поле за деревней Язвицы, после заката
Ещё тёплые земля и трава — как мягкий плед. Высокие травинки и колоски по бокам чуть покачивались, загораживая обзор. Летали встревоженные жучки и мошки, вновь скрываясь в траве; одновременно отовсюду слышался хор кузнечиков. Хорошо лежать, глядя в бескрайнее звёздное небо. Местами темнее, местами светлее, оно завораживает и гипнотизирует. Захватывает дыхание, и начинает кружиться голова, если так долго лежать и вглядываться в узоры из звёзд, туманностей и мерцающих спутников. Они так далеки и так близки одновременно. Кажется — протянешь руку, и коснёшься каждого небесного огонька. А руку просто обдувает прохладный ночной ветерок. — Увидим падающие звёзды? Небо такое чистое. — Голос Руфи потонул в шорохах колеблющейся травы и в тихом ритме музыки, доносившейся со стороны, где расположились остальные. Валентина, приехавшие Женя, Даня и Диана расположились у костра. Будто домашняя собака, рядом лежал волк-Мирослава. Жарили сосиски, хлеб и зефир. Пили чай из термоса — совершенно обычный: с лимоном, мёдом и имбирём, хотя его делала Валентина. Руфи же кусок в горло не лез. Из-за эмоционально насыщенных дней, а в особенности из-за того, что сейчас она вот так просто лежит на траве, смотрит на звёзды. Ник молча кивнул в ответ, и снова всколыхнулась трава. Как и не было никакого зловещего тумана, никакой грозы. Никаких призрачных волков, отравленного металла и врагов. На все вопросы получены ответы. Только шуршащая трава, ветерок разнотравья, бескрайнее небо и рядом — Ник. И никакой ледяной стены, никакой непреступной скалы. Лишь тёплый бок, и слышно его дыхание. За без малого две недели холода, недосказанности и избегания Руфь стала больше ценить его присутствие, по-иному взглянула на их взаимоотношения. Со следующим дуновением ветерка Руфь набрала полную грудь тёплого травянистого воздуха, стараясь вобрать в себя как можно больше свежести, медового запаха разнотравья и летнего тепла. Нехотя выдохнула. Вот, на небе сверкнула и погасла звёздочка. Или это бликуют выступившие на глаза слёзы? Руфь зажмурилась ещё сильнее, и слёзинки скатились по щекам, падая в траву. В груди закололо от того, как хорошо ей сейчас. Она придвинулась к тёплому боку Ника, взяла его за руку, положила голову ему на плечо, и в футболку снова впиталась слеза, оставляя тёмный тёплый след. — Успела загадать желание? — негромко спросил Ник. — Угу… «Хочу никогда с тобой не расставаться», — первое, что пришло на ум. Так просто и так отчаянно-искренне. Он повернул голову к Руфи и уткнулся носом в рыжие волосы. Их ерошило его горячее дыхание.***
Женя сидел на водительском сиденье, из открытой двери своей машины глядя на костёр. Из динамиков негромко играла музыка, сливаясь со звуками природы: мерным гудением леса от ветерка, плеском речной воды внизу холма. На его лице замерла лёгкая улыбка, а в голове крутились мысли о том, как же собралась их странная компания. Как близко сосуществуют древние магические силы и современность. Как Валентина по щелчку пальцев — в буквальном смысле — зажгла костёр и как рядом так привычно гудит двигатель автомобиля. Как из леса вышли Дарина и Агния в странных одеяниях — древние шаманы, чья деятельность для Жени так и осталась загадкой. Как они рассказывали о духах природы и каждой вещи, о призрачных волках. И как без жалости — даже со злорадством — говорили о том, что брату Дарины придётся закрыть свою компанию, потому что без магии он не справится с управлением ею, и вообще он кому-то что-то должен. Душа болела за обречённый на провал, пусть чужой, бизнес. Крутились мысли в голове о том, насколько разные ценности у разных людей. И каждый в чём-то прав. Возле костра сидел Даня, обнимая свою гитару — Валентина подсказала ему прихватить её с собой — и пока он поедал жареную сосиску, предоставил Жене включить нужные треки в оригинале, а в это время спокойно поесть. Даня невольно начал водить пальцами по струнам, подыгрывая динамикам. — То игра на флейте, то игра на гитаре… Хм! — проговорила себе под нос Валентина, прогуливаясь босиком по мягкой траве; широкая белая рубашка развевалась на ветру, в ушах сверкали серьги мироздания. Вокруг Дани крутилась Диана, активно жестикулируя и что-то ему рассказывая. Она была одета в голубое платье, а на голову себе сплела ромашковый венок. И чем не ведьма? Женя задержал на ней взгляд и, сам себе усмехнувшись, провёл рукой по рулю и стал смотреть вперёд. Виднелось лишь небо, обрамляемое пределами лобового стекла. Через него также хорошо виднелись звёзды, как если смотреть просто. Он заметил приближающиеся шаги. Диана с широкой улыбкой на лице приближалась к нему. — Чего ты тут один сидишь? — сказала она только чтобы что-то сказать. Подошла вплотную и уселась к нему на колени, обнимая за шею. Женя не мог сдержать улыбку и мысленно радовался, что его глупое выражение лица не видно в полумраке. — Уже не один, — пробормотал он. Тёплый ветерок залетал в машину, играя с волосами и платьем Дианы. Приносил запахи цветов и дыма от костра. Запахи свежести и летней ночи под звёздным небом. В динамиках играла песня, которая как раз ассоциировалась с таким вечером — тёплым не столько от времени года, сколько от близости к кому-то особенному. «… you have to make this life livable», — звучало из колонок. Слова песни смешивались с журчащей внизу холма рекой, треском костра и разговорами. But when you think I've had enough From your sea of love I'll take more than another river full Диана не могла не узнать песню, которую и её брат в своё время заслушивал до дыр. Крепче обняла Женю и вдохнула аромат его дорогого парфюма, который, несмотря на общую гармонию тёплого вечера, выбивался из атмосферы природных запахов резкими альдегидными нотами чистоты и свежести. Strangelove Strange highs and strange lows — Это точно, — прошептала Руфь, когда до неё долетели слова песни. — Чего? — напрягся Ник. — Чего я не знаю, так это английский. Тем более на слух! Руфь усмехнулась и прильнула губами к его щеке. — Всё хорошо. Strangelove That's how my love goes Под эти строки Женя и Диана слились в поцелуе. Strangelove Will you give it to me? Агния недовольно хмыкнула и поудобнее уселась на траве. Никто из разбившихся на пары ей не был виден, но непременно не укрылся от внимания. Изменение в её настроении заметила Дарина и обратила вопросительный взгляд, отвлекшись от скармливания очередной сосиски Мирославе. — Всё ещё впереди у тебя, не переживай, — негромко проговорила она и обняла Агнию за плечи. — И у тебя. Приглядись к Ивану, он ничего так, — отбила атаку Агния; для неё такие слова со стороны Дарины были ничем иным, как атакой. Она не ожидала такой проницательности. Дарина, в свою очередь, не удивилась нападке Агнии, привыкнув к её острому языку и лишь рассмеялась: — Это кто ещё кому советы раздавать должен! Я пытаюсь играть роль старшей сестры. Агния вздохнула. Она всё детство радовалась тому, что единственный ребёнок в семье, и ни с кем не надо делить вещи и внимание родителей. Первого не так много, второго больше не существует. Так почему бы и не обрести сестру, пускай и названную? «Я привыкну. Я много чего не знаю. Буду знать», — подумала она. Она встала на коленки и подползла ближе к Дарине, сжала её в объятиях. — Спасибо! Просто спасибо, что ты есть. Звуки окутывали поляну, разлетаясь вместе с ветром, вдоль реки, до самого леса, до самого неба. Вдалеке гудела трасса, отсветы которой устремлялись в небо. Поскрипывали старые мельничные колёса на другом берегу реки. Там же примостился Полоз, незаметным тёмным силуэтом возвышаясь над ними, оставаясь безмолвным наблюдателем. На чешуе сверкала взошедшая луна. I give in I'll say it again I give in I give in