Проклятие дара

деревня Язвицы, под вечер

      Засесть со своим ноутбуком, чтобы поискать информацию о строящемся санатории, Руфи не дали, гоняя то убраться, то стругать салаты, то туда, то сюда. Даже в телефон посмотреть не удавалось. К закату пришли Смирновы и расселись за столом на улице.       Папы жарили шашлык, мамы трепались обо всём и ни о чём, снуя из кухни в сад с мисками еды, бабушка расставляла посуду, дедушка сидел за компанию. Одна Руфь осталась в полумраке дома, мешая лоханку оливье. Нужно было настроиться на «продуктивный вечер», в который она сможет поговорить с Дианой. Вспомнить, о чём вообще говорить. Она была преисполнена решимости в том, что Женя чем-то поможет в этом деле. Не просто же так он снова появился в деревне? Может быть, это знак?       Донеслись гитарные аккорды. Даня тоже пришёл. От этого почему-то собраться выйти на улицу стало сложнее. — Ну, где ты там зависла? Все уже есть хотят. — В комнату заглянула мама.       Руфь воткнула ложку в салат и понесла на улицу.       Приятно пахло дымом и вот-вот приготовящимся шашлыком. Даня развалился на стуле возле яблони и что-то бренчал. Диана сидела за столом, уткнувшись в телефон. В голове у Руфи тут же возникли чуть ли не математические расчёты, куда лучше сесть, чтобы удалось поговорить с Дианой, с учётом того, что Даня тоже захочет сесть рядом с сестрой, и чтобы не оказаться рядом с ним.       Шашлык пожарился, все расселись, начались обычные разговоры родителей. — Достроили баню-то? Что-то тихо у вас. — Нет ещё! Отпустили ребят на выходные, в понедельник продолжат. Там как вышло: мы хотели старый фундамент оставить, а он совсем в землю вошёл. Земля болотистая… — Затянулось что-то, затянулось. — Ну, главное — до конца лета закончить! А то осенью уж холодно на улице мыться за занавесочкой. — Как вам огурцы? Ещё передать?       Руфь, как и рассчитывала, оказалась рядом с Дианой. По другую сторону от сестры сел Даня. И они больше общались между собой, особо не обращая ни на кого внимания. Но за столом говорить о том, о чём хотела Руфь, всё равно — так себе идея.       Громогласная Варвара Михайловна болтала за всех вместе взятых. А остальные с удовольствием поглощали шашлык. — Так что баня! К нам с утра Поляковы заходили. — Поляковы? Они не в город разве переехали? Их не слышно и не видно, — поддерживал разговор кто-то из взрослых. — Так нет! — Как у них дела? Настасья-то где учится? — Да тут она. Говорят, на каникулы приехала. Тоже в университете, но здесь, в Тихомирске. Не помню, на кого учится. Так, о чём я? А! Они ж забор нам предлагали новый поставить. Ну, пополам. Тоже Фёдору с Олегом заплатить.       Ева пожала плечами. — Ну поставьте, дело хорошее.       Руфь нахмурилась. Настасья тут? Век бы её не видеть. А Мария? Какое-то лето встреч. Ну, какая разница? Только бы не мешалась.       Хотелось уже выйти из-за стола, но Даня и Диана героически сидели, слушая болтовню родителей. — Ну, сыграй нам что-нибудь! — вдруг сказала сыну Варвара Михайловна, взмахнув руками, будто дирижёр.       Даня нехотя вылез из-за стола — Руфь не поняла по его выражению лица, обрадовался он или нет такой просьбе, — но тут же взял гитару, поставил стул в стороне от стола, рядом с мангалом, и провёл рукой по струнам. Послышалась быстрая тихая мелодия.       Взгляд Руфи невольно прилип к Дане. Лёгкий ветерок трепал его чёрные взлохмаченные волосы, солнечными зайчиками мерцали многочисленные браслеты с металлическими вставками на него руках. Взгляд скользил по его лицу — чётким линиям скул, носа, подбородка, полуприкрытым глазам — Руфь знала, что они ярко синие, но сейчас в полумраке и отсветах костра они казались чёрными — по губам, которые он покусывал, готовясь начать петь. Она стала смотреть на его руки. Пальцы ловко перебирали струны, зажимали лады. Рельефно выступали вены, костяшки. Бряцали браслеты, поддерживая ритм песни. Руфь никак не могла заставить себя не смотреть на Даню. Даже положила себе ещё шашлыка, чтобы отвлечься, но и это не помогло.       Варвара Михайловна тоже смотрела на сына, гордо улыбаясь. Будто пару дней назад не ругалась, что тот только и делает, что играет на гитаре. Его отец кивал головой и притопывал в такт. И Диана с лёгкой улыбкой глядела на брата. Впрочем, все взгляды сейчас были прикованы к Дане, и этим Руфь себя убеждала, что то, что она таращится на него, — не странно. Мы не видели солнце уже несколько дней, Наши ноги утратили крепость на этом пути, Мне хотелось войти в дом, но здесь нет дверей, Руки ищут опору, и не могут найти. Я хочу войти в дом…       Едва тот начал петь, Руфь уткнулась в тарелку. Эту песню она прежде не слышала, и в исполнении Дани, разумеется, она звучала завораживающе. Хочу войти в дом…       Начинало темнеть, солнце скрылось за крышами домов, стало ощутимо прохладнее, подул свежий ветерок. Кто-то подкинул дров в мангал, и пламя взвилось ввысь, освещая и согревая площадку меж деревьев. Треск костра дополнял звуки песни. Я хочу войти в дом…       Силуэт Дани угадывался сквозь всполохи пламени. Тогда Руфь осмелилась поднять голову и ещё раз посмотреть на него. Я сточил не один медиатор о терку струны.       «Это точно», — подумала Руфь, хотя видела, что Даня играет без медиатора. Песня ему подходила. Видел много озер, но я не видел морей.       И это тоже. Диана как-то говорила, что они никогда не были на море. Руфь, впрочем, тоже не была.       «Как он так удачно подбирает песни? И та, про яд… Что ещё он пел? Надо посмотреть текст…» — мысли заглушили последующие слова. Я хочу быть с тобой… — следующее, что ударило по ушам.       В этот момент пламя костра опустилось в сторону из-за ветра, и Руфь встретилась с Даней глазами. Она застыла в растерянности, даже не в силах отвести взгляд, а тот невозмутимо продолжал играть и петь. Хочу быть с тобой…       Руфь бестолково моргала, зрение расфокусировалось в полумраке, озаряемом пламенем костра. В голове закрутились некоторые ну уж слишком лестные мысли, заставляющие волноваться. «Он ведь явно не просто так песни выбирает?» — твердила Руфь с разными интонациями у себя в голове. Я хочу быть с тобой…       Даня снова опустил голову, склонившись над гитарой, волосами закрывая лицо. Ветер поутих, и пламя костра вновь стало вертикальным. Руфь немного выдохнула, расправила плечи и поглядела в свою тарелку. В горле встал ком, и есть расхотелось.       Кое-что отвлекло её внимание. Боковым зрением она заметила, что на крыше дома сидел белый кот. Ник. Я родился на стыке созвездий, но жить не могу,       Мысли сразу переключились, и Руфь вспомнила про его день рождения 21 декабря, в день зимнего солнцестояния. Ветер двадцать метров в секунду ночью и днем, Раньше я читал книги, а теперь я их жгу,       И его увлечение книгами, что были в заброшенном доме, как нельзя точно отмечалось в песне. Читает ли он сейчас книги? Из-за этих строк Руфь была готова поверить, что нет. Я хотел идти дальше, но я сбит с ног дождем.       Что-то случилось? Я хочу быть с тобой…       Появление Ника совершенно сбило с толку. Он ведь показался именно под эту песню? Под эти слова? Его необоснованная ненависть к Дане и… ревность? Или что он тут делает? В какой вообще момент появился? Руфь впилась глазами в кота, в этот момент надеясь, что кроме неё, его никто не заметит. Я хочу быть с тобой…       Ник сидел на козырьке над крыльцом, туго обвив хвостом лапы. В сумраке нельзя было разглядеть, какое выражение имела его морда в данный момент. Я хочу быть с тобой…       Так это как бы… его слова? Ника? Он это хотел сказать? Иначе зачем пришёл?       Песня подошла к концу, а с Руфи уже сошло семь потов, различных темпов сердцебиений, тысяч мыслей и всего такого прочего. В голове была каша. И хотелось никогда бы и не слышать эту песню. Можно было подумать, что всё — случайное совпадение, если бы не отголоски той первой песни со словами про яд в дальнейшем.       Она едва вылезла из-за стола, хотела подойти к крыше, как-то отвести Ника в сторону от лишних глаз, но едва оказавшись у крыльца, обнаружила, что его на крыше уже нет. И вообще нигде не видно. — Ой, ты в дом? Принеси горчички, пожалуйста, в холодильнике на дверце, — тут же подсуетилась мама. И Руфь поплелась за горчичкой.       «Как он подбирает эти песни? Какой смысл сам вкладывает?» — пока Руфь шла в дом, такие вопросы крутились в голове с мыслями о том, что Даня будто какой-то предсказатель с туманными знамениями в музыкальной форме. Хотя текст песен-то писал не он. Просто почему-то совпадает. Жизненно, можно было бы сказать, если бы не вся серьёзность ситуации — это про возможные яды и последующие болезни так думала Руфь. А ещё и эти сны… «Поцелуй ведьмы страшнее яда кобры», — так некстати вспомнилось. Слишком много отдельных фактов. Всё будто крутится вокруг одного очевидного решения, ответа на все вопросы, которое будто совсем рядом и которое Руфь никак не может уловить. Вот бы выписать всё, схемку какую начертить… С этим к Агнии. Нужно бы зайти к ним. Только прежде с Дианой поговорить.       Поход в дом к холодильнику помог отвлечься и вернуться в реальность.       Когда Руфь вернулась обратно к столу, Диана как нельзя кстати тоже вышла из-за стола и бесцельно бродила по садовым дорожкам, глядя в телефон. «Отличная возможность», — решила Руфь и, сунув маме банку с горчицей, направилась к Диане. — Как отдыхается в деревне? — начала Руфь издалека.       Диана отвлеклась от телефона, постепенно с её лица сошла задумчивость, а потом она оживилась. Тоже переключилась из виртуальной реальности на обычную. — Хорошо тут, — ответила она. — Скучала по такому отдыху. А ты как? — Тоже. В городе не хватает свежего воздуха.       Диана вновь отвлеклась на телефон — пришло какое-то сообщение — а потом поглядела на Руфь. — Помнишь Женю? Ну, он приезжал как-то. И недавно, вот, был.       Руфь кивнула. Конечно, помнит, он-то ей и нужен. — Приедет в понедельник. Он теперь в Вятиграде работает, там главный офис его фирмы… Ну, его родителей. А здесь — филиал производства, старая фабрика… Приедет по работе. И заглянет сюда.       Диана снова уткнулась в телефон и начала что-то усердно печатать, зажимая улыбку, наверняка связанную с пришедшими сообщениями. Руфь в это время без стеснения заулыбалась тому, как удачно складывается разговор. Правда, осталось сказать Диане, что Женя понадобится для некоторых дел. Как бы она не подумала, что Руфь имеет на него виды. Такого ей точно не надо. И так бы разобраться, что к чему. — Э… — многозначительно начала Руфь, когда Диана оторвалась от телефона. — Я как раз хотела с ним встретиться. Есть кое-какие дела…       Диана вытянулась в лице и опустила руку с телефоном, хотя ей снова приходили какие-то сообщения. Видимо, от Жени.       Они с Руфью медленно пошли по саду подальше в сторону от общего сборища. — В общем… Нужно выяснить, кто стоит за стройкой санатория, которая началась здесь, неподалёку. И что-то с этим сделать.       В течение некоторого времени Руфь довольно подробно рассказывала Диане про все беды Вороновки — болезнь, вырубку леса, а в связи с этим и про Дарину, видения и всё такое прочее. Сперва она не очень хотела в это посвящать Диану настолько глубоко — не понятно, сколько процентов она поймёт. Но, кажется, та поняла довольно много. Или сделала вид, что поняла. И Жене ведь придётся всё рассказывать… «Хорошо бы сперва самой понять, что я объясняю и чего хочу добиться», — с неудовольствием подумала Руфь. — Ну, давай спишемся тогда, когда он приедет, если будет не против… — неуверенно проговорила Диана, поглядывая на телефон, но пока ничего не печатая. — Спасибо.       Оставалось ждать понедельника и верить, что план сработает. Что Женя действительно имеет нужные связи и не откажется помочь. Когда-то ведь он порывался принять участие в лечении Фёдора после выходки одержимой злым духом Дианы. Может, не потерял интерес к подобному. И, по крайней мере, к Диане. Если Диана попросит, он может согласиться… Мысли Руфи вновь пошли по цепочке куда-то далеко от текущего момента, и пришлось их остановить. Позже об этом.       Тем временем Руфь с Дианой уже брели по огороду между грядок в темноте. — Знаешь, Млада меня будто преследует, — внезапно заговорила Диана. — Она как-то приходила ночью, прямо к дому. Даня её прогнал.       Никогда прежде Млада так часто не маячила перед глазами. Только предположений о том, что ей нужно, было ноль. Точнее, они были, но Руфь их будто пыталась отрицать, не хотела в них верить. — Я тоже её видела сегодня, в поле, издалека. Что-то зачастила она к нам… — пробормотала Руфь, нахмуривались, и закусила губу. — Мне страшно, если честно.       Как она может помочь Диане? С одной стороны, Млада пока никакого вреда не приносит, да и прежде не была замечена за чем-то опасным, но в то же время её поведение настораживает. Вспоминался только давний разговор с Ником. Что всё-таки полезного ещё он мог бы сказать? Почувствовался даже укол вины за то, что Руфь вдруг так легко списала его со счетов. Впрочем, не об этом сейчас. — Млада — дух, и теоретически она может тоже… ну… вселиться в твоё тело. — Я этого и боюсь. — В голосе Дианы не прозвучало ни капли удивления, скорее сожаление. — Ещё увидев её первый раз, я задумалась о том, хочу ли снова получить какие-никакие ведьминские силы. Соблазн велик, но… нет. Пожалуй, нет. И лучше не думать об этом. Всё в прошлом.       Диана опустила голову, глядя себе под ноги. Какое-то время они шли молча. — Она… Я как-то шла по мосту, и она появилась из ручья, что-то сделала, что я не могла шевелиться, — снова заговорила Диана. — И она так говорила, будто предлагала… силы. Я отказалась. — Но, кажется, она не успокоилась, — продолжила Руфь со вздохом. Ещё одна беда на её голову. — Угу. И я боюсь, что в один момент не смогу ей противостоять. Тогда она испугалась яркого экрана телефона. Потом Даня вышел, он был с топором. Чего она боится? Как я могу защититься?       Руфь отвела взгляд. Ей было стыдно сказать, что она не знает. Заговор от полудницы знает каждый дурак, но Млада не обычная полудница. — Какая ей может быть выгода от меня? — не получив ответ на предыдущие вопросы, продолжила вслух рассуждать Диана. — Что я ей могу дать?       И на эти вопросы в голове было перекати-поле. У кого бы теперь узнать? Кто больше связан с полудницами? Духами? Подобной нечистью? На ум приходила Дарина, но Агния ответила, что ничего не знает. И это казалось тупиком. — В любом случае будь осторожна, — только и придумала сказать Руфь. — Я постараюсь что-нибудь выяснить.       Только теперь стало приходить осознание ценности шабашей, общих празднеств как Ивановой ночи, — ещё давно Ведьма говорила о том, что нужно знакомиться с «коллегами». Тогда Руфь пренебрегла этим советом. А сейчас чувствовала, как этого не хватает. Наверняка среди других ведьм есть те, кто более опытный и кто лучше разбирается в каких-либо вопросах: лучше чем Ведьма. У всех же разная сфера интересов. Разные сферы научных интересов, как твердят в университете.       Когда там следующий шабаш?