Лицо Айрис Иоланты Певерелл сегодня было во всех Британских газетах. На обложке “Ежедневного пророка” она стояла, раскинув руки в стороны и улыбаясь в камеру, а за ней происходил огненно-зелёный взрыв колоссального размера на Маршалловых островах в Тихом океане. Её новая военная разработка, обсуждаемая сотнями волшебников. Поговаривали, что Певерелл смогла обуздать само Адское пламя, изменив его цвет. Другие говорили, что это запрещенное проклятье, увеличенное в тысячу раз. Гонт же наслаждался этими спорами, чувствуя удовольствие от того, что он является ребёнком Певерелл.
“Страж смерти”. Томас иногда задумывался над тем, что мастерила Айрис в своей мастерской дома. Было ли это оружие или обычным магическим артефактом? Что чувствовала сама Айрис, когда создавала вещи, которые могли убить других? Томасу, наверное бы, понравилось ощущение такой власти и контроля. Некоторые ученики открыто осуждали Певерелл, но Томасу было на это наплевать. Айрис всегда говорила, что люди разные и не все могут понять друг друга. Остальные просто идиоты, — понял Томас Гонт, — и на некоторых можно было бы опробовать пару разработок Певерелл.
На второй же странице газеты было сказано, что Блодвед Селвин и Маломо Шеклбот стали первыми, кто смог разработать лекарство от Элементальной оспы.
В Хогвартсе всё было прекрасно. Школьная программа была интересной, да и с однокурсниками повезло. Всё было хорошо и Томаса вполне устраивала его школьная жизнь.
Гонт непроницаемо смотрел вперёд, стараясь игнорировать редкое, но назойливое шипение рядом. Он выводил правильные ответы на своём пергаменте, стараясь не обращать внимание на яркое солнце, которое падало на первую парту и так и норовило его ослепить своими лучами.
— Ну, Томас, — Абраксас Малфой повернул голову в его сторону и недовольно постучал по столу кончиком пера, стараясь привлечь его внимание. — Просто бегло прочитай мои ответы во второй части. Пожалуйста.
Томас вздохнул и отложил перо в сторону, демонстративно сосредоточившись на своей собственной работе. Спустя пару минут он всё же скосил глаза на своего соседа за партой. Малфой всё это время смотрел на него, жалостливо выпятив нижную губу. Сначала закатив глаза, Гонт все же посмотрел на его работу, вчитываясь в корявый почерк слизеринца.
— “Triangulus” предаёт предмету форму тетраэдра, а не октаэдра, — шепнул он и начал собирать свои вещи.
— Он же принимает треугольновидную фигуру, — выдохнул Малфой.
— Если не знаешь, что значат слова, то и не используй их, — процедил Томас. — Тетраэдр - простейший многогранник, гранями которого являются четыре треугольника. Октаэдр -многогранник с восемью гранями или же объёмный ромб.
Томас встал и прошёл вдоль класса трансфигурации к столу преподавателя. Он положил листок и остановился в ожидании. Профессор Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор в своей привычной манере взял его работу и начал просматривать.
Томаса раздражал этот преподаватель. Он считал, что профессор тоже его недолюбливает, хоть и не понимал причину.
Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор был тем из-за кого Айрис страдала, как считал Томас. Он мог выступить против Грин-де-Вальда, но не делал этого, вынуждая Айрис действовать. Томас подслушал, что Айрис манипулировала людьми, чтобы профессор трансфигурации получал более мрачные новости о ситуации в мире, чтобы сподвигнуть того к действиям. Она даже однажды приказала не убивать одного из людей Грин-де-Вальда, чтобы тот покалечил людей Дамблдора. Двое тогда погибли, а агента упекли в Азкабан, но Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор всё также продолжал спокойно сидеть в своём преподавательском кресле.
Три, два, один.
— Томас, проверь, пожалуйста свои ответы в третьем и пятом задании во втором разделе, — добродушно посоветовал Дамблдор.
В появившейся тишине Томас услышал смешок Оливии Крауч. Она была красавицей второкурсников слизерина, но Малфой дал ей немного другое прозвище — Мандрагора.
— Конечно, — понимающе кивнул Томас и вернулся обратно за парту со своей работой.
— Ты не перестанешь пытаться? — хмыкнул Малфой, с грустной улыбкой, когда Гонт приземлился обратно к нему. — Снова будешь сидеть и смотреть в окно? Может, он действительно нашёл недочёты в твоей работе?
Томас махнул рукой, намекая однокурснику вернуться к своей работе.
— Может, мне тогда поможешь? — снова хмыкнул Абраксас, чем заслужил полное игнорирование со стороны Томаса.
Что же. Окно, так окно.
Он мог понаблюдать за тем, как Азил Мальсибер кинул заколдованный листок в Метью Нотта. Или посмотреть на играющуюся со своими светлыми волосами Оливию Крауч, которая так же, как и Томас, закончила решать свой экзаменационный лист. Но вместо этого Томас откинулся на стуле, вслушиваясь в шелест пергаментов и того, как другие ученики отвечали на свои вопросы. Второй курс оказался таким же, каким был прошлый. Он хотел, чтобы скучная контрольная уже поскорее закончилась, чтобы он мог пойти в библиотеку.
Тринадцать лет и пять месяцев. Именно столько лет билось его сердце. И примерно пять из них он прожил, зная о волшебстве. Удивительно, но он мог вспомнить практически всё, что пережил или узнал за это время.
Одной из самых интригующих тем для него стали основатели школы. Томасу безумно понравилась история магии.
Хогвартс был основан в 990 году четырьмя самыми выдающимися и уважаемыми волшебниками того времени. Салазар Слизерин – единственный из основателей, обладающий редким даром змееуста. Томасу Гонту было до безумия интересно узнавать историю своего предка с разных сторон.
Изначально картина вырисовывалась ясно и отчетливо – сторонник чистоты крови создал Тайную комнату, в которой страшное и огромное чудовище убивало маглорожденных волшебников. Но другая теория гласила, что у Салазара были глубокие мотивы. Тайная комната могла быть создана не для борьбы с грязнокровками, а для защиты школы от маглов, желающих причинить волшебникам вред. И ведь раньше маглы действительно были более осведомлены о магии. Насколько опасным был мир во времена основания Хогвартса? Может, задача страшного и могучего монстра состояла в уничтожении любой маглорожденной угрозы? А станет ли чудовище тайной комнаты слушаться Томаса, наследника Салазара Слизерина?
И ведь Айрис что-то об этом знала. Томас однажды спросил у неё, что она знает о Тайной комнате и её реакция его удивила. Айрис осторожно процитировала ему информацию из книги, которую он и без неё прекрасно знал. Певерелл призналась, что знала несколько других тайных мест, а Энтони проболтался, что у неё в школьные годы была даже собственная карта школы.
Изучение Салазара Слизерина стало своего рода константой Гонта. Это было его бессмертным наследием. Он пока никому не говорил о своём даре змееуста, но многие и без этого строили теории на этот счёт. Айрис дала ему полную свободу действий в этой теме, сказав, что это его дар и его правда, которой он в праве самостоятельно распоряжаться. Единственный человек из школы, знающий о его даре контролировать змей, был Абраксакс Малфой.
Остальные однокурсники не особо волновали Томаса. Всё было мирно, так что он был спокоен. Соседи по комнате не лезли к Гонту, как и девчонки, что вполне его устраивало. Абраксакса было вполне достаточно.
Кто-то внезапно громко стукнул по столу и Томас невольно дёрнулся от резкого звука.
— Вы идёте? — Орион Блэк лучезарно улыбнулся, переводя взгляд то на Малфоя, то на Гонта. — Томас, вернись к нам: обычным и скучным смертным.
Томас осмотрел кабинет, поняв, что урок закончился. Он молча встал и положил свой экзаменационный лист на преподавательский стол, игнорируя внимательные голубые глаза профессора.
Абраксакса было вполне достаточно, но был ещё и Орион Блэк, который понравился Малфою.
— Быстрее, мне нужно прийти на сегодняшнюю тренировку пораньше, — завёл свою обычную шарманку Орион, выходя из кабинета трансфигурации.
— Ты к Зельеварению готов? — поинтересовался Абраксас, закидывая школьную сумку на плечо. — Я не дам тебе списать.
Орион заправил тёмные кудри назад и глянул на Томаса, который проигнорировал огонёк надежды в серых глазах. Делать Гонту больше нечего. Блэк должен был уяснить, что у Томаса есть более важные дела, чем помогать сокурснику с домашним заданием. А списывать он тем более не даст. Это его работа и она никому не достанется.
— Ну кого мне, во имя штанов Мерлина, ещё попросить? — уныло вздохнул Орион. — Крауч? Она меня скорее убьёт.
Они прошли по школьному коридору, где к удовлетворению Томаса было не слишком людно. Сейчас была пара экзаменов. Уроков не было, так что после звонка толпы студентов не выбегали из классных комнат, торопясь в другой кабинет. Все сидели в своих комнатах, готовясь, или гуляли на улице, отдыхая.
— Нотта можешь попросить, — пожал плечами Малфой, заводя уже свою старую пластинку. — Он довольно неплох.
Абраксакс Малфой старался выглядеть очень уверенно и высокомерно. Он часто пытался вести себя как взрослый, демонстрируя свою важность и значимость. Но не смотря на это Гонт видел Малфоя, как слабого ребёнка. Абраксакс был замкнутым, но если кто-то проявлял к нему интерес, он был готов поделиться своими мыслями и чувствами. Именно поэтому Орион понравился Малфою. Блэк сразу понял, как подступиться к необщительному пареньку и заодно к Гонту. Первого покорно и любовно слушать, а второго просто лишний раз не трогать.
— Неплох? — возмущённо скрестил руки Орион. — Я не отрицаю, что он старается и шарит за теорию, но на практическом экзамене он отстой. Ты явно намного лучше.
— Ты и практику ещё не сделал кроме сочинения? — светлые глаза Малфоя возмущённо округлились.
— Ну-у, я начал, — протянул Орион, запуская руку в свои отросшие тёмные кудри. — Ну, Мерлиновы кальсоны, Абраксас! Кроме тебя меня никто не спасёт. Ты моя последняя надежда! За одно покажешь мне свои новые покупки. Я даже помогу тебе отыграть то, как ты пригласишь Церис на прогулку!
— Замолчи! — Малфой махнул волшебной палочкой и запустил в Блэка слабое жалящие заклинание, из-за которого Орион вскрикнул и с обидой потёр бедро.
Томас прикрыл глаза, прошёл в Большой зал, игнорируя ребячество Малфоя и Блэка, и занял место за столом Слизерина. Блэк и Малфой, угомонившись, сели рядом. Абраксакс, как обычно, весь обед поглядывал на “самую милую девочку в школе” — Церис Гринграсс. Блэк же не упустил момента подшутить над тем, что Церис больше интересует её друг Мэтью Нотт, чем персона Малфоя. Когда же темноволосый Мэтью вместе с Гринграсс куда-то удалились, Малфой осунулся и начал более интенсивно размазывать еду по тарелке.
Природа симпатии Малфоя к Гринграсс была непонятна Гонту. Девчонка была по-настоящему жалкой. Он не мог понять, почему она всегда была такой застенчивой и неспособной проявить силу и уверенность в себе. Ранимость Церис Гринграсс к любым малейшим критическим замечаниям только усиливали его отвращение. Она даже выглядела неприлично хилой и хрупкой. Томас предпочитал общаться с более смелыми и самоуверенными девочками, которые могли выступать в защиту своих интересов и проявлять независимость. Это было намного полезнее. Выражение лица Гринграсс будто кричало: «Я боюсь тебя». Такие люди словно приглашали к насилию. Сами ожидали причинения боли.
Томасу было даже жаль людей, которые чувствовали себя виноватыми за каждый поступок. Бесполезные и жалкие, совершенно не стоящие его внимания. Он не понимал, что заставило Малфоя хотеть иметь таких друзей. Не знал в принципе, что заставляло людей привлекать к себе подобных Гринграсс. Они были просто серой массой, которые максимум годились на восхищённую толпу или объект экспериментов.
Гонт встал, планируя зайти в спальню, чтобы оставить там вещи. Возможно, стоит вздремнуть, так как сегодня ночью будет экзамен по астрономии и он не хотел прийти на урок уставшим и сонным. Малфой и Блэк пошли за ним, продолжая о чём-то увлечённо спорить. Произнеся пароль и войдя в подземную гостиную своего факультета, Томас уже понадеялся, что сегодняшний день будет испорчен только Дамблдором, но жизнь редко давала ему что-то хорошее просто так.
Томас оглянулся на вскрик Малфоя и, поняв ситуацию, прислонился к креслу в гостиной Слизерина, занимая свою привычное место.
Абраксас Малфой, Орион Блэк, Мэтью Нотт, Азил Мальсибер, Оливия Крауч, Ванесса Паркинсон и Цереус Гринграсс — однокурсники Томаса Гонта и его личное проклятие, как считал парень.
— Осторожнее, — неприятно вскрикнула и поморщила носик девочка с блондинистыми волосами и зелеными глазами, которая столкнулась с Абраксаксом в проёме. — Совсем ослеп, Малфой?
— Сама смотри куда идёшь, Крауч, — высокомерно вскинул подбородок Малфой, но Томас услышал, как его голос дрогнул. Малфой всегда волновался в такие моменты, но гордость просто не позволяла отступить.
Возможно, отношения с однокурсниками всё же были не совсем мирными, признавал Томас. За два года всё, чего они смогли добиться — это некое мирное сожительство рядом друг с другом. Томасу даже нравилось то, как Малфой работал неким маяком, что отпугивал своим характером остальных Слизеринцев. Абраксас не редко встревал из-за этого в неприятности, но это никогда не касалось Томаса.
Подошедший с обеда Азил Мальсибер раздражённо закатил глаза и прошёл мимо них в сторону спальни, демонстративно пихнув плечом Ориона Блэка. Это привлекло внимание Мэтью Нотта и Церин Гринграсс, которые тихо сидели в углу гостиной. Они одновременно подняли голову, наблюдая за очередной перепалкой сокурсников.
Дилан Эйвери, с которым познакомился Гонт на балу Малфоев — попал в Когтевран. До школы Эйвери часто писал Томасу и в школе они иногда пересекались на занятиях или в библиотеке. В первое время Дилан не верил в то, что слизеринцы не особо ладят между собой. Малфой, который уже смирился с редким присутствием Эйвери в своей жизни, показал, как на самом деле обстоят дела на их курсе, тайком проведя Дилана в подземелья. С того момента Эйвери шутил, что слизеринцы второго курса, как одичавшие змеи — шипят друг на друга, нарываясь впиться острыми зубами в чужую глотку. Что ж в чём-то Эйвери был прав.
— Страх потерял?! — ощетинился Блэк, толкнул Мальсибера в ответ. — Вернись в канаву, из которой вылез.
— После тебя, флоберчервь, — довольно усмехнулся Мальсибер, скрестив руки на груди, словно добившись нужной реакции от Ориона. Они были словно змеи, всегда готовые укусить друг друга словами, их споры никогда не прекращались. — Или попросишь Малфоя снова тебя прикрыть? Ох, я бедный-бедный Орион Блэк из третьесортной ветви, спаси меня сын богатенького папочки.
— Не смей оскорблять имя Блэков! То, что мой отец не состоит в палате Лордов не делает мою семью второсортной, гиппогриф тебя подери!
Томасу показалось забавным то, как просто было задеть Малфоя или Блэка. Гонт полностью осознавал свою индивидуальность и не нуждался в подтверждении своего статуса. Томас был выше этого.
У них на курсе не было особых фракций или групп по интересам. Девчонки не общались между собой и лучшее их взаимодействие было тогда, когда они просто игнорировали друг друга. Парни же не сильно отличались. Мальсибер словно ненавидел каждого сокурсника и единственные, кого он мог терпеть были Ванесса Паркинсон и сам Томас.Только из-за того, что они попросту игнорировали Мальсибера.
Нотт был тихим и не агрессивным, но также не шёл на контакт с другими. Обычно он просто молча уходил от всех. Сбегал или в уединённое место, или к Гринграсс. Этих двоих тихонь часто можно было увидеть вместе, но особой дружбой они также не отличались. Словно два изгоя, у которых просто не было выбора, кроме как прибиться друг к другу, ведь больше не к кому. Их часто заставали в компаниях сокурсников с других факультетов, что только веселило слизеринцев, мол “а вы точно на тот факультет попали?”
— Прекратите! — раздался жалкий голосок Церис Гринграсс. Девочка подбежала к своим одногруппникам, но не решилась приблизиться слишком близко. Она схватила Абраксакса за рукав мантии. — Не устраивайте драк.
— О, укуси меня пикси, — скорчил жалобную мордашку Мальсибер. — Рохля решила вступиться за Малфоя? Дай угадаю, теперь в тебе проснулась личность гриффиндорца? И на сколько тебя хватит прежде, чем слёзки побегут, плакуша?
Томас не испытывал желания вмешиваться или принимать участие в ссорах, поскольку ему не было интересно доказывать свою правоту или силу другим. Да и не особо требовалось, если быть честным. Но вот сталкивать других, чувствуя контроль, было даже весело. Удивительно, но Мальсибер однажды вступился за страшилу Паркинсон, когда Гонт пустил про неё слух. А Нотта Малфой вообще на дух не переносил, особенно, когда Томас намекнул Блэку указывать на дружбу Церис и Мэтью почаще, сыграв на страхе Ориона к одиночеству.
— Как ты её назвал? — ощетинился Абраксакс и повернулся к Мальсиберу, снова задевая плечом Крауч, которая громко взвизгнула от этого движения.
Орион выхватил палочку и выпустил столп ярких искр в Азила Мальсибера, привлекая внимание других студентов. Гринграсс испуганно отшатнулась и убежала обратно к диванчику, высвободившись из хватки Малфоя, который попытался её удержать. Абраксакс кинул прищуренный взгляд на Мэтью Нотта, который осторожно взял Церис за плечо, нежно поглаживая и успокаивая.
— О, Малфой, ты хотел меня ударить? — округлила глаза Оливия Крауч, с наслаждением растягивая слова. Малфой гневно посмотрел на Оливию, словно не слыша драки Блэка и Мальсибера рядом. — Как низко с твоей стороны.
— Я не… — Абраксас возмущённо выдохнул и вскинул руками. — Не собирался я тебя бить!
Гонт со скукой наблюдал за сценой. Это не было чем-то новым. На секунду он встретился с заинтересованными глазами Мэтью Нотта. Возможно, тот хотел, чтобы Гонт позвал кого-то на помощь или вмешался в перепалку, пока сам Нотт был занят успокаиванием Гринграсс. Жаль, но Гонту было наплевать.
Спор быстро перерос в драку, когда Орион ударил Азила Мальсибера. Абраксакс Малфой и Оливия Крауч начали кричать и подбадривать драчунов, создавая атмосферу напряжения и волнения. Мальчики продолжали биться, нанося друг другу удары и пытаясь показать свою силу. Они были полностью поглощены своими эмоциями и забыли о последствиях своих действий.
Церис Гринграсс, наблюдавшая за дракой, снова решила вмешаться. Она подошла к драчунам и попыталась словесно их успокоить. Но её попытки были безуспешными и она жалко сдалась и расплакалась, уткнувшись в плечо Мэтью Нотта, игнорируя Малфоя, который сразу отвлёкся от драчунов, услышав её шмыганье носом.
Внезапно гостиную ослепила яркая вспышка, и Томас недовольно цокнул, заметив высокую фигуру старосты Слизерина. Шестикурсница недовольно скрестила руки на груди, пронзая замерших парней. Мальсибер пытался пошевелиться, как и Блэк, но заклинание не давало им этого сделать.
— Орион! — прошипела староста, снимая заклинание с парня. — Что всё это значит, негодник? Пустили кентавра в огород!
— Лукренция, — нервозно протянул Орион, приподнимая уголки губ. — Сестрёнка, это не то, о чём ты думаешь. Мы просто общаемся.
— Знаю я, как ты общаешься! — яростно выдохнула Лукренция Блэк, снимая проклятие с Мальсибера. — Быстро успокоились! Не второкурсники, а младенцы.
Мальсибер недовольно цокнул и вышел из гостиной, громко стуча каблуками туфлей. Он и так был самым высоким парнем на потоке, но, видимо, хотел выделить это преимущество ещё сильнее. Орион обиженно фыркнул на сестру и убежал в сторону спальни мальчиков. Церис Гринграсс жалко шмыгнула носом и посмотрела на Малфоя:
— Почему ты их не остановил? — пробормотала она, убирая с плеча свою белоснежную косичку.
— Мальсибер первый начал! — уверенно произнёс Малфой, поправив свой галстук. — Орион правильно поступил, ответив. Выдела, как он дрался? Он бы ему мозги вышиб, если бы не…
— Малфой! — возмутилась Лукренция. — Думай о чём говоришь. Это твой сокурсник!
— Дракл, — Малфой с досадой заметил, как Церис выбежала из гостиной и то, как следом за ней вышел и Мэтью Нотт.
— Идиот, — ласково прошептала Оливия Крауч, скрестив руки на груди. — Это ты так хотел ей понравиться? Она у нас нежный цветочек, идиот. От любого шороха скукожится.
— Мандрагора, — прошипел Малфой. Девочка недовольно закусила губу, и Томас почувствовал, что она подбирала какую-то новую версию словесной перепалки с Малфоем.
Всё интересное закончилось. А скучная перепалка словами была только тратой времени. Томас отошёл от кресла, у которого всё это время стоял, и подошёл к парочке.
— У нас есть время на болтовню? — Гонт вопросительно вскинул бровь, привлекая внимание Абраксакса. — Заканчивай уже или я пойду один.
Оливия Крауч наклонила голову, встречаясь взглядом с Томасом. Он сухо посмотрел в ответ, давая Малфою три секунды на принятие решения.
Эта девочка с блондинистыми волосами и зелеными глазами выглядела так, будто она всеми правдами и неправдами пыталась доказать свою важность и превосходство над другими. Томас считал, что рассказы Малфоя про неё были преувеличенны, но за почти два года признал, что Крауч была не самой приятной личностью, но вполне могла стать полезной. Её высокомерные повадки и надменный взгляд кричали о том, что она считала себя лучше всех вокруг и это можно было использовать. Её улыбка не искрила жизнерадостностью, а скорее напоминала насмешку. Глаза не светились умом и энергией, а выражали обжигающее презрение к окружающим. Она не интересовалась чтением книг и рисованием, а скорее занималась этим, чтобы подчеркнуть своё превосходство. Она не любила носить школьную форму, но делала это только из-за правил, которые ей приходилось соблюдать, чтобы сохранять репутацию хорошей ученицы. Гонт даже признавал, что они с ней в этом похожи, но Томас не хотел рисковать и влезать в передряги, как любила делать Оливия.
— Иду, — насупился Малфой на второй секунде. — Просто некоторым нужно смотреть по сторонам и не выдумывать.
— Просто некоторым нужно научиться манерам, — передразнила его Оливия. — Поучись у Гонта.
Томас подавил желание закатить глаза и пошёл в сторону спальни, куда уже убежал Орион. Нотт и Мальсибер свалили в неизвестном направлении, а значит спальня практически пуста. Гонт не хотел пропускать такой момент, особенно, когда Мальсибер обычно только и делал, что проводил свободное время на своей кровати. И не дай Мерлин, кто-то начнёт чем-то громко заниматься — Мальсибер сразу зверел и бесился, нарываясь устроить новую потасовку. А если Гонт влезет хотя бы в одну и это узнают преподаватели, то сова сразу полетит к Айрис.
А Томас был намерен не создавать проблем Певерелл. Он пообещал быть лучшим и не влезать в неприятности. И он знал, как обещания важны для него, Айрис и Энтони.
— Вылитая мандрагора, я тебе говорю, — пробормотал Малфой, когда поравнялся с Томасом. Абраксакс открыл дверь их спальни, заходя внутрь.— Считает себя лучше всех, а сама и сикля не стоит.
— Ой, заткнись, — закатил глаза Орион, который рылся в своём шкафу, ища сумку для квиддича. — Я сейчас с Паркинсон на тренировке встречусь. Разорви меня горгулья! Я говорю, она этот бладжер мне однажды в голову закинет. И ведь даже мускулом не шевельнёт!
— Бедная Церис, — вздохнул Малфой. — Одна с этими живёт. Она такая сильная духом! Вы видели, как она не побоялась встать между мной и Крауч? Крауч же ненавидит её, но Церис всё равно попыталась остановить нашу перепалку, волнуясь за меня.
— Она просто попросила вас остановиться, — закатил глаза Орион. — И сразу убежала к Нотту, когда ничего не вышло. Ты вообще мог бы и мне помочь с Мальсибером. У нас с ним была настоящая драка, а не простая словесная перепалка.
— Я, — Малфой нахохлился и кинул свою школьную сумку на кровать. — Я был занят своим спором. Неужели ты бы не справился сам?
— Справился бы, если бы сестра не обломала, — процедил Блэк, падая на койку. — Планируете поспать перед астрономией или попытаетесь продержаться?
— Томас? — Малфой присел на кровать, повернув голову в сторону однокурсника.
— Я в библиотеку, — сухо сказал Гонт, убирая свои учебники и листы пергамента в шкаф. Сейчас он явно не смог бы сразу уснуть, а тратить время на обычное лежание не хотелось. Лучше он изучит новый материал и вздремнёт чуть позже.
— Я с тобой, — кивнул Абраксакс. — Сделаю домашку как раз.
Они втроём вышли из гостиной, удачливо никого не встретив из знакомых, и разделились у главной лестницы.
Абраксакс скривился, когда по пути в библиотеку они с Томасом наткнулись на компанию Нотта с Гринграсс. Двое тихонь сидели на диванчиках в коридоре, и парочка гриффиндорцев принялись успокаивать Церис Гринграсс, что вызвало гнев в глазах Малфоя.
— Мерлин, да ничего же не случилось, — буркнул Абраксакс, заходя в библиотеку. — Почему она к грифонам-то убежала? Сейчас близнецы Прюэтты ей мозги промоют про любовь к маглам и испортят девчонку. Это же они были? Поттер и Прюэтты?
— Если ей так легко мозги промыть, значит она не блещет умом. Чем она тебе так нравится?
Томас решил не говорить, что Гринграсс, видимо, уже и Нотта достала. Парень выглядел уставшим и сидел поодаль от Гринграсс, слегка морщась от её всхлипов, что не было видно двоим гриффиндорцам и жалкой слизеринке, ведь он сидел к ним спиной. Зато это прекрасно увидел Томас, решив проигнорировать данный факт. Нотт пытался подружиться с Томасом, но Гонта раздражали такие приставучие люди. И Нотт, словно поняв это, быстро отстал. Жалко, что единственный человек с которым смог сдружиться далеко не глупый, судя по оценкам, Метью — это жалкая Гринграсс.
В итоге Томас с Абраксаксом пробыли в библиотеке около двух часов. Малфой полулежал на столе последний час, скучающе перебирая перья. Когда Гонт закрыл книгу и вернул её на полку, Малфой радостно улыбнулся и чуть ли не в припрыжку последовал за Томасом. Как только они вышли из библиотеки и наткнулись на других учеников, то Малфой молниеносно подобрался, напуская на себя серьёзный вид. Томас подавил желание вздохнуть или закатить глаза, успев привыкнуть к желанию Абраксакса выглядеть взрослым в глазах других. Удивительно, как некоторые верили в этот образ.
Томас остановился и вопросительно вскинул бровь, когда Абраксакс повернул в сторону выхода из школы.
— Мерлин, не делай такое лицо, — поморщился Малфой. — Я говорил, что у тебя не получается вскидывать бровь. У тебя выражение такое словно ты…
— Ты куда? — невозмутимо поинтересовался Гонт. Дракл, он же тренировался недавно перед зеркалом и бровь идеально поднималась. Почему у зеркала это всегда получается, а без него выходит что-то странное? — Я планировал попрактиковаться в гостиной.
— Тренировка Ориона закончилась, — понизил голос Малфой, подойдя к сокурснику. Абраксакс махнул на некоторых учеников в спортивной форме Слизерина, что начали спускаться в подземелья. — Он обещал мне дать покататься на своей метле, помнишь?
Бровь Гонта раздражённо дёрнулась. Малфой твердил, что квиддич глупая игра, после того, как упал с метлы на первом курсе. Парень демонстративно брезгливо смотрел на метлу весь первый курс, а на втором отказался от этого предмета. Но дело было в том, что Малфою нравился квиддич и нравилось чувство полёта. Но из-за своей неудачи он построил образ ненавистника этого спорта.
— Нам нельзя сейчас выходить за пределы школы, — напомнил Гонт, отстранившись от сокурсника. — Уже вечер.
— Ну, пожалуйста, Томас, — заканючил Малфой. — Я знаю, как ты относишься к правилам, но сделай исключение для друга. Один раз. Обещаю, нас никто не поймает!
— Не давай мне обещаний, которых не сможешь сдержать, — процедил Гонт. — Ты же сам мне говорил, что не хочешь больше влезать в неприятности. Что ты такой взрослый. Но сегодня снова встрял в перепалку с Крауч. А Орион повздорил с Мальсибером.
— Слушай, — Малфой скрестил руки на груди и как-то неловко отвёл глаза в сторону. — Я понимаю, что ты у нас не любитель нарушать правила и вообще следишь за своим имиджем, но… Ты бы хоть раз встал на нашу с Орионом сторону.
— Хочешь, чтобы я вёл себя так же по-детски, как вы? — усмехнулся Гонт. Его Мальсибер, Паркинсон или Крауч никогда не трогали. Он не давал им ту реакцию, которую они хотели увидеть, так что они быстро отстали.
— Ты всегда в стороне, — выдохнул Абраксакс, с обидой посмотрев на Гонта. — Это должны быть: Малфой, Гонт и Блэк. Трое против всех. А в итоге ты всегда в стороне и просто скучающе смотришь.
— Я говорил вам обоим не реагировать, чтобы они отстали, — пожал плечами Томас. — Я иду в спальню. Ты закончил?
— Я… — Малфой недоверчиво посмотрел на Томаса и отвернулся. — Ну и прекрасно.
Малфой зашагал в сторону выхода из замка, стараясь незаметно оглядываться. Томас скучающе смотрел на удаляющуюся фигуру. Абраксакс в последний раз обернулся и, поняв, что Томас не собирается идти за ним или останавливать, выбежал из школы, достав волшебную полочку.
Томас Гонт вздохнул. Малфоя поймают. Как и Блэка. Главное, что его эта проблема никак не коснётся.
Он развернулся и пошёл в сторону гостиной, игнорируя встречающихся учеников. Они заговорщически перешёптывались и смотрели на него с интересом и озорством в глазах. Томас любил это, но порой это раздражало. Он что, зверушка в зоопарке, чтобы все его так рассматривали? Да, он ребёнок второго влиятельного человека в Великобритании. Хватит так глазеть! Благо, что он ещё на первом курсе дал многим понять, что не любит, когда к нему лезут с расспросами и похлопываниями по плечу. Он, конечно, не огрызался на них, чтобы не получить проблем, но мысль донести смог.
Школа разделилась для него на три лагеря в этом плане: те, кто хотел с ним подружиться, те, кто ненавидел его за популярность и те, кому было попросту плевать.
Томас планировал пойти в спальню. Если там сейчас только Мэтью Нотт, то проблем не будет. Они вдвоём просто молча займутся своими делами. Если в спальне только Азил Мальсибер, то взаимное молчание также окутает комнату и все смогут заняться своими делами. Мальсибер хоть и не был фанатом Гонта, но их родители работали вместе, и никто из парней не хотел проблем. Варианта, где и Нотт и Мальсибер находились вместе, Гонт не видел. Мэтью не выдержал бы насмешек Азила в свою сторону и сбежал бы из спальни.
Внезапно пустой коридор подземелья перестал быть таким привлекательным местом и Томас скривился, услышав голос Мандрагоры и Бунтарки.
— Некуда деть все эти бесконечно важные советы, да?
— Вдруг ты перестанешь выглядеть, как бездомная, если прислушаешься?
Томас с интересом наклонил голову, встречаясь со взглядами девчонок. Оливия Крауч и Ванесса Паркинсон были словно две противоположности. Крохотная Оливия на фоне жилистой и высокой Паркинсон казалась жалкой. Ванесса выглядела как настоящий бунтарь. Её темные короткие волосы были собраны в лохматый хвостик, а карие глаза выражали агрессию и непреклонность. Она не любила носить юбки и платья, предпочитая более мужской стиль одежды. Её молчаливость и замкнутость на первый взгляд казались застенчивостью, но на самом деле это скорее являлось проявлением её неприязни к окружающим.
Крауч, которая была полезна только благодаря своему имиджу, но совершенно жалкая при серьёзных передрягах или Паркинсон, которая обладала жалким статусом, но полезными внутренними данными? Кто из них был лучше?
— Не лезь ко мне, — процедила Ванесса и толкнула Оливию к стене. Светловолосая Крауч скривилась и попыталась достать волшебную палочку, за что получила звонкую пощёчину от соседки по комнате. Паркинсон кинула последний злобный взгляд на сокурсницу и развернулась, встречаясь со взглядом Гонта. — Что?
— Не боишься, что она на тебя снова нажалуется? — сухо поинтересовался Томас, наблюдая, как Крауч ошеломлённо прижимает свою ладонь к щеке.
— Плевать, — закатила глаза Паркинсон. Она подняла с пола свою квиддичную сумку и прошла мимо Гонта в сторону гостиной. — Кстати, передай Блэку, что если он не прекратит обзываться, то на следующей тренировке бладжер прилетит ему в голову.
— Я не нанимался в совы, — отстранённо подметил Гонт и заметил слабую ухмылку на лице Ванессы.
— Тогда я буду надеяться на пиксильные мозги Блэка, — хмыкнула Паркинсон и удалилась.
Гонт задумчиво глянул на Крауч, что сползла по стене на пол. Из его груди вырвался смешок от мысли, что до Ориона что-то само дойдёт.
Ванесса Паркинсон не стеснялась использовать физическую силу, чтобы получить то, что ей нужно, и её агрессивные повадки вызывали страх у других младших учеников. Удивительно, что Крауч это забыла и решила полезть к Паркинсон. Ванесса не побоялась ударить на первом курсе того же Мальсибера, что уж говорить о нахальной низкорослой блондинке.
— Смешно тебе? — пробормотала Оливия, тихо шмыгнув носом. — Мог бы и помочь.
— Глупо было обзывать её, — безразлично пожал плечами Томас. — Не додумалась, что она тебе ответит? Ты отличница, должна уметь шевелить мозгами. Сколько тебе потребовалось тренировок, чтобы выводить людей из себя каждым третьим словом?
— О, теперь ты у нас заговорил! — процедила Крауч. — Ты же согласился помогать мне!
— Ты видишь здесь кого-то? У нас соглашение ликвидировать драки при чужаках, а не в пустом коридоре. Здесь только слизеринцы ходят, а они в курсе, что наш курс не особо ладит.
— Я подразумевала любые стычки вне гостиной!
— Или те, в которых
ты проигрываешь? Это…
— Ох, всё хорошо, мистер Гонт, мисс Крауч? — раздался голос профессора зельеварения, разносясь эхом о стенки подземелья.
Крауч боязливо посмотрела на Томаса. За одну секунду они словно прочитали мысли друг друга. У них у обоих была определённая репутация, определённые договорённости, о которых они не спешили говорить другим. Томас поморщился, когда почувствовал, как пальцы Оливии проскользнули между его, когда она быстро встала и отряхнула свою юбку.
— Профессор Слизнорт, — доброжелательно улыбнулась Оливия, убирая блондинистые волосы вбок, чтобы скрыть покраснение на щеке. Она встала за Гонтом, обхватив его руку своей, также на половину стараясь скрыться за ним. — Мы просто готовимся к экзамену по Астрономии.
— Я слышал крики, — Слизнорт настороженно опустил брови.
— Оливия сильно волнуется и я решил ей помочь, — Гонт приложил усилия, заставляя уголки своих губ приподняться. Он чувствовал противную вспотевшею ладонь Крауч на своей, что раздражало. Хотелось стиснуть ладонь девчонки в ответ так сильно, чтобы тонкие пальцы сломались, а сама Крауч завопила от боли. — Знаете, чтобы не держать всё в себе.
— Ох, это хорошее решение, Томас, — одобрительно кивнул профессор и почесал подбородок. — Знаете, ваша опекунша, Айрис Певерелл, часто ходила загруженная и всегда брала на себя кучу обязанностей. Я ей всегда говорил, чтобы она как-нибудь вышла и просто покричала, но она всё отмахивалась. Я рад, что она научила вас выражать свои чувства и не копить негатив в себе.
— Спасибо, профессор, — кивнул Томас, не зная зачем благодарит. Но это часто работало на взрослых раньше. Сработало и сейчас.
Как только профессор ушёл, Томас высвободил свою руку и брезгливо вытер о штаны. Он проигнорировал грустный взгляд Крауч и пошёл дальше по коридору в сторону, где скрылась ранее Ванесса. Он быстро преодолел коридоры гостиной, где уже толпились слизеринцы, проходя к своей спальне.
Открыв дверь, Томас заметил Азила Мальсибера, который лежал на своей кровати в темноте. Томас прикрыл глаза и включил магические светильники. Мальсибер зашипел и недовольно посмотрел на Томаса.
— Я тут спать пытаюсь, — карие глаза Азила злобно прищурились. Он провёл рукой по коротким тёмным волосам, которые сильно контрастировали с его бледной кожей.
— В школьной форме? — сухо поинтересовался Томас, закидывая сумку в свой сундук.
— Свали в туман, Гонт, — махнул рукой Мальсибер. — У нас Астрономия через три часа, я хочу выспаться.
— Мне наплевать, — пожал плечами Гонт. — И ты всё равно не уснёшь. Я увидел журнал в твоих руках, так что не ври, что собирался спать.
— Дракл, — пробормотал парень. — Заткнись.
— После тебя, — Гонт сел на кровати, найдя нужный блокнот и перо.
Строгий черный блокнот с зелёными камнями и с кодовым замком был подарком от Айрис. Она подарила его Томасу в прошлом году за идеальные оценки. Обложка была выполнена из искусственной тисненой кожи. Томас знал, что стопроцентная ручная работа делала этот экземпляр уникальным. Собственная разработка Айрис Певерелл. Томас провёл кончиками пальцев по маленькому логотипу “IP” и раскрыл блокнот на нужной странице.
“Не волнуйся, змейка. Это просто презентация. Ложись спать, ты говорил, что завтра экзамен у Дамблдора”
Томас постучал пером по странице, перечитывая последнюю фразу, которую вчера ночью написала Айрис. Собравшись с мыслями, он опустил перо в чернила.
“Экзамен сдал. Осталась астрономия и травология. Как дела дома?”
Томас закрылся пологом кровати, огораживая себя от внешнего мира и мрачной рожи Мальсибера. Зелёные камни мигнули и Томас сразу же вернулся обратно к блокноту. Он лёг на живот и принялся вчитываться в появляющийся текст, подмечая, что почерк был совершенно не похож на аккуратный Певерелл. Буквы были намного острее и предложения под конец уходили куда-то вверх.
“Привет, малой. Айрис задержится, так что сегодня пообщаешься со мной. Как самочувствие и экзамены? Как однокурсники? Нет желания победокурить под конец года?”
“Привет, Тони. Что с Айрис?”
“Просто переговоры после презентации. Иначе бы я не сидел здесь, знаешь же. Должна скоро вернуть с остальными порт-ключом из Атолл Бикини. Большинство мест, где проходят испытания, по вполне понятной причине, находятся далеко от цивилизации. Ты не ответил на мои вопросы. И да, я тоже в порядке, спасибо, что спросил, малой. ”
“С одногруппниками всё как обычно. Проблем нет и не будет. В экзаменах уверен”
Томас не соврал. Ничего нового не происходило, а то, что это подразумевало вечные передряги, Энтони и Айрис было не обязательно знать. Никакой лжи, пусть такого обещания Томас и не давал самому Энтони.
“Не перенапрягайся только. Айрис говорила, что у тебя появилась привычка не спать ночами. Только не говори мне, что ты учишься!”
“У меня сегодня экзамен по астрономии ночью”
“Бедняга. Я выпью за тебя свой стакан персикового сока. ”
“Сомневаюсь, что мне это поможет, но спасибо”
Гонт дотронулся кончиками пальцев до своих губ, чтобы проверить. И правда, уголки его губ в который раз при переписке с Энтони или Айрис, невольно приподнимались. Томас откинулся на спину и прикрыл глаза.
Он мог в точности вспомнить расположения звёзд на потолке в своей комнате. Теперь он знал, что те находились не в случайном порядке, а идеально проецировали звёздное небо, которое открывалось с одной из башен Хогвартса.
Он не знал, сколько времени так и пролежал представляя светящиеся звёзды над своей головой вместо обычного потолка, но слабое зелёное свечение вывело его из полудрёмы и он открыл глаза, вчитываясь в знакомый аккуратный каллиграфический почерк.
“У меня тоже ничего нового, змейка. Планирую освободить себя от работы к твоему приезду, но сам понимаешь, что это иногда невозможно. После экзамена сразу иди спать. Поверь, привычка сбивать режим совершенно не украшает жизнь. ”
Томас узнал время с помощью заклинания и принялся собираться на экзамен. Мальсибер тоже начал кряхтеть и искать своё оборудование, небрежно кидая его в сумку. Гонт закончил первым и вышел из спальни, где наткнулся на ошарашенных Блэка и Малфоя, которые сразу ринулись к нему.
— Ты не поверишь, — заговорщицки прошептал Абраксакс, наклоняясь к Гонту, позабыв о своих обидах. — Я никогда ещё даже не слышал о таких разработках!
— Мы тусовались на квиддичном поле, когда мне показалось, что я заметил какую-то руку в воздухе! — протараторил Орион. — Типа, какого дракла, да? Рука в воздухе. Но я решил проверить и Абраксакс тоже её увидел.
— Мы проследили, и угадай что? — Малфой наклонился ближе и выдержал драматическую паузу. — У Поттера есть что-то вроде мантии-невидимки, разорви меня горгулья! Я увидел, как тот её скинул и пробрался в раздевалку! Он пошёл заниматься, а мы сбежали.
— Мантия-невидимка, представляешь? — Орион восхищённо покрутил руками в воздухе, словно старался найти невидимого человека. — Как в сказке! Я не слышал, чтобы их вообще смогли изобрести.
Гонт удивлённо моргнул. Мимо них прошёл Мальсибер и Малфой с Блэком сразу пошли в спальню, чтобы также взять вещи для предстоящего экзамена. Гонт быстро взял свой блокнот и за секунду отправил Айрис всего одну строчку.
♛ ♛ ♛
Айрис прислонилась к изголовью кресла в своём кабинете в поместье, смотря в глаза Энтони.
— Ты весь день был в своей экипировке? — её горло слегка побаливало, из-за чего говорить приходилось тише привычного. Слишком много пришлось говорить за сегодняшний день: презентация нового изобретения, интервью, переговоры.
— Вдруг что-то пошло бы не так? — пожал плечами Энтони. — Я хотел быть наготове.
Айрис слабо хмыкнула и покачала головой. Она потянулась и тихо застонала, осознавая насколько устала.
— Место было огорожено, никто чужой бы туда не пробрался, — напомнила она и встала, ослабляя галстук и расстёгивая верхние пуговицы рубашки.
— Меня всё равно напрягает его затишье, — махнул рукой Долохов, забирая чёрный блокнот со стола Айрис. Они вместе вышли из её кабинета, начиная спускаться в гостиную на первом этаже. — Два года прошло, а он ничего не предпринимает против тебя.
— Нам же на руку, — усмехнулась Айрис. — Затишье перед бурей или нет, но главное, что он дал нам время.
— Или ему самому оно было нужно, — подметил Энтони. — Ты же тоже чувствуешь это? Что что-то грядёт?
Германия, нарушая соглашения, оккупировала оставшуюся часть Чехии и Моравию. Немецкие войска вошли в Прагу. Богемия и Моравия были объявлены протекторатом Германии. Англия и Франция не предприняли никаких ответных мер. В начале июня начнутся дипломатические переговоры Великобритании и Франции с СССР в Москве. Пока мир Айрис не затронула война, но сколько таких мирных деньков осталось? Пока борьба шла только в магловком мире, а Грин-де-Вальд то появлялся, то исчезал.
Айрис плюхнулась на диван, замечая на столе в гостиной несколько иностранных газет, которые ей не принадлежали. Она вскинула бровь и Энтони проследил за её взглядом. Потерев шею, он присел рядом с ней.
— Я захотел узнать, как обстоят дела в Италии, — неловко признался он. — Заказал несколько газет, но…
Айрис наклонила голову, заглядывая в его глаза. Он улыбнулся и покачал головой.
— Я, видимо, начинаю забывать итальянский, — хмыкнул он. — Натали учила меня английскому и позже мы стали говорить только на нём. Я и не думал, что чтобы сейчас прочитать газету мне потребуется переводчик.
Айрис захотела сказать, что Энтони следовало побольше практиковаться в итальянском и не забрасывать его, ведь это было неплохим навыком. Знание языка было намного лучше заклинания переводчика. Но она только кивнула и откинулась на спинку дивана.
— Забывай дальше, — сказала она так, словно это не имело никакого значения. Как будто это было чем-то естественным и неизбежным.
Улыбка, которая появилась на губах Энтони, была короткой и несколько неестественной, словно он попытался улыбнуться, но не смог продлить этот момент. Тем не менее она была теплой и искренней, хоть и прошла очень быстро.
— Ты никогда не думала сбежать? — внезапно спросил он. — Начать жизнь заново в новом месте?
— Нет, я не привыкла сбегать, — вздохнула Айрис и прикрыла глаза. — Я думала, ты тоже разучился этому. К чему этот вопрос?
— Я не хочу думать, как всё может закончиться.
Айрис закрыла глаза и протянула руку в сторону Энтони, безмолвно спрашивая разрешение. Он положил свою ладонь в её, и Айрис начала задумчиво перебирать его пальцы. Ногти мужчины были обгрызены, она отчётливо чувствовала заусеницы. Певерелл была уверенна, что если бы поднесла его пальцы к своему носу, то смогла бы уловить запах табака.
— Не думай, тебе это вредно, — прошептала она, переплетая их пальцы. Она оставила ладонь Долохова сверху, чтобы мужчина мог высвободить свою руку в любой момент.
— Я не могу не думать, — услышала она тихий голос Тони. — Я не хочу войны. Не хочу смертей наших друзей и знакомых. Не хочу хаоса, когда только обрёл свой дом.
Дом? Энтони Долохов считал это место своим домом? Строение из камня и дерева, где он остался? Или он имел в виду людей? Что для Долохова значило это слово? Дом может быть источником утешения и покоя, но также тюрьмой. Олицетворять защиту от внешнего мира, но и ограничением свободы. Быть местом надежды и тепла, как и источником страдания и отчуждения.
Нет, это место, где бьется собственное сердце, где разум и личность принадлежат тебе, где каждый предмет имеет свой смысл и историю. Это место, где можно ощутить себя в безопасности, как за крепкой стеной. Близкие люди, которым доверяешь, которые разделяют радости и горести. Они делают дом особенным, где каждый миг становится ценным. И Айрис была рада, что в один момент разрешила себе это почувствовать.
И Тони был тем, с кем она была готова поделиться такой жизнью. Тони был тем, с кем она была готова поделиться своей жизнью.
— Твоя жизнь всегда была войной, — осадила его внезапно Айрис, ошеломлённо моргнув от своих мыслей. Она закрыла глаза и вздохнула, возвращая себе спокойствие. — Борьбой за жизнь.
— Но раньше это не затрагивало других. И с моей смертью всё могло закончиться.
— Но ты не умер, — огрызнулась Айрис и открыла глаза, чтобы недовольно посмотреть на Энтони. Но, заметив какую-то грусть в его глазах, сразу осеклась. — Не думай об этом. Мы убьём их первыми, как только они себя выдадут.
— Все умирают, Айрис. Этого не избежать, — нервно усмехнулся Энтони.
Он высвободил свою руку и подобрал под себя ноги, чтобы сесть перед Айрис. Она инстинктивно скопировала это движение, непонимающе опустив брови.
— Но смысл в том, чтобы отложить смерть как можно дальше. Или вообще отложить на вечность, — слишком быстро произнесла она, словно боялась, что её прервут или перебьют, что было глупо. Тони никогда не прерывал её, когда понимал, что ей важно выговориться. Айрис набрала воздуха в грудь, стараясь говорить в своём обычном медленном и спокойном темпе, но слова продолжали вылетать со слишком большой скоростью. — Не говори так, словно мы проиграем.
— Жизнь — это поиск того, ради чего стоит жить, — успокаивающе произнёс Энтони. — Смерть за нечто стоящее. Ничто не вечно. Это неопровержимая правда.
— Не смей, — прошипела Айрис, ударяя Долохова в плечо. — Не смей мне говорить такие вещи, Энтони.
В комнате воцарилась напряженная атмосфера, словно в любой момент могло произойти что-то необратимое. Наконец, Энтони поднял глаза:
— Ты же понимаешь, что рано или поздно кто-то из нас уйдёт первым, а другой должен будет отпустить? — внезапно сказал он медленно и размеренно, словно репетировал эти строки не один день. — И я не хочу быть тем, кто отпустит.
Айрис отодвинулась и нечитаемым взглядом уставилась на мужчину.
Между ними повисла мрачная тишина, словно плотный туман, который скрыл бы всё вокруг. Она подавила даже самые слабые звуки и заполнила пространство своей непроницаемой пустотой.
— Я хочу, чтобы ты пообещала, что дашь мне самому решать некоторые вопросы. Что будешь уважать мои решения, как я уважаю твои, — спокойно продолжил говорить Тони. — Ты же знаешь, что я не могу? Просто не могу смотреть, как ты рискуешь собой? Что не могу позволить тебе…
Тони положил свою руку на её, и Айрис поняла, что дрожит.
— Ты обещал остаться, — прошептала она. — Я не дам тебе умереть.
Он взял её руку и сердцебиение Тони застучало под кончиками пальцев Певерелл. Каждый импульс был подобен толчку, который проходил по её руке, чтобы соответствовать оглушающим раскатам грома в её собственной груди.
— Ничто не вечно, Айрис, — Энтони сделал паузу, а затем улыбнулся. — Но только смерть сможет помешать мне нарушить моё обещание. Делай, что хочешь. Я буду рядом, поддержу и помогу. Буду на твоей стороне. Только не умирай. Не уходи первой.
И в этом взгляде, этой улыбке было столько агонии, переживаний и мольбы, что Айрис не смогла сдержать своего порыва. В этом мгновении он был полон страха и решимости. Она со злостью сжала зубы.
— Вместе и без конца, — почти прорычала она.
— Правильно до конца, в курсе? — пробормотал Тони. — До конца.
Но не факт, что вместе?
— Не будет здесь конца Долохов, — усмехнулась она. — Ты застрял со мной на вечность.
Айрис отодвинулась и запустила руку в свои распущенные волосы, стараясь успокоить свои дыхание и сердце. Она почувствовала, как Тони осторожно обнял её за плечи.
— Я тоже боюсь, — прошептал он ей на ухо. Айрис придвинулась ближе и надавила на него. Долохов поддался и лёг на спину, позволяя Айрис растянуться на нём.
Она закрыла глаза и сосредоточилась на знакомом запахе Энтони вокруг неё.
— Это будет слишком, если я попрошу тебя остаться? — устало пробормотала она, чувствуя, как усталость завладевает её телом. Но она была готова сразу встать, если такое положение дел доставляло Энтони дискомфорт. В конце концов он никогда не спал с кем-то в таком тесном физическом контакте за последние годы. — Ты слишком удобный, знал? Полежи со мной.
Энтони напряжённо молчал некоторое время, взвешивая все «за» и «против» в своей голове. Он позволил Айрис это на две или три минуты, но затем пожал плечами.
— Если ты собираешься спать, то ложись спать, — пробубнил он. — В кровать.
— Не хочу.
— Ты не маленький ребёнок. — Энтони снова пожал плечами, пытаясь растормошить Айрис. — А я не предмет мебели.
— Ты человек, я в курсе.
Айрис досчитала в голове до трёх и предприняла попытку встать. Но почувствовала руку Долохова на своей спине и замерла. Она не стала скрывать улыбку, когда снова легла на тёплого мужчину.
— Как ребёнок маленький, — вздохнул он спустя пару минут и Айрис почувствовала, как тело мужчины расслабилось. Он оставил руку на её спине, начиная другой перебирать её чёрные волосы. — Тебе сколько лет?
— Я уже давно взрослая, — еле ворочая языком, произнесла она. — Там где-то в Хогвартсе ходит наш ребёнок, помнишь?
— Я не настолько стар, чтобы страдать потерей памяти, — хмыкнул Долохов, зарываясь рукой в волосы Певерелл. Он убрал руку со спины Айрис, нащупал её ладонь и взял, переплетая их пальцы. — Ну, не после всего. Раньше были, конечно, такие огрехи, но сейчас…
— Тони, — едва слышно пробубнила Айрис. — Успокойся уже.
♛ ♛ ♛
“Что ты знаешь о мантиях-невидимках?”
