И пусть твое сияние никогда не погаснет

Джеймса никогда нельзя было назвать послушным. Все указания отца он воспринимал исключительно как советы и предпочитал не прислушиваться, лишь изредка принимая во внимание его слова. Неудивительно, что он стал первым русалом, который подружился с человеком. Джеймсу было интересно все: от странных отростков вместо хвоста, которые звались ногами, до приготовления пищи (стыд и ужас, такую вкуснятину ещё совать в горячую воду и добавлять жутко пахнущие травы). Поначалу он относился очень настороженно — как бы ни пропускал он мимо ушей слова отца, а что-то неосознанно в голове да оседало, оплетая тяжёлыми щупальцами сомнений. Но Стив просто не мог не располагать к себе, Джеймс понял это сразу, как увидел, сколько людей вьется вокруг него. Стало на мгновение завидно, что у него нет этих самых ног, и наблюдать он может лишь издалека. Но мгновение проходило, и он со злостью бил хвостом по поверхности океана и нырял в глубину, убегая от собственных позорных мыслей, от которых не было спасения, увы, нигде. И все же Джеймс возвращался. День за днём, подплывая все ближе, он купался в лучах сияния этого человека и не мог заставить себя уйти. А потом этот человек заметил его, и Джеймс, с округлившимися от ужаса глазами, просто сбежал от испуганного и настороженного взгляда.

***

Небо было ярким и безоблачным, поднимало настроение в сотни раз после очередной ссоры с родными. Консерваторы хреновы, бурчал про себя Джеймс, вспоминая слова, подслушанные у каких-то моряков. Он примерно знал, что они значат, и откровенно наслаждался тем, что родные как раз и не догадываются, хоть и остерегался использовать их в присутствии родных и даже знакомых. С них станется донести отцу. А тот делал вид, что знает все на свете, и Джеймс подозревал, что все же не без оснований. Русал смотрел в небо и плыл прямо под поверхностью воды, так, чтобы она его закрывала, но видно все было так хорошо, будто этой преграды вовсе и нет. Ему нравилось, как небо и солнце шло рябью от его дыхания, наполнялось пузырями, создавая впечатление, что он может решать хоть что-то и влиять на окружающую среду. Тогда как в реальности даже в королевстве отца он не мог решать ничего. Только и оставалось, что бунтарство и изменение собственной жизни наперекор всем. Так он и стал почти изгоем в своем королевстве, хоть и подозревал, что найдутся те русалы, которым сам Джеймс и правда небезразличен. Матушка уж точно заботится со всей своей возможной искренностью, но перечить отцу не может. Как оказалось совсем скоро, Джеймс плыл прямиком на корабль, так что пришлось нырнуть глубже, чтобы избежать столкновения и ненужного внимания, а затем, ради интереса, он поплыл следом. Любопытство его обязательно погубит, как поговаривала матушка, но ничего сделать все равно не могла. До суши оставалось всего ничего, когда на палубе показался он — голубоглазый ангел. Джеймс не верил в ангелов, да и тоже всего лишь догадывался об истинном значении, у русалов о них историй не было, но отныне это слово ассоциировалось только с тем человеком. Красив, по меркам подводных жителей так точно, если не считать ног, он будто сиял весь, и отвести глаза казалось нереальной мукой. Джеймс таких ещё не встречал. Привычный распорядок дня был грубо нарушен, Джеймс плыл вслед кораблю и любовался выверенными четкими движениями, улавливал отголоски голоса, купался в сиянии и чуть не показался на глаза морякам, так откровенно и жадно впитывая весь образ в себя, что забыл об осторожности. С того момента не проходило и дня, чтобы Джеймс не отправлялся к берегу, лишь бы полюбоваться человеком, поймать хоть на мгновение яркий взгляд, направленный далеко за горизонт. Оставляя на дне чувство самосохранения, Джеймс все ближе подбирался к человеку, пока однажды вечером голубые глаза, отражающие закатное небо, не напоролись на его фигуру. Этот вечер не отличался от десятков других и не предполагал никаких проблем, но вот они. В груди поднялась волна паники, и все слова отца о жестокости людей тут же невольно всплыли в памяти, затрудняя дыхание. Именно в этот момент больше всего верилось в правдивость этих суждений, в правоту отца и собственную глупость. Что отразилось в тех глазах, Джеймс и различить бы не смог. Он успел заметить, как приоткрылись пухлые губы, и нырнул на глубину, сбегая. Несколько дней Джеймс боялся подниматься на поверхность. Убеждал себя, что человек не стоит его безопасности, и следует держаться подальше, но здравый смысл только хвостом помахал, стоило увидеть, что его персональный ангел тонет. В тот же момент отключилось все, кроме бушующего внутри желания спасти, не дать умереть. Только не тогда, когда он и правда может что-то изменить, когда от него зависит жизнь и в его власти не дать невинной душе потеряться на дне владений Нептуна. Прикасаться к человеку оказалось странно приятно. Куски ткани, которые люди зачем-то надевали на себя, липли к мощной фигуре, вырисовывая мышцы, выделяя, привлекая. Даже несмотря на опасность, Джеймс не смог отказать себе в удовольствии хотя бы разочек провести кончиками пальцев по упругим мышцам, прежде чем ухватить покрепче и потащить к берегу, туда, куда люди обычно не приближаются. Человек не дышал, и Джеймса начинала накрывать паника от одной только возможности потерять его, так и не узнав по-настоящему. Он никогда не был сопливым романтиком, но, кажется, умудрился влюбиться, только наблюдая за объектом интереса. Русал откинул мешающие волосы за спину и слегка надавил на грудь незнакомца ладонью. Тот закашлялся, и Джеймс отпрянул, но убегать отчего-то не спешил. Любопытство победило инстинкт самосохранения, и он дождался, пока человек придет в себя, оставаясь на безопасном расстоянии, поближе к воде, чтобы в случае чего тут же скрыться под ней. Ресницы незнакомца затрепетали, взгляд был расфокусированным и потерянным, пока тот пытался прийти в себя и понять, что произошло. Приподнявшись, человек так и застыл. Голубые глаза уставились на Джеймса с непонятной смесью разных чувств, в которых русал узнал только страх и любопытство — ведь и сам испытывал это прямо сейчас. Человек открыл рот и тут же закрыл его, поджал губы, тряхнул головой, разбрызгивая капли воды, и заговорил. Его голос слегка отдавал хрипотцой после произошедшего, но оставался мягким и успокаивающим, располагал к своему обладателю, очаровывал не хуже песен сирен. — Вы и правда существуете. Простите, я думал, что схожу с ума, когда впервые увидел вас — это же были вы? Тогда, в воде? — Джеймс медленно кивнул, и человек вздохнул, отводя взгляд. Русал же напротив беззастенчиво рассматривал человека, что оказался настолько близко и оставался таким же прекрасным, как при первом взгляде на него. Никакие чары не развеялись, а внешность лишь сильнее притягивала, дополненная мягким сиянием глаз. — Прошу прощения. Меня зовут Стивен Роджерс, и я принц этих земель. Могу ли… Могу ли я узнать ваше имя? Стивен снова повернул голову к Джеймсу и протянул руку. Выглядел он довольно забавно для принца: весь мокрый, в прилипшей к телу ткани, с грязью на щеке и руках. Кажется, он сам понял, что вид не слишком располагает, потому что в следующую секунду убрал руку за спину и даже немного покраснел. — Я… Баки. Баки Барнс, — Джеймс не собирался называть свое имя незнакомцу, зная, какое влияние оно имеет. Вовремя вспомнившееся прозвище спасло ситуацию и позволило ответить на любезность. Пусть это прозвище и сдавливало грудь невидимыми тисками, Джеймс надеялся, что это пройдет. В собственном статусе младшего принца признаваться он тоже не планировал. Впрочем, улыбка Стивена сгладила все углы, и Джеймс просто не сумел сдержать свою. Сияние усилилось, и оставалось только надеяться, что это не очередные неприятности поджидают, а всего лишь действительно приятное знакомство. Подумать только, он познакомился с человеком! Отец, если узнает, ему голову открутит и колдуну на воспитание отдаст. Вздрогнув, Джеймс пообещал себе сделать все возможное, чтобы об этом знакомстве не узнал никто. С колдуном у него личные счёты, и попадать к тому на воспитание не входило в его планы. — Мне очень приятно... мистер Барнс. И спасибо. Если бы не вы, я был бы уже мертв. Спасибо огромное, надеюсь, я смогу отплатить вам за помощь. — Никто не должен знать. Держи в тайне наше знакомство, и я посчитаю, что ты отдал долг, — Джеймс не знал, стоит ли доверять людям, но Стивен вызывал доверие. Иррационально хотелось открыть ему нечто большее, чем выдуманное имя. — И зови меня Баки, принц Стивен Роджерс. Джеймс взглянул в голубые глаза напоследок и, не сказав больше ни слова, скрылся в океане. Он был уверен, что принца найдут, тот сумеет передать сигнал или добраться сам, а русалу следовало скрыться до того, как появились бы спасатели. Другим людям он не доверял. Стивен не выходил из головы до самого вечера. Джеймс не мог найти себе места и в конце концов решил взглянуть хоть на миг, продолжает ли тот провожать солнце каждый вечер или отдыхает где-то у себя в покоях после происшествия. Высунув из воды голову, Джеймс сразу увидел знакомую фигуру, рядом с которой оказались ещё несколько чужих. Не желая привлекать внимание, он тихо нырнул обратно. Следующим вечером Джеймс снова, будто притянутый магнитом, расположился на камне, ожидая. Стивен появился в одиночку в этот раз и, поколебавшись минуту, русал все же решился приблизиться. Слишком сильным было любопытство. — Привет, принц Стивен Роджерс. Мягкая улыбка озарила Джеймса не хуже солнца, когда Стивен повернул к нему голову. — Если мне позволено звать тебя Баки, тогда я просто Стив, хорошо? Я рад снова видеть тебя. — Хорошо, Стив, — Джеймс задумчиво кивнул, а потом удобнее устроился рядом с большим камнем, барабаня кончиками пальцев по воде. Ему представилась отличная возможность узнать ответы на терзающие вопросы, и он не преминул ею воспользоваться. — Расскажи о вашем мире. Как вам вообще живётся с этими штуками, которые вместо хвоста? Стив рассмеялся, и Джеймс в недоумении свёл брови вместе, нетерпеливо взмахнув хвостом. Он не мог понять, что смешного сказал, но смех принца приятно ласкал слух, оседая теплом где-то внутри. Стив сиял. Золотистые локоны обрамляли красивое лицо, слишком короткие по меркам королевской семьи самого Джеймса, но он не знал, как с этим обстоят дела у людей, и имеет ли значение длина волос. Глаза цвета океана цепляли, и Джеймс не мог отвести взгляд, как обычно не мог прекратить всматриваться в водную гладь, бескрайнюю, влекущую, родную. — Это ноги, — прервал его размышления Стив, продолжая улыбаться. — На суше не вполне удобно было бы с хвостом, так что природе пришлось отказаться от такого прекрасного дарования, как у тебя. — Считаешь мой хвост прекрасным? — красуясь, Джеймс взмахнул хвостом вновь, но в этот раз медленно, позволяя заходящему солнцу поиграть бликами на чешуйках, отражаясь, а затем с силой ударил по воде, чтобы брызги долетели до Стива. Тот, отфыркиваясь, отодвинулся на песке и тряхнул уже влажными волосами. — Да. Твой хвост — самое невероятное, что я видел в жизни. А повидал я, поверь, немало. Стив смотрел прямо в глаза, и Джеймс каким-то шестым чувством понял, что говорил тот не столько о хвосте, сколько о русале в принципе. Смущённый румянец проступил на щеках, и пришлось повернуться к солнцу, чтобы не выдавать себя. Джеймс слышал столько комплиментов по отношению к хвосту, но впервые кто-то дал понять, что его считают невероятным всего, а не только отдельную часть. Взгляд Стива говорил сам за себя. Надолго смущения Джеймса не хватило, и он снова повернулся к принцу, задавая очередной интересующий вопрос о жизни людей на суше. Стив рассказывал все в деталях, охотно отвечая на дополнительные вопросы и разъясняя то, что оставалось непонятно. Джеймс искренне хохотал над выражением лица Стива, когда тот вскользь упомянул, что люди едят рыбу. Голубые глаза потемнели, распахнувшись, в них плескалась такая растерянность и страх, что Джеймс поспешил успокоить принца. — Это в порядке вещей, всего лишь природа. Рыбы жрут водоросли, рыбы побольше жрут рыбок поменьше. Мы, конечно, их не едим, но ты от этого не стал чудовищем в моих глазах. Стив расслабленно выдохнул и слабо улыбнулся, кивнув. — Мне было бы интересно послушать о твоей жизни, если можно. Я ведь никогда не догадывался о том, что русалки существуют. Знаю людей, которые тут же бросились бы изучать этот феномен, — Джеймс напрягся, но Стив тут же заверил. — Я не собираюсь никому рассказывать. Пусть это будет моей тайной. Если сказать совсем уж честно, я просто эгоистично не хочу делиться такой красотой. Хочу оставить ее только для себя. Джеймс снова почувствовал, как краснеет от этого доверительного шёпота склонившегося к нему Стива, от восхищённого взгляда, брошенного не на хвост, а окинувшего его лицо, задерживаясь на губах. Русал пообещал рассказать обо всем интересном в другой раз и быстро попрощался. Это ведь нельзя было назвать бегством? Собственное сердце не давало покоя, выстукивая неровный ритм в груди, и Джеймс плыл, не разбирая дороги, вспоминая ласковую улыбку. Внутри все наполнялось теплом и пузырилось от восторга. Он вернулся в свою пещеру и принялся перерывать вещи. Обычно русалам не нужно было ничего для ухода за собой, они всегда выглядели неотразимо из-за наличия хвоста, что и считалось главным козырем каждого русала и предметом гордости. Тот, кто мог похвастать хвостом красивее остальных, и считался главным красавчиком или красавицей царства, именно хвост решал порядок этой своеобразной иерархии. Но Джеймсу безумно хотелось завтра предстать перед Стивом совсем особенным, так что он взялся вплетать в темные волосы цветные камушки, что было занятием долгим и муторным, если учитывать длину локонов, которые достигали середины хвоста. В процессе Джеймс даже не заметил, как уснул, утомленный новыми впечатлениями и переполняющими эмоциями. Уже поздним утром он завершил подготовку и порадовался, что выбил себе пещеру в самом отдаленном уголке, чтобы не попадаться на глаза родным. То, что Джеймс являлся младшим принцем, во многом упрощало жизнь. Ему прощали то, что не простили бы наследнику. Позволяли плавать, где захочется, круг общения выбирал он сам, даже жить за пределами дворца разрешили, так что единственным, кто мог сейчас увидеть его приготовления, был… — На свиданку собрался? — вальяжно развалился на лежанке Тони Старк, наследник богатой семьи, приближенной к королю, но от которого родственники отказались. С Джеймсом они сдружились не сразу, но Тони часто прикрывал его перед отцом, а тот, в свою очередь, мог достать юному экспериментатору все, что потребуется, пользуясь своим статусом, и время от времени помогал со средствами. Впрочем, Тони и сам оказался не промах и сумел сколотить собственное состояние, и помощь Джеймса быстро оказалась ненужной. — Ты охренеешь. — Да ну? Это тот человечишка? — Тони даже приподнялся, недоверчиво рассматривая Джеймса. — Он принц. Стивен Роджерс. Какой у него голос, Старк, а эта мягкая улыбка просто сводит с ума… — Ладно, хватит заливать эти оды. Я понял, — Джеймс только закатил глаза, зная, что Тони не слишком интересуется людьми, если только их вещи не позволяют ему создавать что-либо полезное в океане. — Ты достал? Молча он порылся в созданном вчера хаосе и достал непроницаемый черный камень размером с кулак, наделённый какой-то магией. Джеймс не вникал. Его дело только доставить предметы Тони, а тот уже сам разберётся, как с ними быть. Вот и сейчас, стоило камушку перекочевать в руки Старка, как того и след простыл. Он лишь на ходу прокричал о прикрытии на вечер и умчался к своим чудесам изобретений. Никаких лишних вопросов и нравоучений. Джеймс промаялся весь день, пытаясь найти хоть какое-то занятие, но предвкушение от новой предстоящей встречи со Стивом не давало сосредоточиться. В конце концов он обнаружил себя разбирающим завалы, в которые превратились его вещи, и успел даже удивиться, как много «потерянного» смог найти. Едва дотерпев до того момента, который можно было условно считать уже вечером, Джеймс поднялся на поверхность и увидел уже ожидающего Стива. — Привет, — он с любопытством отследил реакцию принца: загоревшееся в глазах восхищение, как тот приоткрыл губы, чтобы поприветствовать, и тут же сомкнул их, выдохнув тихое «ох». На суше его тело моментально сохло, так что волосы развевались от ветра, поблескивая разноцветными огнями от камней в лучах заходящего солнца. — Это так красиво. Можно? — Стив осторожно протянул руку, и Джеймс подплыл ближе, доверчиво подставляясь под прикосновение. Он и сам не ожидал от себя такого и понимал, вздумай сейчас Стив навредить, он не смог бы его остановить. Слишком нестабильное состояние такого яркого счастья, переполняющего через край. Всего лишь на вторую встречу. Он точно сошел с ума. Но Стив лишь осторожно прошёлся кончиками пальцев по прядям, приблизился, рассматривая камушки поближе, и Джеймс задержал дыхание от этой непривычной близости. Зажмурив глаза, он вдохнул запах Стива, который заставил чихнуть из-за резкости. Принц отдернул руку и удивлённо уставился на него. — Прости, — Джеймс поморщился и улыбнулся. — Твой запах… У нас ничего подобного нет, очень непривычный и сильный. У всех людей такой? — О. Оу, это ты прости, я не подумал, что тебе может быть неприятно, — Стив отодвинулся и уселся на песок, вытягивая ноги к воде. Выглядел он смущённым и виноватым. — Это духи, люди пользуются ими, чтобы лучше пахнуть. — Так это не твой запах? Приходи завтра без этих… — Джеймс взмахнул рукой, поджав губы, — духов, ладно? Мне интересно. — Договорились, — наконец Стив расслабился и даже улыбнулся. Он полез в сумку (у Джеймса благодаря Тони была похожая), доставая нечто в яркой упаковке. — Я подумал, что у вас такого нет, и принес тебе шоколад. Мой любимый. Попробуешь? Он очень вкусный. Русал протянул руку и внимательно рассматривал полученную коричневую пластину. Неуверенно положил в рот и прожевал, тут же расплываясь в довольной улыбке. Это действительно оказалось вкусно, лучше всего, что он пробовал в подводном мире. Слопав всю свою порцию в рекордные сроки, Джеймс получил остатки под нежной улыбкой Стива. Сам принц сказал, что достанет себе ещё, а русала хотелось порадовать. Счастье новой волной захлестнуло по самую макушку. Они болтали до тех пор, пока солнце не скрылось совсем за горизонтом, уступая место луне. Стив ещё раз решился прикоснуться к нему, убирая прядь волос за ухо и посылая волну мурашек по телу. Джеймс воспользовался случаем и облапал принца сам, прикрываясь тем, что изучает одежду людей. Судя по румянцу на щеках, Стиву это понравилось не меньше, чем Джеймсу. — Завтра вечером? — Да. Я приготовлю побольше еды, хочу, чтобы ты попробовал, — улыбку принца просто невозможно было игнорировать и оставить без ответа. Джеймс снял несколько камушков со своих волос и протянул Стиву, которые тот с неуверенностью принял, сжимая в кулаке. — Просто подарок. Чтобы ты вспоминал обо мне. Улыбнувшись, русал махнул на прощание рукой и нырнул в океан. Никогда раньше он не чувствовал себя так грустно, возвращаясь домой. Никогда он не хотел больше всего на свете быть там, где ему нельзя находиться. Следующего дня Джеймс снова еле дождался. Ему было нестерпимо любопытно, что в этот раз приготовит Стив. Время тянулось медленно, будто издеваясь над ним, а сосредоточиться на обычных вещах не получалось, поэтому Джеймс с облегчением выплыл на поверхность под лучами ярко светившего над головой солнца. В этот раз волосы были заплетены в длинную косу для удобства, но он все-таки не сдержался, и несколько жемчужин ярко блестели между темными прядями. Стив снова улыбался, и Джеймс чувствовал, как привыкает к этой улыбке, как тает от одного взгляда на нее и глаз оторвать не может. Это казалось настоящим помешательством, потому что никогда раньше ничего подобного он не испытывал. Блестящие глаза морского цвета скрывались в тени широкой шляпы, которая, Джеймс был абсолютно уверен, на любом другом человеке выглядела бы ужасно. А Стив смотрелся как всегда великолепно даже в ней. С трудом Джеймс все же заставил себя отвести взгляд и посмотрел на песок. Стив сидел на большом куске цветной ткани, а рядом с ним находились ёмкости с разнообразной едой. Русал с любопытством расположился поближе к берегу, так, что только хвост оставался в воде. Стив немного смущался, и Джеймс не мог перестать любоваться этим. Он пробовал все, что предлагал принц, сразу же выбивая в фавориты сладкое нечто с названием торт (он напоминал вчерашний шоколад и заслуживал находиться на его уровне), салаты чем-то напоминали водоросли, хотя с очень специфическим вкусом, поэтому все же остались одобрены. Попробовав оранжевые апельсины, Джеймс скривился, чувствуя горечь на языке, и отодвинул их к Стиву, который с лёгким пожатием плечами сам доел фрукты. Яблоки ждала та же участь, а виноград пришелся по вкусу. Позже, когда солнце окрасило небо в оранжево-розовые тона, они оба сидели на мели, опираясь на руки, и смотрели вдаль. Океан мягкими волнами накатывал, омывая Стиву ноги, а Джеймс слегка покачивал хвостом в воде, ловя на себе время от времени внимательный взгляд. — Я даже не помню, когда в последний раз мог позволить себе вот так просто сидеть, ничего не делая. Спасибо, Баки. Я уже забыл, каково это, — Стив откинул голову, и шляпа слетела, открывая взгляду светлые пряди волос, слегка обгоревшие на солнце. Легкий ветерок приносил с океана соленый бриз и шевелил их, покушался и на темные волосы, но коса не поддалась на игривое настроение воздушных порывов и оставалась неподвижной. Глаза принца оказались прикрыты, длинные ресницы откидывали мягкие тени на щеки, а Джеймсу вдруг нестерпимо захотелось коснуться их губами. Это ли чувство, что разливалось сейчас теплом в груди, люди называли любовью, которой в подводном мире места не было? — Очень давно у меня был друг. Мы росли вместе, он был мне намного ближе, чем кто-либо мог себе представить. Он был частью меня. Джеймс уловил, как неприятно кольнуло в груди после этих слов. Стив говорил с нежностью и теплом, как о самом близком человеке во всей вселенной. И с долей грусти, что тоже не осталось незамеченным. Русал понимал, что у Стива, помимо этих коротких встреч, есть своя жизнь. И сам он, как бы ни хотел, просто никак не может вписаться в нее. Только обрывками, украденными минутами или часами, проведенными наедине, на грани между двумя совершенно разными мирами. Джеймс прикусил губу и отвернулся, поднимая взгляд обратно к уходящему солнцу. Смотреть на Стива прямо сейчас было больно. — А потом его не стало. Эта фраза моментально объясняла ту глухую грусть, которую распознал русал; она, пропитанная горем, болью и слезами, из губ Стива сорвалась совершенно спокойно, и Джеймс все же повернулся к нему. Между бровями, сведенными к переносице, образовалась складка, глаза из прикрытых стали зажмуренными, а губы поджались, и русал понял, насколько сложно дался этот лёгкий тон Стиву. Его собственная ревность показалась неуместной и вызвала резкое отвращение к самому себе за то, что посмел присвоить принца, пусть даже мысленно. — Что случилось? — Он… Утонул. Я не успел ему помочь. Он плавал лучше всех, а все равно утонул. Кажется, я никогда не смогу этого забыть, — Стив, все ещё не открывая глаз, усмехнулся, но усмешка получилась такой горькой, что Джеймс невольно почувствовал на языке привкус тех самых странных апельсинов и с трудом заставил себя сглотнуть. Они сидели так долгое время, молча, прислушиваясь к шуму волн. Джеймс думал о том, как, стало быть, Стив ненавидел родную для русала стихию. И какая же всё-таки ирония, что самого Стива пришлось тоже спасать от той же участи. Джеймс никогда не находил причин жаловаться на судьбу, в отличие от Тони, но сейчас она ему казалась той ещё сукой. — Прости, Баки. Это правда не… Не то, о чем стоит говорить с новым знакомым, тем более… — Все хорошо, — Джеймс улыбнулся, повернувшись к Стиву, и поймал ответную неуверенную улыбку, ощущая вернувшееся тепло в груди. — Я правда рад, что ты поделился этим со мной. Это много значит. В голову вдруг пришла сумасшедшая мысль, но Джеймс ухватился за нее тут же и подался ближе к принцу. — Хочешь, покажу тебе кое-что? Уверен, тебе понравится, — Стив кивнул, и русал, хитро сверкнув глазами, нырнул. Затем его голова показалась чуть дальше над водой, и он поманил принца к себе. — Плыви сюда. Обещаю не дать тебя в обиду грозным водам океана. Стив фыркнул и внезапно засмеялся, отпуская напряжение, что скопилось вокруг них после тяжёлого разговора. Поднявшись на ноги, он стянул рубашку, и Джеймс невольно залюбовался. О, принц был хорош собой. Мощные плечи, подтянутое тело, мышцы перекатывались под кожей от каждого движения, и не то чтобы русал не знал о его прекрасном телосложении. Все же он успел облапать Стива ещё в самом начале. Но знать и видеть оказалось совершенно разными вещами. Джеймс не считал себя падким на красоту, в конце концов, в подводном мире один лучше другого, выбирай кого хочешь. Свою красоту он оценивал не столь высоко — все же что-то в нем отличало его от остальных русалок и на протяжении всей жизни свидетельствовало о разнице между Джеймсом и народом его отца. Но Стив — это совершенно другое дело. Стив притягателен, к нему тянуло с неведомой силой, и противиться этому чувству не было возможности. У Джеймса так точно. Он по сути своей должен сам очаровывать и влюблять в себя, но попал под влияние чужой внешности, бросился на крючок и теперь в большой степени зависел от того, решит Стив его помиловать и отпустить обратно в родные воды или вспорет крючком тело до самых внутренностей. Джеймс дал ему такую возможность и не чувствовал ни капли страха. Только восхищение и тепло там, где в сбивчивом ритме билось его сердце. Стив, будто поняв, о чем думает Джеймс, неловко улыбнулся и даже, казалось, покраснел, совсем не осознавая своей власти. Русал снова поманил его к себе, и Стив зашёл в воду, сразу же резко бросаясь навстречу волне. Он вынырнул совсем близко от Джеймса, откинул влажные волосы назад, опалил лицо дыханием и резко отодвинулся, забавно округлив глаза. Теперь можно было убедиться, что его щеки действительно пылали. — Ты на самом деле первый, кому я это показываю, так что… Немного волнуюсь, — Джеймс хмыкнул и снова ушел под воду, когда солнце как раз окончательно скрылось за горизонтом, погружая мир в сумерки. Он действительно никогда никому не открывал свою способность, но сейчас, после такой искренней открытости Стива, хотелось тоже поделиться чем-то важным. Так что Джеймс прикрыл глаза и сосредоточился на ощущениях, заставляя свой хвост сиять. Ещё одна отличительная черта. Ещё одна причина держаться подальше от своих сородичей. Джеймс знал, что сейчас каждая чешуйка на его хвосте отливает мягким бирюзовым цветом, а плавники по бокам и кончик хвоста почти ослепляют белой яркостью. Эта способность жила в нем с самого детства, с тех пор, как он себя помнил, но даже отец не подозревал о ней. И вот сейчас Стиву открылся ещё один крючок, за который можно потянуть. Джеймс выплыл на поверхность, все ещё заставляя хвост светиться, и столкнулся с восхищенным взглядом небесных глаз. — Твои глаза. Они тоже сияют. Потрясающе, — и снова Стив всего лишь несколькими словами заставил внутри все сжаться от удовольствия. Он звучал искренне, и от этого становилось вдвойне приятно. — Вы все так можете? — Нет. Это моя особенность, — пожал плечами Джеймс. В подводном мире за нее готовы были убить, и он всегда чувствовал на уровне интуиции, что рассказывать об этом нельзя. Рядом со Стивом интуиция молчала, и Джеймс не знал, то ли она его подводила, то ли Стив оказался таким особенным. — Ты восхитительный. Впервые они плавали до ночи и не спешили расходиться. Джеймс игриво плескал хвостом при каждой возможности, забрызгивая Стива водой, когда тот только протирал лицо, убирая с него капли. Принц забавно выпячивал нижнюю пухлую губу, но затем заливисто смеялся, и Джеймс не мог удержаться, чтобы не рассмеяться вместе с ним. Луна освещала поверхность воды, играла бликами на лицах, делала тени глубже, а атмосферу более интимной, и, как ни странно, Джеймс наслаждался этим, как никогда раньше. Со Стивом было легко и весело, с ним не приходилось задумываться, какие правила он нарушил в этот раз, потому что черта и так давно пройдена. Остаётся только наслаждаться и ловить момент. И Джеймс ловил. Ловил лицо Стива ладонями, долго смотрел в блестящие весельем глаза, кажущиеся темными омутами, как и вода вокруг них. А потом легко прижался губами к чужим, замечая, как сбилось дыхание принца, и с лёгкой улыбкой попрощался, не дожидаясь реакции. Губы покалывали так, будто на них сейчас морской ёжик отплясывал далёкие Джеймсу народные русалочьи танцы, но это оказалось приятно. Он надеялся, что Стиву приятно тоже. Он надеялся повторить.