***
Цунаде и Джирайя, оставляя Шизуне последние указания на этот день, кивнули нашему вошедшему отряду. Шествие протекало безмолвно, не дозволяя случиться лишней прослушке. В исследовательском центре и без того могли состоять на службе двойные агенты. А как знать, что раскроется в ходе проекции моментов пленения Шии? Чувствуя себя свитой почетных супругов Хокаге и теряясь в догадках, идти было непривычно и волнительно. Контраст с болтовней после спарринга разительный. Даже в просторной аудитории, в которой мы оказались, ассистенты Ибики почтенно склоняли головы и ничего не озвучивали. Ино оглядела нашу группу, махнула рукой и вернулась к проверке целостности проводов. Пальцы складывались в печати, и чакра посредством движения по нейронам вытесняла информацию, придавая ей плотность и яркость, проецируя жизненный опыт Шии на экран. Подготовка в течение нескольких дней позволила дать пленнику отъесться, отоспаться, а дзюцу специалистов стать стабильным и непрерывным. Кинопленка могла позволить картографам воссоздать план построения лабораторий. Прошлое убежище погребено в каменных обвалах, и группировки шиноби мало что там обнаружат целым, но вот учесть, что будет в следующих катакомбах — бесценное знание. Колбы рядами тянулись от пола к потолку, скупые номера на стеклах и вся информация в журналах на столах, отчетности в отрывках памяти, естественно, не разглядеть. Но и у кого бы хватило духу разузнать все подробности бесчеловечных испытаний. Карин водила стеклянным, ничего не выражающим взглядом, лишенным изумления — раз ей все знакомо, это действительно закономерность. Можно понять, чем руководствуется Орочимару и как прячет людей. Сюжетная суть видений была крайне короткой. Исключая все моменты, когда Шии был связан, побит и все угрозы надзирателей, оставалась терапия Кимимаро, поведение которого было достаточно нейтральным. Кроме благодарностей, что его болезнь отступает. Тут отступник приходил в восхищение. Ирьенин взаправду отрекался от помощи Орочимару. Все, на что хватило угроз, — реабилитировать Кимимаро, восстановить функции тела, увеличить резистентность к болезням, нивелировав слабое здоровье. За счет отломанного куска ребра, никак не поддающегося восстановлению, можно было тянуть время. А после прихода Зецу больше отговорок и не понадобилось. Они бы не спасли. Тот отторгал частицы своего организма, упавшие бесформенной субстанцией. — С-сформируй ис-з этого руки. Уш-ж на это твоих с-силёнок хватит, мальчик. Отступать больше было некуда. Изображать, а где-то испытывать голодные обмороки и сильнейшее истощение, и лишь за счет этого тянуть время. Жижа тянулась, уплотнялась и резонировала при контакте с чакрой, сильно дребезжа. — Глава велел приберечь тебе местечко, раз уж ты никак не помрешь, — разулыбался Курозецу. Что-то жуткое было в его лице, и это опуская нечеловеческие черты. Помимо монстрообразных черт, можно было разглядеть дикую пугающую силу. — В словах главы наверняка были отмечены мои гений и вернос-сть организации. А ты так ужимаеш-шь, вс-се до с-сути. — А как же. Слышал, на тебя Шимура собак спустил. Чего это он, хочет присвоить твои исследования и не выполнять твоих требований? — Думаю, был более влиятельный с-знакомый, повлиявший на мнение нашего общего друга. Иначе с-совпадений с его щенком не объяснить. А теперь вот я выжил, вопреки замыс-слам, и могу вернутьс-ся к обяс-занос-стям. Курозецу растянул лицо в длинной улыбке, ширина рта пугающе тянулась. Орочимару этим было не испугать (и даже не удивить), а мне вот стало беспокойно. За Орочимару слежение, если способности Зецу связаны с вот этим резонированием, какое раскрыл Шии. Специалисты зашевелились, сняли оборудование с Шии и с себя. Ино тряхнула волосами после того, как скинула шлем, похлопала по плечу парня и кивнула в безмолвном одобрении. Шии подобрался в комок, избегая личного контакта, и дернулся с озвученной ухмылки Ибики. Исключая все детали, в которые можно и дальше было всматриваться, становится ясно: Зецу обронил тему, с помощью которой можно взбудоражить страну.***
— Это все меняет, — скупо резюмировала Сенджу. К чему это относилось? Что Шии не виновен, что Тензо откуплен, что, несмотря ни на что, Акацуки на стороне Орочимару? Судя по лицу Джирайи, он более чем прекрасно разгадал слова Цунаде. Мы оглядывались и свели взгляды к Какаши. Как же надоело молчать, не позволяя при гурьбе шпионов, способных быть где угодно, просто озвучить догадки. Тут казалось, икнёшь — ворвется Корень и оцепит территорию. Жутко выматывало. — Она, как пить дать, про слова Зецу. Только задумайся, к какому политическому перевороту приведет открытие полных подробностей, — Иннер истерично заметалась, не способная усидеть на месте. Без всякого секрета ясно, что при развязанных руках она бы уже рванула рубить ошибки сгоряча. Лис ее хоть и придерживал, и сам с удовольствием готов был вырваться: — Нет ничего хорошего в якшании змеюки и Акацуки. Мы на короткой привязи, и сбежать теперь не даст Данзо. Грызем ему глотку, пока его пешки до наших не добрались. Догоняешь важность? Как будто мне станет комфортнее жить после обвинения в убийстве важной фигуры Конохи. Только если не остановиться на одном Данзо. Тут возникало огромное сомнение: как знать, куда еще ведут головы этой гидры… Но и совсем молчать было нельзя, не вызывая куда более губительного любопытства сующих нос куда не следует врагов. — Нет ничего хорошего в исцелении Кимимаро. Орочимару теперь в полноценном теле с форой на несколько лет. Хуже всего в том, что мы знаем, какой выбор он сделает следующим, — выводы крестного и прямой взгляд на меня не улучшали внутреннее состояние. — Как же нам теперь быть? — никто из нас не мог молчать дальше. Сакура обращалась к учителю, но откликнулся Шии, точно ощутив схожесть способностей и наверняка зная о могуществе Хокаге. Догадки были даже озвучены. — Не в моих планах быть вашим пособником. — Конечно, куда лучше быть на стороне нукенинов! — огрызнувшиеся в очень схожем комментарии Карин и Саске, по идее, оба не совсем могли упрекать. Один взялся за исправление, другая сама сбежала из тыла врага. Повидали тьму и должны знать, как никто, что не всегда ты к ней стремился, иногда обнаруживается чересчур близко и без твоего проявления интереса. — Придерживаюсь нейтралитета. Я не окончательно его излечил. Не знаю, как изменится клеточный иммунитет после мутации внедренного Мокутона и к чему это может привести. Но я не доводил Кимимаро до полного выздоровления, только до клинического — когда не видно отхаркиваемой крови и нет судорог с обмороками. Если хотите еще успеть повлиять, необходимо поторопиться. — Ты еще хочешь сказать, это только наша ответственность? — Морино заинтересованно рассматривал объект исследования и вынуждал провокацией продолжить мысль. — Я и так ввел физраствор вместо иммунодепрессоров при пересадке клеток Курозецу. С меня смелости хватило с лихвой. И, чтобы вы знали, я не планировал помогать вам. При всем моем уважении ваших ирьениндзюцу, это не переборет отвращения к стране Огня. Даже пленивший Орочимару — выходец Конохи. — Мы свяжемся с твоей бесспорно святой родиной и обсудим условия возвращения к обычной жизни, — так Годайме заткнула всех. Чем больше людей и их мнений, тем сложнее думать, приходя к единому решению. Расприи в этом балагане являлись точкой кипения. Шии несказанно повезло, что Цунаде была холеной семейной жизнью, с подспорьем в битвах с верхами власти, иначе ответ вполне себе мог стать волной возмущенного ора, на котором он, Шии, добрался бы до дома как на самой скорой системе доставки. Не сказать, что Сенджу лишена напряжения в теле. Но многое рисовалось более четкими изображениями, между которыми теперь являлось возможным прокладывать логические нити.***
Карин пригвоздила взглядом на все увещевания уйти домой. Окончательно прописалась в лаборатории. А ведь дома даже было чисто и сварганено покушать. Оставалось найти новую жертву. Саске шагал чересчур неспешно, так и давая разрешение присесть на хвост. — Я знаю, чего ты добиваешься. Мне поставить завесу гендзюцу? — Учиха серьезен. В глазах не пляшет упрямо вылезающая искорка веселья, уголок рта не тянется в улыбке, и тон суровый, с выпотрошенными смешинками. Но вместе с тем огромным противоречием вставал факт того, что Саске озвучил вслух, вместо активных действий, не давая шанса узнать, что произошло. Оставалось читать по поступкам. Пусть не очевидно и не крупным шрифтом, но был заложен смысл, сводящийся к заинтересованности в смерти Данзо. А это Саске взаперти не держали и не изучали каждую вылазку, клеймя попыткой предательства деревни. — Ты не будешь спать спокойно, пока он жив, признай это. За руку схватились. Запястье в мертвой хватке разгорелось огнем. Как хищник, который кусает, осталось только начать раскручивать и тянуть наотрыв. Пальцы перестали вдавливать кожу в лучевую кость, заскользили по запястью и легли в ладонь. Саске глубоко задышал и затрясся в дрожи от неуемного гнева. — Он вынудил брата убить всю семью и кинуть мою жизнь как подачку. Да если кислотой Кацуи не растворю каждый вырезанный на живую орган на его глазах, считай, зря зовусь главой клана. В этой жизни Учихи даже неплохи. Есть какой-то шарм, — задумчиво заключил Лис, чувствуя, что можно избежать единоличного наказания за убийство. Иннер к его мнению не присоединилась. У нее имелись причины, за счет которых она скорее готовилась вырваться прочь из мирка подсознания и тыкать пальцем в лицо. Когда мы прибыли в дом, скрытый от досужих глаз, Итачи был занят выкладкой свитков по стеллажу. Нападать со спины — метода грязная, но разве шиноби всегда действуют согласно кодексу чести? Мы парировали доводами, апеллировали красочными выжимками кадров из жизни Шии и взывали к совести. Ответ был едино удручающим. Категорическое «нет» Итачи не заменялось вариантами событий, где мы образуем формирование сопротивления, лепим стратегию и вместе справляемся с проблемой. Нетерпение наших нападок его вовсе не вывело из себя, как и не склонило чашу мнений. — Саске не станет уничтожать Данзо, — сухо парировал мужчина, отрезая любые ходы спора. — В смысле «не станет»? — Саске налетал злобной маленькой собачонкой, настолько давил авторитет старшего брата. — Я обязан. Предсказуемое следование слова не удивило ни меня, ни Итачи. Даже не изображая веры в то, что его смогут переубедить, экс-нукенин продолжал размещение литературы. — Пацифист, — неодобрительно протянула Иннер. — Как-то десять лет убивал, а тут нам жалко. Оба Учихи неодобрительно цокнули. Правда, старший был стабильно спокоен, младший брат готов был рвать и метать. Даже забавно выбешивать Саске, наслаждаясь тем, как легко его выбить из равновесия. Так смешно и забавно. Правда, сейчас вполне может привести к расправе над человеком. И даже при таких обстоятельствах любуюсь, ратуя на то, как хорошо, что мы на одной стороне. — Руки Саске чисты, — утвердил Итачи, подразумевая, разумеется, тот максимум, на который способен дееспособный шиноби. Он не подтвердил и не опроверг того, действительно ли он за мир, любовь и бабочек. Иннер было дернулась вставить колкость, но осеклась. Про «за спинами врачей свое кладбище» удостоилось стойкого игнорирования. — А что насчет врачей, Сасу-чан уже принялся за спасение твоих легких, Итачи? — и совсем промолчать она тоже не могла. Дабы не получить запрет на вход от обоих представителей клана, мы дружненько удалились, оставив на Саске новую работёнку. Дела на удивление шли на поправку. Я ощутила этому острое противоборство. Организм привык к долгому непрерывному стрессу и противился исцелению в спокойствии. Мне нужен объект для ненависти. Куда еще девать всю токсичность? Вот так от печати Орочимару избавлюсь, Данзо помрет, я ж от яда удавлюсь.***
На кушетке холодно, игольный аппарат внедряется в толщу кожи. Получались тонкие точечные отверстия с росой возникающей крови. Так татуируют, оставляя краску на поверхности, чтобы она внедрилась в перфорацию. Так мне обеспечили отток чужеродной чакры и яда. Сцеживание проводилось под сопровождение объятой чакрой ладонью. — А теперь создай клона, — раздался дребезжащий от нервов голос Карин, — как в момент укуса. Если надо мной стояла Годайме, выводя метку, над клоном склонилась кузина. Боль казалась даже хуже, чем в период адаптации после проклятья. Пот выступал от охватившей лихорадки, спазм отдавал по всей спине, и чтобы унять агонию, почти стояла в позе мостика, пока не ввели успокоительное. — Не могу снять всех болевых симптомов и дать тебе поспать, — честно указала Цунаде, проведя ладонью по насквозь промокшему лбу. Легкое касание почти не чувствовалось. — Нам для правильного понимания нужно отслеживать твою реакцию. Проваливаясь в беспамятство и на полной потере себя отдергивая обратно, я дрейфовала на волне смерти. Может, не так уж плох был тотальный контроль и подчинение разума?