Привкус ядерной пыли

Ночью опять нестерпимым огнем о себе напомнила жажда. Я заворочалась недовольно в темноте почти кромешного покрывала тьмы и выключенного света, и не сразу в голове улеглась вуаль рассеянных мыслей. Рядом тихо дышал монстр, навсегда изменивший мою судьбу. Тот, кто наравне с прочими, спас меня от жестокой и мучительной смерти — другой здесь просто не существовало, а самым гуманным впору было считать лишь самоубийство. Его силуэт был невидим, пока я не включила тусклый фонарик, что всегда держала под подушкой на случай бытовых нужд. Теперь изгибы его тела были скрыты старым пледом, а рука из-под него маячила белыми линиями фаланг на темно-серой ткани постели. Я не знала, по какой причине мне вдруг захотелось ее коснуться, но я это сделала. Невесомо провела по пястным костям до самых кончиков пальцев, а те от прикосновения слегка дрогнули. Так странно... Он внушал страх прежде, но теперь всё прошлое смазалось в пятна, из которых вытолкнулось оформленное принятие, что теперь страх менялся на нечто абсолютно не похожее. И если не на диаметрально противоположное, то вполне вероятным было наличие чего-то согревающего в пустынной ночи, от которой обычно ещё долго по венам гулял зябкий холод. И тут же мой взгляд опустился к себе самой, ниже, принимая один очевидный, незамеченный спросонья, но волнующий факт — под одеялом я лежала голая. И как быть дальше? Одеяло одно на двоих, вещи остались в душе, а идти туда в обнажённом виде отчего-то было страшно... И не потому что меня могли заметить в неподобающем виде, в конце концов Даст уже наверняка все видел прекрасно, а из-за самой темноты... Никогда ее я не боялась прежде, а вот теперь отчего-то она взращивала в душе первые ростки странной фобии. В конечном итоге идея была послана к чертям, и я просто добралась до бутылки с водой неподалеку, утолив жажду как следует. Взгляд упёрся в карту над столом, на которую я посветила тусклым почти разряженным фонариком. Там стояли булавки отметок целей и объектов: наших и чужих. Карта была рисованной от руки, и края пустоши терялись в дымке растертого графита. Что за этой туманной неясностью? Там вообще есть что-нибудь? Мне иногда чудилось, что здесь есть край мира, за которым начинался бесконечный обрыв в ничто, за который ниспадают тонны песка этой пустыни. Все это место было настолько странным и страшным, что, пожалуй, даже такое я бы приняла как должное. Посмотрев сонно на карту я снова целиком залезла под одеяло, стараясь не разбудить Даста резкими движениями, но все равно чуть потянула ткань на себя, хоть немного обернув наготу тела ей. Выключить слабый свет я не торопилась, шкрябая пальцем по железному корпусу вещи, мысли в голове бродили самые разнообразные... Все же, стоило попытаться уснуть вновь, и в тишине комнаты щёлкнула маленькая кнопка фонарика, а я осталась в темном чреве железных листов стен. Сон был похож на полудрёму. Сквозь нее слышалось чужое дыхание и шелест одеяла, когда монстр рядом со мной переворачивался на другой бок. Мысли появлялись мимолётными образами беззвучных снов, какие-то пятна красок, возможно, отрывочные голоса, нечасто — прошлое... Так и продлилось все до утра, а побудкой выступил голод, неожиданно потянувший за внутренности... Действительно, ела я в последнее время совершенно отвратительно, и стон моего желудка наверняка слышал и монстр рядом, отвечая на это хриплым и весёлым хмыканьем. — Твоё тело со мной здоровается раньше тебя, — хриплый голос прозвучал совсем близко, почти у самого уха. Клянусь, даже дыхание на коже ощутила теплой волной, от которой кругами пошли иголочки мурашек. — Ммм, поверь, со мной оно вообще не здоровается, — сонно пробормотала и открыла режущие сонливостью глаза, тут же щурясь от уже включенного света. И когда успел? Даст лежал вплотную, но, что радовало, поверх одеяла. Смотрел в упор, будто ждал, когда я проснусь, и сам никуда не торопился уходить — это было непривычно, учитывая, что чаще всего он исчезал довольно рано и возвращался поздно. — Голод — добрый знак. Это означает, что жизнь ещё теплится. Идём завтракать, — монстр ловко перекатился и встал да ещё и футболку с себя совершенно бесстыдно стянул, чтобы осмотреть ранения плеча и ребер, которые накануне успел сам нормально обработать и заклеить. Я любоваться этим не стала, больше озадачиваясь тем, чтобы завернуться в одеяло и сходить за одеждой, но отчего-то стало ужасно неловко. Я, наверное, впервые так густо покраснела, проходя мимо Даста, который на меня смотрел с неприкрытым удовольствием происходящего. Спасибо, хоть не сказал ничего. Киллер бы в этой ситуации точно отпустил пару-тройку пошлостей, а то и одеяло бы попытался отнять. И это в самом благоприятном случае... Переоделась от греха подальше прямо в душе и обратно вошла смущенной и встрепанной тенью, старательно игнорируя чужой смешливый фырк. — Ты мне кое-что обещала, там, в пустоши, — лидер выжидательно скрестил на груди руки, когда я поравнялась с ним и осмелилась бросить взгляд к его глазам. — Ужин? Ты хочешь сегодня? — Никогда не знаешь, какой день станет последним. Я не хотел бы тянуть хоть мгновение, — тон явно не принял бы отказа. Но и я, признаться честно, хотела бы хоть немного, но отвлечься от постоянных мыслей того, что и как делать, а потому согласилась без промедления, кивнула ему и вновь поймала себя на том, что смотрю в глаза, не отводя больше взгляда, пусть щёки все ещё припекало жаром, который монстр беззастенчиво рассматривал с видом явного удовлетворения. Он отзеркалил мой жест и просто оставил меня наедине со своими мыслями, не удосужившись сообщить ни о собственных планах, ни снабдить меня делами, кроме того, что я и так знала о необходимости встречи с новичками и постоянным составом людей, которых в этой резервации видеть было все ещё крайне необычно. Мне казалось, что я никогда к этому не привыкну, слишком неприятные ассоциации оставались при совмещении образов жестоких людей с монстрами, хлебнувшими бед от последних. Даст говорил, что я в родстве с монстрами... Ох, как же мне было жаль, что выглядела я все ещё как человек... Сколь проще было бы, будь это не так. Я так и осталась стоять в комнате, рассматривая карты и идущие по ним нити начертанных чужой рукой дорожек, спрятанные под тонким стеклом пластика, в котором блеклым пятном маячило мое отражение. Ненависть к себе? Очень похоже на ее зарождение по непонятным мне пока причинам. Со вздохом я взяла блокнот с ручкой и покинула комнату, намереваясь действительно нормально позавтракать и увидеть знакомых. В столовой было ещё мало монстров и людей, но одна фигура сразу бросилась в глаза, и, набрав на поднос еды не глядя, я устремилась к ней. — Дориан! Привет, — позвала я мужчину, что располагался за свободным местом у колонны. Кажется, он всегда садился именно здесь. Мужчина поймал мой взгляд и расплылся в знакомой, почти отеческой улыбке. — Леви, доброго утра. Рад, что выбрались, как ты? — будничный тон успокаивал лучше всего, и я села напротив, отмечая, что это именно то, что сейчас необходимо. Передышка. Поговорить с кем-то ещё. Дать себе отвлечься. — А уж как я рада... Как дела с охотой? — я взглянула на содержимое подноса, где отмечалось изобилие мяса, которого прежде не было в таком количестве, и судя по всему, ответ лежал в моей тарелке и аппетитно пах чем-то вроде говяжьего рагу, — кажется, вопрос был преждевременным, да? — Да, ха-ха, удалось разжиться добычей. И не только в плане пищи, — Дориан отсалютовал мне чаем, довольный тем, что я заинтересованно навострила уши, — считай, нашли кочевника. Одиночка. Но поведал много интересного, особенно о тех, кто стоит в списке следующих целей, в частности — Гилберте. — Он знает, где искать? Я, признаться, на базе почти ничего о нем и не слышала. Про Молла больше известно, намного, мать его, больше, — о да, о похождениях нынешнего "правителя пустоши" знает здесь едва ли не каждая песчинка. Он любил убивать ради убийства. Буквально. Слово не так сказал — Молл стрелял в голову и продолжал спокойно пить дорогой чай, будто ничего не случилось. Даже катастрофы для него будто бы не было, и всё это — часть грандиозного плана по избавлению от назойливой расы монстров. Так он сам выражался о тех, кто держал в балансе всё незримое, вопреки людям, неспособным к магии. Видимо, зависть толкнула его на путь, с которого было уже не сойти, он страстно желал этой силой обладать, как и вся нынешняя власть. А вот чем конкретно занимался Гилберт и где находился, доподлинно известно не было, и слова Дориана показались мне важными по этой причине. — Знает. Но конкретное местоположение не выдал. Зато рассказал, чем тот сейчас занят. По его словам он массу усилий вкладывает в то, чтобы в конечном итоге довершить начатое, а реальность откатить ещё раз, уже после того, как все монстры будут истреблены. Даст мне поведал о том, как это происходит, и чего они добивались с самого начала. Прежде я был осведомлен не многим больше твоего, Леви, и теперь у нас есть ещё и фактор времени. Оно не бесконечно, — мужчина пальцами постучал по столешнице, тяжело вздохнул и отвёл глаза, — странник тоже монстр, но говорить с людьми по понятным причинам не хочет. Но, забавно, что и Даста он послал к чертям, наплевав на субординацию. Может быть, попробуешь узнать? Парень довольно эксцентричный, себе на уме... — Никто в этом не сравнился бы с Киллером, — я усмехнулась. В самом деле, кто может быть страннее, чем он? Может, взять его с собой на допрос? Уверена, это было бы занятно. Что угодно, чтобы не дать себе думать, что испытываю некий страх перед неизвестным существом, что не боится бросить вызов лидеру резервации. Его душа ещё сильнее? Ведь все прочие ему даже в глаза не могли смотреть, здесь это работает так же? — Киллер покажется пубертатным подростком, милая. Скажу лишь одно — осторожнее. Пусть это и звучит здесь едва ли не чаще чем утреннее приветствие и вечернее прощание, — мужчина мрачно усмехнулся, и завтрак мы провели в раздумьях. Я действительно нашла его слова заманчивыми, стоило поговорить с незнакомцем, возможно, так я смогу принести пользу... Пользу на нашем пути к жизни в нашей реальности. Эту хотелось покинуть в полном составе, вернуться обратно и начать вспоминать, что значит жить нормально, без опасения быть уничтоженными множеством причин, многие из которых обретались прямо здесь, не выходя из резервации. Собственным врагом мог стать даже разум. Решение я приняла спонтанно, но не считала это чем-то неправильным в текущей ситуации, особенно узнав от Дориана о быстротечности и ограниченности нашего времени. Именно оно было основным ресурсом сейчас, валютой на жизнь, если хотите. И я была намерена ее заполучить, отправившись на переговоры со странником пустошей. Я знала, что рискую, идя на это в одиночку, не сообщив ни Киллеру, ни Дасту. Но сочла свои полномочия для этого достаточными, без проволочек зайдя в комнату-камеру, предоставленную монстру для содержания. Что с ним будет дальше — я не представляла... Да что там, сама о себе я могла сказать ровно то же самое, но разве это было достаточным аргументом в нашем положении, чтобы пойти на попятную? Точно нет... Дверь открылась пронзительным скрипом проржавевших почти в труху петель, приставленная ко входу охрана не спросила у меня ни слова и привычно отвела взгляд. А вот сидящий в центре помещения монстр глаза никуда не отводил. Он будто ждал меня, смотрел сразу на все словно, потому как в его глазницах клубился серый туман без намека на зрачки. Чёрные рога с пластинами чешуй обрамляли лицо, их было две пары. Одни загнуты и острием смотрели на собеседника, вторая пара выше и загнута назад. Между ними блестели натянутые четки из, кажется, обсидиана... Черные, как его тело, камешки мерцали в тусклом освещении, а сам монстр был почти не движим, сидел в позе лотоса, скрестив лапы и уложив на них когтистые руки, медитировал или отдыхал, сказать было сложно. Но он совершенно точно напомнил мне дракона, каковым, вероятно, и являлся, насколько я могла судить. И это не могло вызывать смутного благоговения и восторга — эти существа и в былое время встречались крайне редко, но чтобы здесь? Кажется, это едва ли не чудо. — Ты пилигрим? — я закрыла за собой дверь и села рядом, чтобы отзеркалить его позу. Дракон не шелохнулся, и я даже успела подумать, что ответа не последует вовсе. — Вроде того. Я реинкарнант, — простой ответ, но он попадал в самый центр моего внимания. Реинкарнанты были практически легендой: эти монстры не имели возможности умереть, убить их было крайне затруднительно, и возрождались они словно скачками, делая перерывы между жизнями в сотни лет к ряду. Теперь было не удивительно то, что он никого не боялся. Но куда сложнее было понять то, что он мне вдруг ответил. Я попробовала сесть так же как и он, знала, что так некоторые могли отдыхать, думать, анализировать и даже восстанавливать резерв магии, если он у них был. Наивно полагала, что это и мне поможет добиться правды. Кроме того, я отчего-то почти не боялась его. Я просто устала испытывать страх в этом мире, а мое отношение к смерти ни на йоту не поменялось и чтилось за своеобразную честь и подношение на алтарь выживания остальных. — Как ты здесь вообще выживаешь? — я не начинала издалека. Встретив такое существо, хотелось поговорить о многом. Не с ослиным упрямством выведывать нужную информацию, а просто поговорить. Хоть чему-нибудь научится в аду у того, кто был рожден с ним от одной матери. — Не противься течению, но стань его живой частью, продолжением... Знаешь, сложно быть убитым, если тебе нет места в мире мертвых, — дракон улыбнулся, обнажая ряды острых зубов, и повернулся ко мне. Серебро его глаз не было однородным. Там будто клубилось что-то постоянно, и напоминало мне туман или дым... То, по чему я болезненно скучала, а потому смотрела зачарованной хищником ланью. — Здесь смерть бродит за каждым тенью, — мне все ещё не по себе было от того, каким он был спокойным и неспешным и в словах, и в движениях. И это чувство стало еще сильнее, когда дракон безошибочно назвал мое имя: — А я и есть тень, Леви. Я перехожу по ней, куда пожелаю и когда. Здесь я остался лишь интереса ради, мне ничего не стоит исчезнуть. Наивные, это забавно даже. Однако, смерть привлекательна для того, кто умереть не может. Моя звезда не зажжётся в небосводе пыльных дюн, как бы я того ни хотел. Да и небо здесь редчайшее явление, впору в его существование не верить, — дракон кивнул головой и снова отвернулся, — мое имя Салем. — Ну... Полагаю, мне и представляться теперь нет смысла. Уже привыкла, что меня знает каждый Лярз, — я решила, что шутки и сарказм не будут обидными, и не прогадала, услышав тихий урчащий смех черного дракона, который одобрительно скосил на меня взгляд. Он был осязаемым будто, я чувствовала, когда монстр на меня глядел, а когда нет. Странное ощущение, будто что-то щекочет на затылке и ниже, на шее. Сродни мурашкам. Это нельзя было сравнить с взглядом Киллера, тот будто сам притягивал и ловил внимание тьмой. Салем же обволакивал серебром тумана, давал четкое ощущение того, что его внимание обращено ко мне. Мое же часто скатывалось к необычной метке под его левым глазом. Это были три точки в одной линии, и у меня стойкая ассоциация рождалась, стоило их увидеть. Пояс Ориона... Интересно, сколько лет я не видела нормального звездного неба? Помню, мы смотрели на небо в походе с отцом и братом... Так что слова Салема о нем были так уместны. — Зачем тогда ты пришел к нам? Позволил забрать в резервацию... Сдается мне, что помощь — не то, чего ищет такой как ты, — мне действительно это было интересно. Мотивы существа, которому смерть не ведома, с которой он — что давний приятель. Она ходит рядом, но всегда дает отказ дракону, который наверняка не мог не думать о том, что бесконечность возрождений — не что иное как проклятие, которое только ему одному по силам превратить в дар. — Хотел взглянуть своими глазами, за какие идеалы ведется эта война. Я был в этом мире до того, как в нем появились вы. Монстры, люди, их смешение. Здесь жизнь всегда была иной. Вы все — лишь краткое мгновение истории. После вас останется все та же ядерная пыль, чей привкус гуляет в крови ныне здесь живущих, — Салем говорил тихо, но его голос рокотал, будто рычанием наполненный. Жуткий в своем воплощении, я не сомневалась в том, что этот монстр... не совсем монстр... И союзником его назвать было сложно. Он казался неким наблюдателем извне, видился чем-то, что в былые времена могли считать за бога. А может и действительно считали, история Салема была покрыта тем же туманом, что и его взгляд. — Если ты из этой реальности, то... Есть ли еще такие, как ты? Другие драконы? Салем на это лишь загадочно улыбнулся, приобретая тем самым черты некоей снисходительности, но на такой вопрос отвечать не стал. Это давало повод думать о том, что они как могли существовать, и Салем скрывал это из соображений их безопасности, так и нет, и его молчание было вызвано ни чем иным как скорбью по утрате себеподобных. — Я бы тоже хотела видеть со стороны то, за что мы все здесь боремся. Может быть, это послужило бы хорошим шансом найти дыры, очевидные и не очень, в наших планах и догадках. Да и время... Времени у нас все меньше, — я вздохнула и прикрыла глаза. Плевать, что рядом существо, который наверняка не знал слова "жалость". Она просто затерялась в пустоши, иначе в ней жить было нереально. Внезапно спины коснулась рука... Салем явно наклонился очень близко, я ощущала его выдох на своей голове. — Держи спину ровнее, вот так. И голову немного запрокинь. Плечи не напрягай, — голос черного дракона пускал мурашки вдоль позвоночника, но не подчиниться означало потерять нить нашей беседы, а она была нужна катастрофически. Если подумать, то от Салема зависело, сможем ли мы в кратчайшие сроки исполнить важную часть плана или мы все обречены. Я вздохнула глубоко и просто расслабилась, отдавшись на волю течения. Сохраняла спокойствие под давлением чужой силы, которую не могла не чувствовать. И достаточным доверием был факт того, что дракон ее не применял больше, чем необходимо. Он просто источал ее сам по себе, не делая на том никаких акцентов, не разделяя никого на касты. — И дыши, Леви. На две секунды вдоха, четыре — выдоха. Пауза в три... Думай. Думай, не озвучивая мысли словами. Используй образы прошлого, не столь отдаленного, и сможешь найти больше, нежели задавая мне вопросы, — он почти шептал, отчего это напоминало шипение огромного змея. А открывать глаза было... страшно? Мне чудилось, что Салем рядом больше не был тем, кого я видела, когда вошла сюда. Чувство, что он совсем рядом, повсюду, пышащее жаром присутствие, его дыхание немного рычало на инфразвуке. Помогло сосредоточиться то, что он просил сделать, особенно дыхание, на которое спустилось все мое сосредоточие. Не мыслить словами? Действительно, не так просто, ведь мы озвучиваем в своей голове абсолютно все. Любая мысль, действие, событие — все это сопровождается озвучкой мысленного голоса. Я переключилась на недавнее прошлое. Каждая пауза между циклом счета вдохов и выдохов давала возможность рассмотреть детально события минувших дней. Ночь в пустоши, огромные дюнные аннелиды, перестрелка, автомобили, убийства... Нерон, на нашивках которого всегда был блеск шелковых нитей. И одна лишь надпись под ней — "Клеминт". Это было название города на далекой границе Зыби и белой пустыни, где жар поднимался до таких значений, что песок там превратился в белоснежную пудру и напоминал собой снег. Город посещали редко, можно было сказать, что это вообще закрытая территория, в которую простым сотрудникам и рядовым жителям ход был закрыт по причинам, якобы, слишком сложных климатических условий. Но было и еще кое-что... Эту же надпись я частенько видела в документах, когда работала в исследовательской базе, когда мимо меня проскальзывали отчеты других лабораторий, с той же печатью, но другой подписью. Это дало мне понимание... Салем только что подсказал? Я как-то слишком шокирована оказалась такими догадками, таким разговором, таким влиянием дракона. Распахнула глаза испуганно, но в помещении комнатки я была уже одна...