Алтимейтс

      Уэйд выходит из палаты и смотрит на двух Капитанов, ожидающих вердикта.       — Дело дрянь, — констатирует Дэдпул.       — Внеси конкретики, — говорит Стив и, глубоко выдохнув, упирает руки в бока.       — Твой липовый дружок детства похитил Сэмми, но она смогла убедить отпустить ее, — отвечает наёмник.       — Как она это смогла сделать? — спрашивает Стив.       — Примерно также, как и я… Но… — пытается подобрать слова Уэйд.       — Говори, — требует Зимний.       — Эти парни, — говорит Дэдпул и указывает пальцами вверх слева и справа от себя, — появились сами собой, а она видит погибших Михаила и Кая.       — Кого? — переспрашивает Стив.       — Майор Михаил Новак и Кай Паркер, — поясняет Зимний, уводя взгляд недовольно.       — Знаешь таких? — удивляется Уэйд.       — Одного видел лично. Рад, что он умер, но плохо, что не совсем, — отвечает Баки.       — Сэмми сказала, что больше не видит и не слышит их, но это ложь, — говорит Уэйд.       — С чего ты это взял? — спрашивает со скептицизмом Стив.       — Это опыт, проверенный лично. Никто не разбирается в голосах в голове так, как старина Уилсон, — отвечает Дэдпул и упирает руки в бока, передразнивая Роджерса.       Зимний представляет масштабы произошедшего в свете открывшихся событий, Дэдпул пытается сосредоточиться на проблеме, в то время как Роджерс, в привычной для него манере, видит проблему и успешно её делегирует.       — Значит ты и начнёшь выяснять подробности. Свяжемся с психологом и… — начинает отдавать приказ Стив.       — Неа! — подняв палец вверх, прерывает его Дэдпул. — Ты не участвуешь в нашем плане действий. Ты, — тычет пальцем в Стива наёмник, — не получишь от меня больше никакой помощи.       Давно ли люди стали отказывать Стиву? Нет. Однако он увидел всю решительность отказа и находится не в том положении, не в том месте, чтобы давить своим авторитетом, который так сильно подорван. В глазах Зимнего он видит холод и, откровенно говоря, этот коридор, где его презирают в открытую, но не больше, чем сам Стив себя ненавидит, не то место, где Роджерс хочет находиться.       Уверенно, но тихо постучав, Стив входит в палату и застаёт Сашу у окна. Взгляд мужчины блуждает от живота к лицу, что совершенно очевидно и вызывает лёгкую улыбку в Александре.       — Могу я… Обнять тебя? — подбирает слова он.       Девушка широко расставляет руки в стороны и наблюдает за тем, как Стив пытается обнять и при этом не надавить на кругленький животик, в котором перестали пинаться. Выпуская из объятий Сашу, мужчина целует бережно в висок любимую женщину и проводит ладонью по щеке, прежде чем сделать шаг назад.       — Ты в порядке? — спрашивает Стив.       — Да, — коротко и безразлично отвечает Саша.       — Уверена?       — Будь что-то не так, я бы тебе сказала.       — Сомневаюсь.       — Почему?       — Из-за меня тебя похитил Земо. Прости меня, — искренне просит Стив.       — Договорились, — легко соглашается девушка, чем вызывает подозрения к себе.       — Какая-то ты… Не такая… — с прищуром констатирует Стив и берёт ладонь Саши, которую легонько сжимает, затем поглаживает, пропускает свои пальцы между женских, не ощущая чего-то критически важного.       — Алекс запретил делать тест на отцовство до рождения детей. Слишком опасно и нужен покой, — говорит Саша.       — Не думай об этом, — останавливает рассуждения Стив и отпускает девушку, — только о своём здоровье, покое и отдыхе. Договорились?       Мужчина не может сдержаться и с нежностью смотрит на Сашу, которая кивнула ему в знак согласия. Обняв во второй раз, на прощание, он намерен выйти из палаты, потому что посещение к Александре чётко ограничено доктором, но Кэп даёт себе немного свободы. Не найдя протеста в ответ на свои действия, Стив бережно, едва касаясь губ девушки, чмокнул на прощание, в оглушительной тишине ожидая реакцию. Хоть какую-то.       Приходится с грустью констатировать для себя же, что это не тоже самое, как было в день похищения Саши, когда Стив нашёл её с огнестрелом. Это не тоже самое, что и их последний поцелуй, не покидающий сердце Роджерса последние полгода.       У мужчины есть над чем подумать. Когда рука его потянулась к животу, Саша положила ладонь в то место, где активнее всего толкались, но «глухо».       — Серьёзно, Стив, ты можешь идти. Мы в порядке, — говорит Саша, направляется к кровати, на которую садится.       — Я приду завтра, — говорит мужчина и выходит, оглянувшись напоследок.       Стоило Роджерсу закрыть за собой дверь, Дэдпул и Зимний Солдат продолжали гневно перешептываться, но перестали, когда к ним подошёл доктор Карев и пообещал выставить всех троих из больницы за создаваемый шум и хаос.       — Это не обсуждается, — грозит Зимний напоследок и входит к Саше.       Уилсон и Роджерс какое-то время в открытую друг на друга пялятся, ну а после расходятся в противоположные стороны, даже не кивнув друг другу в знак прощания.       Увидев в палате Баки, Саша начала вставать с кровати, чтобы подойти к нему, но её остановили жестом. Мужчина оглядывается вокруг и, скрестив руки на груди, вышагивает по палате.       — Где они? — коротко спрашивает суперсолдат.       На лице Саши появляется удивление, а после подобие злобы на минималках. Глубоко выдохнув, она смотрит на дверь и говорит:       — Уилсон! Стукач!       — Где…?       Рукой девушка указывает направление. Довольно кивнув в эту сторону, Зимний продолжает вести допрос.       — Кай помог сбежать?       — Да.       — Почему не уходят?       — Ну… — цокнув, начинает отвечает она, — Кай не хочет возвращаться туда, откуда пришёл. Миша не хочет уходить, пока я не стану «человеком», — обозначив кавычки в воздухе пальцами, повторяет слова Миши девушка и закатывает глаза.       — Что предлагают? — продолжает узнавать Зимний.       — Кай предлагает задушить Стива во сне, — безразлично озвучивает Саша, на что довольно ухмыльнулся Зимний, но старается скрыть эту улыбку, — Миша требует говорить тебе правду обо всём.       Мужчина наконец подходит к Александре, садится перед ней на колено и берёт обе холодные ладошки в свои, которые многократно целует, затем кладёт на своё лицо, не отпуская.       — Выбирая между социопатом и родным человеком, кого ты выбираешь? — задаёт главный вопрос он.       — Если ставить вопрос таким образом… — глубоко задумалась девушка и рассматривает лицо Баки, которое обросло щетиной и украшается свежими ранениями, которые не успели зажить до конца. — Выбираю Майора Новака и тебя.       — Отличный выбор, Кексик. Работы предстоит много.       Зимний встал с колена, направился к выходу. Это удивило девушку.       — Почему не спросишь, чьи это дети? Как я себя чувствую? Может мне нужно принести чего-нибудь завтра или… — перечисляет она.       — Ты ничего не чувствуешь, — прерывает мужчина Сашу. — Твоё физическое состояние мне сообщил доктор. Принесу тебе чистую одежду в следующий раз. И это твои дети, этого достаточно.       — Как долго ты будешь со мной обращаться, словно я психбольная?       Мужчина подходит ближе, накрывает своими губами женские в требовательном поцелуе, от которого никто из них ничего не чувствует, а после, смотря прямо в глаза, говорит:       — До тех пор, пока не почувствую, что ты живёшь, а не существуешь.       Прежде чем уйти, Зимний чмокнул в нос своего любимого Кексика, которая проводила его взглядом. В эту минуту она поняла, что крепко влипла.       Утренний осмотр от доктора Карева отложен, его пациент крепко спит. Александра отсыпается за многие месяцы бессонных и тревожных ночей. Природу своей внутренней тревожности она не понимала, но спать здоровым сном не могла. Открыв глаза в середине дня, девушка обнаружила, что не одна.       — Как давно вы здесь, Майор Рощин?       — Семь часов, — коротко и чётко отвечает Рома, который стоит на своём посту дозорного в военной форме.       — Ты один из пяти людей в этом мире, при которых я могу спать, — хмыкнув, констатирует Саша.       — У меня приказ, Генерал Березина, — говорит Майор Рощин и протягивает письмо.       — Я больше не офицер, точно не Генерал, — отвечает она и берёт письмо, но не вскрывает.       — Офицеров бывших не бывает, Генерал.       — Рома, ты больше не мой подчинённый. Расслабься и хватит формальностей, — устало выдохнув, говорит девушка и заводит спадающие волосы на лицо назад, встаёт с кровати.       — Никаких вне уставных отношений, Генерал. Прошлая моя оплошность стоила вашей безопасности, — продолжая стоять в боевой стойке, чеканит Майор, сохраняющий внешнее спокойствие.       Александра мечется от Майора Рощина до Майора Новака взглядом. Она выслушивает очередную нотацию, пытается заглушить голос в голове и игнорировать слова Михаила. Открыв конверт, девушка прочла главное для себя и наконец сдаётся.       — Хватит! — крикнула она, чтобы Майор Новак замолчал. — Ладно, вот как обстоят дела, — обращается Саша к Роме, который выдерживает каменное лицо, — при любом положении дел, я бы не пошла за Дэдпулом с тобой, — она кладёт руку на грудь Майора Рощина, где сердце бешено стучит. — Ты не виноват в случившемся. Хватит об этом.       — Это приказ? — уточняет Майор.       — Приказ, — подтверждает Саша, с немого согласия другого Майора, Майора Новака, которого видит только она.       Доктор Карев, который пришел на вызов Александры в палату, сильно удивлён постороннему, неизвестно как проникшего сюда, но отступает, когда узнаёт, что это охрана. Покинул палату Майор Рощин так же, как и проник сюда. У него приказ, отданный Генералом в отставке, которому он продолжает нести службу и будет делать это, пока его не выгонят со службы, или не отдадут иной приказ. На душе у парня стало полегче от слов, что это не его вина, но вот же она — червоточина, не дающая спать по ночам. И всё же, у него приказ, а приказы отныне и в последствии Рома выполняет беспрекословно. Не так ли?       В обозначенное время для посещения под дверьми палаты Александры ожидают два суперсолдата и Нейт, больше остальных желающий встречи, которой его лишили в первые сутки. Заранее зная, что возникнет проблема, кто же первый войдёт в палату, Стив и Баки решили выяснить это «при свидетелях» мирным путём и волей случая. Барнс знает, что Клинт Бартон умеет подделывать результат, подбросив монетку, а вот Роджерс хоть и чувствовал подвох, не смог бы доказать подлог.       Однако всё пошло своим ходом и Нейт вбежал к матери так быстро, что Стив, который вёл сына за руку, и сам не понял, как оказался вместе с ним и Баки перед счастливой Александрой. Крепко обнимая в ответ сына, которого совершенно не интересует, что мама стала больше, Саша тысячекратно целует ребёнка и вытирает слезы с его лица.       — Баки сказал, что ты не могла вернуться, что ты не бросала меня, — захлебываясь от слез, говорит Нейт.       — Конечно. Я бы ни за что не оставила тебя, милый. Ни на одну секундочку, — подтверждает Саша и проводит ладонью по щеке сына, смотрит в его карие глаза с нежностью и любовью.       Роджерс, которого пытались убедить в том, что она ничего не чувствует и видит призраков, наблюдая за происходящим, поверить не может в эти бредни. А вот Барнс рад видеть воссоединение, но не чувствует искренности.       — Мы поедем домой? — спрашивает Нейт и оборачивается на отца.       — Разумеется. Ты, я и мама, — отвечает Стив.       — Плохая идея, — прерывает Баки и ведёт зрительную войну со Стивом. — Доктор Карев чётко сказал, что нужен покой и хорошие эмоции, а в той квартире нет ничего хорошего.       — Тебе такое известно быть не может, — грозит Роджерс и делает шаг навстречу.       — Достаточно того, что я знаю, — продолжает напирать Барнс. — Как только док разрешит, мы поедем в новую квартиру.       — Что за бред? Ты не можешь такое решать, — возмущён Стив.       — Уже сделал это.       — Это смешно. Мы поедем на Брайтон-Бич, — заключает Роджерс и берёт сына на руки, словно разговор окончен.       Во время спора двух мужчин, за которым наблюдает подрастающий мужчина, Александра складывала некоторые бумаги, которые ей передал Майор Рощин; телефон, купленный час назад, и парочку вещей. Подняв небольшую сумку и громко свистнув, дабы привлечь внимание и не кричать, что едва ли получится сделать, она говорит:       — Шесть месяцев Нейт был с отцом, теперь моё время. Жалование Генерала не пришлось ни разу обналичить. Его хватило на два месяца аренды квартиры в Мидтаун, так что до родов мы живём вдвоём. В квартире, которую я сняла сама.       — А если тебе что-то срочно понадобится? — спрашивает Стив, которого распирает возмущение. — Плюс, это не безопасно. Нельзя же поступать так легкомысленно.       — Михаил, — девушка вслух поправляет в миллионный раз Кая, который нарочно называет Михаила «Майклом». Они продолжают спорить о правильности этого поступка: переехать в Мидтаун.       — Что? — переспрашивает Стив.       — Я довезу вас, — говорит Баки и забирает Нейта с рук Стива, пока тот стоит с открытым ртом и ничего не понимает. — Мой номер прежний. Буду в двухминутной доступности.       Барнс забирает сумку из рук Александры и они выходят из палаты, оставляя Роджерса один на один с его гневом. Доехали они быстро, а квартира оказалась также хороша, как и на фото. Нейта направили исследовать его комнату, а Баки переминает с ноги на ногу на пороге.       — Я… Я привезу твои вещи, — говорит он.       — Уэйд будет тут с ними через… — говорит Саша и смотрит на время. — Через пятнадцать минут, — не отрывая взгляда от телефона, она спрашивает: — Часы, значит, тебе дошли?       Мужчина смотрит на подаренные ему наручные часы по личному заказу Александры, грустно улыбается и опускает руку. Поднимая глаза на своего Кексика, он не может оторваться от круглого животика, до которого ни разу не дотронулся, но ему так хочется.       — Ты имеешь такое же право касаться… — начала говорить Саша.       Баки встаёт за девушку и кладёт обе ладони на живот, даёт себе право проявить слабость всего на секунду. Забывает о том, что Кексик ничего не чувствует, отказывается от помощи и пережила очередное похищение.       Блаженно прикрыв глаза, зарываясь носом в женские волосы, он хочет остаться здесь, в этом моменте, навсегда.       — Я не переставал искать тебя.       — Ох, Баки… Я знаю. Поэтому Земо таскал меня от одного бункера к другому.       Это «Баки» вместо привычного «Гриз», током прошло по телу мужчины. Он выпускает из объятий девушку и направляется к выходу.       — Стив хочет привести психолога, но я считаю, что тебе он не нужен. У тебя ведь нет депрессии, — говорит Баки и обводит рукой силуэт Саши. — Такое не лечат таблетками. Хочу, чтобы ты не забывала, малышка, что ты справилась.       — Мы справились, — поправляет она и кладёт ладонь на живот.       — Ты снова будешь чувствовать, гарантирую, — обещает Барнс.       — Сомневаюсь.       Мужчина улыбнулся уголками губ и вышел, оставляя самое ценное, что есть в его жизни, наедине с пустотой, окутавшей её сердце. Большего сегодня добиться Баки не сможет, а план пока в разработке и буксует. Спускаясь в лифте, он разворачивает сложенный вчетверо лист, на котором написан список чувств. Первое из этого списка безжалостно вычеркивается. Пальцем Барнс проводит до следующего пункта «гнев» и знает, что эта эмоция выпадет не на него.       Выспаться не получается, а спать по двенадцать часов очень даже. Проснулась Александра от громкого голоса Стива, который доносится из прихожей.       — Ты пойдёшь на хоккей и точка.       — Нет, — протестует Нейт.       — Я твой отец и ты будешь слушаться. Давай. У тебя минута.       — Что здесь происходит? — спокойно спрашивает Александра и потирает сонные глаза одной рукой, а второй запархивает халат.       — Он… — начал отвечать Стив, но был тут же прерван.       — Я обращаюсь к сыну.       Такого поворота не ожидали оба, потому Нейт не сразу находит, что ответить. Какое-то время ребёнок сомневается, стоит ли ему жаловаться и как преподать информацию, сколько из произошедшего рассказать, но прямо сейчас решает ответить так, чтобы это закончилось как можно скорее.       — Не хочу больше ходить на хоккей.       — Почему? — спрашивает Саша.       — Мне больше там не нравится. Мы выиграли кубок, а до следующего сезона далеко и мне больше не хочется туда ходить, — отвечает Нейт и прикусывает нижнюю губу, ожидая, что посыпятся нотации отца.       — Так не делается. Ты взял на себя обязательства и должен их выполнять, — обращается к сыну Стив.       — Нейт, возьми рюкзак и иди к себе, закрой дверь. Нам надо с папой поговорить, — говорит Саша и кивает на комнату сына, а также делает шаг в сторону, освобождая проход для него.       — У него тренировка, мы опаздываем, — протестует Стив.       Нейт сомневается ровно секунду, а потом хватает рюкзак и идёт к себе, послушно закрывая дверь. Прежде чем дверь окончательно закрылась, он в щель успел рассмотреть лишь спину матери и гневный взгляд отца. Ребёнку совершенно не хочется подслушивать за родителями и это одно из немногих правил, которое установлено Александрой. И раз уж она за него, то и он за неё.       Девушка взяла стул и поставила напротив Стива. Одной рукой она опирается на спинку стула, а второй на плечо суперсолдата. С трудом, но высота покорена.       — Это какое-то воздействие взглядом? На меня не подействует, — говорит Стив, который терпит такой перфоманс.       — Нейт не хочет ходить на хоккей, а значит не будет, — заключает Саша.       — Ты не должна потакать...       В очередной раз мужчине не дают договорить. Его хватают за шею правой рукой, ещё ближе притягивая к себе, а левой сжимают щеки так, что те складываются уточкой.       — Я говорю. Не смей меня перебивать, — грозит Александра и смотрит не моргая в глаза грозному Роджерсу. Мужчина убирает ладонь от себя бережно, но настойчиво. — Я мать твоего ребенка. Ты не смеешь перебивать меня, не считаться с моим мнением, с мнением своего сына. Мы его воспитываем вместе.       — Больше похоже на то, что моё мнение ничего не значит, раз ты встаёшь в позу и взбираешься на стул, — с раздражением говорит Стив и осматривает перед собой девушку с ног до головы.       — Мой родительский опыт больше твоего, так что смирись и живи с тем, что есть. Ты выражаешь своё мнение, я своё, но в нашем споре решающее место занимает мнение самого Нейта. Ты в меньшинстве, а значит наш сын больше не ходит на хоккей до тех пор, пока не поменяет своё решение. Сезон закончился, кубок на той самой полке, он никому ничего не должен.       Саша рукой указывает на полочку в гостиной, на которой красуется кубок по хоккею, выигранный не так давно командой Нейта. Однако первое, что бросается в глаза Стиву — сама полка, которую он не вешал, но её точно не было ещё вчера. Роджерс досконально успел изучить апартаменты, когда заносил продукты по списку, составленному Сашей.       — Тебе не обязательно взбираться на стул, чтобы показать, что ты выше, — говорит мужчина.       — Не обязательно, — соглашается девушка. — Баки сажает меня на свой торс.       Саша спускается со стула и Стив помогает, крепко поддерживая под руки, но обида просачивается наружу.       — Мне не обязательно тебя поднимать физически, чтобы доказать свою любовь. В этом вся разница. Я люблю тебя, ты меня, и как только родятся наши дети, — говорит Роджерс и касается живота девушки, — мы снова станем семьёй. Круг замкнется.       Саша хмыкнула и отправилась сделать себе чая, нарочно не предлагая и Стиву кружечку. Он не приглашён ко стулу. Остаётся загадкой, какого чёрта Кэп вообще бесцеремонно проник в квартиру ранним утром и потащил Нейта на тренировку. И если ты нападаешь, будь готов к обороне.       — А за что тебя любить? За одиночество ночами? За привычку звонить, только если ты меня обидел и заметил это? — спрашивает Саша и наливает кипяток в кружку.       — Всё что я делал, делал ради нас. Чтобы будущее было безопасным, чтобы оно вообще было, — напирает Стив и тычет пальцем в стол, ставя фактическую точку в этом вопросе.       — Тебя не было рядом. Ты проявлял ко мне только безразличие и требовал перестать ныть, о чем бы я тебе не говорила, — парирует девушка и закидывает чайный пакетик, безразлично гоняя его по кружке ложкой.       — Я решал проблемы вместо того, чтобы выслушивать об их существовании, — говорит Кэп и отодвигает кружку, которую удостоили вниманием вместо него.       — Стив, я умирала от рака. Мне было больно и страшно, а тебя не было рядом. И я не имела понятия, где ты пропадаешь, — отвечает девушка и садится на барный стул. Попытка закинуть ногу на ногу заканчивается провалом. Всему виной «новые размеры». Эта битва закончена поражением. — Стоило мне спросить, я натыкалась на очередную грубость.       — Прямолинейность, — перебивает Стив, поправляя девушку.       — Хочешь называть грубость прямотой? — спрашивает она и поднимает вверх левую бровь, а после с ухмылкой сдаётся и в этой битве. — Пожалуйста. Сути дела это не меняет. Меня таким больше не обмануть.       Кэп медленно выпускает воздух и упирает руки в бока. Чтобы не дать себе сказать лишнего, он проходится по гостиной и подбирает слова. Не для того чтобы себя оправдать, а чтобы донести очевидные для него вещи.       — Чем бы помогло, если бы я бросил свои совещания и собрания онкологов вокруг твоих обследований, сидел рядом с тобой, пока ты медленно умирала???       И всё же, последнее срывается с губ почти криком. Опомнившись, мужчина оглянулся на детскую и провёл ладонью по лицу, сбавляя обороты. Ожидания не оправдались. Это стало понятно, когда Саша не то что не вздрогнула или увела взгляд, а лишь закатила глаза.       — Медленно? О-о-о, не-ет, я умирала быстро. Это ты распустил дисциплину и свалил на очередное совещание Гидры, а Мстители разбрелись по миру, потому что привыкли слушать только тебя и никого более. Это из-за твоего безразличия мы со Стрэнджем вдвоём оказались против Богини Смерти, наградившей меня раковой опухолью за неподчинение.       Роджерс опустошён такими обвинениями, от того буквально плюхается в кресло. Он не в силах поднять глаза и теперь смог осознать, как произошедшее выглядит для Александры. В свете этого многие поступки девушки стали выглядеть ещё более странно и необоснованно.       — Это жестоко. Обвинять меня в случившемся, — говорит он.       — Ты любишь рисовать пейзажи и ненавидишь натюрморт, или срисовывать готовые работы. Тебе нравится пить пиво вечером, потому что это создает иллюзию нормальной жизни. Никакого супер геройства, обычная жизнь. Ты никогда не позволишь ослушаться приказа, потому что так привык выполнять требования отца, боясь впасть в немилость, что ждешь подчинения от других. И ты, кстати говоря, совершенно не виноват в этом. Твоя борьба за справедливость завязана на личной потребности в справедливости и честности. Твоя любимая еда — что-нибудь не очень острое и не жареное, потому что ты привык к варёной еде из приюта, где действительно вырос. Твоя семья — ирландские иммигранты. Родители взяли фамилию Роджерс, чтобы устроиться на работу, а ты так и не узнал свою настоящую фамилию. Последний факт и по сей день может доставить тебе кучу неприятностей, стоит людям узнать, что Капитан Америка не коренной американец. А теперь скажи мне, Стив, что ты знаешь обо мне?       — После такой пламенной речи… — с заминкой отвечает Кэп, хотя и не знает, чем закончить.       — Я тебе помогу, — говорит Саша и слазит со стула, берёт кружку чая, который как раз заварился. — Начнём с лёгкого? Много раз ты слышал о деревне, в которую я сбегала к бабушке и там впервые убила двух солдат во время Первой Мировой. Как называлась эта деревня?       Глаза Стива блуждают по комнате, но на потолке ответа он не найдёт, а в голове слышится: «мистер Роджерс». Инстинктивное действие, за которым не последует подсказка. Это «мистер Роджерс» Кэп навсегда запомнил со времён уроков у миссис Макконаби, которая вечно ругалась, когда Стив не мог решить уравнение у доски и поднимал глаза на портрет Эйнштейна, прибитый как раз над доской. Словно старик Альберт подмигнет и подскажет ответ.       — Санкт-Петербург…? — предполагает Кэп только лишь для того, чтобы нарушить повисшую тишину.       — Это всегда был и есть город. Город, в котором я жила, — говорит Саша и отпивает чай. — Блестяще.       — Я знаю о том, что твои родители тебя не замечали, — словно на викторине, отвечает Кэп, дабы набрать хоть каких-то очков.       — Только мать. Опустим причину, — говорит Саша и переводит взгляд на Майора Новака, а затем быстро возвращает его на Стива. — Мой отец меня не избегал. Не-е-ет. Семь лет на Аляске, копаясь в себе и своем прошлом, я убеждала себя, что не стала жертвой эдипова комплекса. Мой отец меня не избегал, но делал вид, что не замечает, пока рядом была мать. Иногда он оставлял для меня конфеты или немного денег. Всегда так, чтобы этого никто не знал, и только если трезвый. Когда меня не взяли в военный институт на факультет авиации из-за больного сердца, я сказала, что если не стану пилотом, то не буду вообще военным. Вот тогда отец от меня отвернулся.       В голове мелькают воспоминания о том дне, забыть который невозможно. Тот день, когда во взгляде родного отца что-то изменилось.       — Я тебя предупреждал, твой полёт — всего лишь сон. У тебя плохая наследственность и больное сердце, — сказал и придал к себе Александру.       — Да… — согласилась она и опустила глаза на каменную кладку перед институтом, откуда вышла. — В авиацию меня не взяли.       — И куда определили? Артиллерийские взвод? — с энтузиазмом спросил отец и чуть сильнее сжал плечо дочери.       — Если я не буду пилотом, то не буду никем, — твёрдо и уверенно ответила Александра, всю жизнь мечтавшая покорить небо.       — Никем, — повторил отец и отстранился, поправил на себе форму и фуражку. — Тебе подходит. Надо принимать последствия своих поступков.       В тот день разрушилась не только мечта всей жизни, рухнули надежды реализовать себя и увидеть землю с высоты птичьего полёта. Пропала и последняя связь с семьёй, навсегда отвернувшейся от Саши.

***

      — Ты мне не говорила об этом.       — А когда бы я могла это сделать? — спрашивает Александра и быстро моргает, отгоняя плохие воспоминания. — Следи за мыслью дальше. У него было ПТСР после войны. Отец стал пить больше с годами. Он заметил моё существование, когда я договорилась с его начальником, чтобы папу не выгнали со службы с позором.       — Договорилась как?       Стив искренне не понимает произошедшего, осознание которого больно сжимает сердце. Однажды Саша уже говорила нечто подобное, рассказывала, как женщинам приходится проходить через войну и её последствия, но это другое.       — Стоило мне сбежать спустя год, чтобы не выходить за Полковника замуж, о моём существовании снова забыли. Теперь навсегда. Я нужна, только когда полезна, а стоит ослушаться приказа… — безразлично выкладывает карты на стол Саша, но дальше слушать просто невозможно.       — Это совершенно разные вещи. Нельзя вот так обобщать и… — Кэп делает глубокий вздох и поднимается с кресла. — Я виноват перед тобой, но не так.       Девушка едва заметно пожала плечами и начала готовить завтрак, совершенно игнорируя те чувства, которые пробудила в Стиве. Гнев витает в воздухе, но охватил не того человека. Сильное чувство, но прошло мимо Саши. Теперь Кэп смог заметить безразличие. Если первые дни это было плохо видно, или Кэп считал, что это что-то вроде обиды на него, но пройдет, сейчас очевидно: Уэйд был прав. И про голоса, и про странное поведение. Плохие воспоминания, подобные только что высказанным, гарантированно должны вызвать хоть какие-то эмоции, но этого не случилось.       — Давай, испорти всё, — говорит Стив и добивается того, что на него снова обратили внимание. — Я хочу это прочувствовать. Столкни меня с края пропасти, потому что моя голова перегружена.       Для Роджерса одним из самых сильных чувств всегда был гнев. И если для того, чтобы вызвать в Александре хоть какие-то чувства, нужно подтолкнуть ее и вызвать огонь на себя, Стив готов. Он сам просит об этом.       — Прости, но уже слишком поздно. Не стоит ничего спасать.       — Разрушь всё.       — Я думаю, что обречена и нет пути назад.       — Правительство выделило место под новый штаб Мстителей на Манхэттене специально, чтобы наказать меня. Я каждый день прохожу по Аллее Героев, мимо памятника погибшим в «бойне на Манхэттене» с полным осознанием того, что лично отдал приказ об их ликвидации. Сожалением о том, сколько людей и героев погибло в тот день. Не один человек не смог бы пробудить во мне это чувство снова. Чувство человечности, которую теперь ты утратила. Я счастлив, что ты стала моим врагом и победила в этой войне. Счастлив пасть от твоей доброты и сочувствия. Так что соберись и будь готова к тому, чтобы снова ощутить себя живой.       — Живой? — с прищуром переспрашивает Саша, совершенно не понимая сказанного.       — Ты снова заставила меня чувствовать, а потом тебя похитили и я не мог найти себе места, не ощущал себя живым. Только... — мужчина опускает глаза и выпускает воздух из легких. — Я не знал, что тебя похитили и думал, что ты вернешься, когда ситуация наладится, а война закончится.       — А она закончена? — спрашивает девушка, держа нож для масла в руке.       Спрашивает Александра только лишь для того, чтобы поставить в этом вопросе точку. Оценить ситуацию со стороны сложно, если смотреть только беспристрастным взглядом, не углубляясь в чувства и эмоции тех людей, от которых зависит исход. Роджерс поднял ладони вверх в знак капитуляции.