♛ ♛ ♛
Айрис вела себя… странно. Томас не мог по-другому описать её состояние. Подходили такие прилагательные как: уставшая, взвинченная, занятая или напряжённая, но лучше всего именно странная. Она постоянно пропадала и редко отвечала на его сообщения. Томас продолжал переписываться с Энтони, но он быстро понял, что мужчина сам мало знает и также очень часто занят. Больше всего Томаса удивлял их последний нормальный диалог с Айрис, когда он ещё находился дома на каникулах. Айрис просто отдала ему мантию и приказала хранить в том месте, где никто не найдёт. Приказала никому не говорить о ней и взяла с Томаса обещание. Мантия-невидимка хранилась в его сундуке в потайном отсеке, на который Томас наложил пару проклятий. Они бы не остановили опытного волшебника, но Гонт решил, что это лучше, чем ничего. Возможно, это была попытка продемонстрировать Томасу своё доверие. А может, это был какой-то странный план Айрис, который Томас не мог разгадать. Тем не менее, это стало ещё одной причиной, из-за которой Томас сильнее загорелся желанием отыскать Тайную Комнату Слизерина. Салазар просто не мог не оставить где-то свои книги или записи. Тайная комната была обязана хранить в себе страшные тайны и Томас был намерен их узнать и подчинить. — Это просто непостижимо! — отвлёк Томаса голос профессора травологии. — Уму непостижимо, честно! Это демонстрация вашего недалёкого ума или неуважения ко мне, мистер Мальсибер? Воздух в теплице Хогвартса был наполнен сильными ароматами, а свет без проблем проникал сквозь стекла. Магическое растение, известное как "Лунный Лепесток", было предметом изучения на сегодняшнем занятии. Это растение имело голубые лепестки, которые светились ночью, отражая лунный свет. Листья растения обладали способностью лечить усталость и укреплять дух. Его изучение требовало особой осторожности, так как его магические свойства могли быть опасными, если не использовались правильно. — Я могу понять, когда вы не просматривали даже свои конспекты, не говоря об учебнике, мистер Мальсибер, — профессор Сильванус Кеттлберн недовольно скрестил руки на груди. — Я без понятия, что вам поставить за этот ответ, который даже на “Тролля” не тянет. Забавно, когда преподаватели говорили что-то вроде "я могу сказать, когда вы не читали книгу". Нет, они не могли. Учителя не обладали способностями к Легилименции, не были способными проникнуть в головы своих учеников и проверить, читали ли они учебники или просто делали вид. Томас знал, что это всё просто блеф — учителя были простыми людьми и иногда им просто приходилось давать оценки наугад. Томас даже не открывал книгу, он едва скользнул взглядом по парам заметок, и Сильванус Кеттлберн поставил ему “Превосходно”. Профессор покорно стоял на коленях перед троном Томаса, даже не подозревая, что он был рожден из лжи. Жаль, Азилу Мальсиберу не повезло с мозгом и ртом, что помешало ему обмануть учителя или просто прикинуться соображающим человеком. — Рассажу сладкую парочку! — пригрозил профессор Ориону и Абраксасу, которые тихо давились от смеха из-за сконфуженного лица Мальсибера. — Рты закрыли, а учебники открыли. Ваши оценки также оставляют желать лучшего, юноши. Берите пример с мистера Гонта и мисс Крауч. Его однокурсники, с их бесконечными разговорами и шумным смехом, казались Томасу лишь отдаленным гулом, который он не желал слышать. Они были слишком дружными, слишком общительными, и это только усиливало его чувство отчуждения. Но Томаса это перестало волновать. Какая разница, любил он однокурсников или нет? Они могли быть полезны и Томас не собирался это игнорировать. Эта истина придавала ему энергии жить в этом раздражающем мире. Как только стал слышен звон колокола, все быстро начали собираться, намереваясь поскорей скрыться от эмоционального профессора травологии. Томас успел заметить, что в этот раз не повезло Абраксасу, которому профессор преградил дорогу. — И чем он болеет? — услышал Томас гневный голос профессора. — Воспалением хитрости? — Нотт снова не появился на занятиях, — проворчала Оливия Крауч рядом с Гонтом. — Поговори с ним. Мы не можем вечно его прикрывать, пусть хотя бы сходит в больничное крыло. Нотт? Нотт мог стать интересным. Мерлин, Томас ожидал, что парень станет интересным, но нет. Нотт стал просто пустым местом в его голове, ничего не значащим и бесполезным. Какая Томасу разница, как себя чувствует бесполезная вещь? Скучно и разочаровывающе. Да, Нотты были полезны, как род, но Метью было плевать на будущее. А Томасу было лень тратить на него время. Томас бесцветно пожал плечами и остановился в далеке от теплицы, решив дождаться Малфоя. Орион остановился рядом и накинул на компанию согревающие чары, чем заслужил признательный кивок от Томаса. — Не обязан, — сухо ответил Гонт Крауч. Орион одобрительно закивал и начал махать Абраксасу, привлекая внимание сокурсника. — Но он только тебе отвечает, — простонала Оливия. Гонт снова безразлично пожал плечами и двинулся дальше, чтобы успеть на следующий урок. Крауч поплелась рядом, причитая где-то на заднем плане. Оливия Крауч? Раздражительно и назойливо. Малфой был лучшим соседом из всех, так что выбор парты на трансфигурации был очевиден для Томаса. Привычно и предсказуемо. Орион тоскливо сел сзади них, но, заметив несколько синих галстуков рядом, сразу улыбнулся и стал выискивать глазами Дилана Эйвери. Всего лишь повторение одних и тех же действий. Каждый день пролетал мимо, как копия предыдущего. Школа, урок за уроком, словно бесконечный цикл однообразия. Томас любил учиться, но не так. Не с другими детьми. Ему было скучно в классе, где дети беспокойно шумели, а учителя повторяли одно и то же. Он предпочитал учиться самостоятельно, в тишине своей комнаты, где мог вдумчиво погружаться в увлекательные книги и узнавать новое. А может быть, в этой скучной рутине есть какой-то смысл, который он просто не видел. Или он просто устал от этой бесконечной повторяемости и ищет что-то более острое, что-то, что заставит его почувствовать настоящую жизнь. — Сколько тебе нужно времени, чтобы быть готовым через 10 минут? — поинтересовался Томас у Абраксаса, когда до конца урока оставалось несколько минут. — Готовым для чего? — усмехнулся Абраксас и заинтересованно посмотрел на Томаса. Слишком просто. Абраксас был готов многое отдать, чтобы у Томаса появилось свободное время, чтобы потусоваться вместе. Обычно, Гонт прикрывался своей усложнённой программой, которая требовала дополнительной подготовки. Но для его нового плана нужен был помощник. — Получи доступ в запретную секцию. Встретимся там, — шепнул Томас и отвернулся. Любопытство Малфоя можно было почувствовать в воздухе, но это было легко игнорировать. Абраксас без проблем сможет получить пропуск у Слизнорта или профессора по магическим существам. Оставалось надеяться, что парню хватит ума сбегать в подземелья, а не ринуться на улицу. — Ориона и Дилана возьмём с собой? — тихо спросил Абраксас. — Потом. Сейчас только ты и я. Почему-то этот факт не сильно расстроил Малфоя. Наоборот парень только довольно усмехнулся и быстро ретировался, стоило колоколу оповестить о конце занятия. Томас махнул Ориону и Дилану рукой, намекая не следовать за ним и Абраксасом, и покинул классную комнату. Коридор был заполнен шумными учениками и Томас быстро повернул в другую сторону. Лучше он потратит пару минут, но прогуляется по относительно тихой части Хогвартса. Почему школа должна быть такой скучной? Ведь узнавать новое было интересно, но почему это должно быть связано с монотонными лекциями и стандартными учебными программами? Томас бы смог сделать всё намного лучше. Томас искренне скучал по тишине дома и личному пространству. — Гонт! — резко окликнула его Паркинсон, что заставило Томаса развернуться и попытаться заинтересованно вскинуть бровь. Лицо Паркинсон не дрогнуло. Мерлин, неужели наконец начало получаться? Нужно будет опробовать перед Абраксасом. Затянувшееся молчание начало раздражать. — Паркинсон? — сухо уточнил Томас, намекая Ванессе начать говорить. Ванесса Паркинсон? Резко, угрюмо и коротко. Интересно, сказал бы Томас, если бы не чувство скуки, которое охватывало его при виде сокурсницы. Ванесса была хмурой и эмоциональной, как Крауч, но только отвечала не гневным и бесполезным шипением, а ударом. — Мне нужно поговорить, — быстро сказала она. — Сколько ты знаешь о делах своей матери? Томас невольно моргнул. — Айрис? — Да, — сконфуженно нахмурилась Паркинсон. — Что ты знаешь о том, как обстоят дела на самом деле? Ванесса, как обычно, выглядела как настоящий бунтарь. Её темные короткие волосы были собраны в лохматый хвостик, а карие глаза выражали непреклонность и агрессивное ожидание ответов. Она выглядела как та, кто только вернулась с квиддичного поля, а не как ученица, которая просидела три занятия в школе. Томас изучающе наклонил голову: — Что ты хочешь услышать? — Мой брат, — лицо Паркинсон скривилось. — Он захотел участвовать в эпицентре. Мне нужно знать… Ванесса нервно прикусила губу и затихла. Мерлин, это ему или ей нужен этот разговор? Томас вымученно вздохнул: — Знать что? — Волшебники гибнут, — прошептала Паркинсон, начиная оглядываться, — но это не особо афишируется. Везде пишут, что ситуация стабильна, что мы не проигрываем, но тогда почему это длится так долго? Пожалуйста, Гонт, если тебе что-то известно… — Ты считаешь, что я тебе расскажу? — невольно усмехнулся Томас, что заставило Паркинсон отступить на шаг назад. — Что мне за это будет? — Гонт, — поражённо раскрыла глаза Ванесса, — я просто хочу знать, что с моим братом всё будет хорошо. Я знаю, что мы особо не общались до этого, но, как ты можешь… — Тебе нечего мне дать, — скрестил руки на груди Гонт. — Поэтому просто отвали. Кулаки девочки сжались, но через секунду она дрогнула и прищуренно посмотрела на него. Ванесса несколько секунд его изучала, прежде чем её лицо побледнело и исказилось какой-то больной и понимающей улыбкой. — Мерлин, — отчаянно прошептала Паркинсон, — да ты сам ничего не знаешь. Ложь. Энтони ему всё рассказывал. Не в деталях, к сожалению, но суть. И Томас мог понять даже сквозь тонну шуток Энтони, что всё не радужно. — Как тебе не страшно? — пробормотала Паркинсон. — Имя мистера Долохова тоже было в списках. Как ты можешь быть таким спокойным? — Это тебя не касается, — отвернулся Томас. — Иди по своим делам и прекрати тратить моё время, Паркинсон. Нет. Эта Паркинсон совершенно ничего не знает. Сейчас у него есть более важные вещи для рассуждения. Айрис сказала, что всё под контролем, значит так и есть. Томас не собирался дать чувству беспокойства прорасти у себя в груди. Скрипторий Салазара Слизерина. Именно это сейчас волновало Гонта, а не война, которая бушует за стенами замка. Скрипторий, который должен был находится рядом с Тайной комнатой, был на первом месте, а не переживания за Айрис и Энтони. Томас сжал медальон Слизерина под рубашкой и уверенно зашагал в сторону библиотеки, где его должен был ждать Абраксас.♛ ♛ ♛
Энтони вздохнул и откинулся спиной на стену, рассматривая мужчину, который был прикреплён к стулу. Он не любил таких дерганых, громких и резвых. Поэтому первым делом Энтони выбил мужчине пару зубов, намекая тому быть тихим. Жаль, что нельзя было наложить на него заглушающее заклинание, чтобы случайно не пошатнуть магическую защиту. В перчатку без пальцев прилетел нужный кинжал. Тони обожал эту разработку Айрис. Удобно. Забавно, как волшебники верили в магию. Думали, что если защищаться ментально, то победят. Может, к ним нельзя применять Легилименцию, может, они даже под Империусом не выдадут свои секреты, но Энтони не нужна волшебная палочка, чтобы враг сам рассказал ему всё, что знал. Это было искусством. Настоящей наукой. Нужно было настолько поломать мозг человека, задеть определённые нервы, чтобы защита дала трещину. Чтобы человеку казалось, словно его мозг плавился, и он перестал соображать. Медленно и элегантно вырезать его желание жить, чтобы разрушить связь между языком и мозгом. — Ты долго ещё будешь с ним возиться? — поморщился Люк. — Давай уже выясним последнего члена группировки и свалим от сюда. Долохов кивнул и подкинул клинок в руке. Мужчина поднял на него опухшие глаза и болезненно захрипел. Он словно попытался уменьшится, но путы на руках и ногах не давали ему пошевелиться. — Последнее имя и всё кончится, — Энтони взял лицо мужчины одной рукой, поднимая вверх, едва различая влагу, отражающуюся в тусклых голубых глазах. Он говорил тихо и спокойно, чтобы побудить человека к ответу, осторожно выдавливая истину из трещин сознания. Чтобы мужчина поверил, что признание положит конец страданиям. — Имя. Просто имя. Энтони резко вонзил кинжал в бедро мужчины и медленно прокрутил. Он знал, что не задел артерию, но времени с каждым ударом и ранением становилось меньше. Это наука. Но он не похож на человека, которого раньше называл отцом. Он делает это не ради удовольствия, а ради защиты. Энтони просто пытался заставить человека перед собой говорить. Энтони отрезал ещё один палец, продолжая спокойно шептать мужчине свой приказ. Энтони уже планировал дойти до глаз человека, даже схватил его за волосы и приподнял, но остановил кинжал в паре сантиметрах от голубой глазницы. — Амелия, — прохрипел мужчина на грани своей жизни и умоляюще посмотрел на Энтони. — Она пошла мстить за смерть брата. Глупая девчонка. Прошу, не тр… Глаза мужчины остекленели, а грудь окончательно замерла. Энтони разочарованно отпустил волосы мужчины и голова безжизненно ударилась о грудь. Неужели он переборщил? Дракл, он мог вытянуть больше информации. Энтони прикусил губу, почувствовав вкус крови, и это помогло прийти в себя. Он моргнул и качнул головой, словно очнувшись ото сна. Долохов махнул кистью, заставляя кинжал очиститься от крови о свои штаны и влететь в ножны. — Мерзость, — пробормотал Люк, который стоял, прикрыв рукой рот, уже долгое время. — Я думал, что вид крови тебя должен привлекать, — слабо хмыкнул Энтони и принялся очищать себя с помощью магии. — Я выполнил план? — Да, — кивнул Люк и открыл дверь, чтобы поскорей покинуть темную темницу. Дождавшись Долохова, он двинулся вперёд, очистив одежду Энтони заклинанием. — Я недавно ел. И меня не привлекают… такие тела. Представь, словно прекрасный стейк кто-то пережевал и выплюнул, а после предложил тебе на обед. Фу, нахуй. Мерзость. Они поднялись на верхние этажи и прошли в кабинет Ричарда Принца, чтобы передать отчёт. Энтони никогда не умел их составлять и Люк был просто идеальным напарником в этом плане. Ричард устало кивнул и слегка улыбнулся им, когда заметил в своём кабинете. Он взял отчёт из рук Мояртиза и напомнил дату следующего собрания. Эти собрания не такие, как думал Энтони. Вместо того, чтобы сфокусироваться на важных деталях, все просто лили воду, повторяя одни и те же аргументы. Снова и снова. Все шаги очевидны, как считал Энтони, но все просто ходили вокруг да около, боясь ответственности за принятие решений. Или Энтони просто недостаточно умён, чтобы понять, зачем так долго рассуждать. Он никогда не кичился продумыванием планов, опираясь больше на инстинкты и интуицию. Люк начал быстро пересказывать Ричарду содержания отчётов, и Энтони решил прислушаться к связи. Он прикрыл глаза, стараясь нащупать тонкую, едва ощутимую нить внутри. Но ничего не отыскал, кроме тишины. Так всегда было, когда они находились слишком далеко, но Энтони всё же надеялся, что Певерелл была в Министерстве. — Пока нет никаких заданий, так что можете отдохнуть, — наконец сказал Ричард. — Вас и так практически месяц мотало из одного места в другое. — Где Айрис? — поинтересовался Энтони. — Отбыла в Дюнкерк, — поморщился Ричард. — Помогает с эвакуацией, размещает антитрансгрессионные поля, активирует усиленные порт-ключи... — Она работает на передовой? — нахмурился Долохов. — Не совсем, — покачал головой Ричард. — Просто помогает британским волшебникам. Знаешь, мы не особо вырываемся вперёд, а она сильная волшебница. И для маркетинга это неплохо работает. Принц встал и махнул рукой, намекая, что Мояртизу и Долохову пора. Люк и Тони вышли из кабинета, переглянувшись. — Меня значит отсылает подальше, а сама во всём участвует, — пожаловался Энтони другу. Встряхнувшись, он вытер ладони о штанины. — Ничего не понимаю. — Она тебе не сказала? — Люк, заметив опущенные брови Долохова, примирительно поднял руки вверх. — Понял. На меня только не психуй, я тоже не в курсе был. Может, она хочет подняться в глазах народа, кто знает? — О чём ты? — Ну, мы уже больше полугода, как открыто боремся с Грин-де-Вальдом, но пока особо не одерживаем побед, — пожал плечами Люк. — Знаешь, люди начинают шептаться. — Айрис изначально говорила об угрозе, — ощетинился Энтони. — Если бы её послушали раньше… — А если бы Министр не пошёл защищать другие страны? — заметил Люк. — Грин-де-Вальд не трогал Британию. Некоторые начинают считать, что мы должны были просто сидеть в своей стране, а не идти умирать за чужую землю. — Просто ждать удара? — вспылил Энтони. — Мерлин. Рано или поздно он придет в Англию и спросит, поддерживаем ли мы его. И убьет тех, кто не поддержит его идеалы. Он думал, что хорошо знал Айрис, но сейчас он никак не мог понять её мотивы. Она действительно делала это, чтобы удержать свою репутацию? Энтони слышал, что Министр Магии тоже посещал места сражений, поддерживая боевой дух, но не участвовал в боях. — Дело даже не в том, что люди думают о её некомпетентности, — осторожно сказал Люк. — Стало известно, что она хороший боец. Гениальная, амбициозная, сильная? Начинает появляться слушок о том, что она сможет победить Грин-де-Вальда, как и Дамблдор. Они начинают понимать правду. — Правду? — Признайся, что тоже испытывал это. Айрис пугает. Поражает, воодушевляет, но пугает, — пожал плечами Люк. — Мы пошли за ней, потому что она говорила уверенно, казалась сильной. Но я не поверю, что при этом никто её не боялся. Долохов остановился у каминов и глубоко вздохнул, успокаиваясь. — Ты боялся Айрис? — усмехнулся Энтони. — Разве она не помогла тебе? Мерлин, вы учились на одном курсе, ты знаешь её с одиннадцати лет. — А ты знаешь, какие слухи ходили у чистокровных о Певереллах, когда она поступила? Она не испугалась вампира, словно я был мелкой сошкой, — пробормотал Мояртиз. — Я был нестабилен. Я ей безумно благодарен, но я её боялся. Я чувствовал, что она просто избавится от меня, если я облажаюсь. И я слышал слухи, которые гуляли среди Теней. Одна из лучших учениц Хогвартса, самый молодой заместитель Министра Магии, та, кто не побоялась противостоять Фоули, руководитель самых продвинутых военных разработок. Она словно никогда ничего не боялась. И это… Мояртиз покачал головой: — Когда никого не боишься, то начинают бояться тебя, — тихо сказал он. — И Айрис боятся. Энтони поморщился. Как Айрис вообще можно бояться? Она же не какой-то монстр. Все люди чего-то боялись. Айрис была не исключением. Пусть Энтони и не мог сказать точно, чего именно боялась Айрис. Действительно, если человек ничего не боялся, то мог пугать. Но если человек ничего не боялся, не значило ли это, что страх в нём больше, чем он? Человек не осознает, что его жизнь ограничена стенами страха и не может представить, как было бы жить без него. Он не замечает, как страх влияет на его решения и поведение, и не понимает, что он может быть свободен от этого тяжкого бремени. Могла ли Айрис стать такой безразличной к окружающему миру и своим эмоциям, что перестала бы испытывать страх перед любыми событиями и людьми? Она могла быть настолько оторванной от своих чувств, что уже не знала, что такое страх? Страх стал бы частью рутины, как зубная щетка или завтрак. Нет. Она могла не проявлять свои эмоции и уязвимость, предпочитая выглядеть как ничего не боящийся человек, но Энтони знал, что Айрис могла бояться. Ничего и никогда не боятся только мёртвые. — Хочешь пойду с тобой? — Люк прислонился плечом к плечу Энтони. — Билл в городе. Посидим втроём, отдохнём. Мило, что Мояртиз понимал насколько Долохов не хотел сейчас находиться в шумных и людных местах. — К кому? — Ну, я ещё не успел заново снять квартиру здесь, — хмыкнул Люк. Мояртиз первые годы путешествовал с Биллом, который вступил в профессиональную квиддичную команду, и они жили вдвоём в съемных квартирах. Позже из-за работы Люку пришлось снимать квартиру в Лондоне, но последние полгода их с Энтони мотало по миру и Мояртиз перекантовывался в мотелях. — Можем к Биллу, но ты же знаешь, какая там драконья берлога. Энтони хотел предложить посидеть в поместье Певереллов, но поймал небольшую заминку. Раньше он считал, что не имеет право приглашать кого-то в дом Айрис. Но прошло много времени с того момента, когда он сомневался. Это и его дом тоже. — Я предупрежу Айрис, — улыбнулся Тони. — Конечно, — усмехнулся Мояртиз и стиснул плечо Энтони, сразу же отстраняясь. Бил выглядел по-настоящему счастливым, когда увидел лица своих лучших друзей. Энтони не понимал, чем они с Люком так привлекали Форда. Билл Форд был безумно общительным и обрёл популярность у фанатов квиддича. Форд был ростом под два метра и, учитывая его телосложение, мог бы с легкостью разломать человека голыми руками на две половины. С самого первого дня, как Энтони появился в Хогвартсе, Форд вел себя раздражающе дружелюбно и жизнерадостно, что зацепило Долохова. Бил Форд не обращал внимания на хмурость и недоброжелательность Энтони, пропускал едкость сквозь пальцы и только улыбался, продолжая шутить. Таких людей любили. Но вот Билл сидит с язвительным мелким Люком и уставшим Энтони, не выглядя ничуть не опечаленно, хотя мог спокойно проводить время со своей квиддичной командой или вообще найти друзей получше. Например, заменить Энтони на кого-то более чистого. — Ты продолжаешь писать? — с улыбкой поинтересовался Билл, когда заметил дневник, который Энтони выложил из своей дорожной сумки. — Да, оказалось неплохой идеей, — признался Энтони, отвлёкшись от написания сообщения Айрис в другом блокноте. Он дописал сообщение о том, что Бил и Люк побудут у них дома некоторое время и отложил блокнот. — Это помогает… Энтони неопределённо покрутил ладонью в воздухе, чем вызвал громкий смешок Форда. — Переосмыслить и понять некоторые моменты? — наклонил голову Билл, поймав взгляд Энтони. Долохов кивнул. — Круто. Дашь почитать, что вышло? Если захочешь, я не настаиваю. — Может, — пожал плечами Долохов. — Это… — он снова покрутил ладонью в воздухе, стараясь подобрать нужное слово, и Мояртиз закатил глаза. Люк и Билл понимающе молчали, ожидая. Энтони даже стало неловко от того, какими понимающими стали его друзья. — Всё в порядке, — кивнул Билл. — В этом и был смысл моего подарка. Тебе сложно говорить, но ты можешь писать. Я рад, что тебе это помогает. Можешь просто сжечь, когда страницы закончатся, тебе не обязательно кому-то показывать то, что ты пишешь. Тони слабо улыбнулся и положил дневник на прикроватную тумбочку. Он словно стал простым человеком. Чистым и незапятнанным кровью. Простым человеком, который собрался провести время с близкими друзьями. Может, он и не был хорошим, но он точно был счастливым в этот момент, позволяя себе расслабиться после тяжёлых дней. Он пытался быть хорошим человеком. Билл однажды сказал ему, что хорошие всегда побеждают. Когда Тони сказал это Айрис, то она просто сухо улыбнулась и промолчала. Каллидора недавно написала Энтони, чтобы он не опускал руки. Что они обязательно победят и нужно просто быть сильными. Все верили в победу. Многие верили, что именно они здесь “хорошие”, которые пытались бороться со злом. И только в глазах Айрис, по которым он безумно скучал, Тони видел эту холодную понимающую сталь. Не хорошие люди побеждали в войнах. Просто победители всегда называли себя героями. В этом мире не было правды. Правда приходила в будущем и переписывала ту, что есть сейчас.♛ ♛ ♛
Томас сидел в своём новом костюме и скучающе смотрел в окно. Он уже давно рассмотрел и изучил интерьер комнаты: свечи разных цветов, всевозможные камни и кристаллы, маленькие зеркала, прикрытые лоскутками ткани, прозрачные шары, сервиз в шкафу, какие-то канделябры, магические круги, стены, обшитые бархатом. Скучно и слишком безвкусно. Не то, что костюмы Вернеля Розье, которые мужчина начал просто так присылать Томасу. Гонт не совсем понимал, чем Вернель Розье был полезен Айрис. Розье был слишком громким, неконтролируемым, ярким и приставучим. Томас не понимал желания мужчины обеспечивать его “клёвой” одеждой. Было приятно получать новые дизайнерские костюмы и рубашки, но неужели Розье считал, что Айрис или Энтони не могли купить ему одежду? Энтони только посмеялся и сказал Томасу привыкать. Это просто Вернель и его желание обеспечить всех “яркостью”. Разве этого было достаточно, чтобы держать такого человека рядом, дорожить им? А Айрис дорожила. А в чём была полезность Каллидоры Лонгботтом? Бессмыслица. Каллидора вообще не имела ценности, воспитывая дочерей в Франции. — Чтобы гадание на кофейной гуще было правдивым, важно соблюсти три условия, — в пол уха слушал профессора Томас, мотая ногой под столом. — Во-первых, запомните, что нельзя приступать к гаданию в эмоциональном состоянии. Сильные эмоции исказят предсказание. Во-вторых, в кофе, на гуще которого мы будем гадать, нельзя добавлять сахар или молоко. Даже если кому-то несладкий кофе покажется невкусным, считайте это небольшой жертвой за возможность узнать будущее. В-третьих... Ванесса Паркинсон тихо застонала и опустила голову на руки, словно пытаясь скрыться от странного запаха, который стоял в комнате. Томас скучающе посмотрел на сокурсницу, когда рядом с ними опустились кружки с кофе. Занятие обещало быть весёлым. Ванесса сама села рядом с ним, когда поняла, что они вдвоём единственные слизеринцы, выбравшие этот предмет. Тонкая рука, украшенная цветастыми браслетами и кольцами, опустилась на их столик. Цепкие глаза Кассандры Трелони остановились на Паркинсон. — Всё понятно, мисс Паркинсон? — игриво поинтересовалась профессор. Выглядела женщина так, будто хотела надеть все лучшее сразу. Для чего все эти безделушки, это же не выглядело красивым или практичным? — Или мне нужно повторить план занятия? — Нет, — буркнула Паркинсон. — “Нет, мне не понятно” или “Нет, повторять не надо, профессор”? — Нет, мне не понятно, — хмыкнула Ванесса. — Что не понятно? — улыбка Трелони показалась Томасу острой на столь мягком и круглом лице. — Не понимаю зачем я выбрала этот предмет, — бесстрашно пожала плечами Паркинсон и откинулась на спинку кресла, скрестив руки. Томас в ожидании посмотрел на профессора, на лице которой не дрогнул ни один мускул. Трелони только игриво прищурилась и махнула рукой, залившись тихим смехом: — Обычно этим вопросом задаются на курсе четвёртом или пятом, но вы молодец, мисс Паркинсон. Шагаете вперёд! А ведь это прекрасно на моём предмете. Томас невольно хмыкнул, заслужив недовольный взгляд Паркинсон, когда профессор отошла к другой паре. Нет, они не друзья. Даже не близко. Просто иногда Томасу казалось, что никто не придавал значения тому, что происходило за пределами Хогвартса. У всех родители и члены семьи занимали важные, но безопасные должности. Если их родители и знали, как обстоят дела, то молчали, позволяя своим детям жить в вакууме. И Томас просто знал, что был в меньшинстве. Айрис была одной из тех, кто руководил войной, Энтони стоял непоколебимой скалой рядом с ней. И Томас просто не знал, что будет делать, если однажды противники окажутся сильнее. Нет, он не считал Певерелл или Долохова слабыми, но… Паркинсон могла испытывать похожие ощущения. И это молчаливое похожее состояние однокурсницы помогало. Не только ему паршиво. Во время выполнения задания профессора у них за столом стояла тишина, прерываемая только стуком чашек с блюдцами. Вскоре их пергаменты с Паркинсон стали заполнены краткими описанием кофейной гущи, которая скопилась на дне их кружек. Именно в этот момент профессор Трелони снова решила подойти к ним. — О чём же вам решила поведать судьба, мистер Гонт? — полушепотом сказала женщина, подперев голову рукой. Взгляд её стал острым и неприятным. Томас пойма понимающий и раздражённый взгляд Паркинсон. Он вздохнул и протянул Трелони свою чашку. — Просто рыба. — Ох, это не просто рыба. Это рыба-собака, которая плавает в океане! — с озорством протянула Трелони, рассматривая кофейную гущу в его кружке. — Это просто остатки кофе, — буркнул Томас, пытаясь показать своё недоумение. Он вообще-то солгал и никакой рыбы в кружке не было. Простое непонятное пятно. Он надеялся, что профессор его поправит и объяснит, каким образом он должен был понять, как эта лужица на дне чашки сможет предсказать ему будущее. — Конечно, это не настоящий океан, — беспечно рассмеялась Трелони. — Но если рыбка верит, что это океан, то так оно и есть. Профессор поставила чашку на стол и снова удалилась. Томас искренне задумался о том, зачем взял этот предмет. Айрис не отговаривала его, но было понятно, что он не вызывал позитивных эмоций у Певерелл. Но ведь прорицания были такими захватывающими! Одна мысль о возможности предсказать будущее возбуждала Гонта. Он вздохнул, начиная записывать слова Трелони в свой пергамент. Наверное, это просто сложная наука. Это не означает, что он не сможет её постичь. Вот только Томас поймал себя на том, что совершенно перестал слушать преподавателя спустя десять минут. Гонт поймал понимающий хмурый и недовольный взгляд Паркинсон и помассировал вески, пытаясь сосредоточиться. — Мы можем написать домашку на отвяжись, а профессору сказать, что проверили друг друга и это не выдумки, а факты, — тихо предложила Ванесса в конце занятия. — Согласен? — Как ты хочешь научиться "видеть", если будешь делать домашнее задание так? — нахмурился Томас, искренне не понимая предложения Паркинсон. — А ты реально искренне пытаешься на занятиях? — подняла брови Ванесса и недоверчиво усмехнулась. — Гонт, ученики взяли этот предмет из-за бесплатного “превосходно”. Никто из нас не провидец, это же природный дар. Томас прикусил губу, чувствуя горечь. Нет, он предполагал такое, но зачем тогда вводить такой предмет в учебную программу? До конца занятия Томас сидел за столом и игрался с двумя кольцами на своих пальцах, игнорируя новую кружку с чаем перед собой. Он ловко перекладывал кольца из одной руки в другую, создавая уникальные комбинации. Кольца были разного размера и цвета — одно серебряным с гравировкой, а другое золотистым с крупным камнем. Всё вокруг замирало и становилось бессмысленным, когда он начинал свой привычный танец с кольцами. Казалось, что он мог делать это бесконечно долго, наслаждаясь красотой и грацией своих двух верных спутников. Но звонок раздался, день продолжил идти в своём однообразии и серости. — Мы договорились? — уточнила Ванесса в коридоре. — Это решит наши проблемы с этим предметом. Нужно было предложить ещё в начале года, но... Мансирберг, который встретил Паркинсон в коридоре недовольно поджал губы и глянул на Гонта, который ответил бесстрастным взглядом. Томас кивнул, понимая, как устал от всех. От назойливой блондинки Крауч, от пустого Нотта, от Паркинсон и Мансирберга, который что? Ревнует? Мерлин, Томасу только этого не хватало для счастья. Как бы он хотел оказаться дома и просто заниматься учёбой в одиночестве. Он не пошёл на обед. У него были свои дела, но какого же было его удивление, когда он понял, что не он один решил проигнорировать приём пищи. Абраксас и Орион были в библиотеке. Даже Дилан Эйвери был здесь, помогая парням искать нужную информацию. Томас подумал, что снова испытает чувство отвращения или раздражения, ведь пришлось бы общаться с людьми, но нет. Парни заметили его новое увлечение и решили помочь, стащив сэндвичи с обеда. Томас просто сел на свободное место и никто это не прокомментировал. Только Абраксас приветственно улыбнулся и протянул Томасу один из сэндвичей с курицей. Томас удовлетворённо откинулся на стуле, углубившись в чтение. Может, некоторые люди всё таки были приемлемы. В конце концов Абраксас и Орион могли раздражать, но ещё ни разу не подвели. Как и Дилан Эйвери. Возможно, если Томас найдёт способ заставить их всегда молчать, то сможет даже смириться с их существованием рядом в течении долгих лет.♛ ♛ ♛
Энтони почувствовал себя маленьким ребёнком, который не хотел лежать в постели, когда попытался бесшумно спуститься на первый этаж. Он чувствовал себя слабым и усталым, но не хотел признаваться в этом. Его голова болела, а нос был заложен, не давая дышать свободно. Он часто кашлял и чувствовал боль в груди. Ноги были тяжелыми, а мышцы болели. Но Энтони игнорировал своё состояние. Потому что Айрис была дома. Они оба наконец-то были дома. Дракл, Энтони надеялся, что если будет стараться, то сможет ей помочь. Но он ощущал себя бесполезным. Сколько бы информации он не узнавал, сколько бы внутренних угроз не устранял — всё казалось слишком мелочным. Словно пустым и несущественным. Битвы выигрывались и проигрывались, но война всё также шла. И свалившись с болезнью, Энтони стал ощущать себя ещё бесполезнее. Айрис же беспокоилась за него и старалась убедить оставаться в постели и позаботиться о своем здоровье. Она приносила чай и лекарства, накрывала теплым одеялом и не давала выходить из кровати. Энтони понимал, что ему нужен отдых, но всё ещё не хотел признаваться в своей болезни. Холодный воздух, запущенный сквозь приоткрытую шторку на первом этаже, вызывал у Энтони неприятную дрожь. — Несмотря на то, что большие куски Европы и много старых и славных держав пало или могут пасть под иго Гестапо и всего ненавистного аппарата нацисткой власти, мы не ослабнем и не сдадимся! Мы продолжим сражаться до конца. Мы будем сражаться во Франции, мы будем сражаться на морях и океанах, мы будем сражаться с крепчающей уверенностью и крепчающей силой в воздухе. Мы отстоим наш остров, чего бы это ни стоило. Мы будем сражаться на пляжах, мы будем сражаться на вражеских плацдармах, мы будем сражаться в полях и на улицах, мы будем сражаться в холмах! Мы никогда не сдадимся! Энтони молча смотрел на Айрис, которая слушала радио. Её взгляд был мрачен и задумчив, она вцепилась обеими руками в кружку кофе, но словно забыла о ней. Кофе уже успел отпечататься на стенках кружки, пар не поднимался. Он не был уверен, влиял ли на неё подобным образом только стресс от войны или же он сам невольно поспособствовал этому. Невольно вспомнилась Натали в свои последние годы жизни. Айрис просто стояла, прислонившись к стене, такая потерянная и мрачная. Энтони не мог детально вспомнить внешность Натали, но он помнил ощущения, которые она вызывала у него. Натали была пропитана усталостью, мрачностью и отчаянием. — Зачем ты это слушаешь? — поинтересовался Энтони, когда встретился с холодным взглядом Айрис, которая явно не оценила его вечернюю прогулку на первый этаж. Она поставила на небольшой столик кружку с кофе и махнула палочкой, поправляя шторку, сквозь которую продолжал поступать прохладный воздух. — Интересно, — пожала плечами она и снова махнула волшебной палочкой, выключая радио. Комната погрузилась в тишину. Энтони покачал головой и плюхнулся на диван в гостиной, разглядывая Айрис. Она же в ответ скрестила руки на груди, пронзая его мрачным и недовольным взглядом. Хотелось успокоить Айрис. Сказать, что всё будет хорошо. Но Энтони не нашёл в себе сил сказать такие банальные слова, которые для них обоих несли пустоту. Этим словам никогда не верила Натали. Этим словам редко верил Энтони. Эти слова просто не услышит Айрис. Энтони был готов пожертвовать всем ради своей сестры. Но с годами он понял, что это было бы просто бесполезно. Его смерть была бы бесполезной. Натали никогда бы не доверилась чужакам. Она бы не смогла выживать одна из-за своей моральной слабости. Она бы или умерла следом за Антонио, или выживала бы на отшибе цивилизации в вечном одиночестве. — Возвращайся в комнату, — с упрёком сказала Айрис. — Я тебя цепями прикую, раз не понимаешь, что тебе прописан постельный режим. — Я в порядке, — соврал Энтони. То, как Айрис закатила глаза, вызвало у него невольную улыбку. — Засунь эти слова обратно в свою глотку и ложись в кровать, — бесстрастно сказала она, махнув волшебной палочкой. Энтони почувствовал, как его ноги оторвались от пола, и тяжело простонал. Он полностью расслабился и позволил магии Айрис отлевитировать себя в комнату. Айрис шла рядом, бросая на него осуждающие взгляды. Энтони поморщился, когда она бесцеремонно скинула его тело на кровать. — Лежать, — процедила она, когда он предпринял попытку приподняться на локтях. Энтони примирительно вскинул ладони вверх и откинул голову на мягкую подушку. — Я заставлю тебя пить зелья и пресные бульоны сутками, если снова увижу вне комнаты. — Ужас. Мне скучно, просто лежать, принцесса, — протянул Энтони. — Я куплю тебе новые комиксы и тех скучных книжек. Энтони тихо рассмеялся от серьёзного тона Айрис. Она вздохнула и отвернулась, прикусив губу. На её лицо снова вернулось мрачное выражение. Энтони выждал пару минут тишины и воспринял отсутствие ухода Айрис как возможность разговора. — Он придёт сюда, — произнёс Энтони, что не являлось вопросом. Он уяснил, что Айрис поняла о ком он, как и уяснил то, что девушка считала также. — Куда отправишь меня на этот раз? — О чём ты? — она наклонила голову, имитируя недоумение. — Это не от меня зависит, в курсе? — Я не боюсь Грин-де-Вальда, — спокойно сказал Энтони. — Я хочу драться со всеми. Хватит меня защищать. — Хочешь с остальными пойти воевать? — холодно поинтересовалась Айрис. — Хочешь сдохнуть, как остальные? Энтони замер от резкости в голосе Айрис. Он не планировал свою смерть. Но… Может, это уже где-то на ровне инстинктов. Может, это недолюбленность. Может, это наследственность. Может, привычка, выработанная с детства или его больной разум. Энтони всегда считал, что мечты это что-то недосягаемое. Спокойная жизнь казалась ему мечтой. Что-то, чего ему просто не достичь. И с годами это не прошло. Энтони никогда не был любимчиком судьбы. Он ничего не мог сделать, никак не мог помочь Айрис. Он просто не заслуживал это. Или заслуживал, но торговаться с судьбой? Бесполезное занятие. Энтони чувствовал, что однажды всё это просто закончится. Что у него просто не могло быть счастливого конца. Сколько бы он ни мечтал, сколько бы ни строил планов... — Когда он придёт в Великобританию, мы будем готовы, — тихо сказал Энтони. — Твои разработки уже размещены по всей стране. Мы успели защититься за эти годы. Мы готовы ответить. — А если нет? — процедила Айрис. Если нет, то она будет в опасности. Судьба могла забрать её у Энтони, но он не был готов оставаться один. Слабость, эгоизм или глупость. Энтони было плевать. — Ты прислушиваешься к словам глупцов? — улыбнулся он, что вышло паршиво. — Серьёзно? Он заметил, как опустились брови Айрис, когда она увидела выражение его лица, но Энтони демонстративно отвернулся, не желая говорить о себе. — Не то, чтобы я не понимала, откуда они взялись, — дёрнула плечом Айрис и также посмотрела в другую сторону. — Нам нужны результаты. А для результатов нужны инвестиции, а для них нужно одобрение людей, а для этого нужны… — Результаты, — закончил за неё Энтони и поморщился. — Никогда не понимал твоего энтузиазма управлять. Разве тебя не сводит с ума необходимость учитывать мнение идиотов? — Это необходимо — хмыкнула Айрис. — Кто-то должен думать об этом, и я предпочитаю, чтобы это была я. Энтони этого не понимал. Как можно так ярко рисовать мишень на своей спине? Он бы так хотел жить спокойно. Просто жить, без вечной паранойи, без волнений и переживаний. Но жизнь невозможна без проблем, которые вечно преследовали и отравляли. И Энтони не считал себя тем, кто сможет что-то противопоставить этому. Он молчал, но чувствовал, как независимо от этого Айрис слышала его. — Я всегда отпускаю тебя, — едва различимо сказала она. И Энтони услышал куда больше, чем это. В этих словах было беспокойство, смирение и принятие. “Я не держу тебя здесь,” — услышал он. Энтони заметил, что её пальцы едва заметно отбивали какой-то ритм. Внезапно он осознал, что этот ритм был точно таким же, как у мелодии, которую она часто напевала в последнее время. Какая песня застряла в голове Певерелл? — Я не уйду туда, где ты не сможешь меня найти, — прошептал он и посмотрел на профиль Айрис. “Тебе и не надо, ” — услышала она. — “Я всё равно буду рядом.” Её пальцы застыли. Она повернулась к нему. Айрис горько улыбнулась и Энтони почувствовал, что в его горле появился неприятный комок. Он попытался от него избавиться, но ни глубокие вдохи, ни глотание не помогли. Конечно. Она прекрасно понимала его настоящие мысли. Понимала и принимала. Также, как он каждое её желание. — Ты знаешь, что в Хогвартсе есть зеркало, которое показывает самое сокровенное желание человека? — хмыкнула Айрис. — Ты его нашла? — Я не ожидала, что найду, — бесстрастно пожала плечами Певерелл и вздохнула. — Частичная и импульсивная случайность. — Импульсивная? — не поверил Энтони. Но тёплая улыбка не отразилась на губах собеседницы. Она идеально приподняла уголки губ в слабой улыбке, которая была пропитана ложью. Время словно замедлилось, когда Энтони заметил, как между ним и Айрис разразилась яма. Певерелл закрылась от него. И это не устроило Долохова. Нет. Айрис обещала ему вечность, обещала, что они будут друг у друга. И плевать, что эти обещания иногда казались Долохову стеклянными. Может, он и не в силах победить судьбу, но он заслуживал сдерживание обещаний со стороны Айрис. Он хотел, чтобы с ним она не закрывалась. — Спой мне колыбельную, если хочешь, чтобы я уснул, — вырвалось у него быстрее, чем он смог обдумать. Айрис удивлённо подняла брови, но потом тихо хмыкнула. — Я тебе певец что ли? — Самый лучший, — пошутил Энтони, быстро разрушая оборону Айрис. — Я не прошу что-то сложное. Энтони сидел неподвижно, уставившись на Айрис, погруженный в ожидание. Его глаза были полны нетерпения, а улыбка играла на губах. Он ждал, чтобы услышать таинственные слова, которые прятались за мелодией, которую Айрис так часто напевала. — Идиот, — прикрыла глаза Айрис, но уселась на кровати поудобнее, задумавшись. Спустя пару минут молчания, она протяженно вздохнула: — День подходит к концу, птицы держат путь к своим укрытиям в виде… Энтони не позволил улыбке дрогнуть, когда понял, что Айрис решила напеть совершенно другую мелодию.♛ ♛ ♛
Взгляд Энтони на него всегда был полон доверия и поддержки, словно Долохов был старшим братом, который всегда будет стоять рядом и помогать в любых жизненных ситуациях. И поэтому Гонт невольно ощущал себя в безопасности рядом с мужчиной. Поэтому Томас однажды подслушал интересный разговор Энтони и Поллукса Блэка, когда услышал звуки их новой ссоры дома. Это была небольшая встреча, как понял Томас. Ричард Принц, Поллукс Блэк, Айрис и Энтони. Долохов мягко ткнул Певерелл в бок и завёл какой-то разговор одним лишь взглядом, когда она вспомнила, что ей нужно было что-то обсудить с Принцем наедине. На это, кажется, никто не обратил внимание, кроме подсматривавшего Томаса. И Томас ещё раз проверил на себе чары приватности, когда Блэк и Долохов остались наедине. Воротник пальто Блэка был помят, одна сторона торчала прямо, как будто он накинул его, не глядя. Томас чувствовал, как напряжение в комнате становилось всё более невыносимым, словно оно заполнило каждый уголок пространства, но не хотел уходить. Знал, что его не тронут и был слишком заинтересован в споре мужчин. В какой-то момент Энтони словно переклинило и из загнанного в угол щенка он превратился в бешенного пса. Томас взял на заметку, что не стоило упоминать Айрис в плохом ключе рядом с Энтони. Хотя, это было очевидно для Гонта. — Наверное, отстойно, когда некуда деть все эти бесконечно важные советы, да? — прорычал Энтони и острая усмешка украсила его лицо. — Айрис, после твоего проёба с Альбертом, перестала доверять тебе что-то важное. Дома же за детьми присматривает Ирма и тебе они совершенно не рады. Ты же в курсе, что Вальбурга тебя боится, а Альфрад тихо ненавидит? Наверное звучит жестоко. Прости, просто мы с Айрис так часто стали обсуждать твои комплексы, что меня уже тошнит от одного твоего присутствия. Энтони вскинул руки, не обращая внимания на сжавшиеся губы собеседника. — Но я понимаю, это всё скорее всего из-за твоих прекрасных родителей, которым на тебя было плевать, — сочувственно протянул Долохов. — Ты поэтому страдаешь такой тошнотворной манией величия? Некуда деть неугомонную энергию? Может, мне стоит принять это во внимание, но я не испытываю к тебе ни грамма жалости, особенно, когда ты начинаешь пытаться цепляться ко мне. Меня тошнит от твоей высокомерной рожи. Запишись в какой-нибудь кружок, чтобы тратить своё свободное время в другом месте. Или сделай глубокий вдох и задержи дыхание примерно на двадцать минут. — Заткнись, — процедил Блэк. — Ты не имеешь права говорить мне это. Ты не имеешь права быть здесь, говорить такие вещи. Не тогда, когда здесь должен был стоять другой человек. — Не смей… — прорычал Энтони. — Наверное отстойно понимать, что занимаешь чужое место, да? — оскалился Блэк. Энтони до боли прикусил губу, словно чувствуя опустошающее бессилие. Долохов приподнял кисть, призывая свой клинок. Он направил лезвие в сторону Блэка, но мужчине было как будто плевать на опасность. — Единственная причина, по которой я не представлял для тебя угрозы раньше, Долохов, так это потому, что я никогда не хотел ею быть, — холодно произнёс Блэк, наклоняясь вперед к лицу Долохова настолько, что тот распознал угрозу в его голосе. — Я терплю тебя только потому, что ты дорог Айрис и ты на нашей стороне. И поверь, ты не захочешь увидеть, что произойдет, когда твоя полезность в моих глазах иссякнет… — Отбой через полчаса, стоит поторопиться, — голос Ориона раздался тихо, быстро выводя мысли Томаса из прошлого. Гонт качнул головой, пытаясь отвлечься и сосредоточиться на изучении замка. Он не хотел давать сомнениям проникать в голову. То, что Великобритания продолжала эвакуацию своих войск из района Нарвика не означало проигрыш. Тактическое отступление, как и капитуляция Голландии несколько недель назад. Некоторые коридоры подземелий выглядели как узкие и темные пещеры, вырубленные в скале или построенные из грубых каменных блоков. Запутанные коридоры, полные тайн, были обязаны вести к сокровищам и тёмным секретам, скрытым в глубинах земли. Скрипторий Слизерина был секретной комнатой, расположенной в подземельях замка Хогвартс. Томас решил сосредоточиться на этом, игнорируя желание писать Энтони и Айрис каждый час, чтобы… Просто писать Айрис и Энтони. — Хватит бояться, что мы потеряемся, — поморщился Томас. В воздухе витал запах сырости и плесени, а слабый свет факелов едва освещал тёмные углы, создавая мрачную и угрожающую атмосферу. Томас снова очистил запах вокруг, наблюдая, как Орион запустил несколько ярких огоньков дальше по коридору. — Я помню, как мы сюда пришли. — С тобой невозможно бояться, — усмехнулся Блэк. — Ты будто всегда знаешь, что нужно делать. Томас самодовольно кивнул и уверенно двинулся дальше по каменному коридору. Наконец они с Орионом дошли до развилки и услышали знакомые голоса. Томас разочарованно вздохнул, в отличии от Ориона, который поспешил к Абраксасу и Дилану. — Нашли что-то? — громко поинтересовался Орион, испугав парней. — Дракл тебе в подштанники, Блэк! — взвизгнул Малфой и ударил в залившегося смехом Ориона. — Абраксас ругается, сам Малфой ругается! — просипел Блэк сквозь смех. — Заткнись! — покраснел Абраксас. — Нашли что-то? — Дилан подошёл к Томасу. — Пусто, — поморщился Гонт. — У вас? — Нашли одно странное место, — улыбнулся Дилан и успокаивающе поднял руки, заметив, как жадно засветились глаза Гонта. — Это было в начале. Не успеем сегодня. Завтра? Томас недовольно поджал губы, но кивнул. — Расскажи поподробнее, — сказал он, махнув Малфою и Блэку. Пора возвращаться в гостиную. — Мы нашли дверь рядом с гостиной, — прищурился Дилан. — Она не поддавалась никаким чарам и заклинаниям. Мы с Малфоем решили, что просто в темноте не можем что-то увидеть и решили зажечь жаровню, что была рядом. Эйвери поправил свой синий галстук, чем ещё сильнее привлёк внимание Томаса. — Но огонь быстро тух, — усмехнулся Дилан. — Мне показалось это интересным. Мы же в Хогвартсе, тут всё держится на загадках. Я попробовал зажечь вторую, но огонь в ней также потухал. В итоге мы решили зажечь все жаровни, которые находились рядом, одновременно. Это сработало. — Как жаровни могут быть связаны с дверью? — нахмурился Томас. — Когтевранец, — цокнул Малфой. — Только он мог додуматься до такой глупости. — Продолжай, — попросил Орион Дилана, попытавшись закрыть рот Абраксасу. — Дверь открылась и мы спустились по винтовой лестнице вниз, — с улыбкой продолжил Дилан. Томас даже в темноте заметил, как уши когтевранца покраснели от похвалы. Дилан порылся в кармане мантии и передал Томасу какую-то записку. — Мы нашли это и сломанный барельеф. Мы починили его и обломки сложились в изображение человека, смотрящего на змея. Думаю, дальше нам нужен наследник Слизерина, да, Томас? Томас встретил глаза Дилана, которые были прищурены, и его хитрую улыбку. Гонт развернул записку и опустил глаза, вглядываясь в текст: “Я должна доказать свою точку зрения — нам не нужно использовать Темные Искусства, как учит моя семья. Когда я доберусь до скриптория, я найду доказательства того, что Салазар Слизерин — нечто большее, чем мы думаем. Я написала своему брату. Теперь он знает, как я добралась до входа в коридор и что прямого пути к скрипторию нет. Это лабиринт, в котором нужно решить множество проблем. Я надеюсь, что мой брат последует моему примеру, и мы сможем вместе изучать наследие нашего предка. Ноктуа Гонт” Глаза Томаса расширились, он невольно помял края пергамента и остановился. Гонт невольно рассмеялся от охватившего его возбуждения. Гонты. Его семья всегда была великой, всегда пыталась добраться до великого наследия, которое им принадлежало. Его пальцы заметно дрожали, когда он поднял взгляд на Дилана Эйвери. — Завтра мы отправимся туда, наследник Слизерина? — воодушевлённо спросил Дилан. — Думаю, следующую дверь сможешь открыть только ты. Конечно, Дилан догадался, что Томас владеет парселтангом. Эйвери был в предвкушении, мечтая разгадать новую загадку. Гонт мрачно хмыкнул и спрятал записку в карман. Абраксас захотел потрепать Томаса по плечу, но быстро опомнился и стукнул Ориона в плечо. — Завтра вместо Хогсмида утром встречаемся у нашей гостиной, — предложил Малфой, когда они пошли дальше по коридору. — В выходные за учениками не так пристально приглядывают. — Я попрошу сестру нас прикрыть, — задумался Орион. — Нам нужно прикрытие. — Будто Лукреция согласится, — закатил глаза Малфой. — Я подкуплю её, — пожал плечами Орион. — Она начала тайком встречаться с одним парнем, которого не одобряют родители. У меня есть, чем надавить. — Крутяк, — хмыкнул Дилан. — Меня тогда Оливия прикроет. Они попрощались у развилки в подземельях и поспешили в свои гостиные. Малфой и Блэк почти синхронно нахмурились, стоило троице пересечь порог. В гостиной было странно людно в столь поздний час. Томас быстро заметил Ванессу Паркинсон, которая свернулась в комочек около камина. Странно. Обычно это место с неимоверной жестокостью охранялось старшекурсниками. Странным было и то, что Оливия Крауч тихо сидела рядом с сокурсницей с похожим пустым выражением лица. Азил Мальсибер тоже был рядом, что окончательно не укладывалось в голове Томаса. Что произошло, раз эти трое смогли спокойно сидеть рядом? Первым среагировал Орион и поспешил к тихой троице, устроившись рядом с Оливией. Он что-то шепнул ей на ухо, но Крауч только угрюмо покачала головой. Старшекурсники кинули на компанию мрачные взгляды и вернулись к своим перешёптываниям. — Твои теории? — шепнул Малфой, продолжая стоять с Гонтом в стороне. — У тебя ведь тоже неприятное предчувствие? Томас кивнул и огляделся, понимая, что сокурсники не в том состоянии, чтобы разговаривать. Гонт подошёл к одному слизеринцу на год старше, который пронзал его понимающим взглядом, и скрестил руки, надеясь на какие-нибудь подсказки. — Срочная почта, — пояснил парень. — Ряды наших четверокурсников редеют. Сокурсница парня дала ему неслабый подзатыльник. Парень поморщился и гневно глянул на девушку. — Они не были в гостиной! — прошипел парень. — Мелинда, это… — Мне очень жаль, — девушка присела на корточки и положила ладонь на плечо подошедшего Малфоя. — Ваша сокурсница уедет домой пораньше, как и ваш однокурсник Нотт. Хогсмид решили отменить на этой неделе. — Почему? — напрягся Абраксас. — Что вообще происходит? — Паркинсон, как и другие некоторые ученики, получила срочное письмо от семьи, — девушка прикусила губу, но не стала долго выдерживать паузу. — Её брат погиб в операции, — прошептала она, едва слышно. Томас почувствовал, как сжались его кулаки. Ему срочно нужно было добраться до дневника. — А что с Ноттом? — голос Малфоя странно задрожал и Томас посмотрел на его побледневшее лицо. — У него… Томас снова оглядел гостиную, чувствуя, как по спине пробегают мурашки. Все скучковались по небольшим группам и взволнованно перешёптывались или просто молча погрузившись в беспокойные размышления. Даже старосты и король Слизерина выглядели мрачно и подавленно, не пытаясь успокоить кого-то или развеять панику. Понимали, что вряд ли получится, ведь опасения были не беспочвенны. — Он попытался спрыгнуть с Астрономической башни, — резко сказал парень и отшатнулся от девушки, которая встала и замахнулась в его сторону. — Эй! Они не мелкие. — Нотт попытался… — испуганно пробормотал Малфой себе под нос и схватился за руку Томаса. — Мерлин, что происходит? Томас развернулся в сторону спален, не обращая внимания на паникующего Абраксаса, который последовал за ним. Сейчас его интересовало не моральное состояние Абраксаса, который наконец-то понял, что война началась, не странное поведение Нотта, а дневник в спальне. Ворвавшись в комнату, Гонт увидел неизвестную сову, но почувствовал только горечь разочарования, когда прочитал имя отправителя. Томас положил письмо к остальным таким же на его тумбочке. Не особо интересно было узнавать, что там случилось у младших Блэков, это могло и подождать. Томас дрожащими руками написал сообщения Энтони и Айрис и сел рядом с раскрытым дневником. Он не знал, сколько так и просидел в мантии на кровати, сверля страницы немигающим взглядом. Он решил проигнорировать Малфоя, который сел рядом, но тактично повернул голову в противоположную сторону от дневника Гонта.♛ ♛ ♛
Перед ней был раскрыт дневник, а ноги чувствовали холод пола. Она осторожно прикурила сигарету и начала разглядывать струйку дыма, которая меланхолично развеивалась в конце, сливаясь с воздухом. Сигарета медленно тлела между её пальцев, комната наполнялась запахом табака. Она никогда не понимала пристрастие к сигаретам, не сделала ни одной новой затяжки. Ей нужен был знакомый запах, а не никотин. Последние месяцы Айрис чувствовала себя в состоянии эмоционального вакуума. Эмоции были лишними. Она игнорировала сильную усталость и изнеможение в конечностях. Она получила власть, но это только увеличило её ответственность и давление на работе. Она чувствовала себя слабее и неувереннее. Её энергия и мотивация упали, и она часто ощущала безысходность и изможденность. Она в порядке. Правда, Томас, она в порядке. Энтони тоже в норме. В полном порядке. Она всё делает правильно. Когда отсутствие Энтони стало таким заметным? Они с Айрис стали крайне редко видеться и пересекаться из-за работы. Энтони стал чаще пропадать на миссиях, а Айрис в министерстве. Долохов ночевал на работе, как и Айрис в своём подземном кабинете. Казалось, словно день начинался не с яркого солнца, а с сообщения Энтони, что он жив и в порядке. Заканчивался же день короткой перепиской с Томасом и утомлённым Энтони, который сквозь усталость писал Айрис пару строчек. Сигарета обожгла пальцы Айрис и она позволила себе помедлить секунду, прежде чем избавиться от окурка. Стоило успокоиться. Она сама отправляла Тони на простые задания, чтобы тот даже не подумал полезть в опасную гущу. У него всегда были повадки самоубийцы и она просто не могла позволить ему иметь возможность геройствовать. Пусть будет в относительной безопасности с Люком, который не даст Энтони загнуться. Она помнила, как он был рядом с ней, и помнила, как держалась за него, потому что это означало безопасность. Абсурдно, учитывая прошлое Долохова. Но Айрис могла сказать, что не хочет говорить и Тони понимал: не уходил, а просто начинал молчать. Он всегда был на её стороне, уважал её решения. Давал ей быть собой. Редко шёл на поводу и давал ей взглянуть на ситуацию под другим углом. Никогда ей не врал. Она не знала, как и когда её мозг решил, что быть с Тони означало быть в безопасности. И Айрис знала это чувство. Это была опасная черта. Нужно было дистанцироваться, чтобы не стать зависимой. Но она, словно наркоманка, жаждущая новой дозы, хотела увидеть лицо Энтони. Нельзя. “Ты же понимаешь, что рано или поздно кто-то из нас уйдёт первым, а другой должен будет отпустить? И я не хочу быть тем, кто отпустит.” Пусть защищает её в безопасности. Айрис подняла голову. Она сидела одна в своём кабинете в поместье, сжимая кулаки и глядя в зеркало. Вот. Она выглядит нормально. Всё в порядке. Одежда безупречно чистая, волосы идеально убраны в высокий хвост, выражение лица спокойное. Всё в порядке. Она в норме. Она всё делает правильно. Война с Германией продолжалась уже более года, и британские войска не смогли остановить наступление немецких войск в Европе. Айрис всегда была сильной, всегда могла защитить себя и не давать никому взять верх над ней. Но почему сейчас она чувствует себя такой уязвимой? Зубы протестующе впились в нижнюю губу, когда Айрис прикусила её. Она могла чувствовать ком в горле, который кажется невозможно проглотить, но она все равно продолжала упорно пытаться избавиться от него. В январе британские авроры начали операцию против немцев в Норвегии. Однако, несмотря на начальные успехи, операция закончилась неудачей. В апреле Германия начала наступление на Норвегию, что угрожало британским интересам в Северном море. В мае Германия начала наступление на Западе. Немецкие войска быстро захватили Нидерланды и Бельгию, а затем направились к Франции. Это не её вина. Британские войска были вынуждены отступать и в конечном итоге были оттеснены к порту в Дюнкерке. Благодаря мощной оборонительной линии Магинота и неправильной тактике Гитлера, который остановил наступление на несколько дней, удалось эвакуировать более 300 тысяч британских и французских солдат. Всё нормально. В войне всегда есть место смерти. Айрис не виновата, что не может защитить всех. Плевать, что она могла предугадать такой вариант. Она согласилась с теми тактиками. Однако потери были огромными: британские войска потеряли около 68 тысяч человек, французы – более 120 тысяч. Более 200 кораблей были потоплены, захвачены или уничтожены. В результате этой катастрофы британский премьер-министр Невилл Чемберлен был вынужден уйти в отставку, а на его место пришел Уинстон Черчилль. Что происходило в её жизни, и какой смысл имели её усилия. Она получила власть, но сделало ли это её сильнее? Она наоборот ощущала себя слабее. Она понимала, что не может продолжать так жить и работать, но не знала, как изменить ситуацию. Словно что-то ускользало от её взгляда. Это чувство, когда охватывает тяжелый груз, который не даёт покоя. Айрис чувствовала что что-то не так. Могла ли она сделать лучше? По-другому. Все эти смерти… бессмысленно. Смерть всегда омерзительна и бессмысленна. “В наших силах придать смертям смысл.” Она стала избегать друзей. Она видела, как Вернелю плохо от ситуации в мире, как он пытался не падать духом, не выпускал спасительных сигарет их рук. Читала письма от Каллидоры, в которых Блэк беспокоилась о своих друзьях и Айрис. Ричард следовал за Айрис попятам, докладывая всё новую и новую информацию, запретив Аннике выходить из дома. Даже Поллукс Блэк выглядел мрачнее тучи. Всё на свете можно исправить, кроме смерти. Айрис перестала говорить, что война не придёт к ним. Неприятное чувство окутало её, словно густой туман, который не давал видеть ясно. Она не могла избавиться от этого тяжкого бремени на своих плечах, которое постоянно напоминало ей о прошлых ошибках. Каждый вздох становился труднее и тяжелее, а каждый шаг казался более утомительным, как будто приходилось нести на себе не только свои собственные грузы, но и все неверные решения, все неудачи на поле битвы, все смерти волшебников, которые ей доверились. После падения Франции Германия начала подготовку к вторжению на Британию, которое получило название «Операция Львиное сердце». Британские военные были готовы к обороне, но силы и средства были недостаточными для полноценной борьбы с немецкой армией. Недавняя смерть Паркинсона на миссии не её вина. Айрис помнила, как пелена появилась перед глазами, когда она почувствовала очередной обрыв связи, но не позволила влаге скатиться на щёки. Она сделала выводы и проанализировала ситуацию. Смерти были не напрасны. Проигрыш не был конечным. Всё в порядке. Айрис казалось, что она очутилась в кошмаре. Она чувствовала себя словно в клетке. Будто её душили. Но она была одна в комнате. Вдох и выдох, нам не нужна новая паническая атака! Вон на полу лежит дневник, действуем старым методом: задержала дыхание на четыре секунды, начиная выполнять “дыхание по квадрату”, сосредоточившись на книге, а потом плавно перемещая взгляд по часовой стрелке. В июне Италия присоединилась к войне на стороне Германии и начала наступление на Британскую Африку. Британские войска сумели остановить итальянское наступление. Война продолжалась, и Великобритания была вынуждена бороться за свою независимость и свободу. “Я тоже боюсь.” Она не боялась. Что за глупости… Айрис сосредоточилась на своем дыхании и постепенно начала чувствовать, как её эмоции становятся менее интенсивными. Она не знала сколько прошло времени, когда камин полыхнул ярким пламенем, приглашая войти. Айрис в последний раз окинула взглядом отражение в зеркале и кивнула сама себе. — Польша пала, — раздался холодный, словно смертельно-ледяной, голос Сири. — Норвегия пала. Страны Бенилюкса пали. Бельгия, Нидерланды, Люксембург. Пала Франция. Великобритания спешно готовится к отражению германского вторжения, которое считается неминуемым. Неплохие успехи, да? — Всё в порядке, — прошептала Айрис, беря горсть пороха в ладонь и кидая его в камин. — Кабинет Альбуса Дамблдора! Айрис сделала шаг вперёд и переместилась. Иногда она думала, что Сири, как тёмная тень, всегда будет следовать за ней, даже когда Айрис не видит и не слышит её. Большая и красивая комната, полная успокаивающих негромких звуков, встретила Айрис ярким солнечным светом. На столах с тонкими ножками стояло множество любопытных серебряных инструментов, которые жужжали и испускали маленькие клубы дыма. — Айрис, — улыбнулся мужчина. Альбус Дамблдор стоял у большого окна в своём кабинете. Яркие солнечные лучи полностью освещали комнату, вызывая необъяснимое чувство спокойствия и умиротворения. — Сэр, — кивнула Айрис, прищуриваясь. — Прекрасный кабинет, как и всегда. — Я мог бы ожидать, что ты просто пришла проведать своего любимого учителя, но, судя по всему, такое предположение грешит излишним оптимизмом. Айрис тихо покачала головой и встретилась взглядом с яркими голубыми глазами профессора, когда мужчина наконец отошёл от окна. Она оперлась на стену и Дамблдор остановился напротив неё. Они смотрели друг другу в глаза долгую минуту. Холод Сири чувствовался. Призрак стояла рядом с Айрис, пронзая мужчину таким же внимательным взглядом. — Грин-де-Вальд побеждает, — у Айрис не было сил церемониться с волшебником. — Разрушьте пакт, чтобы привлечь его внимание. Станьте приманкой. Он придёт за вами и мы его поймаем. Я предлагаю сделать это во Франции, чтобы Британия не пострадала. Мы победим его. — Неужели ты так сильно ненавидишь Грин-де-Вальда? — удивился Альбус Дамблдор. — Иногда мне кажется, что ты им одержима. Я видел твою последнюю разработку. “Зелёный феникс”, если я правильно помню. Похвально, что ты смогла подчинить Смертельный огонь, но зачем? Зачем такое смертоносное оружие в руках человека? Слишком много было потеряно во время этой битвы. Слишком много смертей, слишком много разрушений. Айрис обладала терпением, но оно иссякло, просочилось сквозь пальцы. Она никак не могла идеально предугадать действия Грин-де-Вальда, не могла полноценно играть на его поле. Был только один человек, который мог достать тёмного волшебника. — Вам не хватает ненависти к нему? — вскинула чёрную бровь девушка, усмехнувшись. — Вам не хватает пролитой крови? Вам не хватает всех этих страданий? Я думала, что у вас есть честь и совесть. — Это прямо-таки трогательно, Айрис, — серьёзно сказал Дамблдор. — Не стоит ненавидеть врагов. Эмоции мешают думать. — Вы читали последние газеты? — продолжала наступать Айрис. — Видели, как вас называют? Вас считают тем, кто может победить Грин-де-Вальда, но вы просто прячетесь. — Думаешь, я не знаю, кто стоит за министерством? — лукаво усмехнулся Дамблдор. — Забавно, как мои бывшие ученики порочат мою репутацию. Мисс Браун сейчас главный редактор Министерства, если мне не изменяет память? Айрис сделала шаг вперёд и почувствовала мрачное удовлетворение, когда мужчина немного отступил назад. Сири сделала такой же шаг и Айрис на секунду напряглась, что они с двойником среагировали одинаково. Но это только придало какую-то странную уверенность. — Мы не задеваем вашу честь, сэр, — усмехнулась Айрис и почувствовала такую же усмешку Сири рядом. Они одновременно сделали ещё один шаг вперёд, заставляя Дамблдора отступить, чтобы сохранить дистанцию. — Отрицаем её наличие. Ваша фамилия выступала в слишком хорошем свете для такого, как вы. Неправильная и ложная репутация, не думаете? Людям пора узнать, что вы попросту боитесь Грин-де-Вальда. — Честь не в фамилии, Айрис, а в поступках. Репутация складывается из того, что другие знают о тебе. А честь из того, что ты знаешь о себе сам. Почему тебе так важно мнение чужих людей? А с чего она взяла, что всё будет иначе? Чего она ожидала? Почему она всегда ожидала от людей того, что они не были готовы ей дать? Все они обычные люди, которые преследуют свои цели. Действуют так, как подсказывает сердце или разум. — Не поддавайся ему, — яростно процедила Сири и встала перед Айрис. — Хватит с меня его игр! Не смей замирать! Ведь это Дамблдор виноват в том, что Грин-де-Вальд ещё не пойман и жив. Да, это из-за него. Он должен победить Грин-де-Вальда, он может. Она чувствовала ярость. Она была как огненный шторм, который бушевал внутри, раздирая на части все мысли. Как морская волна, которая набирала силу и накатывала, оставляя за собой лишь разрушение, разочарование и пустоту. Как яд, который проникал в душу и отравлял всё вокруг. Это её эмоции или Сири? Айрис приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы держать себя в руках. — Гнев – это кипящий страх, — мягко произнёс Дамблдор, словно видя состояние Айрис. Он сказал это спокойно, успокаивающе и беззлобно, но Айрис слышала только издёвку. — Почему вам так плевать на весь мир? — процедила Певерелл и вскинула подбородок, словно хотела заглянуть ему в душу и понять, какой будет реакция. — Почему единственный человек, который может положить конец Грин-де-Вальду стоит в стороне? Ваш Орден ничего не делает, думаете, я не выяснила? Вы терпите такие же неудачи, ваши люди также умирают. — Если бы Джузеппе Массерия смог бы промыть мозги своему сыну в их последнюю встречу, — тихо произнёс Альбус Дамблдор. — Если бы он сделал из своего сына верного ручного пса, как планировалось изначально. Если бы он посвятил свою душу идеалам Грин-де-Вальда и поднял бы на тебя волшебную палочку, то смогла бы ты убить его? Повисла тишина, которая, как плотный туман, скрыл всё вокруг. Она подавила даже самые слабые звуки и заполнила пространство своей непроницаемой пустотой. Айрис перестала слышать мир вокруг, а перед глазами были только лживые яркие голубые глаза. Кровь прилила к голове. — Мудак, — услышала Айрис свой собственный голос в тишине и через секунду поняла, что эти яростные нотки вырвались из её собственного горла. Сири продолжала молча стоять рядом с Певерелл и Айрис знала, каким гневом перекошено лицо её двойника. Собственное тело окатило дрожью. Айрис остолбенела, будто в неё попало парализующее проклятие. Она потеряла способность дышать на несколько секунд. Воздух наполнился невыразимой тяжестью, словно внезапный грозовой фронт пронёсся над головами. Дамблдор… знал. Он знал про Джузеппе Массерия и ничего не сделал. Знал, что Италия в сговоре с Грин-де-Вальдом и никак не помог в 1935 году. Считал ли он, что в школу прибыл шпион? Получается он мог догадаться, что ждало трёх выпускников школы. А если и не догадывался, то понимал, что на самом деле произошло. И ничего не предпринял. — Не смей корчить такую рожу! — прошипела Сири, подлетев к Альбусу Дамблдору. — Тварь, ты всё знал! Мог всё предотвратить! Айрис задушила в себе желание яростно выдохнуть воздух из лёгких. Одно признание мужчины полностью выбило её из колеи. Она стиснула кулаки до боли и гневно посмотрела в глаза Дамблдора. Как зло, которое преследовало её день и ночь, не давая покоя и умиротворения. Как голос, что приходил в кошмарах, как крик, который она не могла забыть. Как то, что словно стало её частью, когда она почувствовала холод в своих руках. Может ли человек брать на себя такую ответственность, чтобы вести людей на верную смерть? — Тебе хоть немного жаль? — яростно взревела Сири и от каждого слова призрака Айрис хотелось вздрогнуть, так надломлено звучал её собственный голос. — Отрицай свою вину! Скажи хоть что-то! Айрис ощущала себя такой маленькой. Словно мелкая сошка, пытающаяся казаться большим орлом. Или маленьким ребёнком, который пытается заставить взрослых выполнить её хотелки. Альбус Дамблдор и Грин-де-Вальд будто всегда смотрели свысока, видя всё поле битвы. Сплошная загадка, которую она не могла разгадать. Сири обернулась и встретилась с глазами Айрис: — Сделай что-нибудь, — пробормотала она. — Он знал. Из груди Айрис вырвался хриплый смешок. Она невинно улыбнулась и посмотрела на мужчину: — Строите из себя сильного и мудрого, а на деле просто не хотите встретиться со страхами, — усмехнулась Айрис, заслужив разочарованный взгляд Дамблдора. — Думаете, что если встанете против Грин-де-Вальда, то не сможете его убить, а следовательно проиграете. Но было так глубоко наплевать на мнение этого человека. Она рассмеялась от выражения лица мужчины и провела рукой по лицу. Или же это был смех Сири. Плевать. — Айрис, — осуждающе произнёс Дамблдор, но Певерелл только махнула рукой. — Но кто-то всегда должен быть лузером, правда? Кто угодно, но не мы, — продолжала радостно Айрис. Голос был насмешливым и ироничным. — Мерлин, я всё надеялась, что вам можно довериться, что что-то получится, но смысла нет. Когда в руках чья-то жизнь, это так повышает тонус, да? Она с улыбкой посмотрела на мужчину, чувствуя, как разочарование сквозит в каждом её слове и в каждом его взгляде. — Загадки, загадки, загадки. И сейчас вы так смотрите на меня. Разочарованы? Неужели я теперь плохой человек, раз сказала правду? — Злодей здесь только он, — рассмеялась Сири, поддерживая Айрис. — Помнишь, что он сказал нам однажды? Равнодушие и пренебрежение часто приносят гораздо больше вреда, чем открытая неприязнь. Он ставил это мне в упрёк, лицемер! — Один из минусов быть молодым - ты кажешься себе самым умным. Пойми, человеческий разум… — устало начал Дамблдор. — Хватит! — процедила Айрис. Её глаза мгновенно потемнели, а улыбка исчезла. — Спрашиваете меня, как бы я поступила? Она пыталась успокоиться, но ей становилось только хуже с каждой секундой. Неприятный холод начал распространяться в груди и сжимать горло. — Я готова убить за Тони, готова глотки перерезать хоть сотням, — прошептала она. — Я готова сжечь мир дотла, чтобы защитить своих. — А если бы он всем сердцем желал бы тебя убить? Если бы его отец успел? — голос Дамблдора стал напряженным и хриплым, словно он пытался сдержать свои эмоции. Айрис представила, как кто-то с лицом Энтони враждебно поднимает на неё волшебную палочку. — Заткнись, — прошипела Сири. — Я не настолько глупа, чтобы не убить врага. Айрис передёрнуло, что не укрылось от внимательных голубых глаз собеседника. Она прищурилась, ненавидя понимание, которое таилось в глазах Дамблдора. Словно он, как обычно, всё знал наперёд и прекрасно понимал состояние Айрис. Знал, что Айрис не смогла бы убить Энтони. — Я бы убила Антонио, — голос Айрис дрожал от гнева, когда она начал говорить. Она понимала, что собственные глаза были полны ярости, а руки сжимались в кулаки. Она попыталась успокоиться, но не получалось. — Я бы сделала это лично. — Не Антонио, — спокойно настоял Дамблдор. — Энтони. — Я не настолько жалкая, чтобы это меня беспокоило, — усмехнулась Сири и глянула на Айрис. Глаза двойника ошеломлённо раскрылись, а на губах появилась неровная усмешка. — Мы не настолько жалкие, — строго произнесла она, угрожающе. Сияющая улыбка, кожа идеального персикового оттенка, непринуждённо растрепанные отросшие волосы. Айрис не могла представить, чтобы в янтарных глазах не родилось узнавание и тепло, которое по непонятней причине всегда появлялось, когда Энтони смотрел на неё. Он не может быть одним из них. Просто не может быть опытом, уроком жизни. Не он. Он словно частичка пазлика, который прекрасно подошёл к её разбитой мозаике. Нормально. Правильно. Часть, создающая прочную форму для заполнения её мозаики. Что-то ясное и решающее. — Массерия мне никто, — отстранённо протиснула звуки сквозь горло Айрис. — А Тони никогда бы не поднял на меня волшебную палочку. Не смейте сравнивать наши ситуации, я вас не пойму. Вы хотите аннулировать личность Энтони, выставив против меня бездушную оболочку. Раскрою вам тайну, Грин-де-Вальд не менялся. В голубых глазах мелькнуло разочарование, словно Айрис оказалась глупой третьекурсницей, которая не смогла правильно произнести простенькое заклинание для первого курса. В красных глазах Сири читалось омерзение. Да как они смеют? — Это вы обманулись, — яростно прошипела Айрис. — Грин-де-Вальд больше не ваш друг, он угроза. Его кличут Тёмным Лордом, он желает поставить мир на колени. Я не знаю, кто из вас кого предал и, если честно, то мне искренне плевать. Вы перешли на “светлую сторону” или он свалил на ”тёмную”, вы сейчас враги. Никто не вторгался в его сознание, не менял. Он, как и вы, принял решение. Она подошла к мужчине, который невозмутимо смотрел на неё. Раздражало. Словно она ничего не говорила. Не могла найти брешь в его защите. — У вас нет голоска, который твердит вам, что вы плохой человек? — прошептала она. — Может, вы могли бы спасти тысячи людей, если бы приняли другое решение? Люди в вас верят. Вы не чувствуете вины? Вы не чувствуете ответственности? Сожалений? — А ты чувствуешь? — с издёвкой протянула Сири. — А ты чувствуешь? — спокойно спросил Альбус Дамблдор. Айрис стало больно от жжения в груди и в горле, будто в неё насыпали груду стекла, что резало изнутри. — Вы не ответили, — сухо заметила Певерелл. Дамблдор промолчал, а Айрис прикусила язык, чтобы перестать говорить лишнее. В повисшей тишине она пошла к камину, понимая, что ловить больше нечего. Она чувствовала пронзительный взгляд Дамблдора, но не обернулась, когда бросила порох и огонь окружил её. Тщетно. Разочарование поглощало её волнами. Айрис вышла из камина и сразу прислонилась к стене своего кабинета, а после сглотнула, позволяя дыханию сбиться, стать громким и неровным. Сердце билось так сильно, словно хотело разорвать её рёбра. Опустив руку, она увидела кровь под ногтями. Она в порядке. Правда. В полном порядке. Во рту собралась кровь. Она обняла себя и сползла на пол, стараясь успокоиться. — Я назвала Дамблдора мудаком, — прошептала она в пустоту и усмехнулась. — Дракл, как давно я хотела это сделать.