, чтобы я тоже был защищён. Не делай глупостей, прошу тебя. – Само собой!       Гэннат, попрощавшись со всеми сожителями Капира Нараяси, уже собиралась уходить, как вдруг вспомнила один вопрос, который хотела давно задать, но всё забывала: – Скажите, а где сейчас Махарри? Она ещё жива? – Этого я не знаю. Лет тридцать назад она приняла решение покинуть страну. Война к тому времени уже давно закончилась, всё улеглось, мы с ней нашли в округе фастрийское поселение и стали его постоянными жителями. Люди, которые сейчас со мной живут, почти все оттуда родом. Только вот Махарри начали искать – оказывается, до знакомства со мной она была замешана в каком-то серьёзном конфликте с влиятельной в её местности ячейкой акуфов, которые, как ты уже поняла, никогда никому ничего не прощают. Всё это время она бегала не столько от аранийцев, сколько от этих головорезов. Теперь я даже не уверен, что её по-настоящему звали Махарри – возможно, имя она меняла несколько раз. Спустя несколько десятков лет после окончания войны она стала подозревать, что её нашли. Уж не знаю, паранойя это была или кто-то правда хотел её убить, но она экстренно собрала вещи и, достав свой аранийский паспорт, уплыла на пароме на Юг. Она говорила, что планирует первое время пересидеть в Зеганге, в твоей стране. Её дальнейшая судьба мне, увы, не интересна. – А как её звали по-аранийски? – Катума Дуа Ракетату. Не надейся найти в архивах какую-либо информацию о ней, она наверняка находилась в Зеганге нелегально, если вообще до него добралась.       Гэннат записала это имя себе в блокнот и, распрощавшись со всеми, уехала из Тайкона. Добравшись до Гакуасану, столицы Булутти, она села на самолёт и улетела в Зеганг, полная надежд и планов.       Никакой Катумы Дуа Ракетату ей найти не удалось. А через неделю в университете, где работала Гэннат, разгорелся пожар; жертв не было, но все книги, рукописи и диктофонные записи, которые Гэннат непредусмотрительно хранила в одном месте, сгорели без остатка. Долго она не могла оправиться от такой потери. Похоже, все шансы на отправку в Булутти экспедиции сгорели вместе с этими книгами.       Капир Нараяси на следующий же день умер во сне счастливой старческой смертью. И его душа, точно так же сгорев на погребальном костре, вернула великому Фастри последние его кусочки. На данный момент все потомки фастрийцев являются атеистами. Освободив своих дефектных, уродливых и агрессивных, но тем не менее горячо любимых детей от культа и ритуалов, дав им первозданную свободу, Фастри вернулся к тому, с чего начинал, вернулся ко времени до Каванты. Только теперь он был по-настоящему мудрым и справедливым богом.       Да славится великий Фастри и пророк его Кайла! Хаттура!