Призрачный сад

      Ветер едва ощутимо касается кожи, путается и длинных волосах и улетает дальше. В воздухе стоит сладкий аромат цветков камелии, что сейчас окружают со всех сторон и куда не упадёт взгляд везде пёстрый ковёр. Солнце порой прячется за белыми облаками, и на землю падает едва уловимая тень, что растворяется в то же мгновение.       Мэй проходится кончиками пальцев по нежным лепесткам цветка, что колышется от легкого ветра. Кадзу легко касается сухими губами виска девушки, и в следующую секунду в темных волосах розовеет бутон камелии. Мэй блаженно закрывает глаза, и на губах сама собой расцветает нежная улыбка.       - Что такое, пушистая?       - Мне давно не было так спокойно. Кажется, я уже забыла, каково это: не беспокоиться ни о чем и ни от кого не убегать.       Кадзу понимающе прикрывает глаза. Протягивает руки к девушке и аккуратно перетягивает к себе на колени, кутая ее в объятия. Мэй снова улыбается, утыкаясь носом в изгиб шеи.       Он понимает ее без слов. Всегда знает, когда нужно говорить, а когда просто прижать к себе. С ним спокойно и уютно. Кажется, именно так люди чувствуют себя, когда находят дом. Она нашла свой дом, и кто бы мог предугадать или предвидеть, что им станет синоби с темными глазами и тяжелой судьбой.       Мэй от чего-то становится больно. Душа рвётся на части и вместе с этими дарит счастье: всепоглощающее, разрывающее ее на мелкие кусочки и вновь собирающее вместе.       В уголках глаз скапливается влага. Против воли с тёмных ресниц падает слезинка и скатывается по бледной щеке. Мужчина сводит брови, от чего на переносице появляется складка. Грубые ладони аккуратно обхватывают лицо кицунэ и притягивают ближе. Щекоча кожу дыханием, Кадзу нежно целует девушку, убирая соленые дорожки от слез, что не перестают катиться из глаз.       - Знаю, что больно. Это не пройдёт. Со временем притупится, но всегда будет внутри, с тобой. И я буду с тобой, любимая. Жить в твоей душе и твоих мыслях, оберегать и поддерживать.       Обхватив шею синоби обеими руками, Мэй сильнее прижимается к нему, боясь отпустить. Слёзы, не переставая, скатываются по щекам, подбородку и падают на кимоно, оставаясь темными пятнышками.       - Тихо, тихо. Не плачь обо мне, родная. Я здесь, - ладонь нежно, едва ощутимо касается груди девушки, где в бешеном ритме заходится сердце, - всегда буду здесь.       Они сидят, не двигаясь. Мэй расслабляется в сильных руках и прислушивается к мерному биению сердца, что с каждым новым ударом будто удаляется от неё, постепенно затихая.       Кицунэ распахивает глаза, оказываясь в кромешной темноте, и резко поднимается с места. Бедро пронизывает болью. Мэй сдавленно шипит и растирает его пальцами, наивно полагая, что это поможет. Спустя минуты боль отступает, и глаза привыкают к мраку, царящему в комнате. Она в своих покоях в императорском дворце.       Под шёлковый нагадзюбан пробирается холодный воздух, заставляя кожу покрыться мурашками. Девушка поднимается с места и подходит к открытому окну. Луна освещает округу белым, загробным светом, и все кажется нереальным, будто покрытым дымкой.       Разум проясняется, и вместе с тем приходит осознание, что все произошедшее несколькими мгновениями ранее всего навсего сон, мираж, но не реальность. Нет прекрасного цветочного поля. Нет мягкого света солнца. Нет его.       «И никогда не будет.»       Эта мысль внезапно сдавливает горло, перекрывая доступ воздуха и не давая возможности сделать даже малейший вдох.        Мэй с остервенением захлопывает створки окна, и по пустующим покоям проходится оглушающий хлопок. Девушка резко поворачивается, едва не теряя равновесия из-за боли, опять пронизывающей бедро, и не обращая на это внимания, возвращается на футон, стараясь прогнать мысли, роящиеся в голове.       Луна продолжает освещать землю, мягко ложась на лепестки камелии.