Проклятие дара

роща за деревней Язвицы, время ближе к закату

      Ветерок трепал рыжие кудри, они цеплялись за ветки, и в них путались листья. Руфь мерила шагами рощу, надеясь найти цветки Иван-да-Марьи, которые когда-то пёстрым жёлто-фиолетовым ковром устилали ныне заросший сорной травой и бурьяном выход в поле.       Вокруг с жужжанием летали насекомые, слышалось пение птиц и шорох полевых трав. Солнечные лучи мелькали меж листьев берёз, озаряя ромашки, колокольчики и пушистые колоски неизвестных трав.       С поля послышались шаги. Руфь тут же подняла голову и, отряхиваясь, вышла на тропинку из уже примятой травы. — А пижму удалось найти? — сходу спросила она, упираясь взглядом в бледные руки, которые держали единственный стебелёк с корзинкой мелких жёлтых цветов. — Это всё? — Поблизости больше нет. — Не хватит же? — Руфь перевела взгляд на Ника. В его белых волосах тоже запутались травинки. Она подошла ближе, чтобы их смахнуть, затем провела рукой по щеке. Его скула чуть дрогнула в лёгкой улыбке, и тот сразу отвернулся. — Да, слишком мало. — Иван-да-Марьи вообще нет. Я не нашла… — Руфь с досадой пнула пучок травы под ногами. — Как её лечить тогда? Я вообще ничего не понимаю. И не помню особо.       Ник вздохнул и опёрся о дерево, рукой с пижмой смахивая со лба капли пота. Лето выдавалось жарким, и даже после полудня под открытым солнцем сильное пекло. — Пустырник ещё можно, валериану — то, что успокаивает нервы, — сказал он, закатывая рукава.       Даже в жару альбиносу приходилось ходить в одежде с длинными рукавами и штанинами, покрывать голову и всячески прятать кожу от жестоких солнечных лучей. Здесь, в хлипкой тени берёз, можно было хоть немного проветриться. — Это всё в аптеке можно купить. Зачем они ко мне пришли?       Лет пять-шесть назад Руфь стала известной ведьмой в своей деревне после того, как излечила Геннадия Петровича, вечно больного сына Софьи Тимофевны, от которой слух и разлетелся по округе. Люди обращались к ней, когда медицина была бессильна. Пару лет Руфь справлялась с недугами, готовя травяные настои и мази, отгоняя злых духов и даже пользуясь прямой магией — концентрируя энергию, ей удавалось быстро заживлять раны и поднимать на ноги тех, кто уже не надеялся ходить.       Со временем, особенно после поступления в колледж, времени стало меньше, обращаться стали реже, а вскоре и вовсе позабыли.       Да вот стоило приехать на каникулы уже по окончании первого курса университета из деревни Вороно́вки, что за лесом, пришла женщина, слёзно прося вылечить её дочь. У дочери была эпилепсия — такой диагноз и поставили врачи — но что-то ещё мучило Мирославу, а в большей степени её мать. Из невнятных обрывков рассказов Руфь никак не могла понять, что не так: с виду девочка была здорова. Говорят, ещё лунатила дома, но в последние дни перестала. Эпилепсия не лечится обычной медициной, Руфь это знала, но, поддавшись мольбам и причитаниям безутешной матери, пообещала что-нибудь сделать. Поэтому направилась в рощу искать какие-нибудь целебные травы. — И что делать теперь? Я даже отвар никакой не приготовлю, ничего нет, — возмущалась Руфь, продолжая пинать несчастный пучок травы. — А сил будто никогда и не было. Пусть лучше идут к обычному врачу, назначат лекарства, персональную терапию. Сколько людей живут с эпилепсией, и всё у них в порядке! — Она верит, что Мирослава больна чем-то ещё. Что не поддаётся традиционной медицине. — Ну!.. Я давно не практиковалась. Вдруг я сделаю только хуже? Всё же я училась лечить животных, а не людей. — Разве это не одно и то же? — Ник с улыбкой прищурился, ожидая реакцию на шутку. — Для тебя, может быть, и да, — Руфь отвлеклась от своего занятия и всё-таки усмехнулась, тряхнув волосами. — Но знаешь, чем дольше я учусь на ветеринара, тем больше сомневаюсь в силе магии и трав. Такие сейчас технологии, развивается фармацевтика, столько разработано лекарств… А магия — какие-то дремучие времена, когда ничего этого не было.       За четыре года в колледже и первый год в университете Руфь ни разу не использовала магию и способности во время обучения. Всё это оставалось в пределах деревни, а затем и в прошлом.       Но выбор профессии оказался не случайным: ещё в школе запланировав поступить на лечебное дело, не прошла отбор, поэтому пошла учиться на ветеринара — как раз на стыке того, что ей было дорого в тот момент: лечение, животные, природа. Да и родители обрисовали хорошие перспективы: отучиться, набраться опыта и работать частным ветеринаром, что будет пользоваться спросом в сельской местности. Укрепившись в своём нежелании жить в городе, Руфь решила, что это будет отличный вариант.       Колледж находился далеко от деревни, но тоже за городом, и, несмотря на это, считался одним из лучших для обучения ветеринарии. С переездом в общежитие и новой учёбой началась новая жизнь: родная деревня с её жителями и сверхъестественными событиями казалась другим миром, далёким и дарящим только тёплые воспоминания.       Руфь приезжала домой лишь на обрывки летних каникул — всё время занимала подготовка к экзаменам или практика, да и дорога — дело не дешёвое. Теперь же, после поступления в филиал столичного университета в не столь далёком, но не менее престижном Вятигра́де, до дома можно было добраться за три часа на электричке, а затем на автобусе. Ну, или на папиной машине, если повезёт. Так что свои первые университетские летние каникулы Руфь решила провести полностью в деревне. Сразу нахлынули воспоминания, и стало на душе тепло. После скоростного темпа города размеренность деревни непривычна: хотелось вновь бежать, торопиться — а некуда. В голове не укладывалось, как она жила прежде. — Наверное, стоит зайти к Ведьме. Может, она что скажет… — продолжала рассуждать вслух Руфь. — Должен быть какой-то способ, и не такое ведь лечили. — Она в поисках поддержки посмотрела на Ника, но он крутил в руках стебель пижмы, и взгляд его был прикован к нему.       Руфь вздохнула и подошла ближе, положила руку на плечо Нику, просто, чтобы чувствовать его рядом. А сама устремила взгляд в поле. Она давно перестала заниматься выпасом овец, а взгляд по старой привычке то и дело скользил по полю в поисках белых облачков-овец среди травы.       Через поле к роще двигался тёмный силуэт. — Кто там идёт? — сдвинув брови, Руфь наклонилась чуть в сторону, чтобы свисающие ветви не загораживали обзор. — Как будто прямо из леса.       Ник воспользовался этим и выскользнул из-под её руки, встал по другую сторону ствола и тоже стал глядеть вдаль. В ответ послышалось что-то неразборчивое вроде «Хм» или «М-м-м».       Силуэт приближался. Это была высокая девушка в тёмно-сером длинном платье. Волнистые каштановые волосы перехвачены тонкими косичками с вплетёнными бусинами и перьями. На шее висел клык какого-то животного.       Стоило моргнуть, и девушка оказалась ближе. Слышалось шуршание травы под её ногами. Она перешла полевую дорогу и напрямик подошла к Руфи и Нику. — Здравствуй, Руфь, — подойдя ещё ближе, сказала девушка. — Меня зовут Дарина. Я шаман деревни Вороновки.       Та не ожидала обращения по имени, хотела ответить что-то вроде «очень приятно», но не смогла, лишь приоткрыв рот от удивления. Старалась ни о чём не думать и ничего не ожидать — причин для тревоги не было, только появление второй незнакомки из-за леса за день напрягало. — Говорят, ты лечишь серьёзные болезни — об этом слышали и в моей Вороновке, — продолжила Дарина. Её голос звучал тихо и размеренно, но взгляд серо-зелёных глаз пронзал насквозь. — Оттуда к тебе пришли женщина и девочка. Девочка страдает от эпилепсии. — Да-а… — Ты вылечила её? — Ещё нет, — Руфь замялась, не зная, стоит ли посвящать новую знакомую в какие-то подробности.       Дарина вздохнула — Руфи показалось, что с облегчением — и её взгляд стал мягче. — Я тебя прошу не пытаться лечить её, — вновь заговорила Дарина. — Пожалуйста, откажись. — Почему? Что с ними не так? — Этот вопрос очень мучил с того момента, как Руфь встретила их.       Дарина вновь сделала паузу, будто собираясь с духом. Она коснулась рукой подвешенного на верёвке клыка, остановив его покачивание по инерции после ходьбы, и заговорила тихо и сумбурно, глядя на свой кулон, некоторые слова сдувались ветром, и их заглушал шелест листьев: — У Мирославы эпилепсия и шаманская болезнь. Она чувствует сильные перепады энергии, может видеть духов или галлюцинации. Приступы — лишь первая ступень. Это не поддаётся лечению ни в каком виде. Она должна научиться управлять тем, что у неё есть, принять себя и контролировать приступы себе во благо. Обучиться нашей практике и пройти обряд посвящения. В её возрасте обычно шаманская болезнь и начинается, а эпилепсия — лишь первичная предпосылка для неё, признак того, что, возможно, человек станет шаманом.       Руфь замерла, лишь моргая и глядя на Дарину. В голове была каша. — Мне нужно убедить её и её мать, что я помогу ей справиться со всем этим, как справилась сама. У меня тоже эпилепсия, и мой отец, шаман, научил всему необходимому. Следов болезни сейчас нет. Мирослава должна научиться шаманизму. Иначе будет всю жить маяться со своей болезнью, и это может… не очень хорошо закончиться… Я не должна допустить смерти ещё одного шамана. — Дарина вновь сделала паузу, скользнув взглядом сперва по Руфи, затем по месту, где стоял Ник, продолжила: — Помоги мне их убедить. Пожалуйста.       Руфь не знала, что ответить. Чувствовалось напряжение обеих сторон. Рассказ был сумбурным, и сложно оценить его объективно сразу. Почему она должна поверить этой странной девушке? Но с другой стороны, почему нет? Если они из одной деревни, ей, наверное, виднее, что там происходит. Дарина перебирала пальцами свой кулон в виде клыка, ожидая ответа, и Руфь обратила внимание на серебряное кольцо в форме головы оленя с рогами, разветвляющимися и охватывающими соседние пальцы. «Это символ её фамильяра?» — от такой мысли стало будто спокойнее, и Руфь прониклась невольным доверием к шаманке. — Ладно, — растерянно ответила Руфь, — я скажу им. Всё равно не… — Руфь хотела сказать, что растеряла все свои прежние магические умения, но Дарина её прервала: — Нужно отправиться к ним прямо сейчас. — Они ждут в заброшенном доме, это на той стороне деревни… — Не очень хотелось вести шаманку через свой двор, да ещё и через деревенскую дорогу у всех на виду, но Дарина вновь подняла глаза, и взгляд пресекал любые возражения. — Я провожу.       Руфь повернулась и направилась к проходу через рощу, что вёл прямо к её двору. Роща, а за ней поле, располагалась прямо за домами. Она оглянулась, чтобы убедиться, что Дарина и Ник идут за ней. Тот обратился в кота, как делает это при любых нежелательных людях, и его уже не было видно поблизости. Руфь заметила брошенную ветку пижмы и с досадой подумала: «Ну вот, даже этого про запас не будет, когда действительно пригодится», но возвращаться за ней не стала.       Уже подходя к задней калитке, Руфь вспомнила, что сегодня вечером их ждали на ужин Смирновы — соседи напротив и давние друзья семьи. Их дочь Диана тоже недавно вернулась из города, где работала художником-декоратором в театре. И её брат Даня в этом году окончил университет и вернулся в деревню отдыхать. Сейчас вечереет, так что наверняка все заняты приготовлениями. Руфь очень надеялась, что родители уже ушли к Смирновым, и она никого не встретит по пути.       Так и произошло, лишь Майка и Лада — верные пастушьи собаки Руфи — приветливо встретили, проводили через весь участок до парадной калитки, и девушки оказались в заброшенном доме.       Мирослава спала; её мать сидела подле и читала книгу. Едва заслышав шаги, она встала. Взгляд её засветился надеждой при виде Руфи, но тут же потух, когда следом вошла Дарина. — Добрый вечер, Нина. — Дарина вновь говорила тихо и подошла ближе к матери Мирославы. — Пожалуйста, возвращайтесь в деревню. Заброшенный дом — не лучшее место для Вашего ребёнка. — Лучшее место, по-твоему, в лесу?! — прошипела Нина и отстранилась от Дарины. — Мирослава никогда не будет жить в твоей избушке на курьих ножках, в глуши, кишащей волками и медведями. Мы в современном мире, и нечего рассказывать мне сказки о духах и прочей ереси. Если сама сумасшедшая, нечего стричь всех под одну гребёнку! — Нина нервно посмотрела на спящую дочь и стала теснить Дарину к выходу. Они встали в прихожей, зажав Руфь в угол, которая чувствовала себя лишней и совсем не знала, куда деться. — Того, что есть в крови, — не отнять. — Голос Дарины звучал мягко и убеждающе, но на Нину это не действовало, и казалось, она готова разорвать здесь всех в клочья. — Никто не может избавить её от её предназначения. Даже ведьма.       Услышав последнее слово, Руфь вздрогнула. Нужно было как-то вмешаться — Дарина ведь просила о помощи. И, если она сама хочет помочь страдающей девочке, нужно действительно убедить её мать довериться Дарине, правда, сама не до конца понимая, в чём. Она прежде не слышала ни про каких шаманах по соседству и не знала их особенности и обычаи.       Осторожно заговорила, боясь ляпнуть что-нибудь не то: — Я действительно не знаю средства, которое бы избавило от шаманской болезни. — Руфь расправила плечи и выглянула из-за плеча Дарины, которая оказалась несколько выше. — Целебные травы лишь успокоят нервную систему, кардинально ничего не изменится. — Она перестала ходить во сне! Сейчас её сон спокоен, как прежде, — вскрикнула Нина, но тут же заговорила тише. — Это уже что-то. Она со временем пойдёт на поправку, нельзя останавливаться. — Этот дом… — начала Дарина, медленно подбирая слова. — Этот дом пуст, на взгляд обычного человека. Но он полон духов, в нём скопление духов природы, людей… Поэтому она здесь спит спокойно. Во сне становится легче найти контакт, и нет приступов.       Руфь сама озадачилась такой информацией и незаметно окинула взглядом дом. Местами он совсем развалился, но Ник успешно чинил крышу в некоторых местах, делал подпорки. Издавна это место стало «штабом» или скорее «лабораторией», в которой они готовили целебные средства и изучали магию по старинным книгам. Никогда никаких духов Руфь не наблюдала.       Нина пару секунд колебалась, а потом снова вспылила: — Опять вы за своё! Не хотите лечить — не лечите. Тоже мне, всемогущие ведьмы, называется! Шарлатаны! — Она ворвалась обратно в комнату, где спала Мирослава. — Мира, мы уходим.       Мирослава открыла глаза и села на кровати. Мать тут же схватила её за руку и поволокла на выход. — Пожалуйста, обдумайте то, что я Вам сказала, — проговорила Дарина, пытаясь их остановить, но Нина её не услышала. Та уже вышла на дорогу и поволокла дочь в обход деревни. — Хозяева! Хозяева-а! Не подвезёте? Нам до Вороновки. — Нина увидела припаркованную у кого-то перед забором машину. Был слышен только её голос, сами фигуры давно скрылись за разросшимися кустарниками. Послышался звук заводящегося мотора. — Кажется, она не слишком любит свою дочь, если с ней так обращается, — осторожно проговорила Руфь, поглядывая на Дарину и, наконец, выходя из-за её спины. — Да. И это ещё одна причина, по которой нужно спасти девочку. Мне никогда не удавалось поговорить с ней наедине — мать не выпускает её из дома. Она бы меня поняла. — Прости, что не смогла помочь. — Она бы рада поверить, но ненавидела меня ещё до рождения дочери. За то, что я шаманка. И только в силу необходимости обратилась ко мне с просьбой вылечить дочь. И всё, связанное со мной, вызывает для неё плохие ассоциации. Не хочет, чтобы дочь стала чем-то похожа. — Знакомо. — Руфь вспомнила своего главного врага детства — Марию. Мария была слишком суеверна и боялась ведьм, потому ещё задолго до известности этого факта, вставляла палки в колёса Руфи и всячески издевалась. Ненавидела ни за что. Теперь же их пути разошлись. — Мне нужно вернуться в свою деревню и проследить, чтобы она не наделала глупостей, — выдохнула Дарина, склонив голову. — До встречи. — И вышла из заброшенного дома. — Тебя проводить, Дарина? — едва не опоздав, сообразила Руфь и догнала её. — Дара. Можно Дара. Ни в коем случае не Даша. — Дара. — Проводи меня до поля. Дальше я сама.       Руфь почувствовала вибрацию телефона в кармане. Пришло сообщение от мамы: «Ты где?», а время показывало то, что Руфи уже пора быть у Смирновых. — Я провожу, — подал голос Ник, незаметно для всех вновь став человеком, и сразу же пошёл вперёд, показывая Дарине дорогу через участок Руфи. — Спасибо, — единственное, что смогла сказать Руфь. Такая инициатива Ника стала удивительной, ведь до этого он скрывался. Дарина вообще видела его? Но сейчас будто не удивилась.       Времени думать об этом не было, и осталась лишь благодарность за то, что она не сильно опоздает в гости, провожая Дару. Руфь проводила взглядом две фигуры, пока те не скрылись совсем в тени сада, и направилась к Смирновым. К счастью, их дом — через один от заброшенного.