Сквозь густую тьму потолка пробивалось множество ярких светящихся лампочек. Средь них, подобно мотыльку, легко и изящно порхал молодой паренёк, элегантно кланяясь стоящим на тумбочках фикусам и дружелюбно им улыбаясь, то и дело нервно хихикая. Эта картина и так уже призывала отринуть здравый смысл и полностью погрузиться в безумие, так ещё и льющаяся на пол багряная кровь, что на белоснежной ладони особенно выделялась, вызывала тревожный холодок, своими маленькими лапками пробегающий по позвоночнику. Тем не менее, взгляд цвета драгоценнейших сапфиров был наполнен такими спокойствием, добротой и нежностью, будто и он и не замечал вовсе насквозь пробитой крупным осколком стекла ладони.
Фриск тяжело вздохнула.
"Буду надеяться, что ему не взбредёт в голову нас убить..."—Заключила она про себя, наблюдая за действиями юноши—"Но он хотя бы на контакт идёт–уже что-то."
Возле виска послышалось чьё-то дыхание, что слегка защекотало кожу. Нетрудно догадаться, кому оно принадлежало.
—Кхм, я вот, что предлагаю,—Вновь шепнул на ухо Чара, слегка наклонившись, дабы быть с шатенкой на одном уровне—Овечка, ты же не против, если я всего-то-навсего сожру этого крысёнка?
—Даже не думай, исключено.—Отрезала златоглазка, повернув голову в другую сторону, чтобы ненароком не столкнуться нос к носу с сущностью.
Та вздохнула, опалив ухо горячим дыханием, тем самым заставив девушку невольно вздрогнуть.
—Ну не~ет. Вообще-то, ты должна была сказать: "Ну конечно же, я совсем не против, ешь на здоровье!"—Тихо фыркнул Чара—Хэй, золотко, ты же понимаешь, что твоё мнение ничего не значит, ибо я спросил это лишь из уважения к своему дорогому партнёру?
—Ты сам себе противоречишь,—Медленно проговорила девушка—Всё равно нет, нет и ещё раз нет.
—Тогда что же ты предлагаешь, овечка?—Наигранно удивлённо спросил парень, хитро прищурившись—Знаешь ли, у меня скоро голод начнётся. А тогда ни ты, ни он не выживут. Понимаешь? Тогда, стоит ли мне откусить у него... Скажем, кисть руки? Или же...
Он слегка развернул голову златоглазки к себе, после чего тихо, едва слышимо закончил:
—
Ты предлагаешь кусочек себя?
—Чего?...—Фриск и опомниться не успела, как её слишком уж внезапно укусили за мочку уха. И так же быстро отпрянули с самодовольной ухмылкой на лице. Шелковистые русые волосы успели на доли секунды коснуться кожи, запустив неведомый импульс в какой-то из районов мозга, из-за чего шок полностью получил власть над телом.
Секунда. Две. Три. И тут шатенка осознаёт, что конкретно произошло, и тут же хватается за укушенное место, ошарашенно глядя на напарника.
"Это что сейчас... Это зачем... А почему... Что это сейчас, блять, было, вашу ж мать?!"—Она переваривала произошедшее от силы несколько секунд, но так ничего и не поняла.
Зачем он это сделал? С какой целью? Какую выгоду искал? Решил поиздеваться? Что вообще происходит? Так много вопросов, но, как обычно, совершенно нет на них ответов.
К беспорядку в голове прибавилась неразбериха и в самом организме. Мочка уха слегка побаливала, постепенно наливаясь каким-то странным, почему-то даже приятным теплом. Ровно как и щёки покраснели, став похожими на спелую клубнику. И сердце что-то колотилось так же быстро, как у бегуна после забега. И что-то в районе живота поселилось не пойми откуда взявшееся волнение.
—И что это было?—Едва ли сдержав дрожь в голосе, спросила Фриск.
"А что куда важнее, что со мной такое..."—Мысленно добавила она—"Если все просмотренные мною фильмы, все прочитанные романы не были ложью, то такие чувства обычно испытывают во время первого поце... Так. А вот сейчас я реально не поняла. Какого хрена?!"
Да, у девушки ещё не было первого поцелуя. Да, несмотря на то, что у неё есть парень. Ну а что, они всего неделю от силы встречаются, или сколько там... В любом случае. Что-то подобное? Да и с Чарой? С этим эгоистичным язвой? Да вы что, с ума сошли? Никогда такого не будет! Ни-ког-да!
По крайней мере, именно такой точки зрения придерживалась наша героиня.
И в итоге на сущность глядело полностью обескураженное смуглое личико, на коем застыл милый багровый румянец. В бледно-золотистых глазах читалось огромное множество вопросов, а губы то и дело шевелились в тщетных попытках ещё что-либо произнести.
По началу Чара старался сохранять серьёзное и непонимающее лицо. Правда, старался. Но глядя на такую поистине чудесную реакцию, он не выдержал и звонко рассмеялся, ещё больше вгоняя шатенку в непонимание.
—Пха~хах, ну это просто, хах, что-то с чем-то!...А~ах, это лицо того стоило!—Сквозь смех ответил пустоглазый, смахивая слезинку с щеки—Я просто не мог упустить такую прекрасную возможность взглянуть на столь очаровательное зрелищ... Кха...! Ой, блять, кхе-кхе...!
И вновь треклятый кашель не дал ему договорить.
"Спокойствие, только спокойствие, пф-ф-ф... Вдох-выдох, соберись!"—Девушка зажмурилась и сосчитала до десяти, после чего снова сделала глубокий вдох —"Тоже мне–шутник нашёлся, тьфу!... Я просто притворюсь, что ничего не было, вот и всё! И, сердце, хватит колотиться! Точнее, не хватит! Всмысле... Ой, всё, я умываю руки!"
—Ну надо же, как интересно, хм-м...—Наблюдавший всё это время Аралия черкнул что-то в своей невесть откуда появившейся записной книжке—А ведь из этого получился бы дивный материал!
—Кха!... Ну и чего тебе там интересно, а, недоношенная слабоумная крыса?—Тут же раздражённо взъелся на него Чара—Заканчивай там со своими донельзя молчаливыми "друзьями" и сюда иди, с тобой ещё не разобрались.
—Во-первых, со своими милыми приятелями я закончил ещё минут пять назад,—Спокойно ответил голубоглазый, проходя мимо пустоглазого—А во-вторых, я обещал говорить не с тобой, а с юной дамой, потому скройся с глаз моих и не смущай её боле своим присутствием.
—А ты что-то больно смелый стал, как погляжу?—Пропел русоволосый с лёгкой улыбкой на лице—Я вспорю тебе живот, вырву все внутренности, а после зафарширую тебя ими через глотку, пока ты будешь ещё жив, недоношенная личинка ленточного червя, существование которой было огромнейшей ошибкой. Ты понял мои слова, грёбанное ничтожество, чьё достоинство сравнимо лишь с грязью на подошве моих сапог, или мне повторить ещё десять тысяч раз, так как такая одноклеточная мразь только и может, что бросаться бездумными выражениями, потому что, блять, по чьей-то невероятно гениальной задумке мать-природа даровала тебе речевой аппарат?
Альбинос остановился и обернулся к сущности, что так и продолжала лучезарно улыбаться. Расстояние между ними составляло около пятнадцати шагов.
Тем временем Фриск почувствовала, как к белому шуму, стоящему всё это время в ушах, прибавились едва слышимые голоса.
А ещё появилось давление на затылок...
—А теперь ты послушай меня, Чара.—Твёрдо начал Аралия, что, несмотря на видимое спокойствие, уже слегка трясся—Твои пустые обещания настолько забавляют, что даже немного грустно становится. Запихнёшь мне в глотку мои же органы? Давай, вперёд, я жду. Только и можешь, что угрожать? Где же твоя былая решительность, спрашивается? Думаешь, раз каким-то образом обратился сущностью, то стал сильнее? Глупости какие. Взгляни на себя со стороны, милый друг. Ты ослаб, признай же это. Кто тут и ничтожество–так это только ты. Растерял всё, что имел, оставив лишь пустой трёп невероятно завышенной самооценки–смех да и только. Давай же: покажи, что ты ещё на что-то да способен–исполни свой приговор. Хм, не можешь? Ну надо же, какая жалость.
Кажется, кого-то задели за живое. Да, Чара?
Незнакомое множество голосов в голове шатенки становилось всё громче и громче. Давление усилилось.
—Я дал тебе шанс на искупление, и ты его благополучно проебал.—Улыбка на лице пустоглазого стала ещё шире и куда безумнее. Он одним ловким движением достал из-за пазухи излюбленный тесак—Скажи пока-пока своим ёбанным фикусам.
Дыхание Аралии стало совсем сбивчивым, а дрожь сотрясала его тело настолько сильно, будто он находился в морозильной камере голышом.
—Мои слова тебя ранили? Пусть это и плохо, но мне отнюдь не жаль!—Спокойный было голос перешёл на крик, то и дело прерываемый истеричными смешками—Давай, выясним же на деле, кто тут из нас истинный безумец, а кто только на словах таковым является! Давай, расчлени меня, агнец, во тьме своей заплутавший! Да Мать пусть будет свидетелем твоей смерти бессмысленной, как само воплощение пустой бесполезной потери. Ой, проспойлерил исход, как же так? Пха-ха-ха-ха-ХА-ХА-ХА-ХА!
Голоса в голове же стали невыносимо кричать, требовать и унижать. Речь всё ещё было не разобрать. Черепная коробка трещала по швам от обилия шумов и готова была взорваться. Фриск схватилась за проткнутые острой болью виски с одной единственной мыслью:
Если всё это не остановить, то всё пропало.
Чара стремительно бросился вперёд. Писатель напротив него затрясся в конвульсиях, охваченный приступом надрывного смеха. Крики в мозгу златоглазки заглушали её собственные мысли. Буквально пару быстрых шагов–и сущность уже было рвано ударяет острым лезвием, целясь прямо в грудь голубоглазого, однако...
—Заткнитесь все!
Пронзительный девичий крик будто бы погрузил весь этаж в гробовое молчание. Умолкли абсолютно все: застыл в изумлении Аралия, широко раскрыв глаза; Чара замер, с немым ужасом что-то обдумывая у себя в голове; да даже этот вечный шум, даже эти назойливые голоса затихли. И только лишь звук упавшей на пол капли крови разразил мёртвую тишину.
Фриск чуть зажмурилась на мгновение. Правая рука крепко схватилась за рубашку писателя, в то время как левая–прямо за лезвие тесака. Девушка поёжилась, почувствовав липкую алую жидкость, что растекалась по её ладони.
—А?...—Юноша с белоснежными волосами непонимающе склонил голову набок. Все его мысли словно бы улетучились, оставив после себя лёгкое ощущение пустоты.
—Твою ж. Мать.—Прошипел тихо и оторопело пустоглазый, коему вторил скрежет металла по полу, выпавшего из ослабевших рук сущности и человека. Мысли первого же сбились воедино, хаотично разбиваясь маленькими искрами о стенки мозга.
Впервые в жизни он почувствовал разъедающее изнутри чувство страха. Но не за себя, а за ту, кто приняла на себя удар его оружия. Сердце, наполненное угольно-чёрной жидкой смолой, сжали смертоносные тески, причиняя режущую боль с каждым его ударом. Никогда ещё это липкое, отвратительное чувство страха не дотягивалось своими мерзкими щупальцами настолько близко. Чара сглотнул внезапный порыв вырвать из грудной клетки бывший орган кровообращения: пусть так он и сломает себе рёбра, раскрошит кости на мелкие осколки, что позже будут впиваться в артерии и вены, протыкая их насквозь, вызывая тем самым внутреннее кровотечение. Пусть будет так–лишь бы больше это ужасное чувство более не терзало его. Однако же Чара понимал, что даже если он вырвет своё измученное сердце, страх никуда не денется. И прямо сейчас лишь одна мысль занимала всё его полу-живое существо:
“Чуть не убил. Ещё бы чуть-чуть–и убил бы её. Убил. Убил бы её.”
—Что вы тут устроили,—Наконец хрипло произнесла златоглазка, устало опустив голову—Значит так.
Её мысли постепенно прояснялись, ведь не было больше тех голосов, тех мучающих криков, что вызывали желание застрелиться и как можно скорее покончить с этим всем. Боль в руке не чувствовалась–Фриск даже не понимала, царапина ли там, или пробитие. Сейчас не это важно. Она чувствовала лишь опустошённость. Словно бы чья-то невидимая рука переключила рычажок–и вот героиня уже другой человек. Мозг, почему-то, работал только наполовину. Очень странно. Очень странно...
—Чара,—Обратилась шатенка к пребывающей будто в тумане сущности—Пожалуйста, отойди.
Парень, как на автомате, послушно отошёл в сторону. Он опустился на пол, спиной прижавшись к стене и всё ещё прокручивая в своей голове одну и ту же мысль.
—А ты,—Повернула героиня голову уже к Аралии—Сейчас же ответишь на все мои вопросы. Это ясно?
—Ты видела?—Глядя куда-то сквозь неё спросил юноша со слабой улыбкой и пустотой в глазах—Я знаю, что видела. Видела! Пха-ха!
—Лия.—Произнесла шатенка уже более твёрдо—Просто кивни. Ничего более.
На внезапное сокращение своего имени голубоглазый всё-таки обратил внимание.
—Расскажу, леди,—Кивнул он с лёгкой улыбкой и уже более осознанным взглядом—Но сначала– покажу кое-что.
—И что же?—Безразлично поинтересовалась Фриск.
Альбинос вновь нервно хихикнул. Сапфировые глаза на сей раз показались стеклянными, а улыбка–безжизненной.
—Объявление о твоей пропаже, дорогая.
Чара же, полностью поглощённый своими мыслями, осознал кое-что важное. Он не знал наверняка, почему это являлось такой важной деталью, но он понимал, что, возможно, это знание поможет ему разобраться со всей чертовщиной, что тут происходит: и в этом месте, и с Фриск, и даже с ним самим.
Её глаза–не золотые. Они–бледно-жёлтые. Но что ещё хуже–они мертвы. Блики. Их просто нет. Когда стоишь поодаль, кажется, будто они есть. Но это иллюзия, обман. Вблизи заметно очень чётко–их нет. Их просто нет
Впервые за многие годы уровень полностью поглотила тишина. Лишь одиноко лежащий на полу окровавленный тесак со стекающей по нему ещё чуть тёплой алой жидкостью напоминал о том, что жизнь ещё не полностью покинула это место.
