nevertheless

- Когда нибудь ты вырастешь, станешь очень-очень красивым, будешь покорять сердца красавиц, а потом найдешь среди них свою, ту которую полюбишь ты и которая полюбит тебя в ответ и тогда вы будете счастливы вместе. Женщина ласково берет в ладони его лицо, солнце слепит сзади, и лица ее совсем невидно, но Мобэй Цзюнь знает, что она улыбается, он чувствует ее улыбку, ведь так она улыбается только ему. Со временем многие воспоминания о маме стерлись, как бы ревностно он не хранил каждое из них на затворках сознания, но именно это помнится лучше остальных. Ему было слишком мало лет, чтобы разбираться в делах взрослых, но уже тогда он понимал, что эти слова важны для матери, что она вкладывает в них частичку своего болезненного опыта, и только спустя много лет он сопоставил ее слова и несчастливый брак родителей, который случился лишь благодаря деловому договору двух влиятельных семей, вообразивших, что жизнь — это шахматная игра, а их дети – стратегические фигуры на ней. Его мать умерла, когда ему было пять, Мобэй Цзюнь разговаривал мало, ожидая ее возвращения, когда любимый дядя нанял похитителей и требовал у отца выкуп. Это было самое первое его покушение на жизнь Мобэя. Отец горевал по-своему, все же возможно брак его родителей был нежелательным только для его мамы, с головой уходил в работу, проводил все больше времени в офисе, а возвращаясь домой утопал в алкоголе. Он избегал своего маленького сына и Мобэй Цзюнь понимал это уже тогда. С самого детства он мог положиться только на себя, отвергал заботу сначала домработниц, которые были к нему добры, потому что им за это платили, а потом и одноклассников, коим было важно влияние его семьи. Ло Бинхэ отличался, но он и не был другом, просто однажды они начали общаться лучше, встречались время от времени и проводили свободное время вместе, когда Мобэй от тоски и вечного одиночества лез на стену. Он даже пробовал встречаться с девушками пару раз, вспоминая завет своей матери, но каждые отношения заканчивались провалом, подтверждая все его опасения и внутренние установки. А затем он открыл одну из дверей, а за ней оказался Шан Цинхуа, который проворно влез в его жизнь с намерением все в ней изменить, окрасить в яркие цвета каждый сантиметр, чтобы затем уйти, оставив серого Мобэя в неестественно цветном мире. Шан Цинхуа был маленьким, старше него на пару лет, смотрел снизу-вверх, высоко задирая голову, крошечный, а шума от него было как от маленькой бейсбольной команды. Мобэй Цзюнь, который жил один в большой квартире с хорошей звукоизоляцией привык к тишине в своей жизни, а Цинхуа суетился, слушал музыку, отрицая существование наушников, громко подпевал, постоянно чем-то стучал, скрипел и издавал другие звуки, а еще он улыбался. В самом начале, улыбался самой красивой улыбкой в мире, в которой Мобэй Цзюнь узнавал улыбку матери. Он стал чаще приходить к Бинхэ, в надежде что Цинхуа к ним заскочит, заходил к нему в кофейню в его смены. Шан Цинхуа говорил за двоих, ему даже не было необходимости поддерживать разговор, можно было слушать внимательно и чувствовать, что сейчас, именно в этот момент, ему впервые нравится жить, пить кофе, слушать музыку, смотреть фильмы, гулять по аллее после пар. Мобэй Цзюнь и не думал признаваться в любви и предлагать встречаться, он и сам не понимал, что это была любовь, та самая, о которой ему говорила мать, пока однажды все не изменилось. Шан Цинхуа перестал походить на самого себя, начал избегать Мобэя, ушел с работы в кофейне. Мобэй хотел вернуть как было, но он не знал, что именно нужно делать и в конце концов он все испортил. Это случилось в марте, когда Шэнь Цинцю отправил Цинхуа на свидание вслепую. Это стало триггером к осознанию своих чувств и к череде не самых удачных поступков. Мобэй Цзюнь подкараулил Цинхуа у его дома и впервые его поцеловал. Шан Цинхуа сбежал, казалось этот поцелуй только сделал его несчастнее. Они так и не обсудили это, а позже все переросло в общие пятницы. Мобэй отправлял Цинхуа смс с указанием времени. Каждый раз как на виселицу, но Шан всегда приходил, и они были вместе, с рассветом иллюзия разбивалась, Цинхуа убегал, а Мобэй понимал, что никогда его не поймает. Со временем лицо Цинхуа осунулось, а улыбку на его лице сменило ломкое отчаяние в глазах. Иногда Мобэй Цзюнь пытался его покормить или заставить смотреть вместе фильмы вместо договоренного секса, но Цинхуа придумывал тысячу и одну отмазку, чтобы уйти и не появляться до следующей недели. Мобэй Цзюнь не умел общаться с людьми и не знал, как все исправить, и неизвестно сколько бы все это продлилось, но однажды в шесть тридцать утра субботы Цинхуа постучал в его дверь. Он ушел пару часов назад, Мобэй Цзюнь в очередной раз хотел попробовать оставить его дома, специально поставил будильник, чтобы не пропустить момент, когда тот снова захочет убежать, но вместе всего запланированного получилось только отдать теплый шарф и сейчас перед ним стоял вернувшийся Цинхуа, протягивая его обратно. - Он мне не нужен, - а у самого нос красный, лицо бледное. Мобэй взял в руки теплую ткань и аккуратно обмотал ему вокруг шеи, тот мгновенно начал вырываться. - Мне не нужно. И с пятницами нужно завязывать, - шарф так и остался висеть между ними, один конец у него, другой все еще в руках Цинхуа. - Почему? - Я больше так не могу. Я не могу больше быть чьей-то заменой и ждать, когда тебе и этого станет недостаточно, ждать, когда ты выбросишь меня сам и наконец уйдешь к тому, кто тебе нравится. Я не хочу тебя любить. Мне больно. Шан Цинхуа отпустил свой конец и отвел взгляд. Долгожданное признание должно было хоть немного освободить от груза, но вместо этого бабочки в животе устраивали маленький Армагеддон. Он читал про них, когда искал информацию для новеллы, ничего романтического в этом состоянии не было, простой отток крови из-за стресса, страха и взволнованности. Глупое сердце все еще смело на что-то надеяться, еще не отбоялось своего за это время, а Мобэй смотрел странно, будто нож, который Цинхуа вонзал себе в грудь был обоюдно острым и ранил не только его, будто ему правда было дело до всего этого. - Не уходи. Пожалуйста. Шан Цинхуа потрясенно замер, впервые слыша от него просьбу. Все их взаимоотношения «до» строились на приказах, это не сильно волновало Цинхуа, было понятно, что Мобэй Цзюнь привык так разговаривать. В этих двух фразах было «Я не понимаю, о чем ты говоришь, но хочу разобраться, потому что мне это важно», здесь же было «тебя никто не заменит» и «я тоже тебя люблю и мне также больно». Цинхуа не умел читать мысли, не понимал Мобэя, ему только предстояло узнать обо всех междустрочных сообщениях, но он услышал «останься» и этой совсем маленькой надежды оказалось достаточно, чтобы сделать шаг вперед и закрыть за собой дверь.