Тихий омут

      Будучи самим ситибукаем, он никогда не мог предположить, что будет заключён в тюрьму. Это было что-то из категории фантастики, оказаться на самом дне, когда он так долго и усердно стремился попасть на вершину. Но, видимо, вся жизнь это злая насмешка над Дофламинго.       Он ни король, ни джокер, нет, всего-то обычный шут.       Находиться в вонючей, обшарпанной темнице, удовольствие не самое приятное, зато в компании других заключённых есть хоть какой-то шанс убить накатившую скуку, но если ты заключеннный в одиночной камере — добро пожаловать в мир безумия. Сначала пытаешься считать дни проведенные в этом месте, давая оценку своим предыдущим действиям, приведшим тебя сюда, потом начинаешь разговаривать сам с собой вслух, чтоб услышать хоть какой-то посторонний звук в этой одиночной камере, считаешь уже не дни, а часы, ощущая как постепенно скатываешься в безумие.       Дофламинго правда считал, здесь он находился 142 день. Большое спасибо, что в его камере было окно, за окном, конечно, не было ничего, кроме стены, но эй, благодаря нему можно было хотя бы узнать день сейчас или ночь. А если ещё и с внутренними часами дела обстоят нормально, то почти можно ориентироваться сколько сейчас время, тем более что трехразовое питание в одно и тоже время каждый день помогает в этом несомненно.       Так впринципе и проходили все 142 дня. Подъем, завтрак в 7 часов утра, конечно, примерно в 7, время на едине с собой, обед в 12, снова время наедине с собой и ужин в 6 вечера. Все до скуки однообразно, но даёт ощущение хоть какого-то постоянства в данных условиях.       Но 143 день стал исключением. Никто не заходил к нему в камеру с момента заключения, что было впринципе понятно, зачем кому-то посещать его — Дофламинго, да и кто бы стал его посещать и зачем, он отыграл свое на этой сцене, смысла в нем больше нет.       Но в данным момент, он слышит звон ключей, которые открывают его камеру. Кому вообще это нужно, предыдущие 142 он был никому не нужен, почему именно сейчас, кто-то решил сюда заглянуть, а может ему устраивают побег? Было бы славно.       Дверь камеры отварили, может быть это его бывшие подчиненные?        Нет, ничего подобного, в комнату зашёл незнакомый мужчина лет 50 в белом халате. В незнакомце не было ничего примечательного на первый взгляд, , обычный мужчина, внешность которого вряд-ли запоминается кому-то, кроме может быть его близких, так сказать, стандартный мужчина из массовки, ничем не выделяющийся из толпы, но стоило только заглянуть в глаза этого человека, как сразу же все внимание смотрящего сосредоточивалось на них. Сами глаза были чуть ли не на пол лица, один глаз с красной радужкой, второй насыщенно зелёный, а взгляд этих глаз пробивал на дрожь, в них читалось какое-то безумие. Даже Дофламинго стало как-то не по себе от такого взгляда. Дофи впервые ощущал такую антипатию к человеку, даже его враги-пираты не могли вызвать такое чувство, похожее на смесь страха и ненависти.       — Здравствуйте, Донкихот Дофламинго, меня зовут профессор Корнем, я ваш лечащий врач, не стойте, присаживайтесь, я здесь чтобы просто осмотреть вас и сделать дальнейшие заключения.       Дофламинго присел на нары. Позволяя доктору провести осмотр. Типичный осмотр, типичные вопросы, что задают врачи собирая анамнез: " как себя чувствуете? Вы хорошо спите? Болит что-нибудь? На что-нибудь жалуетесь?», все до жути типичное. Под конец осмотра Дофламинго даже расслабился, но только слегка, где-то глубоко он все ещё был насторожен, осмотр только спустя 142 дня после прибывания в тюрьме, уже какая-то глупость, мир и без того ею полон, возможно, в тюрьме началась какая-нибудь эпидемия и это приказ сверху, дабы нивелировать ситуацию. Настороженность всё-таки была не лишней, только Дофламинго отвлекся на свои мысли, как почувствовал укол в плечо, после которого он впадает в беспамятство в считанные секунды. __       Он открыл глаза.       — Где? Что?       Дофламинго попытался пошевелить руками, но они были связаны, ну да чего ещё можно ожидать после того, как тебе вкалывают какой-то препарат, от которого ты отрубаешься. Он лежал прикованный к столу, просто великолепо.       — Ой, ну чтож вы так, все равно ведь не развяжитесь, зачем травмировать кожу.       — Что происходит?!       — Так скажем, эксперимент, понимаете, я предложил одну затейку, которую одобрил человек сверху, теперь ее исполнение на моих плечах.       — Я что похож на крысу, чтоб ставить на мне эксперименты?!       — Ох, что вы, конечно нет, но вы являетесь, так скажем, основной этого эксперимента. Без вас, увы, провести его я не смогу.       -…       — Давайте я объясню, что сейчас будет происходит, не бойтесь, я вколю вам вот этот препарат, после чего вы можете ощутить ужасную боль, но она быстро пройдет, после чего вы, скорее всего, уснёте, я не буду загружать вас знанием тем, что этот препарат сделает, сами поймёте, так что давайте приступим. Доктор говорил с улыбкой на лице. С садистской улыбкой на лице.       — Ублюдок, какого хрена ты думаешь я буду просто лежать и позволю тебе это сделать!       — Хах, вы такой смешной, а что мне помешает это сделать?       — Я убью тебя.       — Ну не вы первый, кто так говорит, вроде я все ещё жив, хотя говорили мне эту фразу, наверное, с двадцати моих лет. Дофламинго слабо ощущал свои нити, с него сняли наручники, но нити все ещё у него есть, просто нужно немного подождать и этому ублюдку конец. Нельзя позволить ему ввести препарат.       Доктор со шприцом приближался к нему.       Сейчас!       Его нити зацепились за руку доктора, теперь дурак не сможет её контролировать. Но…       — что?       Нити, они цеплялись за что попало, с шкафом в этом помещении начали падать склянки, сами шкафы начали шататься, полки бухались на пол с ужасным стуком. Он не мог их контролировать, почему, что он вколол ему до этого…       Не важно, он все ещё мог одолеть этого доктора. Надо просто, просто чуть-чуть поднапрячься. Но что бы он не делал, ничего казалось бы не происходило. Укол. Он ощутил панику, которая затуманивала его сознание.       Затем громкий звук, больше ничего не сковывало его тело… Бежать, нужно бежать…