Mr. Brightside

      Март наступал февралю на пятки. Температура несколько дней не опускалась ниже нуля, даже ночью. Решив не оттягивать со вхождением в колею, Ирука выскреб себя из постели на час раньше обычного и отправился на первую в этом году пробежку.       Когда планету охватила коронавирусная паника, с занятиями в спортзале пришлось попрощаться. Однако легкоатлетический стадион, расположенный близ жилого массива, не разочаровывал: новенькие прорезиненные беговые дорожки и специальные тренировочные конструкции стали достойной заменой тренажерам.       С тех пор прошло достаточно времени. Фитнес-центры мало-помалу возобновляли свою работу, но возвращаться туда Ирука даже не думал. Уже привык вкладывать сэкономленные на покупке абонемента деньги в ипотеку.       И вот, одетый в быстросохнущий черный костюм для бега и легкую спортивную куртку, он оценивал количество пороха, оставшегося в пороховницах после зимы. И его оказалось предостаточно! Со специально подготовленным накануне плейлистом в ушах ощущение усталости пришло лишь на десятом километре.       Как раз когда он снизил скорость до быстрого шага, песня в наушниках прекратила воспроизводиться, прерванная входящим видеовызовом. Ирука достал мобильный и увидел на экране улыбающееся лицо Анко Митараши — фотографию, которую он поставил на контакт в далеком-далеком прошлом. Теперь снимок выглядел, как неудобное напоминание о том, как сильно все изменилось…       Поджав губы и уперев одну руку в бок, Ирука остановился. Он еще секунду бездействовал и просто смотрел на дисплей, стараясь отдышаться и надеясь, что его подруга вот-вот положит трубку, и неловкий разговор не состоится.       Но она оставалась в своей манере настойчивой.       — Приве-е-е-е-ет! — сразу после короткого автоматического звука, оповещающего об установлении связи, услышал Ирука.       — Привет, Анко. — Сподобившись на улыбку, он продолжил шаг.       Анко приблизила телефон к лицу, чтобы получше приглядеться.       — Бо-же-ты-мой! — выделяя каждый слог для пущей драматичности, проговорила она. — Ты посмотри на него! Ну что это за симпатяга? Когда уже поделишься со мной рецептом красоты и свежести, а?       На это Ирука лишь закатил глаза. Анко, вероятно, действительно говорила что думает, просто он не мог с ней согласиться. Да, действительно занимался собой и от недостатков не страдал. Возможно, с определенного ракурса его можно было даже назвать конвенционально привлекательным, но… Не более того.       — Только не говори, что надо пинать себя под зад спозаранку и бежать, как лошадь в мыле, давиться сухим мясом, запивать его шпинатным смузи и забыть о шоколаде! — Откинувшись на пляжный лежак в красную и белую полоску, Анко состроила капризную гримасу.       Что-то, все же, да оставалось неизменным.       — Ладно, не скажу, — непосредственные реплики подруги впустили в душу Ируки тоненькие лучики давно позабытого тепла — он, оказывается, скучал... — но ты и так прекрасна. Как всегда, и даже больше. Рассказывай уже, как поживаешь.       — Я? А-а, да как-как… — Анко махнула ладонью, а затем согнула руку в локте и завела за голову. — Все так же. Дурью маюсь. Работу вот ищу, — пробормотала она, собрав волосы и опустив всю длину на одно плечо. Привычная глазу Ируки дерзкая сиреневая стрижка заметно отросла, выгорела под калифорнийским солнцем и приобрела сизый оттенок.       — И как успехи? — завершая пеший круг по стадиону, осторожно поинтересовался он.       Анко лишь фыркнула:       — Их нет. Если не брать в расчет бесчисленные предложения стать нянькой для выводка спиногрызов бизнесменов, расплодившихся только для галочки в списке планов на жизнь. Так что… да. Пока просто разлагаюсь у моря и у Даруи на шее.       — Кажется, не самое плохое место для разложения, — ляпнул Ирука, имея в виду, конечно, отдых у моря, а вовсе не шею жениха подруги.       Но неловкая тишина уже повисла. Он слишком отчетливо слышал шум прибоя у Анко за спиной. Прошло несколько секунд, прежде чем она звонко рассмеялась, позволяя ему выдохнуть.       — А вот и Даруи, кстати, — посмотрев мимо камеры, радостно заметила она. — Милый, я тут с Ирукой разговариваю! Поздороваешься?       Если бы Ирука уже хорошенько не пропотел и не раскраснелся во время пробежки, сдал бы себя с потрохами. Когда неприлично привлекательный и отягчающе ладно сложенный темнокожий Даруи появился на экране мобильного, он испытал такой же дискомфорт, как и пять лет назад. В день их первой встречи во время стажировки в Беркли.       Тогда Ирука был вдребезги пьян и оттого отчаянно смел — впервые после тяжелого разрыва отношений подошел к эффектному мужчине познакомиться. Он, верно, напоминал в тот момент шатко передвигающегося на слабых ножках новорожденного жеребенка и не вызвал этим у Даруи ничего, кроме искреннего недоумения. Ситуацию филигранно спасла вовремя возвратившаяся из уборной клуба Анко.       Их роман завертелся быстро, а Ирука так до конца поездки в Штаты и чувствовал себя третьим лишним рядом с подругой и ее непозволительно притягательным кавалером.       — Привет! — наклонившись к камере, бодро поздоровался Даруи.       — П-привет... — Ирука старался смотреть куда угодно, но не на впадину между крепкими грудными мышцами, обнажаемую обтягивающей черной майкой с глубоким вырезом.       Даруи улыбнулся уголком рта и исчез с дисплея. Если бы кто спросил у Ируки, действительно ли ему до сих пор нравится этот мужчина, или же он попросту никак не может справиться с ребяческой обидой на Анко за то, что она так быстро покинула клуб неанонимных одиночек — он бы вряд ли нашелся с ответом. Ясно было одно: их с Анко отношения бесповоротно поменяли свой курс со дня ее знакомства с ним, а после их помолвки и переезда Анко в Штаты общение и вовсе свелось к минимуму.       Однако Хаяте, похоже, был прав, утверждая, что она безмерно благодарна Ируке, ведь именно он стал причиной судьбоносной для нее встречи.       — Даруи теперь проводит свои вечеринки на пляже каждую пятницу. Купили аппаратуру, и, знаешь, народу собирается тьма! Я так рада за него... — Анко задумчиво посмотрела куда-то вдаль. — Как же здорово, когда есть мечта. Она ведь всегда может исполниться… Хотела бы и я к чему-то так стремиться.       — М-м, — неоднозначно протянул Ирука. Он не был уверен, что готов сейчас вступать в дискуссию об экзистенциальном кризисе.       — Кстати о стремлениях! Одна птичка тут напела мне о твоем повышении… Когда собирался похвастаться?       «Длинный язык Ибики уже сделал это за меня», — догадался Ирука. Надо полагать, и о командировке он проболтался. Вот только Анко, похоже, только что предоставила ему возможность промолчать, словно проверяя, стала ли температура вод их отношений достаточно низкой для такой недоговорки.       — Похоже, прямо сейчас, — собираясь с силами, выдохнул он. — И я предложил бы поздравить новоявленного старшего специалиста, но… Хочу получить свои почести при личной встрече. Я еду в Нью-Йорк, Анко. Уже через двадцать дней.       – Да ты что?! — изумилась Митараши. Она подскочила с лежака, и выражение лица ее сделалось достаточно удивленным, но Ирука знал ее слишком давно, чтобы не заметить облегчения во взгляде. Да, ей определенно уже было известно о его командировке. — Черт, Умино, мы обязаны увидеться! Сегодня же посмотрю билеты!       — Правда бросишь все ради пары вечеров со скучным уставшим канцелярским кротом? — Ирука изогнул бровь. Он сошел со стадионного круга и двинулся по тропинке в сторону дома.       — Нечего мне тут бросать, Ирука! — в сердцах воскликнула она, но тут же осеклась: — То есть… Даруи, думаю, переживет мое недолгое отсутствие, да и когда еще я просто так, без визовых заморочек, увижу своего крота? Богом клянусь, многое бы сейчас отдала, чтобы оттянуться, как в старые-добрые!       — Ну… Для такого мы слишком старые и уже далеко не такие добрые. Но заметано, черт возьми!       — Заметано! — Анко подмигнула ему и взволнованно заерзала на полосатой сидушке. — Эй, Ирука?       — М?       — Я так по тебе скучала.       Он улыбался всю дорогу домой. Они болтали обо всем и ни о чем, напрочь позабыв о некогда разделившем их напряжении и часовых поясах. Когда, наконец, стали прощаться, Анко уже зевала, а Ирука здорово опаздывал на работу.

***

      — Лучше б пиво поставили, — прикончив третью порцию шампанского, вынес свой вердикт Котецу. Его темные глаза уже косили, словно стремясь рассмотреть переносицу. Лицо начинало покрываться еле заметными красноватыми пятнами.       — Это вряд ли. Шампанское наверняка бартерное. — Также успевший хорошенько поднабраться Ирука издал сытый звук и, поставив пустой бокал на фуршетный стол, вытер рот салфеткой.       Новость о том, что Цунаде Сенджу выбила сделку — самую прибыльную за последние несколько лет, — и Центр в обозримом будущем начнет сопровождение международной деятельности крупной французской автомобильной компании, бурей залетела в каждое офисное помещение. Двери едва удержались на петлях.       Работникам Центра предстояла долгосрочная кропотливая работа. В преддверии сего Армагеддона Цунаде совместно с парой иностранных представителей организовала пышный банкет. Созваны были все — от мала чина и до велика. Праздничный зал жужжал, иногда прерываясь на звон бокалов.       — Бартерное? — переспросил Котецу, но Ирука уже переключился на обдумывание плана нападения на дальний столик с еще неиспробованными угощениями.       — Да, — отрывисто подтвердил он, — французская культура построена на поиске выгоды буквально во всем, но без демонстрации собственной элитарности они и минуты прожить не могут.       — А как-то попроще можно изъясняться, умник?       — Пиво — это не богемно! — гаркнул Ирука и тут же вжал голову в плечи — понял, что перестал контролировать громкость собственного голоса еще несколько глотков шампанского назад.       Кажется, к тому же выводу о нем пришел Генма. Уловив возглас, он обернулся через плечо и послал ему негодующий взгляд из-под сведенных бровей.       Проартикулировав беззвучное «прости», Ирука выставил перед собой ладони, дескать, каюсь и больше не повторится. Котецу на всякий случай тоже скорчил виноватую мину.       Генма кивнул и продолжил свое шествие по залу за Цунаде и ее иностранным гостем. Ширануи владел французским языком на действительно высоком уровне, который, по стечению обстоятельств, и вынужден был демонстрировать в данный момент.        — Бедолага. — Котецу сочувственно повел уголком рта. — Который раз уже за опоздания Бледного отдувается…       Ирука вяло пожал плечами:       — Изумо сказал, что Хатаке в поте лица исправляет смету перед презентацией, так что, думаю, ему…       — … а где Изумо?! — встрепенулся Котецу. — Что-то не припомню, чтобы он хоть раз пропускал бесплатную кормежку.       — Он не придет. Эмико попросила его приехать, — произнеся это, Ирука наткнулся на недобрый прищур, — хочет отдать ему…       — Отдать что? Остатки чувства собственного достоинства?       — Тише-тише. Чего разошелся? Изумо твоих возмущений все равно не слышит. Сами разберутся.       — Если бы эта Эмико на самом деле хотела разобраться раз и навсегда, — расставив презрительные акценты, Котецу упер руки в бока, — давно бы уже включила голову и врубилась, что есть такая профессия — курьер называется, им еще за доставку вещей деньги платят. Так что могла бы и не зажимать пару сотен йен! Хотя, о чем это я… Да ей просто нравится забавляться над тем, как еще совсем недавно близкий человек страдает! Просто стерва.       Сам от себя, похоже, не ожидавший такого внушительного монолога, он устало выдохнул.       Ирука не мог поспорить ни с единым словом, а вот столь яро опекающее небезразличие Котецу в сторону Изумо казалось ему… занимательным. Он недолго понаблюдал за непривычно напряженными чертами лица товарища и мягко подтолкнул его, опустив ладонь на спину.       — Пойдем к другому столику? — предложил он. — Глядишь, удастся стащить для Изумо пару утешительных пирожных.       Котецу вяло кивнул, и вместе они продвинулись вглубь зала. Накрытый струящейся серебристой тканью круглый стол изобиловал многообразием холодных закусок. Среди них на возвышении посередине красовались наисвежайшие на вид капкейки с закрученной шапочкой сливочного крема и карамелизированной лимонной долькой на каждом. Как угощения до сих пор остались нетронутыми — просто уму было непостижимо, ибо выглядели они практически неприлично привлекательно.       Решив начать маленькое пиршество с чего-нибудь существенного, Ирука вгрызся в тарталетку с икрой, и тогда к ним присоединился Генма.       — Что, потаскали тебя, смотрю? — тихо предположил Ирука, передавая Ширануи заботливо припасенный бокал шампанского. Парни знали, что с железобетонно спокойной натурой и не слишком богатым эмоциональным диапазоном лебезить ему дается крайне тяжело. Особенно на чужом языке.       — Ага. — Генма опустил маску и сходу сделал несколько жадных глотков. — Я уже почти настроился на то, что мне и с презентацией выступить придется, но, как видишь, пронесло. — Указательно махнув головой назад, он потянулся за капкейком.       Ирука заглянул ему за плечо. Там Цунаде вовсю щебетала с Шизуне — каждая присосалась к своему бокалу, — а «хвост» в лице французского гостя был благополучно сброшен на объявившегося Какаши.       Когда Ирука остановил взгляд на начальнике, ему пришлось задержаться и присмотреться. Брови так и поползли вверх. Что-то в нем было… не так. Полы обычно застегнутого на все пуговицы пиджака сейчас свободно болтались по бокам, показывая больше ткани бежевой водолазки. Поза — нехарактерно раскованная. В одной руке шампанское, а другая жестикулирует так легко, словно порхает.       И, что самое интересное: голова Какаши льстиво клонится вбок, а шея тянется к собеседнику… Как его зовут? Жак? Норберт? Клемент? Не важно, в любом случае, на лице француза написан ответный интерес. И, хоть Хатаке и славился подвешенным, когда это необходимо, языком, Ирука точно знал, что сейчас видит.       Не отрывая от этих двоих глаз, он взял себе капкейк и попробовал немного крема. Сладко. Как и разворачивающаяся перед ним картина. У Ируки давным-давно не было ничего даже отдаленно напоминающего отношения, но уж обычную-то светскую беседу от неприкрытого флирта отличить ему пока под силу…       Откусив еще кекса, он отрешенно уставился куда-то в область горла водолазки Хатаке. Что, если он, ну… Тоже? Ответ был почти очевиден, но знание о том, что у этой машины по вставлению палок в колеса могут быть сексуальные предпочтения и, как следствие, личная жизнь, все равно приводило в замешательство.       Ирука так задумался, что десерт едва не выскользнул из пальцев: он сфокусировал зрение и наткнулся на острый взгляд Какаши. Жака-Норберта-Клемента уже и след простыл, а Хатаке, немного постояв с нетронутым шампанским в руке, сделал первый шаг в сторону их маленькой компании.       — Хатаке идет сюда, — на одном дыхании протараторил Ирука, тем самым прерывая незамысловатый диалог Генмы с Котецу.       Ширануи отступил в сторону как раз когда Какаши оказался у него за спиной, а Ирука, вместо того, чтобы вернуть злосчастный кекс на картонную тарелку, спешно затолкал остатки себе в рот. Он старался жевать так быстро, как это в принципе возможно, но в итоге только подавился и закашлялся... Сильно.       — Коллеги, добрый ве… — начал Какаши, но закончить приветствие ему так и не удалось, ибо в следующую секунду ворот его пиджака украсило содержание Ирукиного рта.       Шлеп.       Лимон плюхнулся на туфлю Какаши и соскользнул по ней на пол в гробовой тишине.       Следом ее снова нарушил кашель Ируки. Он пытался успокоить горло, но ничегошеньки из этого не выходило — от страха и стыда спазм только усиливался. Первое, что он увидел, когда смог разлепить слезящиеся глаза — это побагровевшее от рвущегося смеха лицо Котецу. Он услужливо постукивал его по спине, а Генма продолжал как ни в чем не бывало безучастно жевать канапе. Что до Хатаке… Ирука мог поклясться, что различает под маской гневно раздувающиеся ноздри.       Глаза Какаши были плотно закрыты. Он, казалось, собирает в кучу самообладание, чтобы не обрушить на него ядерный удар прямо здесь и сейчас.       — Хатаке-сан, — хрипло пробормотал Ирука, когда худо-бедно справился с кашлем и проглотил крошки, — это… Это было неприемлемо. Мне очень жаль, пожалуйста, позвольте исправить ситуацию!              Он стал судорожно шарить по карманам и на счастье нашел там чистый тканевый платок. Сбросив с себя руки Котецу, ринулся вперед, и, стараясь не смотреть в лицо начальника, принялся лихорадочно смахивать с его пиджака крем, чтобы не впитался в ткань.       Боже, какой позор… Лицо Ируки горело огнем, руки дрожали, а сердце подпрыгивало к горлу. Лучше бы Какаши накричал на него, обсмеял, при всех поставил под сомнение его адекватность или пригрозил увольнением — что угодно, только не это молчание источающее желание расправы…       Когда большую часть крема с пиджака удалось удалить, Ирука с ужасом увидел перед собой расплывающееся жирное пятно.       — Это лучше бы застирать. — Не верти Генма в пальцах шпажку с оливкой, Ирука с уверенностью сказал бы, что он жует попкорн.       — Да, пойдемте, — с отчаянной готовностью выдохнул он. Какаши не ответил на это ничем, кроме очередного взгляда, которым можно прокалывать мясо для барбекю. — Прошу Вас, давайте пойдем в уборную и что-нибудь сделаем с пятном, пока не поздно! — Осмелев, Ирука схватил его за рукав и потянул за собой.       Хатаке шумно выдохнул. Казалось, из-под маски вот-вот пойдет пар, и он топнет копытом, как разъяренный буйвол. Едва заметно передернув плечами, он освободил руку из захвата, но все-таки пошел следом.       — Вот так, — стараясь успокоить в первую очередь себя, приговаривал Ирука, когда они добрались до уборной. Он уже включил воду в раковине и хорошенько прополоскал платок.       — Так только сильнее вотрете жир, — вдруг подал голос Какаши.       Едва ли не подпрыгнув на месте от неожиданности, Ирука повернулся к нему и пару раз хлопнул глазами.       — Да, точно!       Он сию же секунду бросился к диспенсеру с сухими салфетками. Затем, бесшумно выругавшись, вернулся к умывальнику, оставил мокрый платок рядом с мыльницей, выключил воду и кинулся обратно. Отмотал несколько кусочков бумаги, быстро вытер руки, нарвал еще салфеток для спасения пиджака и подошел вплотную к пострадавшему. Тот заблаговременно сделал шаг назад.       Руки Ируки безвольно повалились по швам. Ну, что еще?       — Социальная дистанция. Наденьте маску, — сквозь зубы проговорил Хатаке.       С трудом удержавшись от раздраженного рыка, Ирука оттянул и приподнял маску на подбородке, чтобы с демонстративным шлепком отпустить на лицо.       Пятно трению особо не поддавалось и выделялось на серой ткани чернильной кляксой. Утерев взмокший лоб, Ирука сдвинул со лба прилипшую прядь и нашел в себе дерзость посмотреть Хатаке в глаза.       — Снимайте, — коротко объявил он.       — Простите, что?! — поморщился Хатаке.       — Снимайте пиджак, — повторил Ирука, чувствуя, что начинает сам уже выходить из себя. Да, оплошал. Да, поставил их обоих в неловкое положение, но старается же все исправить! К чему Какаши сейчас выкобениваться, вместо того чтобы совместными усилиями устранить проблему и забыть о ней?       Ирука упрямо не отводил от него взгляда. Сейчас, когда та самая социальная дистанция была грубо нарушена, он мог разглядеть все, чего не увидишь на расстоянии в полтора метра. Под глазами Какаши расцветали следы усталости: голубоватые синяки, испещренные вдоль тонкими полосками первых морщин. Верхние веки казались тяжелыми и будто грозились в любой момент закрыться. Кожа лица не просто бледная — отдает нездорово-серым.       Он выглядел очень и очень измотанным. Неудивительно — он, хоть и маскирует это раздутым эго и излишним высокомерием, несет на плечах порой неподъемную ответственность. И это еще никто не знает, чем он там живет за дверями офиса…       Злость и нетерпение Ируки сменились чем-то вроде сострадания и эмпатии. В голову пришел педагогический прием, который он частенько применял с Наруто:       — Давайте снимем Ваш пиджак, — медленно проговорил он. — Пожалуйста, — добавил вкрадчиво.       Взгляд Какаши смягчился, брови расправились. Получилось! Он тяжело вздохнул, а затем Ирука услышал шуршание ткани и в следующую секунду уже держал в руках пиджак начальника.       — Спасибо, — с облегчением сказал он. Вспомнив свои недавние наблюдения, мельком оглядел фигуру в водолазке и решил, что для закрепления деловых отношений с французской стороной флирт был вовсе не обязателен. Какаши можно было просто снять пиджак — под ним, оказывается, скрывалось вполне себе крепкое телосложение: широкие плечи, развитые на вид грудные мышцы и узкая талия.       Хорошенько намылив ворот пиджака, Ирука тщательно пошоркал его и стер излишки мыла бумагой. Чем эти усилия увенчаются — сказать было трудно, теперь ткани предстояло высохнуть.       — Должно помочь. — Закончив, он протянул пресловутый предмет одежды Какаши. — Но я все равно оплачу вам химчистку.       — Не стоит. — Накинув пиджак на сгиб локтя, Хатаке выпрямил спину и как по щелчку пальцев переключился обратно на свою обычную чванливость: — Оплатите лучше себе курсы столового этикета.       С этими словами он развернулся на каблуках и быстро покинул уборную. Ирука, может, и ответил бы ему на это что-нибудь, да только у него челюсть отвисла, пришлось сперва ее подбирать.       — Козел, — проворчал он, когда дверь закрылась, и, пройдя несколько шагов по кафелю, в сердцах пнул ни в чем не повинную урну.

***

      После окончания банкета и презентации очень хотелось завернуть в алкомаркет, но вместо этого Ирука выбрал отправиться домой. В среду расслабляться было рано, да и мешать что-либо еще с уже выпитым шампанским — идея бедовая.       Он все еще сгорал со стыда, но также и злился: на несправедливо жестокого Хатаке, на себя и свою неуклюжесть, на дурацкое пирожное… Непрожеванный лимон на туфле начальника получил серьезные шансы стать частым героем Ирукиных ночных кошмаров.       Ирука знал, что если сейчас же не займет руки и голову, то будет пережевывать случившееся весь вечер и всю ночь напролет, и ничего хорошего из этого в итоге не выйдет. Выручила «Капитуляция Аккермана». Текст купировал непрерывную пульсацию неприятных мыслей, а пальцы запорхали по клавиатуре: мелкая моторика — чудесное явление.       Закончив с новой главой быстрее обычного, Ирука переместился из кухни в гостиную. Он поставил ноутбук на разложенном диване, завернулся в плед, оставив открытым только лицо, и устроился на боку.       Мистер Брайтсайд словно уже ждал его в сети. Увидев зеленый кружочек рядом с никнеймом автора, Ирука невольно разулыбался. За прошедшую неделю они, кажется, установили контакт: переговаривались о том да о сем, в основном вечером, перед сном. В переписках так и не проскальзывало ничего личного — они были поверхностными и иногда напоминали исповедальный обряд, где грешник то и дело меняется местами со священником. Неизменной оставалась только шторка, из-за которой невозможно разглядеть собеседника.       А раскрыться перед незнакомцем и вверить ему то, в чем не слишком хочется признаваться близким, оказалось до смешного легко.       Друзья знают Ируку как облупленного и закидают за откровения кучей неудобной правды, психотерапевт за сеанс самокопания выставит счет… Безликий же Мистер Брайтсайд взамен не просит ничего, разве что выслушать его в ответ иногда.       Подгрузив главу на виртуальный диск, Ирука отправил ссылку в чат.       [23:19] Mr. Brightside: Позже прочитаю, ладно?       Ирука помрачнел лицом. Ладно-ладно… Жаль, конечно, ведь он так надеялся и сегодня немного поболтать. Уточнил на всякий случай:       [23:20] midorimochi: Конечно. У тебя все в порядке?       [23:21] Mr. Brightside: Сложно сказать. Скорее да, чем нет.       [23:21] midorimochi: Что-то случилось?       [23:21] Mr. Brightside: Да, но это скорее не случайность, а нечто постоянное: люди — дерьмо.       Ирука хотел шутливо оскорбиться на это высказывание, но когда из сумки в коридоре послышалось пиликанье рабочего телефона, звук на котором он забыл выключить, слова Брайтсайда пришлось поддержать.       — Придурок, какого хрена ему не спится? Может, заодно надо было его мобильник в унитазе утопить? — высказался в пустоту он. Хатаке в рабочем чате уже раздавал задания на завтра. Ирука перевел устройство в беззвучный режим, бросил обратно в сумку и рассерженно громко протопал к дивану.       [23:24] midorimochi: Вынужден согласиться. Некоторые заносчивые особи так вообще заслуживают отдельного котла в аду.       [23:25] Mr. Brightside: Рядом с теми, кто на первый взгляд кажется ангельским созданием, пока дело не доходит до простой возможности подмочить твою репутацию.       [23:25] midorimochi: Гореть им синим пламенем вместе.       [23:26] Mr. Brightside: Аминь.       Ирука снова ухмыльнулся. Ему ох как нравилось это их едкое единодушие.       Они проговорили до полуночи, и, когда распрощались, Ирука погасил свет и уснул, едва голова вновь коснулась подушки.       Ему снился солнечный день на огромной зеленой поляне и мужчина с мопсом на поводке вдалеке.       И никаких лимонов.