Какой ты милый!

— Спасибо, Акабане-сан. — произносит она на грани слышимости, все ещё извиняющимся тоном голоса. Ей и самой не нравится что она явно лишний раз прикасалась к Акабане, которые лишь больше вскипал. И девушка надеялась что он не станет заклятым врагом потому что — соперничество с ним ничем хорошим не закончится. Потому что, итак, ясно что к конкурентам он жесток, и не терпит поражений. — Ну-ну. Наконец я отплатил за клубничное молоко — довольно мычит он, при этом не отдавая сумку девушки, к которой она потянулась. И снова прикосновения, что прошибает Акабане электрическим током, от которого он почти сразу отскакивает. Девушка провела по плечу, где сумка, а Карма ощущал это слишком ярко пусть и через ткань пиджака и белой рубашки. Он повел плечами, словно стараясь скинуть прикосновение. И сохранить спокойствие. Только бы не сорваться. — Глазастик. — произносит он погрубевшим тоном, но потом зажмуривает глаза до цветных пятен и боли. — Неужели тебе так нравятся трогать меня? — теперь уже в более привычной манере говорит красноволосый, ухмыляясь через силу и скрип зубов. — Каждый день об этом мечтаю — фыркает девушка, идя следом за парнем, который ускорил шаг, скорее всего не отдавая себе отчёта, словно желая убежать. — Акабане-сан, не спеши так. — говорит она ему, едва поспевая. У Кармы из-за роста шаги широкие, а Касуми — не особо. — Карма. Называй меня так, а не Акабане. — говорит он, и слегка оборачиваясь сверкает ухмылкой, которой он пытается перекрыть свое состояние. — Если я буду называть тебя Карма–сан ты будешь доволен? — небольшие мурашки переследуют уже Иноэ. Голос у Акабане — то-ли слаще меда, то-ли по дьявольскому искусительный. — Убери приставку «сан» и я буду более рад. — фыркает он, и теперь идёт не так быстро, равняясь шагом с медленной девушкой. — Мы не друзья, кажется, что бы я говорила без приставки. — неуверенно начинает она, но потом затихает, слыша как парень говорит " И что с того? ". Неуверенно качает головой. Иноэ наконец вздыхает с облегчением, когда они доходят к подъезду. Спальные районы самые тихие, а центр, конечно же, самый громкий, шумный, который постоянно живёт своей жизнью, совсем не заботясь об окраине. Токио всегда будет являться таким городом — который очень специфичен и разный. Для кого-то он слишком бурлящий, потому что жизнь тут не останавливается ни на секунду. Многоэтажные дома, частные, магазины, торговые центры, огромные парки, которые наверное занимают половину города. Все насколько сумбурно, что можно легко потеряться. Касуми лишь радуется, так как окраина более спокойное место, но все равно не лишено активной жизни. — Вот. — подаёт голос Карма, когда они поднимаются на третий этаж, на лифте, и показывает на дверь квартиры. Он не стучась заходит к своей сестре, громко оповестив её. — И тебе привет, братец. — ответила она, и вышла с комнаты в небольшую гостиную. Справа от входа находился маленький диван, лаймового оттенка, который накрыт полосатым пледом сверху. Большая и мягкая, по крайней мере на вид, подушка, покоилась на диване. Акабане бесцеремонно, в его стиле, снял обувь и плюхнулся на предмет мебели. На тёмном кофейном столике стоит уже готовый чай, с которого идёт лёгкий пар. Слева от двери же — черный шкаф, большинство полок без дверцей, единственное где они есть– снизу, и сверху, стеклянные лишь на верху. Стены мягко белого цвета. — И кто выходит в ночном платье? — говорит Карма, сложив руки за головой, и кивнув на наряд сёстры. — Ничего не знаю, я спала. — фыркает девушка. Розовое платье–ночнушка очень короткое, едва облегает округлые бедра девушки, у которой фигура окончательно сформулировалась. Ярко– красные волосы заплетены в косу, которая немного растрепалась во время сна. Она походит к Касуми и радостно обнимает, от чего младший Акабане закатывает глаза. — Привет, Касу–тян. Мой дорогой братец тебе ничего не наговорил и не сделал? Он может. — хмурится, смотря сперва на Иноэ, а потом и на второго красноволосого в этой квартире. Он лишь беззаботно пожимает плечами. — Привет. Все хорошо… — потерянно отвечает она, чувствуя как взгляд садиста упёрся в её глаза, с интересом выжидая что она скажет. — Карма! Я же просила тебя нормально. — строго произносит девушка, оборачиваясь к родной крови. — Я ничего ей не сделал, Ария. Абсолютно ничего. — закатил глаза он, будучи раздраженным. Он то ей ничего сделал! А она касалась его спины, от чего он едва не взбесился, от чего отчаянно дрожал, и пытался скинуть прикосновения, болезненно морщась. Подумаешь, лишь сгрубил. Это же ведь он. Разве кто-то будет удивлён что у Акабане слишком острый язык. Но только потому что это было ответной реакцией на прикосновения, которые он не жалует. Её счастье что переступил через себя, потому что не хотел что бы подруга Арии перестала с ней общаться из-за его собственных наклонностей. Потому что не было у старшей Акабане подруг, кроме темноволосой. Он вздрогнул всем телом, с неприязнью вспоминая как та случайно схватила за пиджак. Карма прикрыл глаза челкой. — Ладно. Можешь быть свободным. Я сама её обратно проведу.— вздыхает владелица квартиры, не желая что бы её брат проводил лишь на вид смелую Иноэ, которая сейчас крайне опасливо смотрит на садиста, предпочитая прятаться за низенькой Арией, у которой духа явно больше. — Что бы ты шастала вечером? Я пожалуй останусь. — возразил он, и сестра спорить не стала, зная что это бесполезно, и слыша укоризненный тон младшего. Касуми не вмешивалась в эти «разборки», предпочитая рассмотреть квартиру лучшей подруги, и сделать вид что ничего не слышит, не видит, и не собирается. Отвлекло её то что Акабане шикнул мол " Я все ещё ничего не натворил, Ария–чан». Она села около красноволосого, хотя, на самом крае дивана, который был и без того маленьким. Парень, окинул её взглядом, но все же не возразил. Потому что прикоснутся к нему она не пыталась. Хотя, он бы душу из неё выцарапал, если бы она попыталась касаться его. — Касуми, Карма, вы чего? — Ария вскинула брови, видя как её брат и лучшая подруга — молчат, словно набрав воды в рот. Ладно ещё Иноэ — относительно тихий человек, но что с её братом? Он ведь шумный ураган который сносит всех и все на своем пути, совершено бесстрашно и безжалостно. Но сейчас она наблюдает за тем как он смотрит то в чашку, но изредка, боковым зрением на темноволосую. Неужели ему насколько не нравится она? Старшая Акабане напряжено кусает губу, не зная как разрядить такую обстановку. У этих двоих словно молчаливый спор, или битва. И, зная Карму — она насмерть. — Извини, я просто задумалась — кивнула Иноэ, сообразив первой что нужно ответить, а то девушка в ночнушке явно в замешательстве. По привычке она тянет руку к плечу парня, всегда так переключает внимание старшей красноволосой, и задворки сознания считают что с младшим это должно сработать тоже. Карма поворачивается к ней почти мгновенно. Но видимо, в этот раз держит себя абсолютно в руках, и ухмыляясь смотрит на Иноэ, что слегка оробев, ведёт кончиками пальцев по пиджаку, но потом отдергивает руку, как от прокаженого. Зрачки у Кармы то сужаются, то расширяются. — Я вот думаю, твоя подружка, часом, не влюбилась в меня? А, Ария. — самодовольно интересуется он, видя как Иноэ решила заново рассмотреть интерьер. — У неё другой вкус явно. Не зазнавайся, братик. — смеётся его сестра. И действительно — Иноэ скорее вывернет этот чай на желтоглазого, чем он ей будет симпатизировать. — Да, Карма–сан. Я просто… — она цокает, и не находит нужных слов. — Пытается вести себя дружелюбно. А ты — не особо, Карма — добавляет сестра, всё ещё находясь подальше от этой искристой парочки, которая по ощущениям — скоро сгорит. *** Время течёт медленно, особенно когда на тебя направлен взгляд, и гнев Акабане. Пожалуй, даже учитель английского был бы более мягким мучителем чем любитель специй. Касуми нервничает, но уже не так сильно. Может он и кажется опасным, но что она ему может сделать, верно? А значит и он не причинит ей проблем. Была ли уверена в этом Касуми? Нет, скорее уверяла себя. — Мне кажется, пора расходится. Карма, ты проведешь её до самого дома? Пожалуйста. А я приготовлю тебе курицу терияки. — попытка не пытка задобрить любителя готовить. Хотя, наверное все же пытка. — Я крайне заинтересован. Добавляй чизкейк, я с радостью проведу её, хоть до квартиры. — он щурится, и довольно блещет глазами когда сделка совершена. Касуми тихо смеётся видя этих двоих. Все же, к демону 3-Е класса можно подступиться, и при этом не сгореть заживо. Вот только, кажется что Акабане сам сожжёт любого кто пытается приблизится, и что Ария совершает невозможное действие. Трудно не заметить какое он удовольствие получает когда говорит о готовке. Ария говорит что завтра занесет расплату, и красный демон все ещё плывёт в ухмылке. Своей обычной. Вечером намного прохладнее чем днём. Даже Карма не столь довольно морщится, от порыва ветра. Не то что Касуми, что безумно легко одета для такой погоды. Парень снова несёт её сумку, как не в чём ни бывало, все ещё будучи непривычно тихим. Жутко тихим. — Карма–сан? С тобой все хорошо? — решает проявить хоть немного вежливости к нему, безумно надеясь что он не воспримет это за палки в колеса. — Более чем. А что, глазастик переживает? — он держит руки в карманах, смотря то прямо, то под ноги, что бы не упасть. Потому что по ощущениям, это должно случиться. — Мне кажется я тебе безумно не нравлюсь. — жмёт плечами девушка, совершенно спокойно. Впрочем это очевидно по поведению парня. Хотя, может это все из-за его характера, что хуже атомной бомбы. — И ты права в своих догадках. — хмыкнул Карма, подавив хищную улыбку, которая бы при свете фонаря казалась бы намного страшнее. — Я тебе ничего не сделала. — слабо пытается возразить, но потом затихает, словно испугавшись реакции парня. — Раздражаешь своей вежливостью. То как ты бегаешь вокруг Арии. То как когда не нужно открываешь рот. — перечисляет он конечно не все факты, упуская самый главный. Прикосновения. Ему приятно когда к нему прикасаются, но иногда это кажется словно мукой. И сам Карма сравнил бы эти прикосновения с ударами ремнем по спине, наиболее больно от металлической пряжки. Она словно достаёт к душе. Наверное даже сейчас он не особо напрягаясь, найдет на собственной спине несколько белых шрамов. Он морщится, потому что собственные сравнения делают больно. Невыносимо. Как сейчас он чувствует — кожа горит от ударов ремнём, все что хочется это вопить, но он лишь кусает губы, пытаясь не издать ни звука. За который тоже полагается наказание. Касуми смотрит на Акабане что сменился от раздражения до слепой и молчаливой ярости. Рука уже сама по себе тянется к плечу, и мягко проводит по нему. Всегда Иноэ не любила свою излишнюю тактильность. Она была всегда не к месту. — Тебе не нравится когда я к тебе прикасаюсь. Но ты очень побледнел. Может быть пойдешь домой? Я смогу дойти и без тебя.— держит его за плече, пока он смотрит в одну точку. — Клянусь, если ты ещё раз ко мне прикоснешься, я сломаю тебе все кости. — он шипит от злости, стараясь окончательно не сорваться. Конечно его самообладание всегда на высшем уровне, но сейчас оно с треском не сдерживает сколько эмоций. Одни только прикосновения сводят с ума, не то что остальное. Почему-то по ощущениям рука этой жалкой девочки явно нежнее пряжки ремня, хотя, абсолютно все прикосновения для него ощущаются остро. Но её, скорее нежно. Она боится прикоснутся к нему, но сама неосознанно тянет руку. И Карма в какой-то степени чувствует себя капканом. — Я–я… Она неожиданно подаётся порыву и проводит по волосам парня, совершенно мягко, даже едва ощутимо. Но даже этого Акабане хватает что бы понять что точка невозврата пройдена, чёрта пересечена. Стены разрушены. Прочти всю дорогу к дому Касуми они молчат. Карма молчит потому что проявил слабость. Иноэ — потому что поддалась минутному желанию. Оба хотят сказать что не хотят друг друга видеть. Но тишина все так же сопровождает их. *** Карма скатывается по стене, устало вздохнув. Иноэ его морально выматывает получше родителей. Прикосновения кажется въелись клеймом на коже, прожёг пиджак и рубашку как совершенно ненужную тряпку. Акабане рыкает под нос, пытаясь собраться. Ему редко не удается удержать эмоции. Но когда это не получается — это действительно тот ещё жестокий ураган. Который никого не пощадит. Что ему делать? Избегать её? Конечно, вариант, но они в одном классе, она лучшая подруга сестры. Делать вид что ничего не было? Она же по любому напомнит, желая утереть ему нос. Потому что проявил слабость, не понятно чего испугался. Карма выбирает то что может делать лучше всего. Ненавидить всей душой, если она присутствует в теле, поганить жизнь в надежде что Иноэ исчезнет. Он прикрывает глаза, и с размаху впечатывает кулак в стену позади себя. Неприятно, конечно. Зато отрезвляет разум лучше всего. На ватных ногах он плетется в ванную, стараясь смыть прикосновения девушки, в надежде снова быть в зоне комфорта. Смыть прикосновения к огромному сожалению не выходит, они слишком запомнились в памяти. Карма пытается разобрать все по полочкам, как он обычно делает. Она не ненавидит. Говорила что уважает его смелость. Боится? Разве что немного. Но совершенно спокойно прикасается, словно не понимая что её прикосновения могут так сильно влиять на парня. Нет, он не гаптофоб. Прикосновения для него не насколько страшны. Разве что, только те, что для него неожиданные. А от Касуми он только такие и получает. Совершенно неожиданные, и слишком нежные для него. Он прикрывает лицо руками, чувствуя боль в левой кисти. Разве Иноэ не должна его боятся или знать его славу пресловутого бабника. Но нет же, чёрт побери! Ария же не зря выбрала её, среди огромного количества желающих с ней общаться. Ненависть всегда съедала Акабане изнутри. Иногда ему казалось что скоро она окончательно заберёт его в свои темные объятия, и захлестнет его насколько что он потеряет уже и свои моральные принципы. Ненависть это то чего его научили с детства. Это чувство всегда было с ним. Он ненавидил других. Но наиболее — себя.