Привкус ядерной пыли

Воздух ночи обжигал холодом. Так всегда бывает в пустынях, а особенно здесь, где солнце показывалось столь редко, что не успевало греть ядерную пыль бесконечно мертвых дюн. Не стану вдаваться в подробности наших попыток вернуться именно этой ночью, но могу сказать одно. Живучести Даста позавидовал бы любой, кто находился хоть раз на грани гибели. Пешком преодолеть такое расстояние само по себе было на грани героизма, а добавить к этому мягкий песок — и дорога превращалась в настоящий ад. Я сбила ноги в кровавое месиво, фильтры в респираторе плохо справлялись с пылью, и очень скоро накрыл собой болезненный кашель. Глаза слезились беспощадно, и когда стало совсем темно, даже фонарь не помогал мне ориентироваться в направлении — я держалась лишь фигуры монстра рядом, что все чаще смотрел на меня с явным беспокойством, пока в конце концов не подхватил на руки, не задавая вопросов и не позволяя задать их самой. Выбирать не приходилось — человеческий организм, пусть он хоть десять раз в родстве с монстрами, оставался человеческим и долгое воздействие ядерной пыли переносил плохо. Снова ощущался этот металлический привкус на языке, но я терпела, как только могла, уткнувшись в ворот куртки монстра и сетуя на то, что он нес меня на руках, хотя сам получил ранение в рейде. А дальше память шла отрывочно. Смутно помнила темноту и холод. Расплывчато виделись стены резервации с тусклыми фонарями аварийного освещения, но возможно, что это были происки одурманенного дюнами разума, и мне всё привиделось. Я даже запаниковала было, когда с лица едва ли не сорвали респиратор — мне все ещё чудился свист песка на барханах, но над головой уже была знакомая темнота помещений резервации и... лазарет. До боли в лёгких знакомое место... — Даст? — взволнованно позвала монстра, пытаясь руками тереть болевшие и плохо видевшие глаза, но их настойчиво развели в стороны, не дав касаться лица. — Я здесь, Леви. Лежи смирно, мы уже дома, — уверенный голос лидера стал путеводным маяком и силой, которой не хотелось противиться, только не теперь и не после того, что я о нем узнала, — сейчас будет больно, терпи, — добавил монстр, но не уточнил, где именно будет боль, однако понятно стало весьма быстро, когда Даст насильно разомкнул мои веки и что-то закапал поочередно в каждый глаз. Щипало просто ужасно, я не смогла держать болезненного стона при себе, но глаза не трогала, запоздало почувствовав, что и при желании не смогла бы, потому как мои руки надёжно держал скелет. — Терпи, — с предупредительным нажимом потребовал монстр, но я и не собиралась вырываться. Он это точно ощутил, а потому перестал с силой сжимать мои запястья, погладив до локтей и нагибаясь надо мной. Поэтому первым, что я нормально увидела, открыв глаза, был его гетерохромный взгляд, смотревший с ожиданием и явным желанием узнать, как дела обстояли со всем остальным. Но видеть нормально уже было отрадным моментом, невзирая на хриплое дыхание и сдерживаемый кашель, поэтому я даже смогла выдавить из себя улыбку, полностью осознавая, что Дасту удалось вернуться и дотащить и меня до нашей базы. Рейд по сути завершился лишь сейчас... Интересным было, а в курсе ли остальные, что лидер резервации уже здесь? Но время для вопроса было неподходящим... Как и совершенно утомлённое самочувствие. И снова знакомый аппарат с маской, в который нужно было дышать, очищая лёгкие от смертоносной пыли без остатка, главное было делать вдох насилу, терпя все неприятные ощущения. Но теперь-то я знала, что это было необходимостью, способной быстро убрать опасность поражения лёгких и очистить их от черни пустоши. Даст все это время неотрывно смотрел на меня: то ли проверял, могу ли я фокусировать на нем взгляд, то ли просто ждал, пока я приду в себя окончательно, но в любом случае монстр не торопил с этим и даже не дал отстранить маску, когда я почувствовала себя лучше, молчаливо настояв на том, чтобы я подышала ещё. А сам, тем временем, безропотно принялся бинтовать мои сбитые донельзя ноги. Это и успокаивало в то же время — ещё никогда прежде здесь, в резервации, я не ощущала так остро, что здесь мое место. Здесь мой дом... Я рада была вернуться сюда вместе с ним... В нашу комнату мы отправились почти сразу же, по пути обойдя тех, кого надо было поставить в известность о возвращении лидера живым. И Киллер был первым в очереди тех, кто должен знать об этом в первых рядах, но Даст отправил меня к нему одну, а сам пошел к ещё парочке монстров и, как ни странно, Дориану, договорившись со мной встретиться уже в нашей комнате. Не знаю от чего, но встреча с Киллером была теперь не пугающей, но волнительной до дрожи в коленях — никогда прежде я не заявлялась к этому монстру вот так запросто да ещё и ночью. Но Даст верил ему как себе, а стало быть и мне стоило... Хромающие шаги походили в пустом и темном коридоре на бой далёкого метронома: раз, два, три, четыре, пять... Дышалось так легко после лечения, словно и не было этой ночи, кошмарной настолько, что даже воспоминания потерялись где-то там, в песчаных перемётах. То, что мы остались живы, казалось если не чудом, то по крайней мере сном. Ей богу, мне даже пришлось ущипнуть себя за руку в желании проверить — не сыграл ли мой мозг злую шутку, не решил ли одурачить, дабы растянуть агонию смерти в пустоши на долгие рекурсии повторяющихся событий. Но боль в ногах и без этого действия явно говорила об обратном... И от глубоких раздумий я смогла отвлечься лишь когда они донесли меня до знакомой двери в пустом крыле, той самой двери, где в комнате с массой карт и деталей оружия жил необыкновенный и эксцентричный монстр, готовый отдать жизнь за весьма достойные цели, пусть и прятал витиеватые лабиринты сознания под маской безумца. Но, вероятно, именно его нестандартный взгляд на мир позволил ему пережить очень и очень многое. Я ведь и знала о нем крайне мало, один факт того, что Киллер был знаком с моим отцом стоил тысяч других незначительных деталей. Вместе с гулом пульса в унисон я постучалась в чужую дверь. Пауза была недолгой, будто за железным листом перегородки меня ждали — дверь распахнулась, и мы замерли друг перед другом. Я просто слишком устала и не могла подобрать подходящих слов. Он смотрел пустотой глазниц нечитаемо и, кажется, чуть дышал. Едва ли поняла, как сгребли в охапку почти болезненных из-за силы объятий, а в ухо дохнуло жаром дыхания — так вздыхают в облегчении, когда плечи свободно разворачиваются от гнетущей тяжести давления неизвестности. — Он тоже жив? Черт, скажи, что жив, даже если это ложь, детка... Солги...— просьба звучала почти отчаянно, попадая в самое сердце тем, что этот монстр был способен на столь сильное сопереживание. Даже с ответом из-за этого удалось найтись не моментально, отзываясь, впрочем, на объятия. — Мы тоже скучали, Килл... — устало приобняла его в ответ и похлопала слегка по плечу скорее из желания, чтобы мне таким напором не переломали ребра. И он понял, что живы оба по таким словам с характерным местоимением, отпуская из рук и смеривая привычной, черт возьми такой недостающей, ухмылкой. — А что же, ночью ко мне пришла? Так не терпится вкусить моего гостеприимства? — Киллер подмигнул, плечом падая на дверной косяк и красноречиво бросая взгляд за спину, — зайди, мелочь, я не люблю говорить через порог. — А тебе есть о чем поговорить? Ночью? — уточнила, но все-таки зашла в комнату, где всё осталось неизменным. — С девушкой и ночью не найти тем для интересного времяпрепровождения? Ты меня обижаешь... — дверь закрылась, и монстр медленно, словно хищник прошел мимо меня, лениво опустившись на кресло, откуда благосклонно кивнул мне на ближайший стул, куда я утомленно опустилась и голову подперла руками, благо нас разделял угол стола, заваленного всяческими схемами очередного разбора огнестрела. — Нерон убит, — всего два слова, но сколько в них было облегчения... По крайней мере именно ему я отомстила, но я солгала бы, сказав, что это уняло пожар жажды моей мести. И, кажется, это читалось в моих глазах некоим разочарованием. И естественно оно незамеченным не осталось. — Оу, как вижу, ты входишь во вкус, детка. Добро пожаловать в клуб "Багровые реки". И спонсор нашей компании — нож для потрошения, держи, — Киллер с ловкостью фокусника откуда-то вытянул блестящее холодное оружие и воткнул его в стол прямо передо мной, в опасной близости. Я уже хотела было высказать ему пару ласковых, да только вот на нож действительно засмотрелась. Можно ли ковать металл магией? Потому что если нет, то невозможно представить, как создавали эту вещь. Он переливался оттенками красного, будто анодированный титан, но по всей площади рукояти, так же сделанной из металла, шел невероятно сложный узор явно ручной работы, изображавший какой-то скандинавский мотив. Сталь клинка блестела ледяной тьмой, грозившей недругам смертью, а в остроте лезвия сомневаться не приходилось и вовсе — оно вошло в столешницу как в масло. И пусть его слова сочились кровожадностью, тон был саркастичный и ждущий ответа... Чего угодно я ожидала сейчас, но не подарка... — Мастер с такими изделиями наверняка высоко ценится... Золотые руки. Спасибо, Киллер, — пальцы поздоровались с холодом металла, и это отозвалось приятным и до странного несовместимым теплом в душе, — как напоминание о том, что мы ещё можем из ужасного делать нечто прекрасное, — Киллер на это замечание странно кашлянул и уронил пару капель черного сургуча с лица на пол. Словно это всколыхнуло в нем какие-то нечитаемые чувства, но его слова не дали мне подумать об этом: — Я и есть мастер... Все перевернулось во мне от того, как он это произнес. Тихий, отягощенный памятью тембр лился в самую душу и заставлял ее болезненно сжаться от догадки — вот оно, прошлое Киллера. Он занимался оружием, делал его сам, был прекрасным и умелым мастером и наверняка творил потрясающие вещи в любви к своему хобби, а то и ремеслу... Судьба просто жестоко подшутила над ним, заставив жить в этой реальности с такими навыками. — В таком случае, это было большой удачей... Встретить такого как ты. Спасибо, — я выдернула нож из стола, причем не без труда, и бережно провела по лезвию, которое по счастью легко складывалось, позволяя носить с собой. Киллер от моей благодарности будто в себя пришел и снова расплылся в безумной усмешке, отзеркалил мою позу, тоже локтями упираясь в столешницу, отчего та подсветилась бликами от прицела его души. — Это флирт или попытка выпросить пару уроков обращения с ножами? Знаешь, холодное оружие на то и холодное, чтобы греть его. И вопрос в том, каким способом: в боку недруга или в руке опытного бойца, — монстр ещё сильнее расплылся в улыбке, явно был доволен собой и, судя по всему, нашей встречей. И плевать хотел на мою усталость и то, что я только что на грани вернулась из пустоши, рискуя быть убитой сразу множеством причин. Но его слова меня заинтересовали. — И что ты попросишь за такие уроки? — Ты, я и следующий рейд, детка, — монстр готов был расплыться по столу от какого-то диковатого удовольствия, какое он испытывал при слове "рейд". Памятуя о словах Даста, описывающих, каким Киллер становился в моменты убийств, становилось не по себе. И это мягко сказано. Но отказывать было глупо, и, признаться, я и сама бы хотела поучаствовать в очередной безумной вылазке с ним. Приносить как можно больше пользы, чтобы мы побыстрее достигли цели, потому как все чаще проскакивала мысль, что наше время здесь не бесконечно. — Жду не дождусь. Только выспаться дай, мы всю ночь шли, и часть её я даже не помню, — и это было чистой правдой, как и то, что спать и пить хотелось немилосердно, а сделать этого в лазарете я так и не успела, отчего жутко пересохло в горле, вынуждая постоянно сглатывать отсутствующую слюну. Киллер склонил к плечу голову и на удивление долго молчал, буравил пустотой взгляда, и я чувствовала безошибочно — на меня смотрит так же, как и его душа. Я была под ее прицелом в тот момент. Скелет сожмурился и медленно потянулся за спину, к полкам над другим столом и оттуда передал мне бутылку, полную водой, на миг коснулся пальцами моих, когда я приняла её, и задержался с нечитаемым лицом этим прикосновением, смысла которого я не понимала. Лишь кивнула ему в благодарности и напилась вдоволь, к чертям послав все неловкости и неудобства. Не тот был момент, чтобы из себя недотрогу строить... Вода... Боже, нет ничего её ценнее — то, как холодило измученное горло мягкой влагой было бесподобно настолько, что глаза от блаженства закрылись сами собой. — Если ты с таким же лицом пьешь кое-что другое, то я в деле, — последовала реплика, от которой я едва не поперхнулась, вовремя прекратив пить. — Киллер, блять! — несдержанная ругань вырвалась прежде, чем я подумала, но к счастью в ответ он просто искренне рассмеялся, встал с места и, обойдя меня со спины, снова обнял. Действительно честно и без задней мысли шепнул на самое ухо несколько слов, от которых разлилось чувство, что все было не зря: — Я рад, что ты жива и в порядке, а теперь иди и спи. Тебя там наверняка кое-кто заждался. Передавай привет. Никогда ещё я не расставалась с Киллером на такой ноте. Обратно возвращалась с некоторой долей апатии из-за утомления, но подарок Киллера в кармане одежды приятно оттягивал ткань и холодил руку. Большинство обитателей резервации спало, и я старалась идти тихо, дабы не тревожить даже мнимый покой тех, кто жил здесь... Где, как не во сне было предаваться порой неосуществимым мечтам и желаниям, многие из которых кто-то не сможет увидеть своими глазами. Кто-то все равно погибнет снова, и то, что в этот раз с нашей стороны обошлось без жертв — удача на грани самой безумной фантастики... Хотя, казалось бы, куда уж безумнее... Вяло повернув на нужном закоулке, я вплелась в комнату с видом самым измученным, но на этом страдания не оканчивались, потому как необходимо было в обязательном порядке снять всю одежду, хорошенько смыть с себя пыль и переодеться во всё чистое. Даст уже был здесь, и его взгляд меня тут же пронзил насквозь так, будто он ждал чего-то конкретного, чем заставил замешкаться и мять в руках снятый плащ, чей подол был разорван из-за необходимости в бинтах. Лидер уже явно успел переодеться и очистить кости от пыли, даже капюшон на удивление сбросил и был в обычной водолазке и штанах... Непривычно домашний вид, и я смотрела на него с долей ностальгической боли прошлого... — Тебе передали привет, — бросила задумчиво и вытянула из кармана свой подарок, чтобы уложить его в шкафу к малочисленным пожиткам да взять оттуда же стопку чистой одежды. Даст мои движения сопроводил взглядом, но, как ни странно, спрашивать о принесённой вещи не стал. Зато поинтересовался кое-чем другим, вальяжно закинув ногу на ногу, пока сидел на стуле у рабочего места. — Ты снова забыла о необходимости есть? — Серьезно? Даст, да я прямо сейчас концы отдам от усталости! Еда в моей пирамиде Маслоу даже не в середине, — я возмущённо всплеснула руками, но монстр с тягучестью, достойной хищника, перетек со стула в стоячее положение и скользнул ко мне, настойчиво и порывисто перехватив за спиной и ткнув в губы брусочком, напомнившим мне ИРП старого образца. Я так растерялась, что просто подчинилась и откусила это сладкое, питательное печенье, утопая во взгляде пристальной гетерохромии. Не то было состояние, чтобы даже пробовать что-нибудь поменять, но кроме того... Я, кажется, действительно была не против. Не против того, что хоть где-то могла не принимать решений самостоятельно — устала безмерно от этого... Печенье оказалось действительно вкусным, и монстр скармливал мне его уже с более благостным видом, как только почувствовал, что против я не была. Но и держать не перестал. И в этой тесноте было нечто правильное, то, что можно было смело отнести в категорию, так редко пополняемую новыми эпизодами событий. Забота. Печенье очень быстро избавляло от назойливого чувства пустого желудка — вероятно без сил магии не обошлось. Вместе с голодом уходила и львиная доля постоянного беспокойства, у меня была передышка между постоянными марафонами побегов от смерти. — Дориан уже разместил новичков, нам повезло. Там внушительное пополнение, но и работы с ними будет ещё больше. Завтра ты, как их лидер, должна быть с ними, — монстр, скормив мне еду, так и остался рядом, держал за поясницу, и от пониженного голоса тот хрипел сильнее. Это действовало достаточно гипнотически, иначе объяснить это тепло внутри себя у меня не получалось. Да и надо ли? Надоело постоянно искать объяснения... Надоело постоянно искать... Я запоздало кивнула. Уже представлялось, сколько работы предстояло завтра, но с каждым днём подобные вещи становились привычнее. Будто каждая деталь вставала на свое место и приводила в движение единый механизм неумолимого стремления к цели. Даст отпустил меня из хватки и чуть улыбнулся в некоей попытке подбодрить. А может, просто был рад, что мы сохранили жизнь в крайне рисковом рейде, цели которого удалось выполнить от и до, вопреки всем обстоятельствам. Вернула ему эту улыбку чуть несмело и потупила взгляд, оставив лёгкую неловкость витать в воздухе, прежде чем взять вещи и уйти в благодатный душ. Он смывал с меня пыль уже в который раз, возвращал порыжевшим от нее волосам привычные пепельные оттенки, расслаблял усталые мышцы, унимал боль ушибов и зуд старых царапин. Дышать стало ещё легче, но и усталость давила на нервы, неумолимо разрывала часть их нитей с ярким звоном лопнувших струн. Сколько их ещё у меня осталось? Мне то казалось, что мы в шаге от цели, то, что находились от нее за тридевять земель и никогда не достигнем ее пламенного огня свободы. От этих мыслей почти укачивало, заставляло закрыть глаза и долго стоять под слабыми струями воды. А затем я и вовсе села прямо на полу и флегматично оперлась о неровную стену голой спиной, согревая кожей скользкий пластик. Мысли вяло ворочались в сознании, иногда напоминая какие-то всполохи салютов со звуком выстрела моего обреза, а в его искрах я видела образы смешанных друг с другом реальности и вымысла. Видела силуэты аннелид и даже Лярзов, чей скрип иногда слышался, пусть я и встречала этих тварей лишь единожды и мельком. А потом весь бред степенно сменялся смутным холодом — наверное закончилась вода, но до чего же было плевать. Сон настиг меня вероломно прямо здесь, но не виделось в этом ничего предосудительного. И ещё больше все эти сомнения растаяли, когда холод вдруг сменился теплом, да и лежать стало удобнее, пусть и засыпала я сидя. Это тоже не имело значения... Мне впервые за долгое время было почти хорошо. Я чувствовала себя защищённой, слабой, но согретой и сытой. Пахло знакомой глинистой влагой и чем-то до боли родным. Оно окутывало со всех сторон, грело собой, гладило по спине и, кажется, отчитывало за то, что сплю, где попало. Но я лишь улыбнулась и это окутывающее меня тепло слабо позвала по имени. "Даст", — и этого было достаточно, чтобы голос притих, а тепла стало больше. Теперь оно разливалось ещё и в душе, пока сознание окончательно не отключилось, закрытое плотным покрывалом крепкого сна, в котором в кои-то веки меня не донимали кошмары.