Альфонс

      Дома Антона ждала мать и запах жареной картошки. Женщина в цветастом халате вышла в коридор.       - Ну и где ты опять шарахался?! «Ни здрасти ни насрать» – подумалось Тохе.       - По делам, - коротко бросил он и шагнул в ванную.       - По каким таким делам, а? За ум уже пора браться, я тут с Людкой разговаривала, у неё сын в строительный техникум поступает, а ты все сидишь!       Антона бесила эта привычка матери обсуждать его с подругами, а потом она обычно приходила и рассказывала ему как там сын у Людки, у Светки, или еще у какой-нибудь мамаши живет, учится. А он, конечно же, такой-сякой нихрена не делает, только, в отличие от всех этих сыновей, он никогда не спрашивал у матери денег, всегда выкручивался сам. С пятнадцати он начал упорно заниматься своим телом и добился вполне неплохих результатов, ежедневные утренние пробежки, подтягивание на дворовых турниках – давали о себе знать. Он смог нарастить мышечную массу, вычитав в каком-то журнале, что необходимо есть белковую пищу, которую парень и старался употреблять в рационе. Да Антон занимался совсем не тем чем надо, ставку он делал на свою внешность природное обаяние и неисчерпаемую харизму, которая надо признать, всегда давала отличные результаты.       Несмотря на душ в кабинете доктора, ополоснуться, хотелось неимоверно, там его потрясывало еще, он толком, и помыться не успел, сейчас же хотелось расслабиться. Прохладная вода освежила и вернула ему спокойствие и уверенность. Спина ныла, а пластыри на теле теперь пришлось сменить. Он провел в ванной не менее получаса, намазывая ушибленные места. Его приятно удивило то, что мать особо-то ничего и не заметила, да хотя если бы и заметила, подумаешь? С лестницы он упал.       Когда, он уселся за стол, то вновь ощутил подзабытое, из-за последних событий, жуткое сосущие чувство в желудке, картошку он умял буквально за пару минут, и довольный, ни обращая внимание, на сердитый взгляд матери зашел в свою комнату. Комната стала его не так давно – год назад. Когда скончалась бабушка, у неё была замечательная смерть: легла, и не проснулась – тромб.       Компьютер привычно пикнул и загудел, а Тоха выдвинул клавиатура и набрал в поисковике уже излюбленные буквы АУиФ. В который раз он заглянул в информацию для абитуриентов, прошелся по датам экзаменов и тяжело вздохнул, как же ему хотелось поступить именно туда. Дипломы этого учебного заведения ценились работодателями, именно там можно было приобрести выгодных знакомых, подготовить себе почву для вступления в новую счастливую и удачную жизнь. Это был тот самый билет, которым он грезил, и упускать который не собирался, особенно сейчас, когда завтрашнее свидание было на мази. Конечно, свидания мало – он это понимал, необходимо было влюбить в себя взрослую женщину, которая привлекательна, умна и богата. Он не сможет вести с ней высокоинтеллектуальных бесед, не сможет покорить её своим мужеством, не сможет пригласить её в приличное заведение, как быть?       Антон рассуждал, о том, что может быть интересно Нади, и приходил к выводу о том, что спектр её интересов, знакомых и друзей настолько широк и далек от него, что вряд ли у него тут, что-то получится. Действовать надо было на своей территории, там, где он сам бы чувствовал себя рядом с ней уверенным. Он давно уяснил, что женщин привлекается эта самая уверенность, и какая-то загадочность в мужчине, хотя, собственно, то же самое привлекало в девушках и его. Четких критериев отбора барышень у Антона не было. Но если уж быть искренним и не гнаться за выгодой, то ему нравились именно те девушки, которых он выделял для себя как необычных. Интересно было, то, что многие даже не были писаными красавицами, далеко не были, но их мимика, жесты поведение, были уверенными, с каким-то своим, только им присущим неповторимым стилем. Он отмечал: и тембр голоса, и странное у некоторых произношение, и их слова паразиты ему казались тоже оригинальными. Антон неожиданно для себя глубоко ушел в свои мысли, иногда сидя в тишине, можно прийти к удивительным выводам занимаясь самокопанием. Именно это самокопание и помогло ему понять, что же он может предложить Наде такого, что ей не предложит никто.

***

      А в другом конце города, сидя за столом с чашкой свежесваренного кофе, глубоко в свои мысли была погружена Надежда, внутренне она испытывала смятение и возбуждение одновременно, с одной стороны она ждала завтрашнего звонка Антона, с другой боялась, что он не позвонит, а с третьей хотела ему отказать. Мысли метались, начиная с той, что не дай бог, кто её увидит, да с молодым таким парнем, что о ней скажут? Что она подцепила альфонса? И хотя в душе она понимала, что на девяносто процентов это правда, но её также не могла не греть надежда в том, что дело не в деньгах. А еще ей просто покоя не давали его взгляды и улыбка, красивое молодое тело. Она слишком истосковалась и по мужскому вниманию и по мужской красоте. На Антона хотелось смотреть, наслаждаться им, ловить его взгляды, чувствовать его руки. Она закрыла лицо руками, и спрятала эту свою улыбку, как же давно у неё не было такого состояния. Мысли о работе в голову совершенно не лезли, впервые за черти сколько лет. И ей все-таки до смерти хотелось, что бы он позвонил.       - Ма-а-ам?! – из прихожей раздался знакомый голосок. Дочка вернулась. Надежда, тут же спохватившись, поставила заготовленный горничной-поваром ужин в микровалновку, крича на ходу:       - Я на кухне! Ужинать будешь? В проходе появилась Снежана.       - Да не, я не голодна, мы с Марком в кафе были там и перекусили. Я ж тебе звонила. Ах тыж! Точно, она ей звонила, а Надя об этом совсем забыла. Марк новый дочкин кавалер. Ей нравился этот парень, с которым она была заочно знакома не только по мечтательным и загадочным улыбкам дочери при упоминании этого парня, но и по некоторым своим связям. Марк был из хорошей обеспеченной семьи, с дочкой они поступали на один факультет, и поступать парень собирался сам, что не могло не радовать. Потому в последнее время волноваться она за дочь перестала, да и отношения у них с этим Марком ей тоже нравились, позже девяти дочь за полтора месяца ни разу не вернулась, Марк всегда провожал её до подъезда, никаких лишних вольностей он вроде бы себе не позволял, Надежду все устраивало.       - Прости дорогая, что-то я совсем заработалась, из головы вылетело, - она остановила микровалновку не дожидаясь противного пиканья.       - Хм, понятно, ну все нормально?       - А, а да, все нормально.       - Да, мам, что ты совсем расклеилась, тебе бы в отпуск, съездила бы куда не будь развеялась.       Снежана прекрасно знала, что уговаривать мать, куда не будь поехать бессмысленно, но где-то глубоко внутри все-таки не теряла надежды, что когда-нибудь та решится оставить взрослую дочку в одиночестве и отдохнуть. Неожиданно Надя поймала себя на том, что действительно была бы не прочь отдохнуть. Воображение тут же, словно издеваясь, подкинуло картину полуобнаженного Антона восседающего на шезлонге и ожидающего её. «Прямо наваждение, какое-то!» Антон ни в какую не хотел покидать её голову, такое с ней было только, когда познакомилась с Никитой.       Утро Надежда встретила с теми же мыслями о парне, за что нещадно ругала себя, она словно ощущала стыд перед самой собой, злилась и была весьма раздражительна, жара только добавляла ей злости.       Антон проснулся в шесть утра, уже без всякого будильника, за несколько лет организм привык просыпаться в одно и то же время. Натянув шорты, борцовку, и кроссовки на ноги, он побежал. Ему всегда нравилось бегать, он любил это больше чем, какой либо вид спорта. Ему нравились движения, которыми он сам управляет маршрут, который сам выбирает. Бег не требовал сложных движений: определенного наклона головы позы и тому подобного, не надо было думать, о том правильно ли ты делаешь это упражнение, можно было просто бежать. Он представлял себе, что также он бежит и по жизни, быстро, уверенно с высоко поднятой головой и трезвым рассудком. Мышцы разогревались, а тело начал обдавать холодный пот. Ушибленные места болели, а ссадины неприятно щипало, и это ему тоже нравилось. Его утреннюю пробежку было не способно остановить ничто, это было его правилом, даже если он не ложился спать всю ночь, даже если до сих пор не протрезвел, даже если… Да что угодно могло произойти, но ему нужно было бегать. Эта традиция давала ощутить себя самим собой, помнить какой ты на самом деле, и не забывать, кем ты хотел бы стать. Когда он начинал с пятнадцати минутной пробежки, если об этом кому-нибудь он и рассказывал, то все подсмеивались над тем как это мало. Но этого было не мало, бегать в одном ритме пятнадцать минут совсем не мало, каждый месяц он прибавлял по пять минут, сейчас только, да леса бежать предстояло сорок минут, столько же оттуда, и еще час там, он вернется домой без сил.       Домой он вернулся мокрым насквозь, борцовку пришлось выжимать над раковиной, а потом, еле передвигаясь залезть под прохладный душ, дыхание восстанавливалось тяжело, тело было истощено и Тоха повалился в постель, где крепко проспал еще около трех часов.       С самого утра день Надежды был напряженным, поток абитуриентов был огромен, сами студенты пятикурсники помогали в приеме документов и заполнение анкет и заявлений, без их помощи Вуз бы не справлялся. Надежу разрывали на части, на одной линии было министерство образования, на другой филиалы, на третьей спонсоры, на четвертой молодежные организации, на пятой встречи просил губернатор области. По мимо всего к ней бегали преподаватели и зав кафедры, готовящиеся и отвечающие за проведение аттестации и встречи комиссии проверяющих, перед началом нового учебного года. Весь Вуз находился в беспорядочном движении и давящей суете. Радовало Надежду только одно: об Антоне времени думать не было – совсем, а потому звонок в шесть вечера и неизвестный номер на дисплее её озадачил и взволновал. Она вдруг оказалась к этому не готова и, хотя под рукой был телефон, она около десяти секунд смотрела на высветившийся номер, прежде чем снять трубку.       - Да?       - Надя? Привет, это Антон – его голос взбудоражил её еще больше, она и не заметила, как навалилась грудью на стол и стала крутить прядь каштановых волос.       - Да, я узнала, Здравствуй Антон. – Она не знала, что еще сказать, как продолжать, немыслимо для нее, но она была в растерянности.       - Я на счет вечера, у меня есть одна идея, ты, когда освободишься? Надежда взглянула на часы, прикинула, и решила что через час, вполне можно и домой, ну а там душ подготовка, она помнила, что они договаривались на восемь, и напомнила ему об этом.       - Да, я помню, но хотелось бы пораньше, но если ты занята.. Надя возненавидела себя за то, что уже готова была согласиться на пораньше, но так нельзя!       - Пораньше никак не получится.       - Хорошо, тогда в восемь я подъеду, и оденься, пожалуйста, во что-нибудь практичное и удобное.       - Практичное и удобное? – Надя опешила, она как-то и представить даже не могла, куда они могли отправиться.       - Ну да, каблуки и юбку не надевай       - А куда?..       - Давай при встрече?       - Ладно, - все в той же растерянности согласилась женщина. В трубке послышались гудки.       Надя вновь спрятала лицо в ладонях, возбуждение переполняло её, какая теперь может быть к чертям работа?!       Работа действительно совсем не шла, и последний оставшийся час дался Наде нелегко. А за поездкой до дома так вообще навалились мысли, мысли страшные и осуждающие. Ей самой не верилось, что она так поступает, и идет навстречу с зеленым пацаном. А с другой стороны она помнила, как смотрела в зеркало последние десять лет и медленно обретала старость. Ужасающая морщинистая пелена степенно и год за годом все плотнее и обширнее накрывала её тело. Если об этом особо не задумываться то вроде бы ничего, но как только Надя начинала думать, депрессия накрывала её с головой. Черт возьми, она не видела себя такой, зеркало все врет, такого быть не может! Странное дело, умом понимаешь, что почти сорок, и знания и опыт – все есть. Порой смотришь на студентов, и знаешь что в голове у каждого, знаешь эти взгляды, этот громкий смех, все насквозь уже видишь, потому что прочувствовала, прожила. Но, что ж за дрянь такая! В душе все равно чувствуешь себя чуть старше них, ну не может быть тебе сорок через год и все тут!       Надя металась, её потряхивало от скорой встречи, страшное дело, корить себя за то, что желаешь, и при этом быть уверенной на все сто, как бы ты не желала и какой бы путь не выбрала в итоге, все равно ведь у разбитого корыта останешься.       Антон чувствовал накатившее волнение, он несколько раз переодевал джинсы, и не мог определиться: одеть ему майку или футболку. Он несколько раз созванивался с Витьком, одним из так называемых друзей, и убеждал того одолжить ему машину – девятку асфальтового цвета. Это был принцип, Надю нужно было встретить, как ему казалось, именно так. Да пусть у него нет денег и клёвой тачки, но он мужчина, и расставить все точки над «ё» необходимо уже сейчас. Ему не хотелось, что бы с первого их свидания она считала, что нужна ему только из-за денег, да даже если она будет так считать в дальнейшем, она сразу должна понять: он не кукла её личного пользования. Днем Антон заехал в «Ленту» и купил кило мяса, сам замариновал в двухлитровом контейнере. Купил неплохого на его взгляд пива – да именно пива, логично рассудив, что другие напитки ему в любом случае будут не по зубам. Надежда привыкла к хорошему вину или мартини, он себе этого позволить не может. Значит нужно сделать, что-то выходящее из рамок её привычной жизни, но при этом то, что ему по зубам.       Шампуры, мясо, два пледа, пиво, немного овощей - все было на месте в багажнике припаркованной рядом с подъездом девятки, парень взглянул на часы, пятнадцать минут восьмого – в путь.