Моменты на двоих

      Вернувшись с работы в районе четырёх утра, Кевин устало зевнул и, повесив плащ на вешалку, поднялся на второй этаж. В комнате стоял полумрак, на столе валялись разные книги и листы с чертежами, на диване возле стены висела форма кондуктора, а хозяин формы спал, свернувшись на кровати калачиком.       Кевин улыбнулся и, переодевшись в домашнюю одежду, аккуратно, чтобы не разбудить супруга,залез под одеяло. Сонни, видимо, почувствовал его присутствие, потому что сразу повернулся к нему лицом и приоткрыл глаза.       - Спи, радость моя, - тихо сказал исследователь, легонько целуя мужа в макушку. Кондуктор, удобно устроив голову на плече Кевина, вновь заснул.       Кевин почти погрузился в царство Морфея, когда на весь дом раздался оглушительный крик Гилберта, полный страха и ужаса. Троодоны мигом вскочили с постели и кинулись вниз. Распахнув дверь в комнату подростка, старшие увидели Гилберта, сидящего на кровати. Тело троодона сотрясала дрожь, по щекам катились слезы.       - Гилберт, родной, тише-тише. Что случилось? - Сонни присел на край кровати и протянул руки к племяннику. Тот мигом оказался в крепких объятиях опекуна, уткнувшись носом в его халат. Кевин присел с другой стороны и положил руку на плечо Гилберта.       Через пару минут подросток заметно успокоился и перестал дрожать, но всё ещё крепко сжимал ткань опекунского халата.       - Тише, солнце моё, всё хорошо. Ты дома с нами, - продолжал шептать Сонни, гладя племянника по голове.       - Гил, мы рядом. Ты в безопасности, - вторил Кевин, с беспокойством глядя на юного троодона.       - Это был самый страшный сон, который я когда либо видел.. - начал говорить Гилберт, иногда всхлипывая, - там был я, ты, и дядя Кевин. Нас заставляли причинять друг другу боль.. Были крики, кровь, жутких смех... Я.. Я собственноручно наносил тебе жуткие раны большим ножом... А дядя Кевин... он..       Гилберт зажмурился и вновь заплакал.       Сонни громко выдохнул и крепче прижал к себе ребёнка. Кевин, видя всю серьезность ситуации, принёс с кухни стакан воды, в который накапал немного пустырника.       - Вот, выпей, станет немного легче, - сказал исследователь, протягивая Гилберту стакан.       После того, как подросток выпил содержимое, он свернулся калачиком на коленях кондуктора. Сонни продолжал гладить его по голове и шептать, что всё хорошо и они с Кевином рядом.       - Дядя Сонни, можешь спеть мне колыбельную, которую всегда любил в детстве? - неожиданно спросил Гилберт, поднимая взгляд на опекуна. Сонни устало вздохнул и, слегка покачивая племянника на руках, тихо начал петь: Спят, спят мышата, спят ежата, Медвежата, медвежата и ребята. Все, все уснули до рассвета, Лишь зелёная карета, Лишь зелёная карета Мчится, мчится в вышине В серебристой тишине. Шесть коней разгорячённых, В шляпах алых и зелёных, Над землей несутся вскачь, На запятках чёрный грач. Не угнаться за каретой, Ведь Весна в карете этой, Ведь Весна в карете этой.       Кевин осторожно присел рядом и положил голову на плечо супруга, а руку на засыпающего подростка. Сонни слегка наклонился в сторону супруга и прикрыл глаза, продолжая петь: Спите, спите, спите медвежата И ежата, и ежата, и ребята. В самый, в самый тихий, ранний час Звон подков разбудит вас, Звон подков разбудит вас. Только глянешь из окна — На дворе стоит весна! Спят, спят мышата, спят ежата, Медвежата, медвежата и ребята. Все, все уснули до рассвета, Лишь зелёная карета, Лишь зелёная карета, Лишь зелёная карета, Лишь зелёная карета…