a slice of you (should be enough)

– Вот, как далеко я продвинулся в проекте, бабуль, – закончил Джисон и сел на землю у надгробия своей бабушки. Было странно делать это каждый раз, но он не променял бы чувство комфорта, которое давали ему эти маленькие моменты, ни на что другое в мире. – Отснятый материал я еще не просмотрел, но текст идет гладко! Надеюсь, ты гордишься мной. К счастью, камень не ответил, но это было не важно. Все ответы, которые он хотел, уже были у него в голове, его собственное чувство гордости за свою работу не покидало его тело. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как он начал работать над проектом. Каждый день приносит все больше и больше мотивации и вдохновения. Источник по-прежнему оставался неизвестным. Должно быть, что-то изменилось, но в его мозгу постоянно крутились тексты песен и звучали мелодии. Ребята на работе жаловались, что он барабанит везде, куда бы ни пошел, но что он мог поделать? Музыка следовала за ним, а не наоборот. Он попрощался со своей бабушкой, положил купленные им цветы на землю и направился к автобусу. Сегодня у него была работа, так что ему лучше пойти домой, пока Минхо снова не пожаловался на его опоздание; почему это так раздражало старшего, было непонятно. Минхо был еще одной необъяснимой константой в его жизни. Их жизни так легко переплелись, начиная с работы и заканчивая обычным времяпрепровождением. Подшучивание, которое они до сих пор не прекратили, превратилось в нечто довольно приятное. Он радовался этому. Во-первых, он никогда не хотел вступать в какое-либо соперничество с ним, было ясно, что их личности с самого начала отличались друг от друга, но также и то, что каждый из них начал испытывать теплые чувства друг к другу. Может быть, Джисон не зашел бы так далеко, чтобы назвать это нежным, но было что-то в его связи с другим, что отличалось от всех других в его жизни. Так что было естественно, что их взаимодействия превратились в рутину. Когда по вечерам Минхо отвозил их обоих на работу, он всегда протягивал ему шнур aux, чтобы обмениваться музыкальными рекомендациями, и, конечно же, не забывая подколоть друг друга по поводу их музыкальных вкусов. Все уже привыкли к тому, что они приходят в ресторан вместе, прекрасно зная об их взаимодействии вне работы. Еще одна константа в его жизни, к которой он начинал привыкать. – Че как, – поприветствовал он Чанбина перед его сменой. – Ты готов высказать мне свое мнение о моих новых треках? Чанбин оживился. Они сильно сблизились благодаря музыке. – Конечно, чувак. Ты их выпустишь? Он покачал головой. – Это для моего ролика. У меня есть кое-что для просмотра, я должен отснять больше для фильма. Но тексты получаются великолепными. – Что тебя так вдохновило в эти дни? – спросил Чанбин, но самодовольный взгляд на его лице сказал ему, что это был не вопрос. – Все просто идет как надо, чувак, вот и все, – ответил он небрежно, Хенджин приземлился ближе к ним. – Я думаю, мы все знаем, что его так вдохновило. Джисон закатил глаза. – Прекрати нести чушь, ладно? Ничего не происходит, клянусь! – Хенджин начал смеяться, уверенный в своей правоте, прежде чем Чан позвал их и начал готовиться к смене, так как они собирались открываться. Вечер оказался продуктивным для всех, так как большая группа студентов пришла на вечер, заказав столик, чтобы отпраздновать чей-то день рождения. Джисон больше всего любил молодых клиентов, с ним было легко шутить и его понимали. У него не было того обаяния, которое было у Сынмина для пожилых клиентов, это было больше по его части. Отсюда и то, почему он взялся за стол, некоторые люди даже узнали его по университету. Он легко обольщал молодых людей: пару шуток, что он помнит все их заказы, несколько подмигиваний, и вот, отличные чаевые у него в кармане. Молодым людям часто требовалось больше усилий, чтобы получить чаевые, так что ему приходилось разыгрывать все свои козыри. После того, как он помог другим столам, он вернулся на кухню, чтобы проверить заказы большого стола. – Итак, как продвигается большой заказ? – Хорошо! – ответил Феликс, накладывая немного стейка и салатов; он делал все настолько аккуратно, что Джисон даже не сомневался, что блюдо будет сервировано изумительно. – Было бы лучше, если бы ты не приставал к нам постоянно, чтобы мы его доделали, – голос и тон Минхо удивили его. Это было не его обычное игривое поддразнивание, а нечто такое, что пронзило его сердце насквозь. – Прошу прощения? – он не мог не ответить, его резкий тон отразил манеру старшего. – Я сегодня практически не заходил сюда. – Ты обслуживаешь этот стол только сегодня, так что неудивительно. Джисон усмехнулся. – Только потому, что ты в плохом настроении или что там с тобой, не значит, что я должен иметь с этим дело. Минхо не отходил со своего места, агрессивно перемещая какие-то сковородки. – Разве у тебя нет работы, которую нужно делать? Джисон почувствовал, как внутри него закипает гнев, схватил тарелки, которые Феликс только что закончил сервировать , и вышел из кухни, нацепив свою лучшую улыбку, притворяясь, что данный момент не расстроил его очень сильно. – Ты ведь на музыкальном факультете, верно? – спросила его девушка во главе стола, когда он ставил перед ней тарелку, вежливо кивнув и улыбнувшись. – Я все еще на первом курсе, приспосабливаюсь к ритму. Джисон явно мог иметь успех в этом диалоге, девушка была моложе его. – Я понимаю тебя! Но не волнуйся, хорошо? Если ты когда-нибудь увидишь меня в кампусе, ты можешь попросить все, что захочешь! Хотя из-за магистерского диплома я провожу там все меньше времени. Она широко улыбнулась ему. – Большое спасибо! – и он бы предложил это, даже несмотря на огромные чаевые, которые она оставила ему, потому что он понимал, каково это – быть беспомощным студентом, и очень хотел оказать любую возможную помощь. – У кого-то сегодня удачный вечер, – отметил Хенджин; когда первый ажиотаж спадает, все они задерживались у бара и время от времени наполняя стаканы водой. Он гордо улыбнулся. – Большой стол со студентами. Куча чаевых, и все, что мне нужно было сделать, это быть милым. – Больше похоже на флирт с ними, – добавил Чанбин, подтолкнув его локтем. – Все милые улыбки и счастливые ухмылки, подмигивания… ты такой чертовски ловкий. Что? – Я не флиртовал с ними! – резко ответил он; Джисон бы определенно понял, если бы начал флиртовать с ними.. Это был бы не первый раз, когда он проделывал подобный трюк с клиентами. Когда он только начал работать в ресторане, эта слава преследовала его. Но вскоре он осознал, насколько непрофессиональным и даже неприятным это может казаться, поэтому прекратил. – Ты определенно делал это, – ответил Хенджин, снова толкая его локтем; что было не так с людьми, которые продолжали толкать его сегодня. – Мы все заметили. Включая шефа… – Он сегодня такой сварливый, это раздражает, – добавил Сынмин, проходя мимо них и неся в руках поднос с заказом. – Это так забавно, я не ожидал, что он будет так себя вести из-за Джисона, – сказал Хенджин, и Чанбин задался вопросом, что произошло. – Шеф-повар так ревнует, что это просто нелепо. Мозг Джисона в это время перестал работать, несмотря на смех Чанбина откуда-то из-за спины. Все, что он мог ответить, было: – Чего? – Шеф явно ревнует из-за того, что ты флиртуешь с посетителями, – ответил Чанбин как ни в чем не бывало, все еще ухмыляясь ему. – Я всегда думал, что ты будешь первым, кто сдастся и придет к осознанию. – О чем ты говоришь? – спросил Джисон, глядя на Хенджина и Чанбина в поисках помощи. – С чего бы Минхо ревновать меня? Какое осознание? Двое друзей посмеялись над ним, и это начинало его задевать. У него было отличное начало дня, но с тех пор, как он вошел в заведение, казалось, что люди хотят с ним поссориться, начиная с резкого тона шеф-повара и заканчивая этими двумя, которые, казалось, издевались над ним. Таким образом, неудивительно, что, когда Хенджин заявил: – Оставь его. Он никогда не обращает внимания на окружающие его вещи, – Джисон почувствовал, как закипает его кровь, прежде чем он ответил сам: – Ох, как, например, когда я не понял, что ты и мой самый близкий друг встречаетесь уже несколько месяцев и все еще не сказали мне? – это явно был момент, которого никто из них не ожидал, и Чанбин, и Хенджин обменялись озадаченными взглядами. – Судя по этой реакции, я предполагаю, что я последний человек, который все узнает. Как обычно. Затем он просто сбежал, чувствуя, что эмоции очень сильно мешают ему, но быстро беря себя в руки, чтобы продолжить смену. Несмотря на это, состояние в течение оставшейся части ночи было худшим, что он испытывал за все время работы в ресторане. Он чувствовал себя униженным своими друзьями, шеф-поваром, всеми теми людьми, которые были так дороги его сердцу. Возможно, вести себя так – было по-детски, но в данный момент он не мог зацикливаться на этом. Он просто жаждал, чтобы смена закончилась и он просто сбежал домой, чтобы отпустить все свои разочарования. Активность не помогла, его собственный паникующий разум старался сработаться с тем, что он должен был продолжать обслуживать столы, быть дружелюбным и счастливым. В тот момент, когда ушел последний человек, он побежал прямо в переулок ресторана, слабо слыша, как кто-то зовет его, он был слишком близок к срыву, чтобы обращать на это внимание. Он знал, что накручивает себя без причины, знал, что не должен принимать все это так близко к сердцу, но эмоции, подавляемые месяцами, всплыли на поверхность в последние часы, ему нужно было отпустить их. Он сидел на земле, тяжело дыша, пытаясь выровнять дыхание, вспоминая свою бабушку и все счастливые моменты с ней. «Когда ты почувствуешь потребность взорваться, позволь слезам течь, мое солнышко. Они должны выбраться из тебя». Это было то, что она всегда говорила ему, но для него, плакать было неприятно, особенно там, в темноте, в полном одиночестве. Со всеми этими эмоциями, обрушившимися на него, он едва различил слабые шаги кого-то, приближающегося к нему, присаживающегося на корточки и нежно говорящего: – Сони, ты в порядке? Голос Минхо был последним, что ему нужно было услышать в данный момент, и это было одной из причин, по которой он чувствовал, что вот-вот рухнет. – Оставь меня в покое, – удалось ему сказать, но дыхание все еще было неровным, а мозг – еще более беспорядочным, поэтому он даже не мог понять, звучали ли его слова внятно или нет. Повар не оставил его. – У тебя явно приступ паники. Я не собираюсь оставлять тебя здесь, давай зайдем внутрь... – Нет! – закричал он, хватая Минхо за руки и крепче сжимая их. – Не внутрь. Слишком много людей, слишком много света. – Ладно… – ответил Минхо, не выпуская рук. – Тогда поговори со мной. Что ты хочешь, чтобы я сделал, Сони? – Просто останься, – прошептал он, закрывая глаза. Он думал, что собеседник ушел, возможно, неправильно понял его из-за того, сколько времени ему потребовалось, чтобы ответить. Но вскоре последовал ответ, и ласковый тон снова вернулся. – Я не оставлю тебя. Могу я прикоснуться к тебе? – осторожно спросил он, хотя в данный момент их руки были переплетены. Должно быть, он кивнул, потому что внезапно пара рук остановилась на его лице, вытирая то, что, как он предположил, было слезами, текущими по его лицу. – Я рядом, когда ты захочешь поговорить. – Прости, – ответил Джисон, чувствуя, что успокаивается, контролируя свое дыхание. – Я не знаю, почему это произошло, Боже, я такой идиот. Минхо только промычал, сидя рядом с ним и положив голову на стену позади них. Джисон остался сидеть на земле, скрестив ноги, держась за лодыжки. – На самом деле это не так. Такое случается, так что не вини себя. – У меня не было ее уже несколько месяцев, – ответил он честно. В последний раз это было из-за оценки, у него за плечами было много стресса. Возможно, на него подействовали сегодняшние ситуации, хотя во время работы этого никогда не случалось. – Ты чувствуешь себя лучше? – спросил Минхо, поворачивая голову к нему. Джисон кивнул ему. – Тогда я должен извиниться. Мне так жаль, Сони. Он нахмурил брови. – Почему ты извиняешься? – в его голосе звучало неподдельное замешательство. – За то, что огрызнулся на тебя сегодня. Я был... неправ. Не следовало делать этого без причины, – сказал Минхо; все обнаженное и правдивое, раскрытое чувство уязвимости, проявившееся между ними, под густым светом уличного фонаря. – Должно быть, тебе было трудно признать, что ты был неправ, – ответил Джисон, но игривым тоном, на что Минхо неуклонно подхватил и громко рассмеялся, прошептав, что он идиот. – Но все в порядке. Не буду врать, это было больно, но все это в прошлом. «Минхо выглядит хрупким при таком освещении», – подумал он. Даже после рабочей смены, в таком напряженном положении, в котором находился парень, он всегда оставался собранным, ни капли стресса в его взгляде. Его глаза сияли в ночи, и то, как он смотрел на Джисона, было таким милым, что он почти растаял под этим взглядом. Должно быть, какое-то время они молчали, потому что старший придвинулся ближе и снова вытер щеки. – Там было несколько слез, – пояснил повар, пользуясь возможностью, чтобы убрать волосы Джисона с его лица. По какой-то причине, может быть, из-за прежней уязвимости, он позволил ему это. Прикосновение было заземляющим. – Я, должно быть, сейчас выгляжу как полный придурок, – прошептал он. – Да ты всегда так выглядишь, – ответил Минхо, на что Джисон заскулил, слегка толкнув его, но не настолько, чтобы причинить ему боль. В конце концов, это не входило в его намерения, игривость витала в воздухе вокруг них. – Что тебя так расстроило, Сони? Джисон глубоко вздохнул, отводя взгляд от старшего. – Я так устал, ты знаешь? И Хенджин дразнил меня за то, что я ничего не замечаю, поэтому я признался, что знал о нем и Чонине. Очевидно, я был последним, кто узнал об этом. – Эта проблема явно затрагивает тебя больше, чем ты можешь себе представить. – Я думаю, что так и есть, – заявил он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на небо, прежде чем продолжить. – Это просто… Я чувствую себя таким одиноким. Не пойми меня неправильно, я очень рад за них, но это заставляет меня чувствовать себя одиноким. И тот факт, что они не сказали мне… я думаю, это все просто накопилось. – Я знаю, каково это – чувствовать себя изолированным, – попытался Минхо, явно не привыкший так много рассказывать о себе. Джисон не мог пропустить такое, надеясь, что разговор пойдет на пользу им обоим, поэтому он призвал старшего продолжать. – Если я скажу тебе, что это первый раз в моей жизни, когда у меня есть друзья, ты мне поверишь? – Ни за что… – ответил он удивленно, проклиная себя за то, что вел себя так растерянно. Но Минхо улыбнулся. – Быть шеф-поваром – одиноко. Ты никогда не знаешь, кто хочет тебя использовать и кто искренне заботится о тебе, и когда ты имеешь доброе сердце, это обычно прилетает тебе бумерангом, но в самом плохом смысле, – Джисон кивнул. Он даже представить себе не мог, каково это – оказаться на месте Минхо. Он хотел ответить, но парень продолжил, повернувшись к нему, и на этот раз их взгляды снова встретились. – Но у тебя здесь настоящая семья. Эти люди сильно заботятся о тебе, Сони, и я уверен, что тебе просто нужно быть честным с ними. – Честным, да? – Минхо подал ему знак, вставая, прежде чем протянуть руку. Джисон грациозно принял это, позволив старшему снова отвести его в ресторан. Но прежде он тоже хотел что-то сказать. – У тебя здесь тоже есть семья, Минхо. Мы все приняли тебя, теперь пришло время и тебе впустить нас. Минхо ухмыльнулся. – Я попытаюсь.

________________________

– Эй, чувак… Ты в порядке? – Чанбин был первым, кто подошел к нему, когда он вернулся, главный зал был практически полностью убран. Он чувствовал досаду из-за того, что оставил работу на всех остальных, пока он выплакивал все глаза на улице. Голос друга был пронизан беспокойством, от которого его сердце немного подпрыгнуло, прежде чем ответить. – Я в порядке. Просто слишком много всего навалилось. – Тебе нужен выходной? Мы можем организовать любую смену, – сказал Сынмин, обменявшись взглядом с Чаном, который сразу же согласился. – Нет! – быстро ответил он. – Я в порядке, ребята, серьезно. Это просто был… момент слабости. Чанбин поерзал на стуле. – Прости за это. Мы просто дразнили тебя, но я понимаю, почему это причинило бы тебе боль. – Джисон… Мне тоже жаль, – Хенджин был ужасно тих во время их разговора, но он немедленно встал и подошел прямо к нему.. – За это и... за то, что не сказал тебе. Джисон почувствовал, как его сердце забилось от этих слов, но быстрый взгляд, которым он обменялся с шеф-поваром, придал ему уверенности, чтобы начать говорить. – Почему ты мне не сказал? Это действительно беспокоило меня. – Я не знаю. Во-первых, это было потому, что мы не знали, было ли это чем-то временным или это продлится долго, и мы знаем, как ты иногда привязываешься к таким вещам. Поэтому, наверное, я испугался? – закончил Хенджин тихо, голос был едва слышен. Джисон не мог быть более сбит с толку. – Испугался чего? Я люблю вас, ребята, я никогда бы не разозлился на вас или что-то в этом роде. – Я знаю, но… мы не поладили с самого начала, и я боялся, что ты бы подумал, что я недостаточно хорош для него, – его сердце сжалось при мысли о том, что его друг даже так думает. Он хотел сказать больше, хотел заверить его, что никогда не мог так думать, но вместо этого он сделал шаг ближе, крепко обнимая Хенджина. – Ты один из моих самых близких друзей. Тебя более чем достаточно. Хенджин обнял его в ответ; обычно, они упорно игнорировали объятия друг с другом, это не было их фишкой. Но в данный момент, это именно то, что нужно было им обоим. – И он выбрал тебя, – заявил Джисон после того, как они отстранились. – Он был так счастлив, я действительно рад за вас обоих. Хенджин улыбнулся. – Он мне так нравится. Джисон не мог удержаться от смеха, и все вокруг присоединились к нему. – Никто не держите от меня секретов, серьезно. Это съедает меня изнутри. – Тогда я должен признать, что я тот, кто съел твою черничную булочку на днях, – ответил Феликс, глаза Джисона распахнулись от шока и он заныл: – Это была моя любимая, Ликси! – Я просто испеку для тебя еще, дай ребенку воздуха, – сказал Минхо, делая вид, что разнимает драку между ним и Феликсом. После этого он на несколько секунд встретился взглядом с поваром, и чувство, когда он увидел гордость в его глазах, было тем, что он не забудет еще долго.