деревня Язвицы, ночь
Когда Руфь вернулась домой, телевизор уже не орал — все спали. Она тихо пробралась к своей кровати, скинула одежду и плюхнулась на перины. Можно было лечь на терраске без риска кого-нибудь разбудить, но именно здесь ей прежде всегда приходили осознанные сны. Свет фонаря пробивался сквозь занавески. По улице ещё ходили люди. Ветерок шелестел листьями шиповника в палисаднике и залетал в комнату. «Пусть придёт осознанный сон… Я поговорю с ним. Это сон или реальность? Пока ещё реальность… Во сне будет сон», — по кругу твердила себе Руфь, чтобы в подсознании крепко засела её идея. Быть может, оно само поможет разобраться в причинах такого странного поведения Ника. Во сне ведь можно делать что угодно. И это не имеет ничего общего с настоящим. Поэтому не страшно. Прохладное одеяло успокаивало разгорячённое тело, и действие отвара давало о себе знать. Тяжесть усталости разливалась по мышцам, заставляя расслабиться и придавливая к кровати. Руфь с удовольствием закрыла глаза. По ощущениям — раньше полуночи, но будто не позднее рассвета. Непонятное время суток. Блёклое небо без солнечных лучей и звёзд низко опущено над деревней. Вдали — туман. Сквозь него едва желтеют фонари. Туман всё близится, поглощая темнеющие силуэты деревьев, фонарных столбов и спящих домов. Руфь стоит по середине дороги напротив своего дома и смотрит на этот туман. Веет сыростью, холодно. Совсем рядом, будто из ниоткуда, появляется фигура. Несёт на плече гитару. Даня возвращается с костра. «Так поздно?» — промелькнуло в мыслях. Руфь движется навстречу. — Мне нравится, как ты играешь. Даня замирает и оборачивается. На расстоянии шага. Его взгляд пронизывает насквозь, и Руфь ощущает, как по спине бегут мурашки. — Сыграй для меня что-нибудь? Тот отворачивается и молча шагает к своему дому. Поднимается ветер. Шум крон деревьев воспринимается как музыка. И ветер свеж, и ночь темна, и нами выбран путь — Дорога Сна. В голове звучали смутно знакомые сроки. … и вьётся впереди Дорога Сна… Во сне Руфь отчётливо слышит и чувствовует каждое слово, она уверена, что знает эту мелодию и слова. По Дороге Сна — мимо мира людей… Туман сгущается и скрывает дом Дани. Что нам до того, как живет земля? Виднеется лишь клочок земли под ногами, вся улица — в тёплом белёсом мареве. Только никогда, мой брат-чародей, Ты не найдешь себе королеву, А я не найду себе короля. По пыли скользнула длинная тень. Тень извивалась, ластилась, как… змея? Полоз коснулся ног, обвил их кольцом, стягивая всё туже. Казалось, что и шею сдавливает змеиное кольцо. Руфь дёрнулась и распахнула глаза. Брезжил рассвет, и белый потолок окрашивали синеватые отсветы. Огонь фонаря по-прежнему виднелся сквозь занавеску. Её колыхал ночной ветерок из полуоткрытого окна. Руфь с облегчением вдохнула свежий воздух, усмиряя сердцебиение. По дороге сна… по дороге сна… В голове остались отголоски. Даня на костре что-то такое пел… Надо бы найти. Руфь потянулась к телефону, но экран неприятно ярко светил в глаза. «Ладно, потом», — выдохнула она и опустилась обратно на подушку. Не забыть бы к утру. «Это ведь не осознанный сон! — вдруг пришло понимание. — Нужно попробовать ещё раз…» Она вновь закрыла глаза, наслаждаясь прохладой предрассветного часа. «Это сон или реальность?» — крутится в голове. Перед глазами заледеневшая дорога, вокруг заснеженные деревья. Смутно знакомое место. Никого и ничего вокруг. Руфь стоит, не чувствуя холода. А не холодно. Пробует идти, ноги разъезжаются на льду. Едва не падает. Сложно сделать хоть шаг. Глядит в телефон. 23:32. Почему так светло? Небо слепит глаза, будто день, но солнца нет. «Это сон или реальность?» — в голове прошибает вопрос. Ещё раз смотрит в телефон. 10:01. «Сон». Приходит осознание себя во сне. Улыбается. Смотрит на свои руки — ещё одна проверка. Не успевает ничего подумать — видит, как из рук сочится чёрная жидкость. Капает на снег. — Что это… Пытается мысленно убрать это. Не выходит. Она в короткой футболке, и видит, что все её руки в чёрных струйках — они будто дублируют рисунок вен. Вся одежда тоже в чёрной жиже. Подступает беспокойство. А что она вообще хотела добиться осознанным сном? Решает отвлечься от мешающего обстоятельства. Глядишь, само пройдёт, как только перестанет думать об этом. Руфь вспомнила об изначальной цели. Но сперва бы потренироваться… Даже во сне страшно. Хочется оттянуть время. Решает разбежаться и высоко подпрыгнуть. Во сне всегда сложно бегать. Дорога скользит, но прыжок удаётся. Приземляется обратно, не чувствуя удар ногами о землю. Ещё… Будучи в полёте, видит, что оставляет чёрные капли на снегу. Наклоняется к каплям, проводит рукой, ещё больше пачкая снег. Не понятно. Пейзаж вокруг сменяется. Деревенская дорога. Дома все в снегу, раскатанные колеи. То же яркое безсолнечное небо. Чувствует себя спокойнее. Никого вокруг. «Сейчас же лето. Точно сон». Так что же она хотела? Что крутилось у неё в голове перед тем как заснуть? Зачем вообще было пытаться добиться осознанного сна? Что узнать у своего подсознания? Перед ней появляется Ник. Такой же белый, как снег вокруг. Он смотрит на неё обычным испытующим взглядом. — На что ты обижаешься? — голос Руфи звучит среди звенящей морозной тишины. Сложно преодолеть ком в горле. Ник молчит. — В последнее время мне стали тягостны наши отношения… — во сне можно говорить что угодно. И это было целью. — То всё хорошо, то… Я не понимаю. Можно говорить что угодно, но страшно. Будто он и правда узнает. Сердце слишком сильно бьётся. Руфь нервно тыкает в телефон, ежесекундно проверяя каждый раз меняющееся время. Точно ведь сон? — Это очень мучает, я не могу так… Ты то отталкиваешь, то притягиваешь вновь. За время моей учёбы в университете будто что-то поменялось. Что произошло здесь? Во время колледжа было иначе. Не могу понять, в какой момент что-то пошло не так. Ведь когда-то прежде мы много времени проводили вместе. Только потом… на расстоянии. Но это не мешало. А сейчас мы снова рядом, и… Руфь замолкает, набирая побольше морозного воздуху в грудь. Начинает трясти от эмоций, вот-вот польются слёзы из глаз. Только бы не проснуться. Она должна всё это сказать. Становится легче. — Вечно ощущаю какой-то контроль. Ещё тогда, в самом начале, ты давил из-за того, что я дружу с Даней. Сейчас нет, но ощущение, что ты всюду и всюду наблюдаешь. Не могу ничего делать. Всё время мерещится твоё осуждение. И в то же время тебя будто нет. Она не планировала диалог. Бессвязно говорила всё, что накипело. — Ты молчишь, а мне остаётся лишь догадываться. У нас никогда не было открытого диалога, мы никогда не обсуждали, если что-то не так. Да и было всё нормально… Как ты говоришь, мы слишком взрослые люди для того, чтобы обижаться? Но ты будто в обиде… Я не могу вспомнить события, которое могло бы тебя задеть. Когда всё рухнуло? Слёзы капают на снег, растапливая его, рядом с чёрными каплями. — Я хотела бы не обращать внимания, но не могу. Может, я уже придумываю? Мне кажется? Я уверяю себя, что это домыслы. А ведь не так? Ник молчит. Да и разве он что-то ответит, если он — образ её же подсознания? В глазах сожаление. — Я… не знаю. Надо что-то сделать… — Руфь сама боится того, что хочет сказать, на что и прежде чего не получит ответ. — Я не могу отказаться от общения с тобой, потому что собираюсь серьёзно заняться магией, а для этого нужен фамильяр. — Можешь. Ник впервые подал голос. — Но… Ну… нет. — По взаимному согласию можно расстаться с фамильяром. То же самое крутится у неё в голове. — Расстаться. Ты ведь это хотела сказать? Руфь шагает назад, поскальзывается, и Ник хватает её за руку, помогает удержать равновесие. Она видит, что за спиной зияет пропасть. Деревня обрывается ровно позади неё. Становится синеватой пустотой. — Нет! Ощущает, что лжёт самой себе. Хватается сильнее за Ника и пытается отойти от края, но тот не двигается с места. Внезапно кажется куда выше и крупнее, как скала. Прижимается к его светло-серой толстовке, и на ней остаются чёрные пятна. Снова смотрит назад, на пропасть. Боится упасть, забывает, что во сне так просто летать. Забывает, что это сон. «Он же не сбросит меня туда? — всплывает в голове. — Даже после всего, что я сказала». А перед ней уже не Ник, а серый камень, отвесная скала выше человеческого роста. За ней не видно ни деревни, ни светлого неба. На ней отметины от испачканных рук. Под ногами осыпаются мелкие камни и осколки льда. Нога соскальзывает, и Руфь спиной падает вниз. Она дёрнулась и ударилась о стену, на которой висел ковёр. Всё тело подрагивало от страха после увиденного сна. За окном всходило солнце, начинали петь птицы. Домашние ещё мерно посапывали в своих кроватях. Руфь подошла к столу и стала жадно пить воду. Сердце продолжало сильно биться после увиденного сна. Будто она и не спала вовсе. Сил и мыслей на анализ не оставалось. Позже всё обдумает… Вот бы поспать ещё пару часов, слишком рано, но к кровати не хотелось даже близко подходить. Она накинула покрывало и решила выйти на улицу. Нужно проветриться.***
Диана лежала на кровати, скинув одеяло. Было жарко. Сон никак не шёл. Она то и дело проваливалась в лёгкую дремоту, но открывала глаза и снова видела перед глазами белый потолок и стену, на которой висел ковёр, в темноте черневший страшными разводами, будто в нём шевелится сама тьма. Даня на соседней кровати светил себе на лицо телефоном. Диана вновь закрыла глаза и обнаружила себя в поле. Прямо перед ней — лес. Она собирается пойти собирать то ли грибы, то ли ягоды. Ягод почти нет в здешнем лесу. Но она знает точное место и шагает прямо туда. Настроение хорошее. Ветви кустов и елей приветливо встречают её, одетую в своё любимое светло-голубое платье. В руке плетёная корзинка. Она идёт босиком по совершенно не колючей лесной подстилке, наслаждаясь свежестью воздуха с хвоей и теплотой трав. Лес сгущается и темнеет, не видно неба и солнца, но всё равно кажется привлекательным и гостеприимным. Встречаются ягоды черники и брусники. Какое счастье! Давненько в этих местах не было таких ягод. Диана опускается на колени перед кустом. На удивление, земля была сухая. Не топь. Собрала в руку горсть черники. Хочется есть прямо сразу, и корзина не нужна. Едва подносит ко рту, как из ягод течёт сок. В руке не осталось мякоти — лишь красный сок, который льётся на траву, стекает по руке и пачкает платье. Вокруг красным сверкали уже не ягоды брусники, а капли… крови? Диана дёрнулась и встала. Перед ней светящимся призраком предстала Млада. Из-за деревьев, из тьмы выглядывают другие неосязаемые … люди? Призраки. Хотела отступить назад, но вокруг неё смыкается кольцо. Млада совсем приближается к её лицу и приподнимает подбородок, заглядывает в глаза. Как на мосту. Диана зажмуривается и резко отстраняется, падает на траву и пробует бежать. Все движения скованные, будто сквозь толщу воды. Грудь сдавливает та же неощутимая сила. Так трудно, и не хватает воздуха… Перед глазами маячат белёсые образы духов и призраков, сливаются в одну кашу. Хватают за руки, тянут назад. Диана старается бежать, превозмогая оковы сна, отчаянно рвётся вперёд, где за стволами виднеется голубое небо над полем, где больше воздуха и простора, свежий ветер. Диана проснулась. Сердце бешено билось. «Это сон…» — выдохнула она. Даня по-прежнему зависал в телефоне. В комнате ровно ничего не изменилось. Только за окном сверкнула вспышка света. Будто фары проезжающий машины. Но никаких звуков. Какие-то шаги послышались на крыльце. — Дань… — Она села на кровати и закуталась в одеяло. Будто оно бы помогло. Едва успокоившись после сна, Диана вновь начала дрожать. Даня недовольно отстранился от телефона и прислушался. Лишний раз задавать вопрос не пришлось. Шорохи повторились. Не долго думая, Даня встал с кровати и равнодушно поплёлся к выходу. Диана услышала, как лязгнул стоявший в прихожей топор, когда Даня его взял. Щёлкнула задвижка, и Даня со скрипом открыл дверь. Диана с замиранием сердца ждала брата и прислушивалась к происходящему. Кого принесло в ночи?.. Даня вышел на крыльцо, морщась прохладе, покачивал в руке топором. На крыльце перед ним предстала светящаяся девушка. Кажется, та ожидала увидеть кого-то другого. Даня замер, а топор продолжал покачиваться по инерции от своей тяжести, не в состоянии замереть сразу, как тот зафиксировал руку. Лезвие сверкнуло от отсветов девушки, играя бликами на стене дома. — Чего надо? — мрачно буркнул Даня, не выказывая никакого интереса. Девушка — это была Млада — шарахнулась назад. Раздался звонкий смех. Даня шагнул на неё, но та скользнула вдоль крыльца и нырнула в бочку с дождевой водой с крыши. Растворилась там, и блёклое свечение постепенно спало. Даня подошёл ближе к бочке и опрокинул её. Вся вода вылилась на траву и дорожки. Что бы то ни было — так надёжнее. Он невозмутимо вернулся в дом, поставил топор на место и плюхнулся в кровать. — Что там было? — дрожащим голосом спросила Диана. — Что-то в бочку попало… — пробормотал Даня и снова уткнулся в телефон, лёжа на животе. Воткнул в уши наушники. «В бочку?!» — Диана ошалело посмотрела на брата, но его спокойствие нейтрализовало её тревогу. Она была почти уверена, что это Млада. Только в бочку? Почему? Что он с ней сделал? Она хотела спросить, но… Но вместо крови в жилах застыл яд, медленный яд , — донеслось до Дианы. Даня самозабвенно слушал музыку и залипал в телефон. Будто ничего и не произошло. Но нужно узнать… Диана боялась спросить, потому что боялась получить ответ. Что, если бы вышла она сама, разумеется, без топора — не догадалась бы взять — и наткнулась на Младу? Та ясно дала понять, что не отступится. Как долго ещё собирается преследовать и какое есть средство, чтобы её «отогнать»? Диана постаралась снова устроиться удобно, чтобы заснуть, но сон не шёл. Который час? Кажется, скоро начнёт рассветать. Ты должен быть сильным, ты должен уметь сказать: Руки прочь, прочь от меня! Это точно. Диана думала про Младу. «Руки прочь», — мысленно повторила она и свернулась в калачик. Теперь она была уверена, что никакие «силы» ей не нужны. Ничего из того, что Млада предложит. Под едва слышные знакомые мелодии Диана легко заснула.