Моя жизнь теперь хвостатая

Образ Мебуки не вымывался, перманентно стоя перед глазами. Я была перепугана не на шутку, будь это простым вызовом, она бы не выглядела столь поникшей, лицо её представало точно выбеленное. Да и обращение ко мне и Саске, не мягкое, а простые имена. Попытки избавиться от иллюзорно повторяемого голоса с дрожью провалились. Собственное дыхание клокотало, щебень отлетал, отскакивая от ног. Раздробленные камни, все в поднимаемой пыли. Незаинтересованные взгляды конвейером шедших прохожих. Мне предстояло относительно спокойно добираться, чтобы не вызывать подозрений. Все ещё мерное течение жизни ловко бы откликнулось и переполошилось. А с репутацией джиинчурики, тем более когда к власти протянута злая рука, стоит быть настороже. Однако я вовсе не кралась на цыпочках. В толпе, среди женщин и мужчин, шедших исполнять свои обязанности, контрастом выбивалось животное. Крупное, покрытое плотным слоем шерсти, смотрящее человеческими глазами. Энма и не думал скрываться, прорываясь сквозь жителей селения. Точно в бреду, он рвался вперёд и почти упустил меня из виду, только взгляд его зацепился, и я заметила, что он полон невыразимой боли. Перехватив меня на ходу, король обезьян начал рычать, бить по груди, отчаянно и слабо, теряя надежду с каждым запалом. Я почти и не ощущала лап, точно они только колыхались по воздуху видимой иллюзией. — Он не может ничего сказать, — обратилась я к Лису, остановившись, чтобы разобраться в ситуации. Энма не мог выронить ни слова, только надрывал глотку. Мельтешение переполошенного Энмы было огромным противопоставлением мерным движениям биджу. — Добиваешься перевода? — ленно протянул Кьюби. — Тогда тебе к моему желанному соседу. — Из нас двоих только ты на обезьяну потянешь, — огрызнулась девушка, мигом встрепенувшись. Иннер юмора не оценила, попытавшись начать перебранку. Ее вовремя что-то остановило, и она подала почти не злобный голос: — А разве он говорил не за счёт контракта с этим наглецом Конохамару? Напряжение нарастало и лопнуло, как стеклянное, когда Энма стал нетерпеливо разворачивать свиток, почти разрывая древнюю бумагу, имя последнего компаньона должно стать заметным. Пришлось напрячься, дабы его разглядеть. Не сразу понятно, почему так сталось, как на ум пришло, что мое имя на контрактах всегда выделялось ярче остальных. Здесь же все не так. Пористая и пожелтевшая бумага поглотила всю яркость. Выцветшее, точно предыдущее. — Мне не хотелось быть в этот раз правой, — робко начала Альтер, а я и не сразу стала понимать, к чему это она. Продолжавший сверлить бесконечно раскаянным взглядом, Энма протягивал бумагу, а я ещё не осознала факта, когда спазм принялся душить горло. — Это ещё не факт! — воскликнул Кьюби, затарабаня по полу, привлекая к себе все внимание. Расплывчато я замечала и его морду, и очертания прутьев на фоне, и что Иннер сорвалась с места. Твёрдая плотность перекрыла грудь. Я вдыхала и выдыхала, но мне давалось это с трудом. Энма удержал меня за локоть, когда я перестала твёрдо стоять. Ощущала, как нужно подорваться и скорее убедиться, что пациентом, из-за которого вызвали ребят, не стал труп, который нужно исследовать. Крупная слеза застряла в уголке глаза, когда я пыталась глубже вдохнуть. Детали продолжали подходить, и ни одна грань не вылетала, как бы того ни хотелось. Не накрывшая у тюрьмы истерика разгоралась. Появившаяся Альтер подхватила меня с противоположной стороны, направив Энму к госпиталю. Я следила за каждым шагом, и они были все размытые, так в краску попадает много воды, не давая различить контуры. Меня вели к госпиталю, я почти не могла различить его на фоне всех зданий. К нашей массивной группе стали выбегать медсестры, перекрывая путь. Возмущенные голоса расходились от моей фигуры. Как в плотной толще воды. Иннер огибала персонал, твёрдо настаивая на желании пробиться вперёд. На ее ловкие вопросы давались ответы, ирьенины не могли остановить и лишь с недовольством расступались. Мы шли к моргу. — Что произошло? — твёрдо и спокойно выясняла она уже у Сакуры. Я едва различала ее эмоции сквозь припухшее лицо. Саске смотрел в пол, а Карин порывалась дорваться до меня. Ей самой хотелось бы повиснуть и найти успокоение. — Это не Конохамару. Куда ему нужно было сунуться, если он в прошлый раз уцелел? Что, что сейчас должно было произойти? Наруто ошибается. Кто ваш пациент? Энма расцепил хватку, отринув от меня к лежавшему на железном столе человеку. Маленький, укрытый плотной тканью комок. Напряжение до последнего держит, крепко хватает надеждой, неотрывное слежение. Не он. Не он. Животные пальцы рывком сорвали полотно, обнажив изуродованное детское тело. Я не выдержала, Иннер не удержала. Свалившись на пол без чувств, я искренне желала, чтобы это было видение, последствие ядовитого газа. Ноги подводят, мышцы вмиг становятся мягкими, скидывая тело куском теста. Методичные два хлопка по щеке. Разлепленные с трудом глаза, склеенные кристаллами слез, едва фокусировались. Саске тряхнул за плечо, продолжив приводить меня в себя. Чёрный на фоне всего белого Учиха мог быть лишь в одном случае. Я с трудом сглотнула, пытаясь смириться и не сорваться. — Я прослежу за печатью,  — удостоверил Кьюби. — Посмотри на мальчонку, будет проще отпустить. Упершись на протянутую сухую ладонь, было легче вставать. Не просто как распределение веса, но и ощущение поддержки. Саске пытался было что-то сказать, но только дернул головой, точно отметая неудачный вариант. После повернулся, неловко осмотрев. Потеря разделилась и на его ношу, принесла боль утраты. Учиха пережимал губы, подводя меня к столу, подтверждая неизбежность. Карин сумела пройти и ухватить, фаланги плотно вонзились. — Ты уверен? — беспокойство пробивалось через слова, взгляд метался. Поражённый, подбитый. Уход мальчика не мог пройти мимо каждого из нас. Я была убеждена, что стоит явиться Цунаде, и ее охватит чувство безраздельной тоски. Спасало ее одно только незнание. Карин чувствовала, что во мне нет твердой уверенности, подметила шаткую походку. Что важнее, она помнила, как быстро можно выбить почву из-под ног, поэтому не спешила подпускать. Автономное движение продолжилось, едва сдерживаемое прижатой рукой к ее телу. Сакура не решалась подавать голоса. Она невидяще уставилась на попятившегося назад Энму, не слыша глухих рыданий. Его крупный рот дрожал, норовя назвать причину и виновника. Я сделала ещё шаг, издалека завидев побелевшее тело. Отдельные участки были синими, присутствовали открытые раны, не успевшие зарубцеваться. Посмертные. Они шли по касательной, без рваных краев, гладкие и точные. При этом присутствовали колотые, глубокие на входе и точечные на выходе. Я уже отринула от помощи и осматривала тело, стараясь не терять здравый рассудок. Сердце нетерпеливо колотилось, прокручивая ярость. Но пока я должна была собрать данные, Кьюби направлял чакру, не позволяя метке разрастаться. Только подрагивающие ноги и говорили о том, как мне трудно. — Вы что-нибудь обнаружили? — голос на удивление оказался спокоен, только нетерпелив, и губы сухие, горячий выдохнутый воздух их обжег. Сакура как вышла из транса. — Мы только начали, я не смогла собраться, — припухлость от слез осталась на виду. — Саске-кун обнаружил часть сломанного ребра. Учиха пододвинул столик, колеса скрипяще прокатились по полу, заставив металлические инструменты задребезжать. Среди них виднелся отломанный кусок заострённого ребра, причём нехарактерного цвета для возраста подростка. Надев перчатки, я приоткрыла грудную полость. У Конохамару было сломано два ребра, однако их фрагменты находились в брюшине. Судя по кивку Саске, он знал. — Мы не успели вынуть, — подтвердила Сакура. Было достаточно меньше минуты для осмысления. Харуно подбежала с другой стороны, сопоставив кости. — Это не его обломок. Сакура продолжила осматривать тело, меня больше на это не хватило. Стянув бурые перчатки, я выкинула их в урну. Пальцы ещё были влажными и исходили запахом резины. Карин и Саске тоже были вынуждены вернуться к работе. Я осела на стул, пытаясь ровно дышать и перестать накручивать себя. Теперь я подозревала виновника, но не могла понять точных причин. Размытое понятие мести ничем не оправдано, не жизнью ребёнка. Иннер протерла щеку, смахнув слезы. — Я смогла достучаться до Энмы. Он не заговорил, но смог опомниться и отдать то, что им кинули эти твари. Свёрнутая записка упала мне в руку. Иннер нетерпеливо поглядывала, вынуждая начать чтение. Вопреки домыслам, там не оказалось взрывной печати. Только нацарапанное имя. Иероглифы нечетко складывались, выполненные краем острого предмета, но даже так эти перекошенные линии принадлежали мне. Когда-то Ино рассказывала, как можно разгадать по почерку черты характера. Хоть это и не длинное письмо, по которому ориентироваться проще, я могла предположить отклонения. Запах от бумаги оказался отчетливее, чем кость. Она успела отхватить крови, если бы не этот свиток, пришлось туго. Взять след не составляло проблемы. К тому же стало известно, что преступники не торопятся, раз возвели в цель меня, не проведя прямого нападения. Лучше бы атаковали без посредников. Мальчик должен был жить, заслуживал славы и добрых поступков, он обязан был составить мне соперничество и дальше учиться новому у Ли. Все это у него разом отобрали по той жалкой причине, чтобы сделать его знамением. Они низменно вывесили его тело, показав, что собираются вести бой. — За что они так с ним? Он не заслуживал, — ответ пророкотал, спокойный, мало тронутый. Только небольшая досада, что люди снова проявили низменные качества, отразились и остались заметны. — Чего там, напоролся. Ты прекрасно видела, какую охоту устроил. Засветился больше всех, — оспорить было трудно. Горечь бултыхалась, охватывая нахлестом волн. То, что это правда, не значило, что я не скорбела по своему товарищу. Кто-то навредил Инудзука, а Орочимару и его прихвостни стараются выредить Сарутоби. Выглядело как намеренное ослабление Конохи. Я бы подумала об этом больше, но разум ослаб. Само принятие происходящего наносило раны, заставляя сердце ныть. Ничего мы не одержали победу. — Пекись о насущных вещах. Напавший на мальца человек напрочь лишён рассудка. Голос Кьюби размеренно рокотал, отдавая эхом, углубляясь в его прошлое. Биджу повидал достаточно, он был разумнее и знал, как стоит перебить мысли. Тон стал угрожающим и громким, невольно давая зацепиться за слова, чтобы не утонуть. Сырые глаза это не спасло. Зайтись в рыданиях не выходило, Кьюби возвращал к реальности, отталкивая от горечи, словно бил лапой по щеке: — Ты даже представить себе не можешь, каков гнев умалишенных, тех, что привязываются к человеку, возведя в культ. Ты снесла фигуру, сравнимую с богом, ты ее изуродовала, отняла жизни подчиненных, которых он ещё как-то возле себя оставил. Но самое страшное в том, что твоими поступками, наличием жизни Учиха этот самый сумасшедший был выкинут прочь. Ты же слышала свою сестру: Орочимару вытряхивал лаборатории. Такого не прощают. Тебе нужно быть настороже. — Но почему он не ополчился на Орочимару? — Я не стану ворошить его тронутый мозг. Что толку, что мы мусолим? — не было резона. Это верно. Я вдохнула поглубже, уняв дрожь в груди. — Главное — оставаться начеку. Я бы не ожидал продуманной стратегии со стороны врага. Это будут бесперебойные атаки, и тебе стоит собрать свои силы. Пальцы вцепились, плотно зажимая стул. Сосредотачиваясь на ощущениях, я мало что понимала. Я совсем не ощутила присутствия посторонних, не различив ни запаха, ни чакры. Если бы только я сумела проявить больше внимания, но вместо этого я заметила только поиски собачьей своры, и то лишь потому, что происходили под самым носом. Скоро объявят траур, оцепят место убийства. А я даже не знала, где все произошло. Слышала бесперебойные стуки сердца, лишенные единого ритма. Одно из них билось бесперебойно, я заслышала, как часто задышала Сакура, позабыв все мысли. Сорвавшись с места, что стул противно отъехал в сторону, я ринулась к ее фигуре, склоненной над Конохамару. Харуно задыхалась, окунувшая руки в маленькое тело. Нагнутая, не способная спокойно дышать. У Наруто случались панические атаки. Точно маленькая птичка, которую ломали. Я подошла со спины, пытаясь вверить мысль безопасности и комфорта, ощущая, как ее лопатки отбивают мне по груди. — Харуно, — беспокойно вопросил Саске, тоже сойдя со своего места к ней. Карин безмолвно ринулась, перекладывая бледные руки и скидывая перчатки. Кузина продолжала манипуляции, поспешно брала ее лицо и заставляла обратить внимание. — Гаара, Гаара, — повторяла она, хрипя между вздохами. — Все исправит. Гаара! Надломленно вздохнув, Сакура замерла, начиная давиться воздухом. Саске протиснулся сквозь нас, отринул, ощутив лишь ледяные пальцы, я вдруг задрожала крупными волнами. Ярость схлынула, выдавливая едва сдерживаемое спокойствие. Я безутешно зарыдала, глотая всю влагу, катящуюся по лицу, частые вздохи вгоняли слезы в нос, и так до ещё большего раздражения, повлекшего новый приступ. Склонившая дрожащую голову, Сакура барахталась в исходящих сиянием чакры руках Саске. Степенное и размеренное убаюкивание, исходящий холод от пальцев. Харуно притихала под искусными манипуляциями умиротворенного Учихи. Одни пролёгшие морщины под веками и напряженные линии носа показывали, что сам он далёк от спокойствия. Девичье тело обмякло, до невероятного красиво лёжа в ладонях юного врача. Я не почувствовала ни ревности, ни чего-либо. Разве была рада перестать слышать, как она задыхается от горя. Краткий навязанный сон утешит, поможет, насколько в его силах. И взгляд на Саске изменился: тогда он проявил удивительные умения, сумев сыграть в струны нервной системы, на что способен не каждый ирьенин. Крупные вздохи и колебания ходуном ходящей груди измотали: мне бы тоже не помешал сон. — Карин, — сухо и отрывисто подозвал Учиха. Даже задранный халат не отнимал от образа стойкости и уверения в его возможностях. Кузина ни за что бы не подчинилась просто так, без повода, огрызнулась бы и лишь после исполнила волю. Но перенять в руки столь важного для неё человека переворачивало ситуацию. Покорно и с трепетом взглянув в неизменные глаза Саске, она дрогнула, не разглядев за мрачной радужкой ничего, и подобрала губу, закусив её. — Сейчас относить её домой нельзя. Направишься к добе. Отыщешь Цунаде или Шизуне, все расскажешь. Сама вернёшься к родителям Харуно и успокоишь. Карин смолчала и на этом, разворачиваясь сухим поворотом градуса шаркнувшей подошвы. Не успела девушка скрыться, как уже не покидало стойкое ощущение её чакры и присутствия, Саске положил плашмя ладонь мне на плечо, попав пальцами по лимфоузлам, болевым точкам и на сонную артерию. На какой-то момент я подумала, что мне не помешает оглушение. — Я сам закончу вскрытие. — Как будто кто отнимет. Здесь никого не осталось, — ещё только предстояло всех оповестить. Горестная ноша свешивала ноги с моей шеи, но даже не это заставило дернуться. — Добе, ты осматривал не как новичок. — А ты и не подумал заикнуться, что мастеришь нервную систему. Взаимный упрёк при столкновении оставил тишину. Мы хмыкнули себе под нос, понимая, что обсуждаем далеко не все. Оставаться просто так в дверях было непозволительно. С каждым минутой тело застывало, а неведение таилось в воздухе. Предстояло выполнить свою роль в этой трагедии. Окно за мной захлопнулось, не ожидая, когда затворят. Заставив себя трезво мыслить, я отметила, что изображение размывается все меньше. Детали стали бросаться в глаза, прежде строго отодвигаемые широкой ладонью тревоги. Площадь перед больницей разбередили, след тянулся длительное время, резко замкнувшись плотной точкой. Недолгий взгляд, и сопоставились мелкие ссадины, увиденные ранее. Приспешники Орочимару приволокли его сюда куклой, уже безжизненным телом. Отвращение никак не проглатывалось. Под дребезжание зубов я снова могла расслышать слова Лиса. Аккомпанемент нисколько его не смущал, биджу напористо перебивал. — Это просто тело, ему уже не было больно. — Они совершили надругательство. Потешились памятью о нем. Тебе не понять. — Раз я такой несостоятельный, поплачешься в панцирь Исобу. Прекрати накручивать. Кьюби мог не понимать моих чувств, как глубоко меня задевали эти поступки. Однако он поступился гордостью. Только чтобы уберечь меня от ещё больших ошибок. Будучи покоренной широким шагом большого друга, я перебарывала себя при дальнейшем изучении. Старалась не думать о том, какое место выбрано. Именно здесь креп дух товарищества и был найден наставник для Конохамару, с которым он коротал долгие месяцы его реабилитации. Непреднамеренный — пришедший из другого государства, — и все же двойной удар. Последовавший перекат сердца я задержанным глотком воздуха подавила, он не затих. Некоторые чувства совершенно неподвластны. — Хрен с ним, плачься мне. Только не срывайся, у тебя там по швам не только щи разойдутся. Вялая улыбка биджу не успокоила. Подошедшая от дверей госпиталя Иннер дала ему небольшую передышку. Я отвлеклась на разговор и перестала высчитывать, сколько же капель крови въелось в песок. — Так резко вылетел из палаты, как будто вот-вот выдал бы смазливой мордашке всю поднаготную, — а ведь я могла бы на эмоциях. Альтер засвидетельствовала это с лукавым взглядом, но кивнула довольно понимающе. — Тебе явно не до Энмы, пришлось взять его участь на себя. Чтобы убедить уйти в обратном призыве, нужно было поднапрячься. Толку от него сейчас меньше, а проблем не оберёшься. — Верно, — слова звучали вполне надменно. Но и сил на поддержку Сарутоби не оставалось. Лишенный обратной связи, он бы только метался, обуреваемый виной. Решение Иннер являлось едино верным. Как знать, что именно в моем образе побудило черёд мысленных цепочек. Слова, лицо, само согласие, соскользнувшее столь легко. Альтер брякнула, губы её затруднённо задвигались. — Мне, правда, жаль, что я оказалась правой. — Это не тебе надо сожалеть. А кто заслужил, своё получит. Мы разберёмся, Иннер. — Как с теми змеиными детьми? Все они полягут одной смертью? Настиг хруст перемалываемых в одну муку костей. Суставы крутятся по градусам, рвутся сухожилия. И верные до глупости взгляды, считающие, что участь Орочимару стала бы хуже. Альтер хотела спросить у меня, будет ли все по старому сценарию, но сорвётся ли разум? — Не знаю. Девушка вздрогнула. Снова разглядела что-то в глазах или тронул голос? Ответ оставался неизменным. Я не имела ни малейшего понятия. Не поправляя перекошенного пучка и не обратив внимания на россыпь прилипших после пробивного доступа к моргу волос, Иннер схватила за руку, потащив вперёд. Резкая хватка разгоряченных пальцев вернула к реальности. — Что бы тебе ни сказал Лис о безумстве, приспешники Орочимару идиотами не были. Пошли разберёмся. В тот момент мне требовался более сильный по воле человек, который мог направить и взять на себя решимость. Так бесперебойные атаки расплывчатых мыслей не занимали всего разума, оставив недвижимой. Хорошо, что она правильно поняла мое состояние.

***

О расположении нового дома Джирайи знали все. Полагать, что столь крупную покупку известного писателя оставят в тайне, мог только сам крёстный. Иннер тащила меня по кварталам, безмолвно показав, как глупо было с моей стороны идти до госпиталя, скрывая бешеное волнение. Казавшиеся спокойными и отрешенными лица сейчас трезво оценивались как повергнутые в ужас. Из тех, кто не видел собственными глазами, не оставалось прохожих, кто бы не услышал о произошедшем. Обрывки фраз, врезающиеся по потокам воздуха осколками битого стекла, не открывали ничего нового. Гражданские плакали о зверском убийстве маленького наследника, даже сейчас памятуя его только как достопочтенного внука. Шиноби также не гнушались слухов, перебирая языками колкое имя Кимимаро. От них не донеслось о времени и месте. Они одними клювами птиц переносили слова об именах и бесчисленной жестокости, крови. На какой-то момент мне стало дурно, будто я оказалась под пленом шарингана. Казалось, будто именно так доводится быть тому, кто подвергся Цукуёми: вечное повторение, и так до тошноты. От разговора и прежде от моего взгляда уходили следы побоища. Не просто впитавшаяся капельно кровь. В течение битвы, когда Конохамару и Энма ещё могли отбиваться, оказались задетыми элементы окружения. На столбах пробоины от шеста, моментами тянулись нити, пока по итогу я не наткнулась на остатки длиннющего шарфа. — Подбираешь? — вопрос сбитой с толку Альтер, от которой я отняла руку, тем самым остановив дальнейшее движение, не заставил осклабиться, как бывало после замечаний Кьюби. Возможно, из-за того, что голос не показался едким, либо потому, что сил после рыданий не осталось. Я обернула его вокруг комбинезона. Больше мы не заговаривали. Она молча потянула меня среди домов. Люди не подавали голоса, видя меня, горечь застилала всю ненависть ко мне. Коноха почувствовала, что настоящим монстром является все же человек. Было не сплюнуть досаду, что мораль доносилась именно так. — Они этого все равно не запомнят, такова человеческая природа. — Польщен мыслями о тебе? — Ты все чаще переживаешь об участи биджу. Такие вещи я не упускаю из виду. Иннер два раза прошлась костяшками по двери. Повторные три подхода ничего не дали. Толчок ногой не повлёк привлечения внимания. — Все бы спали в такой момент для селения, — шикнула куноичи, признавая необходимость отбросить тактичность. Изучение всех окон не дало результата. Мне было сложно сосредоточиться, я не могла твёрдо заверить о присутствии хозяев. — Да нет здесь никого, — фыркнул Кьюби. — Хоть пришествия Хагоромо дожидайся, чтобы отворил. — Получается, мы зря потеряли время. Этим могли попросту воспользоваться. — Надо было сразу ломиться в Резиденцию, не все же прохлаждаются дома как Наруто. — Не по своей воле. Это типичная гипервентиляция легких, газовый алкалоз. Психосоматические проблемы редко принимают всерьёз, но вегетативная система попросту убивает, сбившись с ритма работы. — Давай не о твоём прошлом. Мы знаем, что ты — зазнайка и от чего только мог погибнуть Узумаки. Но ведь он действительно бессознательно лежал, преисполненный слабости, напитанный ею и не осознающий, что очередной приступ мог бы задержать дыхание спазмом. Иннер дёрнула за руку, снова таща по деревне. Она открыла дверь Хокаге, где Годайме восседала за столом, а наклонившийся Джирайя перечеркивал записи. По-детски обидно, что это не будний день, где бы их семейная идиллия могла согреть сердце. Оно сковывалось от осознания, что они разбираются в этом деле, чему способствовало обсуждение ситуации вслух. — Куда они могли деться? — переполошенные, они не сразу ощутили мое присутствие, и только вопрос вывел из состояния умственной деятельности. Цунаде одним движением преобразила лицо в ещё более злобное, словно подавив слова жалости. Она знала, они мне ничем не помогут и не облегчат боли. — Этим вопросом занимается Какаши. Он, Асума и Куренай вторглись в бой, когда нукенины исчезли. После Шизуне вызвали в госпиталь, где ирьенины пытались восстановить жизнедеятельность мальчика. Враги бы не стали оставлять шанса. Только я не могла помыслить, как от Хатаке могли скрыться шиноби, у которых нет к этому предрасположенности. Верный слуга Орочимару не имел в распоряжении техник, способных укрыть его от внимания целого селения. Оставался его подручный, однако и его кандидатуру я не воспринимала. Умение подобного рода засветилось бы в сводках, не каждому под силу проникать, скрыв след до единого. Что-то должно выдать присутствие. В Конохе имелись разрозненные щенки, отлученные от матерей. Единственное, на что можно было обратить внимание. Имеющие феноменальные, обостренные до животных чувства шиноби при наличии обоснованных подозрений дали бы сводку, а то и целый рапорт. Казалось верным крепиться за эту версию. — Я сорвалась на охране поселения, но после даже краткого анализа стало ясно, что они проникли безо всяких следов. — Разве беспорядки в клане Инудзука указывают не на Кимимаро и его сообщника? — Наруто, это другой уровень, — покачал головой Джирайя, отметая мой вариант. Но я собиралась за него биться, потому как все складывалось. — Они добиваются ослабления Конохи. Может, так они хотят выкрасть Орочимару. Не могу сказать наверняка, но их атаки как-то связаны. — Ты просто устал, малыш. Для тебя все покажется заговором, обстоятельства сойдутся и покажутся связанными. Но иногда просто нужно принять факт совпадений, — Сенджу и сама выглядела утомленной. Она опустила взгляд, как вдруг заметила окаймленный кровью комбинезон, подвязанный шарфом. Женщина сомкнула веки, сделавшись несколько мягче, хоть и через силу. — Нукенины жаждали отомстить. Нам не удалось спасти Конохамару. — Больше мы жертв не допустим, — закончил Джирайя, выходя из-за стола. Он вцепился хваткой в плечо, чтобы я сквозь окостенелость ощущений смогла это прочувствовать. — Ты окажешься в безопасности. Пообещай мне. Наладив зрительный контакт, усиленно держа взгляд к взгляду, я молчала. Что я могла пообещать? Под сводом пальцев крестного располагалась въевшийся комплекс чакры и слюны Орочимару, стойкое соединение, не выводимое из тела. Белки распознавались телом именно белками, оттого не отторгались. Пептидная цепочка сумела подстроиться и обмануть организм, не поддавалась разгадке двух максимально приближенных и подверженных влиянию разумов, не говоря о всех тех, кто беспокоился о моем состоянии за пределами тела. Любое вырвавшееся слово воспринялось бы лживым и опрометчивым заверением. В одном этом обособленном случае я нарвалась на крупные неприятности. А ведь их было множество. — Ты же знаешь, что я не тот человек. — Я уверен в том, что именно тебе удастся перевернуть мир. Затворив дверь, я не ответила. Но услышала устрашенный шёпот: «Но так боюсь, что при этом погубит себя». Цунаде тяжело вздохнула, мысленно я дорисовала, как она, прежде взявшись за пряди, держится за голову, а после приникает лицом к Джирайе. Ни одно нападение не проходит бесследно. Только не все нападавшие это понимают. Следующим днём разумелись похороны. Масштабное мероприятие, мало уступающее прощанию с Сандайме. Для Хокаге проблемы не заканчивались, она должна была обеспечить охрану, успокоить панику и всё-таки объявить об уровне тревоги. Из домов все равно вытекут толпы людей, забив собой кладбище. Траур даёт позабыть о холодке на затылке и возможной опасности. Впервые я вышагивала домой с подобной тяжестью. Я понимала, что, проснувшись, Сакура не позабудет о том, что ее сморило. Саске не истерся из моей памяти и во всяком случае не мог теперь уйти из ее мыслей. Я понимала, что пусть лучше он занимает нас, нежели тягостный груз вины. Едва переступив порог, я заметила материализовавшегося Минато. — Йондайме, Вы вовремя, — я облегченно приняла, что он появился только сейчас. В данный момент он был нужнее всего, и я уткнулась в его открытые объятия. — Утрата всегда тяжела, — заверил он, перебирая волосы. — Давай теперь утешим и моего сына? Глазам предстали вывешенные фотографии. Лишь недавно я считала их визуальным подкреплением своих сил, твердостью сердца, согреваемого при виде счастливых взглядов, лиц, разморенных смехом. Мне все еще было приятно удостовериться в наличии друзей и крепких связях отдельных лиц. Вот только я знала, кого недоставало на изображениях, а теперь еще и в жизни. Порыв сорвать иглы, чтобы вся конструкция обрушилась и не напоминала, подавился в зачатке. Рядом со мной было достаточно людей, чтобы собрать себя по частям, и не оставалось необходимости скреплять юношеский разбереженный разум. Вера не затоптана. Мимолетно я снова отметила уход Карин за квартирой и, если где и стала скапливаться пыль, это ничего не стоящий слой. Пару ключей она прихватила после того, как оставила здесь Сакуру. В целом, картина представала обычная и непримечательная. Уют жилища прибавлял сил. Легкий голос мужчины, принимающие все глаза успокаивали, вверяя надежду в будущее. Стало проще забыться. Сакура лежала на кровати. Ее близкий силуэт мог порадовать, вызвав улыбку и радость. Время отменяло все привычные устои, отметая их и вышвыривая напрочь. Я видела ее сломленной и не способной разогнуться от обуревавших горьких чувств. Непозволительно раздумывать о том, какой красивой представала девушка. Стоило прилечь к ней спиной, как Намикадзе сел рядом, поочерёдно гладя наши головы, ненароком спутывая волосы. — Размышляя обо всем этом и мысленно воспроизводя, я ожидал, что Хирузен справится и станет в битве подспорьем. А раньше я думал, что он лучше обойдётся с моим ребёнком. Пелена поступков Сандайме спадала. Он все меньше походил на столь великолепного предводителя и воспитателя. Хирузен обрёк Наруто на тяжелую участь, тогда как Орочимару не единожды поддерживал и спускал с рук. Ошибки бывшего Каге сейчас остро вставали, резко вспоминаясь, как и последняя битва. Действительно ли он жаждал остановить Орочимару своими действиями? Неужели ему было не понять, когда надо было действовать? Хирузен ничего не предпринял при вольности Данзо, не воспрепятствовал холодному восстанию Учиха. Мужчина так много оступался, что его образ невольно очернялся, опускаясь все ниже. А желания вернуть ему славный образ никак не возникало. — Йондайме, я думаю, что совершил крупную ошибку при спасении Сарутоби. Обратившись к шинигами, я спас не того. — Удивительно, как он исполнил твою волю, — улыбнулся Минато. — Ты — исключительная девушка. Он переиначил просьбу, и все же я не слышал хоть ещё одного такого случая. — Было бы лучше, если бы он тогда посмеялся? Может, сейчас бы я смог попасть на битву Конохамару и помочь? — Предположения не успокаивают, а только возбуждают мысли. Подумай о том, как быстро ты смирилась с участью юноши: твоя речь изменилась, и сознание все больше смещается в сторону Наруто. Тебе стоит поразмыслить, как бы в череде этих странных событий суметь остаться собой. У меня были лишь резкие вспышки, когда поступки Наруто возымели верх. Минато не мог быть прав, думала я. Усталости тоже хотелось взять первенство, и я поддалась. — Папа, — глухо зашептал девичий голос, — папа! — громче разнеслись рыдания. Я ощутила, как простыня смялась от единого толчка. Нога проехалась по простыне, подталкивая тело вперед. Сакура прильнула к рукам Минато, заходясь слезами. Противная волна пронеслась по плечам. Было подумав, что дело в беспомощности и неспособности утешить подругу, смахнуть чувство не удалось. Голоса друзей перестали разноситься, подсознание замолкло, однако что-то издавало звуки. Отчетливо разнесся шепот, я ощутила на себе взгляд. Ещё не прошедшая болезненная реакция от полного бессилия приняла новый оборот, вследствие захотелось как сжаться, так и изойтись чакрой. Тень из угла, куда я смотрела, расплывалась. Жёлтое нечто выныривало, принимая отдалённую форму глаза. — Вот оно что, — бульком расхохотался смотрящий. Единовременный удар лисьим пламенем зажевал шпиона как лист бумаги. Отброшенная от резкого скачка, Сакура вжималась в постель, намереваясь воспользоваться своей скоростью. Йондайме вертел в руках клинок. Всадить обратную печать не имело смысла, а то бы и навлекло проложение прямого пути к нам. Хоть они оба и обладали феноменальным движением, ситуацию их шансы не исправляли. Тень исчезла столь же быстро, как возникла. Как долго стены владели ушами? Сакура тоже была на взводе, хватанув по ошибке мою ладонь вместо новой точки опоры, она не сразу заметила разницу. Следы от слез еще блестели на лице, однако глаза больше не переливались и не выглядели влажными. Несмотря на обстоятельства, Минато казался умиротворенным. Но мы с Сакурой отчетливо понимали: враг не единственный.