Москва, март.
Мазок кисти по белоснежному холсту — получилась ярко-жёлтая полоса, которая в будущем станет густым и колосистым полем, а над ним раскинутся ничем не омрачённые небеса. Погрузив мохнатый конец в воду, юный пейзажист спешит отстраниться от своей же работы, неоднозначно и жалобно вздыхая. Ульян уже битый час не может позволить себе начать картину, словно что-то мешает или чего-то не хватает, будто он никогда и не писал, а краски в руках впервые держит. Кажется, более или менее похожие чувства ощущает каждый человек чья деятельность связана с творчеством, хотя бы раз в жизни привычное дело начинает как бы выпадать из ослабевших пальцев. Советов Ульян — герой этого низкосортного произведения, от безысходности выругался под нос, поспешно вставая с неудобной табуретки и чьи ножки мерзко проскрипели, его настигло весьма противоречивое чувство обиды на собственную «беспомощность», от него хотелось побыстрее уйти, но вскользь кидая взгляд на картину — оно снова возвращается. Отойдя к окну, наш нерадивый художник рассматривает один и тот же вид: те же дома и улицы, люди, спешащие домой к семье, собаки блуждающие в подворотнях. Небо переходит в оранжевый, ветер становится бойчее и вырывается в открытую форточку, развевая свободные пряди блондинистых волос. Разглядывая городскую суету, украинец не хочет и не может о чём-то думать, голова пуста, странная пессимистическая осознанность словно перебивает любую дельную мысль, которая только придёт в голову, даже самую простую, что, например, завтра «досдача» и следовала бы переписать конспекты за те пары, на которых отсутствовал. Задуматься не над чем, будто никаких проблем нет и никогда не было, а юный художник самый свободный человек в мире, что на самом деле неправда, ведь он давно стал узником чужих ожиданий, в особенности от отца, которому не нужен самоучка, или, как он любит говорить «бездельник без корочки», только статистику портишь. Сибирь плачет по тебе. До ушей дошёл тихий скрип двери, а позади чьи-то тихие шаги. Ульян не обратил на это должного внимания, продолжая таращиться в окно, будто за несколько лет именно сегодня вид из него поменялся до неузнаваемости. — Ты опять кисть в чашке оставил. — по комнате эхом раздался нежный голосок, коим владела Богдана. — Я кстати заберу, ладно? — Мне посуду помыть надо, решила целиком, чтобы не стояла. — Ты ведь сегодня рисовать больше не будешь? — Да, что-то настроения нет. — всё-таки обернувшись на свою младшую сестру, выдаёт студент. — Ульяш, ты хорошо себя чувствуешь? — В последнее время, ты какой-то, сам не свой… — подойдя ближе, осторожно доносится с уст пионерки. — Не заболел ли? — А-а… Кто, я? — Да ну, тебе кажется. — пробубнил под нос. — Ну ладно, но ты говори, если вдруг что. — Просто… — Дана, не волнуйся. Девушка в ответ лишь натянула лёгкую улыбку, в которой заметны нотки уныния, и больше не находя причин для разговора, поспешила с грязной кружкой на кухню. Старший сын хотел вернуться к своим очень важным делам: размышлять и пытаться найти ответы на насущные вопросы. Выяснить в какой такой момент жизни он свернул не туда, что теперь и линия ровной не выходит, хотя, казалось бы, что здесь сложного? Украинец конечно мог всецело продолжать избегать от дел и обязанностей, но пропустить семейный ужин категорически нет. Глава семейства посчитала бы это высшей наглостью или протестом, что на самом деле ещё хуже, и никакая отговорка в таком случае не действует, даже свидетельство о смерти. Один покинувший эту страну бог знает, что в голове у генерал-полковника, да и украинец не пытался понять. Единственное, что юноша знал наверняка, так это какой непростой характер имел родитель, разумеется, несколько лет на посту адмирала сказываются на психике, в таком случае сложно оставаться заботливым и понимающим, особенно, когда собственными глазами видел ужаснейшее зверство — войну, которая навсегда изменила Советова Романа Сергеевича. Несмотря на некоторые нюансы, можно сказать, что Ульяну значительно повезло, по сравнению с некоторыми. Жизнь в семье чиновника, так или иначе будет лучше чем в гражданской: не приходится ютиться в однокомнатной квартирке, не нужно стоять в километровых очередях за продуктами и пытаться что-то «урвать», нет нужды норовить в столицу за лучшей жизнью, ведь и так там с самого раннего детства живёшь. Буквально всё приносят на блюдечке с голубой каёмочкой, но наш герой «неблагодарный» и продолжает воротить нос. Душа так лежит — хочет быть художником, но ему пророчат нечто иное, и к сожалению, мы знаем, что будет если противиться властям. Тишина стоит за столом, хотя из всех присутствующих говорить не мог только дух умершего 40 лет назад деда. Ничего нового рассказать про кухню не могу, ведь все видели и газовую плиту, и люстру прямиком с рынка — достояние этого места, которое нелегально вывезено из-за бугра, зато красивая, к тому же вся ажурная, под стать шкафчику со всяким барахлом. Вверху, один и миллион специй хранятся в небольших пакетиках, рядом стоит посуда, которую обычно тщательно моет белоруска. Внизу, самая обыкновенная раковина, единственное, что в ней было удивительного, так это её работоспособность после визита горе-сантехника. Как и всегда, украинец сидит на своём законном месте: рядом с отцом, а уже через стул удобно устроилась младшая дочь. Наверняка каждому понятно, что такое расположение за столом вышло не случайно, так сложилось, что одного члена семьи не присутствует на сегодняшнем вечере. Руслана, часто пропускала какие-то семейные посиделки, обычно она оправдывала это работой или учёбой. Не важно насколько значимым было застолье, её совесть это в любом случае никак не трогало. Разумеется, это не устраивало товарища Романа Советова, однако он не собирается бегать за дурной дочерью, считал что в этом нет особой пользы. Родитель придерживался мнения, что у приличной девушки есть только одна забота — семья, а тем чем занимается русская считал баловством, будто она должна это каким-то образом со временем «перерости». Если Ульян и имеет какую-то ценность, то только как кукла, которая может реализовать мечты «любимого» папы: может служить, стать политиком, быть гордостью генерал-полковника, а дочь в таком плане считалась бесполезной. Если не хочет быть женой и хозяйкой, марионеткой — скатертью дорога. Равенство в Советском Союзе так и не наступило, несмотря на казалось бы хорошее начало. Хлопок входной двери заставляет всех членов семьи практически одновременно поднять головы, взглянув на источник шума. Вспомнишь солнце — вот и лучик, а на пороге во всей своей красе стояла молодая студентка, с густыми светло-русыми косами, чей покров голубого платьица касался щиколоток, а в спрятанных под перчатками кистях было два конверта. Сама коммунистка спокойно, как ни в чём не бывало, прошла к столу и заняла своё законное место, при этом неумолимо ощущая на себе неодобрительный взгляд со стороны главы семейства, однако предпочла это полностью игнорировать. — Богдана, что же ты сидишь? — хрипучий и полный пренебрежением голос отца мигом вывел белоруску из помутнённого сознания, и та подняла округлённые глаза на отца. — Не видишь, кто изволил явиться, без стыда и совести? — Накорми сестру. Кивнув, пионерка мигом встаёт из-за стола, дабы без каких-либо возражений исполнить наставление, поскольку уже давно привыкла практически работать домохозяйкой. Голос ещё не прорезался, чтобы возмущаться, да и ей как-то не приходило в голову то, что здесь своего рода что-то не так. В это время Ульян словно прибывал на другой планете, где-то очень глубоко внутри себя, ни говорить, ни есть никак не хотелось, а внезапный приход сестры принял за обычный вторник и весьма спокойно, в отличие от гневного отца и удивлённой сестры. Советова торопливо поставила перед сестрой тарелку и поспешила приземлиться обратно. — Вы, давно почтовый ящик проверяли? — вдруг неожиданно, смело спрашивает русская, кладя по боку от себя эти два конверта. — Подписано, что из Белого дома, от Алекса Смита. — отец аж поперхнулся. — Что этому упырю опять понадобилось? — Всю кровь из меня выпил, этот червь поганый. — Приглашает посетить Флориду, чтобы наладить международную связь. — Он предлагает мне и Ульяну подать заявление и приехать, как студенты по обмену. — Это шутка такая? — Кроме того, он упоминал, что его родители желают стать принимающей семьёй. — Обещает, что сделает всё, чтобы обеспечить безопасное прибывание. — Так вот, зачем ты пришла… — Решала, снова попытать счастье, даже не надейся, я не пущу. — голос Советова Романа становился с каждым словом всё мрачнее, но это не вселяет в неё страха уже давно. — Это не бабье дело, довольно ерундой страдать. — Папа, как ты не понимаешь… — тяжело вздыхая, начинает говорить на повышенных тонах юница. — Что это замечательная возможность, провести расследование в доме у Смита. — мужчина умолк, выронив от лёгкого шока ложку, и та плюхнулась в почти доеденный борщ. — Ты же знаешь, что мистер Смит не будет сидеть на месте, он только и ждёт, что ты потеряешь бдительность. — Собираешься просто сидеть, пока он не разместит свои ракеты где-то рядом с границей? — Или, может, Верховном Совете уже решают эту проблему? — Прекрати так со мной разговаривать, имей уважение! — резкий удар по столу наконец-то разбудил украинца, который благополучно пропустил весь разговор мимо ушей, ведь ему никогда не были интересны тёрки между СССР и США, уже тошно от этого противостояния, создавалось впечатление, что это никогда не закончится. — Довольно… — Я подумаю, но ничего не обещаю. — В любом случае, мы не знаем, что задумала эта капиталистическая свинья.❀❀❀
Шум турбин был слышен со взлётной полосы и чуть дальше, где стояли жилые дома, но, а граждане проживающие там давным-давно привыкли к вечной суматохе и жаловаться не торопятся. Невзирая на рядом расположенный аэропорт, жизнь здесь казалась довольно спокойной, тихой, неторопливой или одним словом сельской: без особой роскоши, хотя это всё ещё в Московской области. Здесь вы увидите всеми привычные панельные дома, с окон которых свисала хотя бы одна авоська с мясом, забыли с зимы видно. До начала 70-х, с бытовой техникой дела обстояли безутешно, люди выкручивались как могли. Кое-где вложенные дороги, вдоль которых высажены деревья, прямо, как и сейчас, вряд ли бы вызвали особое удивление. Только, машин довольно мало, особенно по сравнению с центром, пускай и жизнь при действующем коммунизме якобы даёт всем возможность приобрести данную технику, на деле всё обстояло сложнее, чем обещалось, и для советского человека приобретение личного автомобиля было заветной мечтой. Так о чём это я? Закрыв глаза на все несовершенства, стоит отметить, что СССР опережал весь мир по количеству и качеству самолётов гражданской авиации, пускай и не каждый мог воспользоваться благами инженерии, они по крайней мере были и сейчас очень пригодились двум абитуриентам, спешащим покинуть родную гавань. Ульян по-своему любил самолёты, они ему казались такими свободными, летят куда хотят: и на север, и на юг, словно весь мир открыт для металлических птиц. Выбирают свой путь и стремятся к нему, если не опускаться до банальностей, что сами машины безвольны, а пилоты следуют маршруту, рассуждения украинца звучат весьма романтично. На самом деле «временный переезд» был одновременно и волнительным, и каким-то чересчур лёгким, будто все трудности остались далеко внизу, и где-то в небесах у нашего героя есть шанс всё изменить. Найти себя и своё место, не зависеть от чужих решений и бредовых идей. Однако, чувство это обманчиво, и когда-нибудь Ульяну придётся спуститься с небес на землю, ведь так называемый долг не терпит отлагательств. — Ульян, ты меня слушаешь? — неожиданно придя в себя, юноша снова осознал, что в который раз прослушал что-то важное или не очень. Советов кивая, растерянно глядел на сестру, хотя разумеется понятия не имел о чём речь. — Говори честно. — По глазам вижу, прослушал? — Извини, я просто… — Будь серьёзнее, мы не отдыхать едим, а поручение выполнять. — недослушав, холодно ответила русская. Ненадолго замолчав, украинец спокойно дал ответ. — Я понял тебя. Руслана лишь промолчала и прошла в зону ожидания, где были удобные диванчики и пара кресел, которые помогали провести время более комфортно, нежели стоять пока ноги не отекли. Конечно же, старший не стал задерживаться и отправился следом. Поверхность седалища было немного жестковатой, всё-таки это кожа, однако вполне себе удобно. — Можешь, сделать одолжение? — с серьёзным видом начала студентка, сложив руки на груди и закинув ногу на ногу. Советов в замешательстве развернулся к девушке, рядом с ней лежал небольшая дамская сумочка, которую вручил когда-то полковник своей дочери, говорят сверху много доплатить пришлось. — Веди себя прилично, если к нам не представили сопровождающего, то это не значит, что нужно терять голову. — даже не посмотрев на брата, словно его тут и не было, просто диктовала. — Никаких друзей, гулянок и тем более любовной лабуды. — Никто не должен знать откуда мы и зачем. — Я понятно объяснила? — Да, только… — Не могу никак понять, зачем тебе всё это нужно. — Ты ведь ненавидишь мистера Смита, а нам придётся жить в его доме. — уловив на себе неодобрительный взгляд со стороны, украинец поспешил замять неудобный вопрос, но не вышло. Проблемы очевидно никому не нужны. — Я докажу отцу, что достойна большего. — Если я успешно завершу поручение, он пересмотрит своё мнение, и в будущем поможет устроиться в правительстве. — Ясно. — Ты ведь знаешь, что это большой риск? — Мы не знаем, что в голове у него, вдруг задумал что-то неладное? — Не поэтому ли ты тоже согласился? Очевидно, не услышав ответа, можно догадаться, что его и не будет. Руслана посвятила старшего только в верхушку айсберга, и по всей видимости не собирается полностью доверять родственнику, рассказывая мелкие подробности своего решения, детали дальнейших планов. Честно говоря, украинцу это и не нужно, ведь изначально наш герой не хотел участвовать в подобном, ему проще оставаться в тени, чтобы случайно не вляпаться в какую-то неприятную историю. Ульян считал это не своей заботой. Политические интриги, скрытые от глаз общественности корысти, разговоры за спинами: всё это было далеко от художника, однако теперь не получится отвертеться от участи. Мысль, что с родной сестрой может что-то случится, не даёт юноше прямо сейчас встать и уйти, на это как раз и рассчитывала дочь адмирала, улыбаясь внутри себя, ведь шестерня в механизме её коварного плана закрутилась в нужном направлении. В каком-то смысле, даже для юноши есть часть выгоды в этом незапланированном деле, если Руслана займёт желаемую должность, то есть вероятность, что отец наконец-то отстанет от сына, а тот в свою очередь сможет свободно заниматься тем, чем всегда хотел — искусством, хотя придётся искать работу «для галочки», чтобы обеспечить своему творчеству жизнеспособность, иначе проблем не огребёшь, но юное дарование готово пойти на любые риски. Оставив долг, творец сможет наконец-то избавиться от цепей и невидимых нитей, которые руководили старшим, словно марионеткой. Все рассуждения давно уже бессмысленны, ведь решение девушка приняла давно, и не потерпит, чтобы её план с треском развалился, да и выбора у брата получается уже нет. А насколько решение было верным, покажет только время.❀❀❀