***
Они приехали быстрее обычного, и Юнги, безмолвно попрощавшись, выходит, замечая, что на улице мелкий дождик: пара несмелых капель орошает его лицо. На фоне серого неба и полупокинутых зданий вокруг ресторан «Do eat» выглядит каким-то лишним, несуразным, и Мин даже чуть усмехается. Именно этого эффекта и ожидал тот сукин сын, после появления которого проблемы альфы достигли своего апогея. Толкнув входную дверь, он тут же встречается с тёплым (особенно после уличной прохлады) и приветливым взглядом хостес. Омега выглядит, как всегда, безупречно: бордовый костюм, сшитый на заказ, начищенные туфли, лоснящаяся кожа, чуть подведенные глаза и пепельные волосы, в которых лака сейчас больше, чем Юнги использовал за последнюю неделю. Но особенно альфе нравится шёлковый шарфик на шее: он прикрывает засос, оставленный хозяином ресторана. — Выглядишь волшебно, — говорит правду Юнги, приближаясь. Его окутывает сладкий запах ванильных духов, через которые невозможно учуять истинный аромат омеги. Кислая малина. — Под стать Вам, — искренне улыбается Чимин, зная, что комплимент от Мина — это всегда по-настоящему. — Спасибо, что ты пришёл пораньше, — Юнги, глядя в глаза-полумесяцы, чувствует необходимость это сказать. Он делает ещё один шаг. — Мы все пришли, Юн…господин Мин, — слегка тушуется хостес. Они продолжают стоять на входе, оба не решаясь двинуться. Юнги смотрит на прекрасного омегу, который под пристальным взглядом немного краснеет. Смущается, но взгляда не отводит. Альфа медленно поднимает руку, невесомо касаясь нежной кожи щеки, и хостес тут же льнёт к ладони, принимая ласку, наслаждаясь ею. Пак Чимин — второе успокоение Юнги в этом мире. Его антидепрессант, его опора, его любовь. Он много омег повидал на своём пути, и то, что он нашёл такое сокровище, до сих пор в голове не укладывается. Этого алмаза не достоин никто, и Юнги обращается осторожно, зная, что потерять легко, чувствуя, что не дотягивает, пусть и сам Чимин так не считает, постоянно сетуя на низкую самооценку старшего. — Твоя смена официально не началась, так что никаких «господин Мин», — почти сурово говорит Юнги, не опуская руки. «Почти», потому что быть грозным рядом с его личным солнцем не получается совсем. Даже на работе, даже на собраниях, даже рядом с конфликтным гостем. Чимину можно всё, и его истинная привлекательность для Юнги в том, что он своим положением не пользуется. Он ведь может просто поманить, просто с придыханием прошептать на ухо просьбу, но не злоупотребляет. Знает границы. Омега перехватывает его ладонь, по очереди медленно начиная целовать каждый пальчик. Юнги смотрит, как мягкие полные губы смыкаются на его коже, и чувствует, что внутри взрывается парочка давно заложенных бомб. Однако он, как настоящий мазохист, терпит нежную пытку, позволяя Чимину поиграть. Юнги знает: его руки — личный фетиш омеги. Он ему противиться не смеет. — Почти все сейчас на кухне, парочка проверяет зал, бар подготовлен к открытию, — Чимин опускает его ладонь, резко переходя на рабочий тон, как ни в чём не бывало. Ему это всегда виртуозно удаётся. — Вчера ушла предпоследняя бутылка того виски, мне кажется, стоит попросить привезти ещё, гости радушно его приняли. Юнги сбрасывает подходящее возбуждение, тут же настраиваясь на предстоящий день, и следует за Чимином в зал, забыв на несколько мгновений, к счастью, зачем вообще сюда прибыл. Этот ресторан — одна из его обязанностей перед погибшим отцом. Джонхён всегда мечтал, чтобы сын продолжал его дело, и Юнги с тринадцати лет вертелся здесь, вникая в основы управления, ловя тонкости и записывая на подкорку сознания важные мелочи. Он никогда не горел ресторанным бизнесом, но смог заставить себя полюбить, смог сделать вид, что это и его мечта тоже. Свою роль он отыграл прекрасно: сам поверил. Несколько раз Юнги предлагали сделать из ресторана сеть, просили оформить франшизу, но всегда альфа отвечал категоричным отказом. Это место давно сформировало свой имидж, свою непревзойденную ауру, и хозяин всегда был чётко уверен, что попытаться воссоздать подобное — чистой воды кощунство. Он сам не готов и пытаться: здесь слишком много его души. Даже на второй филиал не хватит уже. «Do eat» — это уникальное сочетание корейской традиционной кухни и европейских стандартов, место, где бронь, конечно, не на полгода, но на пару недель вперёд, где в субботу можно насладиться ненавязчивым живым выступлением, а в среду спокойно провести рабочую встречу в отдельной комнате. Юнги знает, что ресторанов в Сеуле много, но ему известно и то, что «Do eat» любят за историю, за высочайший сервис, за почти полное отсутствие скандалов. И сейчас это место на грани исчезновения. Они с Чимином приближаются к барной стойке, омега небрежно облокачивается на нее, подпирая подбородок рукой. Юнги садится на высокий стул рядом, острой коленкой чуть задевая ногу младшего. Пак сглатывает, облизывает губы, и смотрит в упор. Юнги понимает, что действительно скучал за эти пару дней, пока гостил у папы, но это он скажет позже, вечером, когда они будут, наконец, одни. — Знаешь, никто даже не подумал о том, чтобы не прийти. Я говорил, что справился бы вдвоём с Исином, но вся команда решила быть рядом с тобой. — Я обязательно оплачу всем этот дополнительный час работы, — сам себе кивает альфа. — Ну что ты смеешься? — чуть хмурится, не понимая реакции омеги. — Ты дурачок, — Чимин улыбается, качая головой из стороны в сторону. — Им будет достаточно «спасибо», а ты сразу о деньгах. Не смей никому сказать такое, особенно кухне. Они обидятся. — Наверное, ты прав, — Юнги отводит взгляд. — Меня их присутствие подбадривает. И твоё, — делает паузу, — особенно. Мин говорит последние слова очень тихо, но Чимин, конечно же, слышит, расплываясь в ещё большей улыбке. Больше всего в этой жизни он ценит теплоту от своего альфы: нелюдимый и холодный для всех, он дарит нежность только ему, и, чёрт, как же это цепляет! Чимин заинтересовался им с первого взгляда. Тогда он официантом пришёл на стажировку в этот ресторан и почти сразу заметил черноволосого альфу, что сидел в углу с книгой. К гостю никто не подходил, и Чимин взял инициативу на себя: принёс меню, попытался предложить сезонные блюда, но в ответ получил лишь удивленно-непонимающий взгляд и нагоняй от упустившего ситуацию администратора. Кто бы мог подумать, что тот скромный красавчик — Мин Юнги? Чимин тогда представлял владельца раскачанный альфой, типичным мажором, но жизнь — штука непредсказуемая. Ещё пара встреч в ресторане, и Пак стал замечать в глубине черных глаз ответную заинтересованность, которую смог раскрыть, которую собственноручно вскормил. Он всегда был собой и никогда не играл рядом с Юнги — и вот уже два года альфа кроме него никого не видит (не от того, что отросшие волосы на глаза спадают). Повышение было предсказуемым, Чимин —умный и смекалистый, однако он ещё и человек, который всегда был зависим от общественного мнения. Именно по его настоянию свои отношения на работе они сильно не афишируют, хотя скрыть их полностью, безусловно, просто невозможно. Он не хочет сплетен и зависти, и, хоть коллектив максимально тёплый, хостес так проще. Отсутствие любовного взаимодействия и формальность в здании ресторана — условие, выдвинутое Паком, и Юнги его с уважением принимает и исполняет. Сегодня просто исключение. — Боевая готовность, — сообщает хостес, обращая внимания на часы в зале. Юнги оборачивается и тяжко вздыхает, понимая, что его парень прав. Чимин идёт на кухню, наверное, чтобы попросить бармена занять рабочее место и предупредить персонал, а сам хозяин ресторана садится за столик посреди зала, тут же располагая сцепленные в замок руки на гладкой поверхности. Он ждёт своего палача.***
Дым едкий, он тут же оседает в лёгких, и Хосок шумно кашляет, заставляя своего брата усмехнуться. Старший показательно размахивает перед лицом рукой, будто бы это действительно поможет ему избавиться от жуткого запаха, и садится на край кресла, всем своим видом показывая, что здесь ему находиться неприятно. — То, что мы, скрепя сердце и нарушив, между прочим, все правила, отключили тебе пожарную сигнализацию, не значит, что теперь нужно курить до посинения, — фыркает Хосок, кладя на стол красную ребристую папку. — Зря я пошёл у тебя на поводу. — Конечно, зря, — ухмыляется Чонгук, но сигарету тушит. Брата он любит, и причин для расстройства ему создавать всё же не сильно хочется. Старший альфа благодарно кивает и садится в кресло поглубже, даже откидывая голову назад. — Что там с моим комплексом? Такими темпами я не доживу до его открытия, Хосок. Расстраиваете. — Я как раз сейчас поеду на переговоры, — поджимает губы, понимая, что ситуация действительно патовая. — Но, Гук, мне кажется, это бессмысленно. Уже сколько недель и я, и мои ребята бьёмся с этим Мином, а ему как об стенку горох, ну вот серьёзно. Понимаешь, уже все здания вокруг скупили, да там район как заброшенный выглядит, один этот ресторан стоит его, как единственный оплот всего живого в фильме про постапокалипсис. — И что, клиенты ходят? — Чонгук складывает руки домиком, наклоняя голову в бок. Он видит, что брат действительно потерян, значит, дело серьёзное. И интересное. — Нескончаемый поток, я даже звонил как-то, хотел проверить возможность брони, у них забито на десять дней вперед, будто бы всё нормально, — Хосок почти сплёвывает последние слова. — Этот Юнги только сегодня согласился со мной лично встретиться, а своих юристов вообще уволил, я упал, когда узнал. — Это в честь чего это? Такой самонадеянный? — Чонгук хмурит брови, зажимая кнопку на офисном телефоне, — Тэхён, принеси нам тройной кофе. Хосок почти не обращает внимания на вызов Чонгуком секретаря и отвечает на его вопрос. — Он, видимо, понял, что я их подкупил, чтобы они его уговаривали сдаться, — у старшего Чона в голосе досада, — новых по нашим данным пока не нанял, а до этого с ним напрямую контакта не было. — Интересно, — протягивает Чонгук и смотрит куда-то внутрь себя, — я и не думал, что именно с этой забегаловкой могут возникнуть такие сложности. — И ничего это не забегаловка, — встревает Тэхён, заходя внутрь кабинета. Тяжелые двери шумно захлопываются за его спиной, и красивый синеволосый омега семенит к большому дубовому столу, ставя два стакана виски между альфами. — А вы прекращайте свой алкоголизм, в следующий раз реально кофе принесу, достали уже со своими тайными позывными. — Не злись, булочка, — Хосок тут же становится мягче, притягивая парня к себе за руку. Тэхён чуть куксится, но всё же садится к старшему Чону на колени. — Забегаловка, как она есть, — отрезает будто бы вынырнувший из воды Чонгук, который на самом деле никогда не был в этом ресторане. Просто сейчас заведение назойливой мухой витает рядом с его целью, и «забегаловку» ему морально придавить куда проще чем «достойное место». Он отпивает виски, смакуя любимый вкус на языке (9 утра — самое время!), и продолжает, — Я поеду с тобой, Хосок. Хватит, и без того много времени теряется на какую-то ерунду. Хосок хочет возразить, что дело действительно слишком мелкое, но видит решимость в чёрных глазах брата и умолкает. Чон Чонгук, глава Чон Групп, не из тех, кто будет противостоять своим желаниям, пусть даже и мимолетным. Пусть даже и глупым. — Ну да, больше же дел нет, — вставляет свои пять копеек сарказма Ким Тэхён, тут же чувствуя, как Хосок сжимает его бедро, этим знаком прося держать язык за зубами. Но секретаря не остановить, если ему есть, что сказать. — Чонгук, сегодня в одиннадцать… — Мой секретарь что, не способен разгрузить расписание, если у меня возникает такая необходимость? Не остановить никому, кроме Чонгука. — Ой, делайте, что хотите, — с обидой отмахивается омега, поднимаясь на ноги, — И курите в кабинетах, и виски хлестайте в начале дня, а я уж как-нибудь разрулю рабочие дела, конечно, я же, блять, многоручка и многоножка. — Только эти части тела размножились? Или моему брату ещё в чём-то повезло? — Чонгук издевательски приподнимает бровь, смотря на секретаря испытывающее. Хосок не выдерживает и издаёт негромкий смешок, тоже отпивая, наконец, живительный напиток. Он готов следить за перебранками своих любимых людей вечно. Тэхён закатывает глаза в ответ на шутку и молча покидает кабинет, возвращаясь на своё рабочее место. — Во сколько и где встреча? — Чонгук переходит на деловой тон, всем своим видом показывая, что обсуждать поведение секретаря не намерен. Хосок понимает. — В этой, как ты выразился, забегаловке, в десять утра. Они работают с одиннадцати, но Мин любезно предложил нам собраться там до открытия. — Отлично, — Чонгук встаёт из-за стола, осушая свой стакан, и улыбается, — я голодный, как волк.