Наши маленькие тайны

Запах церковных благовоний приятно расслаблял после длинного дня. Барбара опустилась на скамью и прикрыв глаза, сложила руки в молитве. Ее выступление закочилось пару часов назад, прихожане шумно покинули собор, уходя восвояси, монахини убрали молельный зал и разошлись по своим кельям или домам, но пастор, по своему обыкновению задержалась до поздней ночи. Ей нравилось оставаться тут в одиночестве, любоваться убранством собора, вдыхать аромат благовоний и возносить свои молитвы. Все это наполняло сердце девушки странным трепетом. Правда, иногда, ей сначала приходилось выпроводить из собора задремавшего на посту Виктора, в какой-то мере Барбаре было жаль его, в душе своей, она жалела всю делигацию из Снежной, что застряла в Мондштадте вдали от родины и своей Богини, которой поклялись служить. Барбаре в этом плане повезло. Окна ее кельи выходили прямо на статую Барбатоса и девушка часами могла сидеть на подоконнике, любуясь ликом божества и вознося ему хвалу. «Ветер обязательно донесет мои молитвы» — думала Барбара. С самого детства девушка обожала молиться, любила запах свечей, свет проникающий сквозь витражи собора, но больше всего она любила изображения Барбатоса в древних книгах, что хранились в библиотеке Ордо Фавониус и архивах собора. Пока она была маленькой, отец читал ей сказки об Анемо Архонте, а когда Барбара подросла, то заинтересовалась более серьезными трактатами, но благочестивый и непорочный образ божества из книг, часто приходил к ней во снах и после них Барбара, обычно, обнаруживала, что кровать ее мокрая, а тело приятно ломит. По началу девушка стыдилась и боялась этого, но позже приняла, решив, что это тоже может быть своеобразной молитвой и раз Барбатос посылал ей такие сны, значит на то была Воля Божья. Одно было плохо, все чаще Барбара ловила себя на мысли, что статуя Анемо Архонта кажется ей весьма привлекательной, девушка уже перестала ходить молится к ней с другими сестрами и старалась не смотреть на Божество, только если не была одна. Барбару пугала мысль о том, что о ее секрете кто-то узнает. «Да направит нас всех ветер» — мысленно произнесла пастор слова молитвы и тут же вздрогнула, услышав где-то позади странный звук. Встав со скамьи, девушка тихо прошла вдоль сидений и обнаружила на последнем ряду молодого барда, что сладко похрапывал, развалившись на скамье. И как она сразу его не заметила? Барбара уже протянула руку, чтобы разбудить парня, но внезапно замерла, широко распахнув глаза. Бард во сне повернул голову — в полумраке свечей он казался точной копией Анемо Архонта, которого Барбара видела на иллюстрациях старых книг, помнится, в них говорилось, что Барбатос любил поэзию и умел играть на лире, а что если? Нет, не может быть! Барбара прикрыла глаза, чтобы прогнать наваждение, но вместо этого в ее сознании всплыли не самые хорошие мысли. Девушке представилось, словно бард открыл глаза и одарил ее лукавой улыбкой. Барбара не могла сказать, почему именно лукавой, ведь обычно Архонта изображали добрым и непорочным, но похоже, что ее сознание решило иначе. Пастор видела, как бард прямо на глазах преображался, зеленый костюм исчез уступив место белоснежным божественным одеждам, а за его спиной взмахнули два огромных крыла. Архонт взмыл под крышу собора и облетев круг, приземлился на возвышении откуда читали проповеди, лунный свет, проникавший сквозь витражное окно, освещал крылатую фигуру добавляя ей святости. Барбара на ватных ногах приблизилась к постаменту и упала на колени, вознося молитвы, но Архонт, похоже, ожидал совсем не этого. — Ты ведь знаешь другие молитвы, — произнес Барбатос, слетая к ней и голос его эхом отразился в стенах собора. Бог приподнял ее лицо за подбородок и глаза Барбары встретились с его глазами. Где-то внизу живота затянулся тугой узел и Архонт словно бы понял, о чем подумала девушка. Белые одежды соскользнули на пол, явив взору пастора тело божества. Архонт был худ, но красив, масивные белые крылья за спиной шуршали перьями, молочная кожа была без единого изьяна, Барбара несмело протянула руку, желая коснуться Божества, но остановилась на полпути. Даже если в попытках унять свою совесть, пастор убедила себя, что ее грязные мысли тоже своего рода молитвы, то сейчас, стоя на коленях перед Архонтом, она не знала, как поступить. Все это было так странно. Щеки девушки горели от смущения, она старалась не поднимать взгляда, но глаза сами возвращались к телу Божества. Заметив ее замешательство, Барбатос взял Барбару за руку и заставил осторожно коснуться его. Будучи не только пастором, но и медиком, Барбаре иногда доводилось видеть обнаженных мужчин, но ни один из них не вызывал таких чувств, как стоящий перед ней Бог. Барбара закрыла глаза, словно в молитве, и осторожно провела рукой по животу Архонта, спускаясь ниже, пока не нащупала член. Абсолютно все молитвы сразу же забылись, на их место пришли воспоминания о женских романах, которые они с Ноэлль часами выпрашивали у Лизы, в книгах было много подобных сцен, но в реальности, все было иначе. Барбара почувствовала, как рука Барбатоса плавно опустилась ей на голову и инстинктивно передвинулась ближе, практически уперевшись лицом в пах Божества. Не поняв, что случилось, девушка открыла глаза и тут же залилась краской. Ее рука все еще была на члене, а лицо в каких-то паре сантиментров, пастор нерешительно подняла взгляд, Анемо Архонт смотрел на нее с полуулыбкой, но не говорил ни слова, в его глазах Барбара увидела что-то, что придало ей уверенности. «Передомной Анемо Архонт, а я пастор церкви Фавония и это моя молитва.» — с этой мыслью, девушка вновь опустила взгляд и легонько коснулась губами члена. Все это было ужасно странно, но вместе с тем казалось очень правильным, ведь не зря же, Барбатос посылал ей те сны. Она столько раз видела подобное, лежа ночью в постели, что сейчас, просто отдалась эмоциям. Губы Барбары обхватили член, язык прощелся по длине, описав круг на головке, девушка медленно посасывала его, помогая себе рукой. Ей хотелось вновь взглянуть на лицо Барбатоса, но его рука на голове не позволяла этого сделать. «Все правильно. Стой на коленях, опусти взгляд и молись. Богу не нужны твои глаза, чтобы слышать твои молитвы.» — Повторяла про себя девушка. Она чувствовала, как ее белье становится влажным, а низ живота ноет, но не смела прерваться, дабы помочь себе, вместо этого, Барбара лишь увеличивала напор, лаская губами и языком член Архонта, единственное, что она могла, это сокращать мышцы в такт и даже это действие доводило ее до иступления. Наконец, сделав несколько глубоких движений ртом, девушка почувствовала, как он наполняется семенем. В первую секунду, Барбара хотела выплюнуть его, но вкус был не противным, а подобный поступок мог бы показаться богохульством, так что она послушно проглотила его, выпустив член Архонта. Рука божества вновь взяла ее за подбородок, заставив поднять голову, Барбара жадно ловила взгляд Барбатоса, когда тот нагнулся, чтобы поцеловать ее в лоб. В эту же секунду, девушка кончила. Перед глазами все поплыло, запах благовоний усилился, она бессильно повалилась на мраморный пол и прежде, чем ее глаза закрылись, увидела, как Анемо Архонт взмахнув крыльями растворяется в воздухе, Барбара протянула к нему руку, но тут же провалилась во тьму. Пастор распахнула глаза. Она стояла посреди собора, в нерешительности вытянув руку, а перед ней на лавочке похрапывал бард, напоминавший Анемо Архонта. Девушка чувствовала влагу своего белья, но все остальное осталось прежним. — Нет… Только не снова, — прошептала Барбара, схватившись за голову и оставив барда, унеслась к себе в комнату. Окно выходило прямо на статую Барбатоса и девушка устало присела на подоконник, спрятав лицо в коленях. Божество и правда немного походило на барда. Пастор просидела так очень долго, пока сон не одолел ее, но засыпая, она услышала в шелесте ветра едва разлечимый смешок.